скачать книгу бесплатно
Илья степенно кивнул и, взглянув на меня, сказал:
– Я советую Лим Тэхон в Кром Порядка. Очевидно, её народ тоже знает о Равновесии, а она сама владеет чудесными навыками, которые всё это время помогали ей справляться с испытаниями и сохранять Равновесие в теле и душе. Она готова помогать страждущим и делиться знаниями. Кто видит её в воспитанницах, кроме меня?
Служители переглянулись и дружно подняли руки. Арант крякнул и поставил блюдце на стол.
– Честно говоря, Дан Вторакович просил её руки…
Я чуть не поперхнулся чаем. Меня – замуж?! Нет-нет, давайте лучше в Кром Порядка, а то мало ли как отреагирует уважаемый мореход на сюрприз в штанах молоденькой супруги. Вдруг для него, привычного к мужским компаниям, это не станет препятствием для брака?
– Никакого «замуж»! – возмутилась Зденька. – Пожалейте девочку, Арант Асеневич. Она же еще не созрела! Пусть лучше сначала станет воспитанницей Крома Порядка, выучится языку, нашим обычаям и законам, а там и жених подходящий найдется, получше этого купца. Он же постоянно в море! Какой из него муж для молодой женщины?
Арант посмотрел на меня и смущенно кашлянул, отведя глаза в сторону. Похоже, кто-то не собирался спрашивать моего мнения.
– Я согласна с Ильей. Пусть Тэхон маленькая, но зато очень способная! – с жаром продолжала Зденька. – За эту неделю мы выучили с ней всю азбуку, она уже читает по слогам и знает почти сотню слов!
Я скромно пригубил чай. Местный алфавит оказался очень близким к стандартной русской кириллице. Немного иначе писалась буква «Ё», было три «И», и еще везде в словах, которые заканчивались твердой согласной, ставился твердый знак.
– Уже читает? – удивился Арант. – Что ж, раз такое дело, то тогда конечно…
Служители поддержали Илью и Зденьку, и меня взяли с собой. Дан Вторакович посокрушался, но пожелал удачи и напоследок подарил самый настоящий расписной веер. Из шелка. С тремя вышитыми золотой нитью лотосами. У меня при виде этого великолепия рот открылся сам собой и возникло несколько очень интересных вопросов к морским границам и нашему географическому положению.
– Вы… были в… Цин? – не удержался я.
– Нет, – замотал головой Дан Вторакович. – Я купил веер в порту Нанды у торговца тканями. Цин – это твоя родина? Там твоя мама?
– А? Нет! Корё, – я свёл ладони. – Цин и Корё…
– Рядом. Понятно, – улыбнулся Дан Вторакович.
Я принял веер. Всё-таки шелк, кость и вышивка золотой нитью. Сколько-нибудь в моем мире он точно стоил. Да и компенсация за неудобства мне определенно полагалась.
А неудобства эти были велики. В первую очередь мне приходилось чистить зубы тайком, в темных чуланах и с одной кружкой воды. За всю неделю я нормально помылся лишь раз – в банный день. Еще пришлось долго отбиваться от совместной помывки с женской частью отряда, всячески возмущаясь такому бесстыдству, и идти последним. Это была вовсе не привычная мне баня: закопченная халупа, вся в саже, провонявшая дымом, с небольшим предбанником и просторной помывочной. Я зашел – и чуть не окосел: даже после мужчин и женщин температура стояла такая, что хотелось выйти и рухнуть в снег. Париться я не рискнул – быстро-быстро прополоскал белье, намылился от души мылом Регины, вспенил голову рецептом бабушки Агафьи, которая клятвенно заверила, что волосы после её морошки будут мягкими и увлажненными, в качестве ополаскивателя использовал выцыганенный на кухне уксус с разбавленной заваркой от березового веника, завернулся в простынь и выскочил буквально через пять минут. На обратном пути чуть не извазюкался в саже. Все другие дни пришлось довольствоваться обтираниями влажным полотенцем опять-таки тайком. Справлять прочие надобности приходилось строго во дворе. Ни привычного утреннего душа, ни даже кремов. Я пытался умываться хотя бы отваром лопуха, но без профессиональных средств кожа медленно, но верно покрывалась жиром. Перед поездкой выскочил первый прыщ. Я тихо зверел и мечтал о цивилизации.
