скачать книгу бесплатно
По крайней мере, она была единственной из множества побывавших в его постели женщин, которую он не оставил окончательно, как только остыл, и не выдал замуж, а сделал хозяйкой в своем личном имении, фактически присвоив ей статус неофициальной жены.
Атэри, как и большинство женщин Ариафата, была очень красива и красоту свою с возрастом сохранила. Миниатюрная и стройная, с блестящими волосами и белозубой улыбкой, она могла очаровать любого, кто имел счастье находится с ней рядом. К тому же она, в отличие от многих женщин, была умна и достаточно хорошо образована, что делало беседы с ней для Родефа исключительно приятными.
Иногда, подпадая под ее обаяние, Родеф оставался в Хитаро неделями, проводя с Атэри не только дни, но и ночи. Но с появлением в его жизни Рины, визиты становились все реже и короче, а в течение последнего года полностью сошли на нет.
Тем не менее, Родеф продолжал относиться к Атэри с теплотой и доверием, поэтому, несмотря на усталость от поездки и беспричинное раздражение, ответил на ее улыбку и с удовольствием обнял при встрече.
– Я очень рада встрече с вами, лари Родеф, – мягко улыбаясь, произнесла Атэри, – надеюсь, вы к нам надолго.
– Я тоже рад видеть тебя, моя Атэри, – ответил Родеф, – ведь глядя на тебя моя душа обретает покой.
Родеф не лукавил. Действительно, когда он смотрел на прекрасное лицо своей подруги, на душе у него становилось легко и спокойно.
Атэри, слегка вздохнув, подняла руку и коснулась его щеки, глаза ее наполнились слезами.
– Как же я соскучилась по вас, мой лари, – прошептала она тихо, чтобы никто не услышал.
Родеф мягко смахнул с ее щеки слезу и молча прошел вперед.
Уже ночью, обнимая прижавшуюся к нему Атэри, Родеф рассказывал ей как случайно наткнулся на охоте на умирающую иноземку, явно попавшую в эти края из-за тумана, как пожалел ее, вспомнив, что его самого приютили при таких же обстоятельствах, и теперь считает своим долгом помочь ей, как боится, что она сошла с ума от страданий, но надеется на ее полное выздоровление и хочет сохранить все в тайне.
– Никому, кроме тебя, я не могу доверить это дело. Поэтому и привез в Хитаро, зная, что ты сделаешь все, чтобы она пришла в себя.
– Конечно, мой лари. Но что будет с ней дальше, когда она поправится?
– Если не справится со своим безумием – придется мне лично принять меры. Этот вопрос я решу сам. Твое дело сохранить все в тайне.
– А если она не безумна или если разум вернется к ней?
– Я еще не решил. Если захочешь, можешь оставить себе. Если же нет – найди ей подходящего мужа или хозяина, там уж как повезет.
– Я осмотрела ее, мой лари. Сомневаюсь, что мы найдем мужчину для нее, – улыбнулась Атэри.
– Согласен, – вздохнул Родеф.
– Но не надо отчаиваться, думаю, хорошее приданное и ваше попечительство поможет нам в этом вопросе.
– Приданое я обеспечу, но без попечительства. Не хочу иметь никакого отношения к этой девушке в дальнейшем.
Атэри промолчала.
– Я полностью доверяю и полагаюсь на тебя в этом вопросе, Атэри.
– Как скажете, мой лари.
Утром Родеф, несмотря на ее слезы, уехал.
Впервые за последние дни на душе у него было легко и спокойно.
***
Открыв глаза, Саша увидела двух девочек, которые стояли неподалеку и тихо, но очень оживленно переговаривались друг с другом.
О чем они говорили было не понятно, как она не прислушивалась. На Сашу они не обращали никакого внимания, будучи полностью увлечены разговором.
Воспользовавшись этим, она рассмотрела обеих болтушек и поняла, что это далеко не девочки-подростки, а довольно взрослые девушки. Об этом свидетельствовали пышные формы, стиль одежды и макияж.
