скачать книгу бесплатно
– У них авария. Неполадки с электричеством, – успокоил я то ли брата, то ли себя. Других объяснений у меня все равно не было.
Мы поглядели на дом. Окошко в нем погасло.
– И здесь авария? – хлюпая носом, доверчиво спросил Жека.
– Авария по всей железной дороге. И здесь, конечно, тоже. У обходчика же нет своей электростанции. – Я нащупал в рюкзаке фонарик и отдал Жеке. – Свети. Сейчас разыщем телефон…
Жека пощелкал кнопкой – не горит – и рыдающим голосом выдавил:
– Ал-леша! С фонариком тоже ав-вария!
Вот еще новости! Я же сам проверял фонарик совсем недавно, когда укладывал разбросанные Жекой вещи… Вынув батарейки, я поскоблил контакты монеткой, собрал фонарик, включил… Ни проблеска.
– Обойдемся. Луна вон как светит, – беспечно сказал я. Полез в рюкзак и почти сразу наткнулся на телефон. – Сейчас разыщем тетю Свету! У меня оба ее номера вбиты: и мобильный, и рабочий…
Телефон молчал, как булыжник. Я жал на кнопки, но экран оставался черным.
– Приема нет. Наверное, тайга мешает, – соврал я. – Пойду к обходчику, разузнаю, что случилось.
Жека отвернулся и с увлеченным видом стал смотреть на луну.
Я пошел один. Перрон был разбит, как будто его специально долбили ломами. Раньше я этого не заметил.
– Алеша! – окликнул меня брат и замямлил: – Алеш, это… Э-э-э… Помоги мне монетку найти!
Насколько я понял, Жека не мог решить, что страшнее – идти со мной или оставаться. Я отвернулся и через плечо показал ему фигу.
Шагов через пять брат догнал меня.
– Я хотел постеречь вещи, а потом думаю: никто их не возьмет, – сказал он, вцепляясь в мою руку.
Я шел и думал, что Жеке хорошо, у него есть, за кого держаться. Соображать за двоих должен я, потому что мне уже четырнадцать. Хотя сейчас я остро чувствовал, что мои «уже четырнадцать» на самом деле «всего-навсего четырнадцать». Я мечтал, чтобы обходчик оказался незлым, неглупым и не пьяным. И чтобы у него был телефон.
Почему мы решили, что в доме живет обходчик, кто первый это сказал, я уже не помнил. Железная дорога – значит, должен быть обходчик или начальник станции. Словом, взрослый служивый человек, обязанный позаботиться о пассажирах.
Чем ближе мы подходили к дому, тем заметнее становилось, что человек служит спустя рукава. Хоть бы рамы побелил. И название станции не мешало бы вывесить. И расписание поездов.
Из дома не доносилось ни звука. Хозяина ничуть не беспокоило, что свет погас.
– А где стекло? – спросил Жека.
Я сам уже видел, что оконная рама пустая. Ответить было нечего, я только крепче сжал Жекину руку.
Приоткрытая дверь тихо поскрипывала на ветру.
– Я дальше не пойду, там скелеты, – объявил Жека.
– Тогда стой здесь или беги вещи караулить. – Я оглянулся. Чемодан и рюкзак едва различались в тумане. Никто их, конечно, не возьмет. Но я ведь не мог сказать брату: «Ты трус».
– Нет, лучше я с тобой, – вздохнул Жека. От волнения он ковырял ногтями мой большой палец.
– Прекрати, – сказал я.
Дошли до крыльца со сломанной ступенькой. Я шире открыл дверь, и пронзительный скрип ударил по нервам. Жека присел от испуга и гирей повис у меня на руке. Его пришлось втаскивать в дом.
Наверное, здесь и вправду когда-то жил обходчик или сторож. На комнату начальника станции эта каморка не тянула. Свет луны из дверного проема косо падал на большую печку, выходящую задней стеной в другую часть дома. Два окна, некрашеная лавка и на ней остатки валенка, растасканного по норам какими-то грызунами. Вместо вешалки – ряд вбитых в стену деревянных колышков. Убожество, как в спектакле про крепостное крестьянство. Герасим и Муму. Доски с пола были кое-где оторваны, и Жека чуть не кувыркнулся в щель. Я удержал его и посмотрел на потолок. Глаза различали в темени облупленную побелку – и больше ничего. Ни лампочки, ни проводов. Спрашивается, что светилось в окне…
Вторая часть дома была раз в десять больше и уже напоминала станцию. Лавки по стенам, дощатая будка с надписью «Касса» и закрытым фанеркой окошком – зал ожидания. Жека постучался, фанерка упала и провалилась внутрь будки.
– А люди где? – спросил Жека, снова терзая ногтями мой палец. – Я же видел: окно горело!
Посмотрев на потолок, я и здесь не увидел ни проводов, ни лампочек.
– Окно не горело, нам показалось, – твердо сказал я. – Глянь, крыша-то дырявая. Мы через окно увидели дыру, а в дыре – луну, и подумали, что свет горит.