В поездке до Крома Порядка пришлось проявить чудеса ума и сообразительности, чтобы и зубы почистить, и в туалет сходить, и вытереть пот. Иногда я думал просто плюнуть на конспирацию, но вспоминал расстрелянных пиратов, матерился на корейском и с новыми силами вступал в негласный бой. Оружие было одно – голос. К концу поездки все четко уяснили – Лим Тэхон ужасно стеснительная особа, которая ради уединения вопила так, что птицы с веток падали. Даже если в её огороженный темным халатом угол пыталась заглянуть женщина. Спасибо моему контртенору, который позволял сходу брать самые высокие ноты без вреда для связок. Знали бы мои преподаватели, как их ученик использовал высокое искусство вокала – ухохотались бы.
Но человек привыкает ко всему, а поездки рано или поздно заканчиваются.
В какой-то момент лесные шорохи сменились городским гомоном, и кони звонко зацокали подковами по брусчатке. В воздухе явственно запахло рекой и рыбными потрохами. Арант скомандовал сбор. Люди моментально стянули свои узлы. Я сдернул с веревки свою импровизированную ширму и затолкал её в чемодан. Повозка дернулась, встала – и Арант бесцеремонно схватил в одну руку мой чемодан, а в другую – мою ладонь. Я еле-еле переборол порыв вырваться и отвесить мудрецу пинка, лишь прошелестев:
– Арант Асеневич, мне неудобно.
Но тот уже спрыгнул на землю и стащил меня следом, кажется, даже не заметив птичьего веса. Я аккуратно высвободил руку, отступил от мудреца поближе к Зденьке, но тот моих маневров не заметил.
– Добро пожаловать в Кром Порядка! – пафосно провозгласил он, обведя широким взмахом руки представший двор. – Светоч Равновесия всего Северного края, центр мудрости, просвещения и исцеления!
Я медленно оглянулся. Кром Порядка представлял из себя не что иное, как кремль: огороженный крепостной стеной из камня комплекс строений. Мы высадились в небольшом дворике с конюшней, от основной части его отделяли две сторожевые башни и тяжелые резные ворота, сейчас распахнутые. А вот дальше взгляду открывалась мощеная площадь с симпатичным фонтаном в центре и три высоких каменных здания, поставленных вокруг площади буквой «П». Самое роскошное – по центру – было с тремя золотыми куполами. Вместо крестов их венчали весы.
Арант раздувался от гордости, поглядывая на меня в ожидании восторженного писка. Я послушно округлил глаза и ахнул:
– Как… впечатляет!
Я ничуть не покривил душой. Да, огромные, белокаменные, расписанные роскошными узорами храмы этажей в шесть, с золотыми куполами действительно впечатляли. Особенно на фоне пропахшего тухлой рыбой убогого городка, раскинувшегося под холмом, на котором стояло это великолепие. Сразу видно – Россия. Страна контрастов что там, что здесь: невероятное богатство соседствовало с невероятной нищетой. Словно и не попадал никуда.
Служители подхватили свои пожитки, Зденька мягко дотронулась до моего плеча и перехватила у Аранта чемодан.
– Поселите её в гостевую башню, – велел он. – Пока её не одобрили в воспитанницы, пусть живет отдельно.
Отдельное жилье! Я вздохнул с облегчением. За три дня мне невероятно осточертело постоянно быть под надзором.
– Пойдем, Тэхон.
Мы вошли в ворота, и я завертел головой, рассматривая росписи. Те довольно сильно напоминали русскую иконописную живопись. Даже нимбы вокруг людских голов были нарисованы. Единственное отличие: вместо Иисуса отовсюду глядел незнакомый златовласый бородач с весами в руках.
– Кто это? – показал я пальцем.