Девушки, несмотря на очень невысокий рост, может быть чуть более полутора метров, были яркими и необычными, как диковинные цветы. Нежная кожа, большие глаза, темные длинные волосы и белозубая улыбка завораживали. Одеты они были странно, в яркие ниспадающие до пола атласные ткани, каким-то чудом державшиеся на их смуглых плечах, обволакивая и подчеркивая красоту фигуры.
Похожи на индианок, – подумала Саша. Да и вся обстановка комнаты, застеленной яркими коврами, заставленной низкими диванами с бархатными подушками и необычными столиками с зеркалами в золотой оправе, отдаленно напоминала индийский стиль. Сама Саша лежала посередине комнаты на чем-то вроде тахты и утопала в мягкой перине, укрытая белоснежным покрывалом, ну чисто индийская принцесса.
Осталось только понять – как я попала в Индию, – с ужасом подумала Саша про себя.
Ее начало мутить, и она снова закрыла глаза, стараясь успокоиться. Паника крутила живот, поднимаясь волной к груди и перехватывая дыхание. Хотелось вопить что есть мочи, чтобы дать панике возможность покинуть это бренное тело, и измучить кого-нибудь другого. Но сил на крики не было.
Неизвестность мучила. Ничего не понятно. В мыслях Саши вихрем, сбивая друг друга, кружились вопросы: Где я? Что со мной? Как я здесь оказалась? Кто эти люди? Почему все тело болит как одна сплошная рана? Когда я, наконец, проснусь, а кошмар закончится?
На эти, впрочем, как и на другие вопросы, ответов не было.
Саша прекрасно помнила все события до потери сознания в лесу, а дальше – только отрывками. В памяти вспыхивали частички воспоминаний: вот кто-то несет на руках, вот мне дают пить, вот кто-то касается моего лба прохладными пальцами, вот склонившийся надо мной Федор Иванович что-то озабоченно бормочет…
Федор Иванович! От неожиданности Саша ахнула и резко открыла глаза. Он же остался в сарае, один, без помощи.
Девушки подбежали к Саше, торопливо наливая в небольшую пиалу какую-то жидкость.
– Там человек, один, без помощи, – просипела Саша, – надо помочь ему!
– Хорошо-хорошо, – проворковала одна из девушек, поднося пиалу, – выпей это.
– Вызовите спасателей, скорую помощь, – перешла Саша на шипение, так как голос возвращаться не спешил, – быстрее, он умирает, он в опасности!
– Кто? – спросила вторая девушка, пока первая поила какой-то гадостью.
– Да какая разница кто, – отплевывалась Саша, глотая горькую микстуру – что вам даст его имя! Вызывайте скорую помощь! Полицию! Срочно!!
– Хорошо-хорошо, – как заведенная повторяла первая девушка, заботливо вытирая Сашины губы, а вторая как-то странно смотрела на нее.
Так, я поняла, – «догадалась» Саша, – я в дурке, сто процентов, у меня поехала крыша и я попала в психушку. Это медсестры. Странные, но медсестры. Они дают мне успокоительное. Или снотворное. Или яд. О Боже! Что же делать?? Мама…
Сон медленно, но верно захватывал сознание.
В последнее мгновение Саша успела увидеть, как в комнату плавно вошла невысокая женщина невероятной красоты, перед которой склонились обе девушки.
Слишком много красивых женщин для одного места, успела недовольно подумать Саша, перед тем как провалиться в глубокий сон.
Пробуждение медленно и со сбоями, но наступило.
Значит, пришло время столкнуться с новой реальностью, хотя сказать этому миру пока было нечего.
Продолжая лежать с закрытыми глазами и ровно дышать, Саша внимательно прислушивалась ко всему, что происходило вокруг.