Брат молча принял объяснение. Но сам-то я знал, что задачка с луной, дырой и окном имеет единственное решение: когда все три точки выстроятся в ряд. Сейчас луна справа, дыра слева, окно внизу и посередине. Смотри хоть задом наперед, просунув голову между ног, но треугольник не станет прямой линией.
И еще об одном я смолчал, чтобы не пугать Жеку: в зале ожидания не было мусора. Ни фантика, ни окурка, ни прилипшей жвачки. Пыль была. Мы протоптали в ней две дорожки, одинокие, как следы астронавтов на Луне.
В этом зале ожидания никто не ожидал поезда. Сюда за все лето, а скорее, и за много лет не зашел грибник или охотник, чтобы укрыться от дождя и выкурить сигарету.
ОНИ ЗНАЮТ О ПРИЗРАЧНОМ ПОЕЗДЕ, понял я. ВСЕ. ВЕСЬ ГОРОД. И все молчат. Потому что призраков не бывает. Нормальный человек об этом и спорить не станет. А если находились упрямцы, утверждавшие, что сами видели, верней, не видели призрачный поезд, так они теперь доказывают свое в дурдоме. А остальные притворяются, будто ничего особенного нет. Нормальный водитель не откажется ехать в рейс из-за какого-то призрака, а подгонит автобус к станции точно по расписанию. Нормальные пассажиры пулей полетят кто с автобуса на поезд (на нормальный, разумеется), кто с поезда на автобус. Они рассядутся и уедут, пряча глаза друг от друга, когда вдали загудит невидимый паровоз.
Поэтому и станция заброшена давным-давно. Не такое здесь место, чтобы сидеть и отдыхать.
– Живем, брат! Нас просто высадили на остановку раньше, – соврал я. – Тетя Света подойдет к нашему вагону, спросит у Гали, где мы, и приедет за нами. Она скоро приедет, вот увидишь.
Братец подумал и ляпнул:
– Тетю мы уже не дождемся. Сам понимаешь: ночная дорога, волки… Всякое могло случиться.
– Один будущий второклассник трепался, трепался и по шее получил, – ответил я. – Тетя Света войну прошла! Она здоровенных мужиков, десантников, швыряет, как щенят. А ты скажешь, ее волки съели?
Больной печально вздохнул: так, мол, и скажу, тетю жалко, но истина дороже.
Пока мы бродили по заброшенной станции, туман опустился к земле. Луна ярко светила в безоблачном небе, а перрон был виден шагов на десять. Мы побрели к своим вещам, как в воде: я по шею в тумане, Жека с головой.
Кап! – на руку мне упала теплая слеза. Жека хлюпнул носом. Чтобы отвлечь его, я спросил:
– Как думаешь, чей скелет на фотке – Чингисхана?
Уловка сработала. Жека вытер глаза кулаком:
– Не, в газете же написано: сокровища у него. По мнению экспертов… Алеш, ты ведь хорошо ныряешь!
– Хочешь найти гробницу под водой? – понял я. – Нет, брат, если б все было так просто, ее бы давно нашли. Думаешь, эту легенду один археолог знает? Ей, может, столько же лет, сколько могиле Чингисхана.
– А если с аквалангом? Тетя Света умеет. Приехать в Часуцей… то есть в Цасу… Где Чингисхан родился, и понырять!
Из тумана появилась большая четвероногая тень с поджатым хвостом.
– Овчарочка! – счастливым голосом сказал Жека, сразу забыв о сокровищах.
Мой трусоватый брат совсем не боится собак. Думаешь, почему он мечтал обменять младенца на овчарку? Жила у нас в семье «немка» Данка – старушка, если считать по-собачьи, на два года старше меня. Жеке она была, как бабушка. Сколько раз ловила его на спину, когда он выпадал из кроватки. В позапрошлом году Данка умерла, а Жеке сказали, что потерялась.
Ладно. Жека увидел овчарку и пошел к ней. Пес остановился, молча оскалив нешуточные клыки. На его боку торчал клок линялой шерсти.
– Давно потерялся, одичал совсем, – определил Жека. – Иди ко мне, Шарик! Хорошая собака, хорошая… Рекс! Мухтар! – Жека продвигался короткими вкрадчивыми шажками, боясь вспугнуть пса, и подбирал клички. – Ингар! Ингус!
– Отстань от него, – сказал я. – Ну, приманишь, а потом куда?
– Вымоем, вычешем и отдадим тете Свете музей охранять, – решил Жека. – Сходи за сахаром, Алеш, на сахар он приманится. Жалко же собачку, породистая.
Насчет породистости я как раз сильно сомневался. Скорее пес был метисом. Морда, как у хаски, с подпалинами на бровях, сам крупный, как восточно-европейская овчарка, а хвост… И тут до меня дошло: НИ ОДНА ДОМАШНЯЯ СОБАКА НЕ ДЕРЖИТ ХВОСТ МЕЖДУ НОГ. Поджатый хвост для них – сигнал «я боюсь». И только для волка поджатый хвост ничего особенного не значит, он просто ходит так, и все.