– Не показывай пальцем, Тэхон, это невежливо, – мягко упрекнула Зденька. – Показывай полной ладонью. А это наш пророк Осмомысл. Он первый открыл суть Равновесия и Порядка. Тебе о нем расскажут на уроках.
– Осмомысл, – кивнул я.
– Да, правильно. Это Собор Равновесия, там врачуют равновесие души, – она показала на центральный храм с куполами. – Это больница, там изучают болезни тела, – кивнула она вправо. – А это снадобница, там делают снадобья. Ими лечат. Мы принимаем самых знатных господ со всего Северного Края!
Ага, служители Равновесия не строили бесполезную роскошь. Передо мной стоял местный больничный комплекс.
Гостевых башен оказалось две: справа и слева от Собора. Каждая была примерно в девять этажей, естественно, каменных. Но внутри её отделали деревом, да как! Я иногда видел в русских деревнях резные дома с красивыми птицами, зверями и ставнями, но никогда не доводилось посмотреть, какая мебель была в таких домах. А тут и стены, и лестница, и двери, и стулья со столами – всё украшалось узорами. Даже в доме Дана Втораковича не стояла такая роскошь. Видимо, башня строилась для знатных гостей. Зденька завела меня в небольшую комнату на втором этаже, поставила чемодан и вышла со словами:
– Я прикажу наполнить бочку.
Бочка нашлась прямо в комнате под высокой кроватью. Там же в углу скромно притулился ночной горшок. У окна, которое выходило на Соборную площадь, стояло симпатичное, обитое мягкой тканью кресло с деревянными подлокотниками. Были небольшой стол с ящиками, на котором красовались три ветвистых подсвечника, и один высокий, до самого потолка, шкаф с полками. А потолки здесь строили шестиметровыми. Дверь закрывалась изнутри небольшим деревянным крючком. В общем, обстановка не располагала к излишествам. Я затолкал чемодан в шкаф, стянул запыленный костюм приключенца, оставшись в сорочке и штанах, и рухнул на кровать. Кровать оказалась жестковатой, зато чистой.
После дороги тело ломило так, словно эти три дня я разгружал вагоны. Болел прыщ на подбородке, кожу на руках неприятно тянуло, ногти отросли и бесили одним своим видом. В моем случае уход за собой был не прихотью, а суровой необходимостью. Без ухода кожа вокруг ногтей начинала сохнуть и шелушиться, как сейчас, и уже обозначились первые заусенцы. Если оставить всё как есть, то заусенцы будут мешать и кровить, а это прямой путь к инфекциям. Без регулярного мытья и средств моя кожа покрывалась прыщами и сальными пробками. Вся, и на спине в том числе. Давить их – опять открыть путь инфекциям. Не давить – уйдут под кожу и вылезут с компанией. И тогда я точно повешусь. Плавали – знаем. Пубертат я уже пережил, больше не хотелось. Отец всегда говорил, что лучше слыть изнеженным метросексуалом, чем страдать от болезненной гноящейся сыпи и рвать тонкие перчатки клешнями! А в условиях местной медицины один заусенец мог привести к заражению крови и смерти. Антибиотиков здесь не знали, магия если и работала, то как-то через раз. Еще и моя татуировка, которая в любой момент могла привести к казни. Словом, настроение стремилось в минус бесконечность, а мозг работал как никогда быстро.
За эти дни я увидел достаточно, чтобы понимать: оставаться здесь нельзя ни в коем случае. Первое, что нужно было сделать – найти приемлемый антисептик, острый нож, какое-нибудь зеркало и избавиться от тату. Затем выяснить о том странном явлении, которое отправило меня сюда. Может быть, оно было цикличным или появлялось в определенных местах. И если поиски затянутся, то открыться как мужчина, потому что быть женщиной мне определенно не понравилось.