Из отрывков тихого разговора девушек и распоряжений, по всей видимости, врача, она поняла, что ее случайно нашли в лесу с переломом руки и рваной раной на ноге.
Нашел в бессознательном состоянии и доставил в больницу какой-то Лариродеф (ох, и фамилия у человека).
То, что Саша в больнице, не вызывало у нее никаких сомнений, так как ее лечили, рука в чем-то отдаленно напоминающем гипс еще ныла, утром перевязали рану на ноге, вчера поили снотворным или успокоительным средством.
Также не вызывало сомнений, что это частная клиника, судя по палате и медперсоналу, причем для очень состоятельных людей.
Другой вопрос – почему я лежу здесь, а не в муниципальной больнице в палате на восемь человек, – удивлялась Саша.
Ответ напрашивался один – господин Лариродеф слишком богат и обращается только в частные клиники. Других вариантов на ум не приходило. А еще, суда по всему, он щедр. Иначе не понятно – как и чем придется рассчитываться за все эти роскошества.
Также из разговора девушек Саша узнала, что они считают ее сумасшедшей и боятся. Было неприятно это слышать, но, учитывая, что Саша сама иногда приходила к такому выводу, она решила не обижаться.
Видимо у врача (почему-то девушки называли его на старинный лад – лекарем) имелись сомнения относительно Сашиного психологического здоровья, что не удивительно, учитывая какие лишения она перенесла.
В любом случае, рисковать не стоило, поэтому Саша решила максимально адекватно себя вести, ни с кем не спорить и стараться меньше говорить, пока окончательно не придет в себя и во всем не разберется.
Думать о Федоре Ивановиче было больно, поэтому Саша запретила себе вспоминать о нем после того, как услышала, что находится здесь уже двадцать семь дней. Ей не верилось, что обездвиженный человек смог выжить без воды, еды, света и тепла в течение почти месяца. Представлять – о чем он думал, решив, что его обманули и бросили одного в беспомощном состоянии, было невыносимо. Сделать что-либо здесь и сейчас – не представлялось возможным.
Оставалась, конечно, надежда, что его случайно нашли и спасли, также, но цепляться за нее мешал здравый смысл.
Поскольку мысли о фермере в ситуации, требующей хладнокровия, выбивали Сашу из колеи, пришлось отказаться от воспоминаний о нем до лучших времен. Конечно, если такие времена наступят.
Приняв решение, Саша успокоилась и поставила перед собой две ясные цели: выздороветь, а затем вернуться домой.
***
Первый этап ее плана удалось с легкостью претворить в жизнь.
Несмотря на то, что врач, и правда, внешне больше напоминал лекаря, да и методы его лечения были не совсем те, к которым Саша привыкла, ее состояние заметно улучшилось.
Спустя неделю, с руки сняли гипс, теперь она хоть и побаливала периодически, но выглядела как новенькая. От раны на ноге остался уродливый рубец, который не болел, поэтому пока имел право на существование.
Постепенно все ее ушибы зажили, синяки исчезли, головные боли перестали мучать. Кормили Сашу блюдами в большинстве своем из трав и овощей, видимо клиника продвигала здоровый образ жизни путем перевода своих пациентов на вегетарианское питание.
Саша, верная своему решению ни с кем не спорить, быть покладистой и не привлекать к себе внимания, благодарила и ела, что дают, да и вообще – делала, что говорят, стараясь не обращать внимания на странности.
Однажды, правда, она пыталась отстоять свое право на джинсы и худи в качестве повседневной одежды, вместо цветастого сари, в которое девушки ее завернули. Но они с таким ужасом махали руками и возмущенно щебетали, отбирая джинсы, что Саша решила сдаться и не спорить.
Чтобы не сидеть совсем без дела, она помогала девушкам наводить порядок в своей палате, заправляла постель, вытирала многочисленные зеркала, поправляла подушки, с удовольствием разглядывала висящие на стенах картины с диковинными птицами и цветами.
Окон или небольшого балкончика в палате не было. Выходить из нее Саше не разрешалось. Естественные нужды приходилось справлять за широкой ширмой, там же можно было обмыться в большой кованой ванне со стеклянными вставками по бокам и зеркалом напротив.
Девушки с Сашей общались неохотно, но вежливо, на редкие вопросы отвечали уклончиво, но все что касалось комфорта и лечения ими выполнялось безукоризненно.
Врач тоже не отличался разговорчивостью, что его странную пациентку вполне устраивало. Она, стараясь отвечать ему коротко и по существу, в глаза всегда смотрела прямо и спокойно, чтобы не вызывать лишних сомнений в своем душевном равновесии.
В таком режиме прошло несколько дней, и Саша уже подумывала поднять вопрос о выписке из клиники, хоть при мысли о счете, который ей выставят, и становилось плохо.
Врача, видимо, посетили такие же думы, потому что после очередного утреннего обхода, он сказал, что эта девушка уже вполне здорова и может встретиться с хозяйкой, чтобы та решила ее судьбу.
Улыбнувшись его шутке, Саша тут же выразила готовность встретиться с главным врачом клиники и обсудить вопрос выписки и оплаты счета.
***
На следующий день, Саша впервые вышла из своей палаты.
Одна из девушек повела ее к хозяйке, так они называли, по всей видимости, главного врача или хозяйку клиники.
Приходилось признать, что это не просто киника для состоятельных людей. Лечение здесь позволить себе мог не каждый даже очень богатый человек.
Палаты в клинике оказались смежными, поэтому пока они добрались до цели назначения, Саша успела рассмотреть три из них.
Каждая из палат была ярко и богато обставлена в восточном стиле. Стены палат, расписанные диковинными цветами, и ковры под ногами необычайной красоты, захватывали дух. Огромные зеркала, мерцающие стекла, мягкое освещение, все это завораживало и создавало впечатление, что ты попал в сказочный замок, где живут прекрасные принцессы.
Предположить наличие в этом замке регистратуры, рентген кабинета, операционной и реанимации у Саши не получалось. Но факт оставался фактом, прекрасный дворец был клиникой, очень специфической, конечно. Не для всех людей, так сказать, а только для тех, кто может себе это позволить.
Надеюсь, они не разберут мое вылеченное тело на органы, чтобы оплатить пребывание в клинике, – храбрясь, усмехнулась Саша, хотя повода для радости не наблюдалось.
С этими мыслями она предстала перед красивой женщиной по имени, как позже стало известно, Атэри, – хозяйкой всего, что их окружало.
Поприветствовав ее, врач и медсестра ушли, оставив Сашу одну.
Атэри полулежала на небольшом диванчике изумрудного цвета, утопая в многочисленных подушках, смотрела в окно и пила что-то из изящной пиалы. Неподалеку в ожидании поручений или указаний стояла девушка, обернутая в соответствии с корпоративным стилем в большой кусок цветастой ткани.
– Как тебя зовут? – продолжая смотреть в окно, спросила она.
– Александра Павловна Душнилина, – ответила Саша, и, улыбнувшись, добавила, – или просто Александра.
– Александра? – повторила с усмешкой Атэри, – какое странное имя.
Саша пожала плечами. Странно то, что человека по имени Атэри, удивляет мое имя, – подумала она.
Но вслух говорить этого не стала, памятуя о счете за лечение.
– Можно просто Саша, – миролюбиво улыбнулась она.
Атэри поднялась с дивана и подошла к окну, отдав чашечку девушке.
Потом повернулась к Саше, внимательно осмотрела ее, и, подозвав девчушку к себе, дала ей какое-то поручение.
Когда та убежала, Атэри медленно приблизилась к стоящей посередине комнаты девушке.
– Я приняла решение насчет твоей судьбы, – мягко сказала она, но глаза ее смотрели холодно.
Беспокойство за свою судьбу заставило Сашу говорить по существу.