Они целиком и полностью подчинялись мужчинам. То есть поколачивать свою жену за нерадивость или болтливость считалось нормой. Выдать замуж дочь или сестру, проиграв в карты, – тоже. Имущественных прав никаких, женщина имела только то, что успела собрать до замужества. Они даже в глаза мужчинам прямо не смотрели – заглядывали снизу вверх. Ко мне отнеслись снисходительно лишь из-за того, что приняли за знатную чужестранку. И то чуть замуж не выдали. Служительницы Равновесия были свободнее, но опять-таки все их изыскания, все их заслуги и открытия принадлежали не им, а Крому Порядка, в том числе и вознаграждение за услуги. И главное: выходили за пределы Крома Порядка они только в сопровождении и путешествовали лишь с мужчинами. Если меня и дальше продолжат считать женщиной, а я найду способ вернуться, то из Крома в одиночку мне не выйти. Если же не найду быстро, то обман вскроется сразу, как только речь зайдет о замужестве. Замужество здесь было обязательным мероприятием. Хорошо еще, права первой ночи нет. И гаремов.
Я стиснул зубы, стараясь не думать о том, что пути назад, возможно, не существовало. Этого не могло быть. Если был вход, то значит, был и выход.
Слуги с ведрами постучались в дверь, наполнили бочку и подали полотенце с мочалом и куском рыхлого мыла, которым можно было чистить посуду от жира – настолько его делали едким. Служанка тихо прошелестела:
– Вам помочь, госпожа?
– Нет, – я повелительно махнул рукой на выход. – Ступай. И дай… – я показал на пустое ведро, делая вид, что не знаю слова.
Служанка послушно поставила его и вышла. Я поплотнее занавесил окно, для вида намочил местное мыло, достал свои принадлежности и, впервые оставшись в одиночестве за эти бесконечные дни, позорно расплакался.
От беспомощности хотелось выть. Вместе с привычной устроенной жизнью в тартарары отправился и контроль. Я был один, совершенно один в этом чертовом мире и не мог ровным счетом ничего. Даже слезы – и те мне не подчинялись.
Я согнулся над бочкой, вцепился в её края до побелевших костяшек. Соленые капли текли по лицу и падали в горячую воду, пуская круги. Беспорядочные всхлипы рвались из груди, сбивая дыхание. С темной смутной поверхности на меня тоскливыми глазами смотрел не уверенный в себе Тихон Викторович, высококлассный специалист двух стран, а маленькая испуганная девочка Лим Тэхон, абсолютно потерянная и не имевшая ни малейшего понятия о своей дальнейшей судьбе.
– Тряпка! – зло прошипел я своему заплаканному отражению. – Разнюнился по кремам и маникюру. Так вошел в девчачью роль, что сам стал девчонкой? Твой русский прадед Европу освобождал, из окружения вырвался, на себе вынес двух солдат, руку потерял, домой вернулся и ни вши, ни грязь, ни голод, ни морозы – ничего ему не помешало. А ты? Ты потомок русских героев, корейских хваранов и самых успешных ильпхэ. Ты жив, здоров, сыт, нашел неплохой приют и стол. Ты выживешь и вернешься чего бы это ни стоило! Соберись!
Через час я уже был спокоен, свеж, замаскирован и точил карандаш для глаз его же колпачком с маленькой точилкой, которую откопал в недрах чемодана. Тот не переставал меня поражать. Видимо, как всякая женская сумка он хранил в себе множество вещей… стоило только хорошенько поискать. Так, дырка в подкладке в одном из внешних карманов явила мне несколько невидимок, парочку выцветших чеков, резинку для волос и баночку пудры. Я поклялся Регине, что по возвращении подарю веер Дана Втораковича ей. За забывчивость и незашитый карман, который подобно черной дыре засосал в себя такие полезные вещи и выдал их мне. Жаль только, что антисептик и многофункциональный ножик чемодан не поглотил.
Но что есть, то есть. Я напудрил лицо, подвел глаза, расчесался – и когда ко мне постучала служанка, её встретила неизменно спокойная Лим Тэхон, очаровательная и вежливая. У меня был план, у меня была цель, у меня была роль, и до нужного момента я должен играть её так, чтобы сам Станиславский плакал бы и рукоплескал!
* * *
Лим Тэхон. Всё в ней было другим – от лица до манер. Милое создание в струящихся одеждах таило внутри своего маленького нежного тела железную волю и спокойствие, которое, казалось, не могло поколебать ничто на свете. Она с одинаковой невозмутимостью отвернулась от казни, смотрела, как служители ели хлеб из порченой муки, и приводила Дана Втораковича к Равновесию. Она могла спокойно отказаться от того, что считала неприемлемым, и подчинить своей воле безо всякого знания языка. Арант в свои двадцать пять не чувствовал себя так уверенно, как эта девушка. А он руководил людьми не первый год, в отличие от Лим Тэхон.
Арант был сразу очарован этой глубиной черного взгляда, плавностью движений, мягким голосом, который щебетал на птичьем языке. Так очарован, что не сразу вспомнил о порядках. Но когда вспомнил – насторожился.
Дивная заморская красота притягивала своей инакостью, манила спрятанной в уголках губ улыбкой, загадкой. Арант был падок на красивых девушек. Он не стеснялся дарить цветы, воровать поцелуи и показывать молодецкую удаль. Но с Лим Тэхон, красивой и хрупкой, всё было иначе. Что-то подсказывало: эту девушку не восхитят его обычные уловки. За всё это время её взгляд ни разу не остановился на мощных плечах полуобнаженных мужчин в мечтательном любовании. В её повадках не было кокетливости, присущей всем молоденьким девушкам. Она смотрела на всех с холодом бесплотной русалки. Да и сам Арант впервые в жизни любовался девичьей красотой без извечного желания прикоснуться и совершить безумство. Тяга к ней была совсем другого рода. Незнакомого. Странного. В самом деле, что могло быть занимательного в мыслях женщины? Арант смотрел на неё… и терялся. Он не знал, как привлечь её внимание. Это пугало. Не одна ли из хаоситских ведьм попалась им на пути? Не заворожила ли?
Однако она не оказывала никакого сопротивления и послушно шла вместе с ними, не пытаясь сбежать. Её тело оказалось чистым. Если и владела какой-то ворожбой, то влияние на его Равновесие еще нужно было определить.
«Она опасна!»
Эта истина пронзила его в саду Дана Втораковича, когда она одним пинком поставила его на колено, а затем бесстрашно и гневно посмотрела прямо ему в глаза – сосредоточие свирепости. И его сердце дрогнуло – не в любви, нет. В желании подчиниться этой воле вопреки всякому разуму. Он даже обрадовался, когда купец заинтересовался ею и попросил руки. С глаз долой – из сердца вон. Но за Лим Тэхон заступились другие служители, напомнив, что она еще не созрела для замужества.
И вот – эта заморская птица в Кроме Порядка. Арант при желании мог с ней не пересекаться годами, но странная тяга к её тайне с каждым днем становилась лишь сильнее. Какие чувства прятались под этой невозмутимостью? Что она думала? О чем тревожилась? Что он мог сделать для неё?
– Я боюсь, что она нарушила моё Равновесие, отче, – сказал Арант после доклада и покаянно опустил голову.
Глава Крома Порядка, Ведунец Руслан, долго смотрел на него, приглаживал длинную бородку и барабанил пальцами по столу. За время отсутствия Аранта его болезнь пошла на убыль и сейчас напоминала о себе лишь небольшим кашлем да бледностью. Руслан похудел, но уже снова мыслил остро и твердо держал власть.
– Что ты, твоё Равновесие не нарушено, – улыбнулся он как-то жалеючи. – Всё очень просто: ты по роду своему землепашец и воитель. По твоей природе вести в атаку или в поле, а ей – решать, будет война или мир. Она госпожа, Арант. Просто госпожа.
Арант вскинулся, но не нашел возражений. А Руслан переплел пальцы и устремил взгляд на гостевую башню.
– Приведи мне её. Я еще не видел ни одну заморскую госпожу. Хочу оценить, вправду ли она так тянет за собой, как ты говоришь.
Глава 5.
Начальство в Кроме Порядка, Светоче Равновесия и просто врачебном центре было интересное.
– Ведунец Руслан Станиславич, – представил мне Арант болезненного вида светловолосого мужчину с длинной прямой бородкой странного, какого-то белесого цвета.
Бородка скрадывала черты. Изможденные светлые глаза смотрели цепко и пристально. Под глазами красовались синяки – свидетели недосыпа. Время от времени он кашлял, и тогда его худая грудь под фиолетово-золотыми одеждами ходила ходуном. Фиолетовый цвет шел бы к его льняным волосам и белой коже, но сейчас только подчеркивал синяки и общий нездоровый вид. Если Арант со своей растительностью тянул лет на двадцать пять от силы, то данному субъекту можно было с равным успехом дать как тридцать, так и все пятьдесят.
– Лим Тэхон, – сказал Руслан медленно.
Голос у него был тихим. Таким тихим, что приходилось прислушиваться. Кашель был сухой, слышалась одышка.
Я как истинный пессимист предположил, что у него туберкулез, и с поклоном нежно пропел:
– Приветствую.
А в голове завертел цифрами калькулятор, высчитывая время с ревакцинации. Так, БЦЖ мне делали по графику. Вакцина длительного действия, значит, всё нормально. Если палочка Коха ко мне попала, то иммунитет её прибьет. Если, конечно, распознает альтернативную версию бактерии этого мира.
От последней мысли я похолодел. Воображаемый учитель ОБЖ панически заорал, требуя сейчас же пробиваться в местную лабораторию и быстро-быстро изобретать антибиотики и вакцины от местного туберкулеза, бешенства, коклюша, кори, столбняка, менингококка, энцефалита, полиомелита… Твою мать, здесь же еще холера своя наверняка есть! И оспа! И чума! И еще что-нибудь неизвестное, к которому местные адаптировались, вроде семейства герпесвирусов, но я-то не местный! И привели меня не куда-нибудь, а в самое сосредоточие этих инфекций!
Я никогда не ощущал себя верующим, но тут остро захотел помолиться всем богам сразу. Даже древнеегипетским и шумерским. Почему мне не досталось нормальное фэнтези со всемогущими эльфами? Почему я вообще попал?!
Толком пообщаться не вышло. Руслан слишком много хотел спросить, а я слишком боялся выдать знание тех слов, которым меня не учили. Да и внутренний голос продолжал и продолжал нагнетать, перечисляя все болезни, которые можно было здесь подхватить. На память я никогда не жаловался, так что список выходил внушительным и страшным, поэтому большая часть вопросов пролетела мимо ушей, в которые мозг нашептывал страшные названия. На все вопросы глава получал лишь непонимающую улыбку и пожатие плечами. Поняв, что расспрашивать меня бесполезно, Руслан ограничился внешним осмотром: оценил ухоженные руки без мозолей, отметил ровные белые зубы, подведенные глаза и долго щупал нежную жатку с бисерными подвесками. Посчитал взволнованно бившийся пульс на руке. Ведунец имел понятие о приличиях и во время осмотра кашлял в платок. Платок, к моему облегчению, всё время оставался чистым.
– Руслан Станиславич, может, позвать Снежану? – с беспокойством спросил Арант, когда тот сел и согнулся в новом приступе, вцепившись в подлокотники кресла. На выдохе явственно прозвучали хрипы.
Ведунец мотнул головой и дрожащими руками накапал на платок из стоящего на столе пузырька несколько капель, размазал ими по шее. По комнате разлился сложный аромат эфирных масел. Руслан прижал платок ко рту, сделал несколько вдохов, и хрипы через пару минут постепенно затихли.
– Всё в порядке, Арант, мне уже легче. Не беспокой мою жену, она на сносях, – сказал он, расслабившись, и снова посмотрел на меня. – Прошу прощения.
Я понял, что это никакой не туберкулез, а всего лишь незаразная астма. Воображаемый учитель с облегченным вздохом заткнулся и устало напомнил помыть руки и лицо после прогулки. С мылом. И маску изобрести на нос и рот. И большие-пребольшие очки, чтобы через глаза не попало… Я еще раз поклонился.
– Будьте здоровы, Руслан Ста-ни-сла-вич.
Пару мгновений мы смотрели друг другу в глаза.
– И в самом деле госпожа, – одобрительно сказал глава Крома и велел Аранту: – Поручаю её тебе и Зденьке. К воспитанницам не переводить. Обучить языку как можно скорее… И пусть ходит на те занятия, где язык не особо нужен. Музицирование, домоводство, танцы… Что там у нас еще есть для девочек?.. Уход за посадками…
Он устало откинул голову на спинку кресла, прикрыл глаза. Арант мгновенно уловил намёк и, сделав мне большие глаза, показал на выход. Я послушно поклонился в последний раз и вышел.
– Арант Асеневич, а это… – тихо сказал я и, сложив руки на груди, изобразил пару хриплых вдохов. Мне нужно было убедиться точно. – Давно?
– Чахотка? Давно, – Арант отмерил ладонью свой рост и опустил её на уровень пояса. – Руслан еще ребенком был. Ребенок. У него и матушка болела. Думали, кровь наследника Крома приведет её к Равновесию, но не получилось. Вот и он тоже кашляет.
Понятно. Наследственная предрасположенность к астме. Я кивнул и показал на стайку мальчишек за спиной Аранта, повторив. При виде этих детей стало ясно, отчего Годана ничего не заподозрила. Пока их рост уступал моему на целую голову, но вот плечи уже раздались гораздо шире моих, а на подбородках пробивался первый юношеский пух. Сколько им лет, определить было сложно.
– Много ребенок, – выдал я с серьезным лицом. – Здесь. Это правильно?
Я имел в виду, почему здесь спокойно шатались дети, но Аранта вовсе не заинтересовало, почему больные не в лазарете.
– Ребята, – поправил он, разулыбавшись. – Много ребенок – это ребята. Да, Лим Тэхон, вы быстро учитесь!
Я с неизменной улыбкой покивал. От постоянно растянутых губ уже начинали болеть щеки. Невыносимо хотелось выйти из кадра, потереть лицо, всласть схаркнуть на мостовую и по-человечески почесать бедро. Но камер, увы, вокруг не наблюдалось, а Арант упорно тащил меня за собой.
Экскурсия по Крому Порядка оказалась довольно полезной. Я узнал, что за больницей, Собором, снадобницей и гостевыми башнями есть еще много всего. Например, дворец правящего рода – Ведунец оказалась фамилией, а не должностью, и им принадлежал как минимум этот городишко внизу холма. В паре шагов от дворца стояли трехэтажный терем – Дом мудрецов, в котором жил Арант с другими мудрецами, и пятиэтажный – Дом воспитанников, разделенный на большое мужское крыло и маленькое женское. Рядом с ними, почти впритык к стене, стояла трапезная. Особенно мне понравилась пристройка за трапезной, где хранили продукты, в ней же располагался и подвал с ледником. Были и отдельная библиотека, которая одновременно являлась еще и школой, и поле для тренировок с оружием и без, и зверинец, в котором держали кур, овец и парочку коров. Даже общежитие для слуг имелось. Арант спокойно открывал передо мной абсолютно все двери. Но основная и, несомненно, главная часть Крома Порядка принадлежала огороду и теплицам. Теплиц было несколько. Вместе взятые, они по площади не уступали, а то и превосходили Соборную площадь. Огород с лекарственными и съедобными растениями и то казался меньше. Кром Порядка занимал целый скалистый полуостров на большущей судоходной реке.
Люди спокойно ходили по всему Крому, никаких замков нигде не висело. Большую часть представляли дети в простых застиранных одеждах. Совсем малышей я не увидел, все были старше десяти. Они сновали абсолютно везде и приставали к Аранту с какими-то вопросами насчет занятий, бросая на меня любопытные взгляды. Естественно, спрашивали и обо мне:
– А кто это?
– А почему у неё такое лицо?
– А почему она так одета?
– Как-как её имя? Какое странное! – и так далее и тому подобное.
Арант отбивался, но безуспешно. Самые наглые прыгали вокруг и дергали меня за волосы грязными руками, так и норовя ткнуть в лицо. Я молчал на полных правах ничего не понимающего иностранца и с благостной улыбкой просветленного Будды любовался пейзажем.