Глава VI. Прятки с волком
– Жека, назад! – зашипел я. – Это волк!
– Да ну, обычная псявка, – отмахнулся собаколюбивый братец.
Волк судорожно зевнул. Сел на хвост, задрал голову к луне и завыл. Жека шарахнулся ко мне. Понял, на кого мы попали.
– Не делай резких движений, – прошептал я, обнял Жеку и стал потихоньку пятиться в туман.
Волк самозабвенно выл, кося горящим в лунном свете глазом. Я не знал его повадок. Может, он созывал подмогу, а может, разминал горло перед ужином. Вот так повоет, повоет и набросится! В одном я не сомневался: убегать нельзя. Убегающий показывает слабость, за ним бросаются даже болонки. Спрятаться? Глупо – учует.
– Алеша, я уже вылечился, – жалким голосом объявил Жека. – Давай сядем на поезд и поедем домой.
– Хорошо бы, – вздохнул я.
Вой оборвался. Волк смотрел на нас, как будто понимал человеческую речь. Мы продолжали пятиться, боясь повернуться к нему спиной.
А ВОЛК ШАГНУЛ К НАМ.
Я попятился быстрее, прижимая к себе Жеку. Волк шагнул еще, еще и побежал за нами трусцой. На каждый наш шаг он делал два, но при этом, казалось, не спешил.
И вдруг моя нога провалилась в колдобину. Я упал, на меня свалился Жека. «Не успеем вскочить… Загрызет!» – ужаснулся я, барахтаясь на разбитом асфальте.
Волк остановился и сел.
Под его немигающим взглядом я встал и поднял Жеку. Волк щерился углом пасти. Казалось, он усмехается.
Теперь я заставил себя идти медленнее. Туман заволакивал неподвижно сидящего волка, пока тот опять не превратился в смутную тень. Еще два-три шага, и ее не стало бы видно… Нет! Волк встряхнулся и побежал за нами.
Играет, подумал я. Или загоняет? Вдруг за перроном, в кустах, нас подкарауливает волчица?! А вот ей шиш! Пускай караулит, а мы спрячемся в доме.
Я представил, как мы с Жекой взбегаем по крыльцу, заскакиваем в дом, наваливаемся изнутри на тяжелую надежную дверь… А волк впрыгивает в окошко, они же без стекол. Перемахнуть через подоконник такой зверюге ничего не стоит. Хоть на потолок от него залезай!
И тут я вспомнил, что есть в доме одно надежное место:
– Спрячемся в кассе!
Волк остановился. Мы отступали, и его силуэт растворялся в туманной дымке, пока не пропал совсем.
И пять шагов, и десять мы прошли в одиночестве. Так далеко волк нас еще не отпускал. Неужели ушел?
Впереди темной глыбой стоял дом.
– Запремся в кассе и будем сидеть до утра, – сказал я. – Тетя Света нас найдет, если приедет. Увидит вещи на перроне, пойдет искать и найдет.
– Если приедет, тогда конечно, – с большим недоверием сказал Жека.
Я приказал себе не гадать, что случилось у тети. От этого только время дольше тянется. Начинаешь высчитывать: если, например, спустило колесо, то ей уже пора приехать, а если серьезная поломка…
– Вон он! – прошептал Жека, впиваясь ногтями в мой палец.
Волк сидел у двери в зал ожидания, отрезая нам путь в кассу.
– А мы через окно, – бодро сказал я.
Волк поднялся и перебежал под окно. Мне стало жутко.
– Обходим дом сзади, – шепнул я Жеке. – Сначала прямо…
Мы как ни в чем не бывало пошли навстречу волку. Дойдя до угла дома, я дернул брата за руку, и мы шарахнулись в сторону. Волк тенью метнулся за нами. Огибая дом, мы с разбегу влетели в кусты, и тут меня как ледяной водой окатило: а вдруг здесь и ждет в засаде волчица?!
Заклацали когти по асфальту – волк догонял нас. Рядом зазывно чернело окно каморки. Я забросил Жеку на подоконник и сам вскочил за ним, каждое мгновение ожидая, что волк вцепится в ногу.
Убежище было ненадежное: два окна каморки смотрели в разные стороны, и в любое мог запрыгнуть волк. У печи я подобрал длинное нетолстое полено. Подходящая дубинка. Если удастся оглушить волка в прыжке – наше счастье. Но я не смогу защищать оба окна. Пока буду караулить у одного, он может прыгнуть в другое. В ближнем бою дубинка мне только помешает… Странно, что волк сразу не кинулся за нами. Соблазнительный для зверя был момент, когда я лез через подоконник, повернувшись к нему спиной.
– Алеша, помоги! – позвал Жека. Он возился у двери, пытаясь загнать в петлю перекошенный крючок.
– Погоди, – остановил я брата, – давай добежим до кассы. Он где-то под окнами, а мы…
– Он уже не под окнами, – перебил Жека и на щелочку приоткрыл дверь.
Волк сидел на крыльце, словно ждал, когда его впустят. От давящего взгляда его желтых глаз у меня волосы встали дыбом. Чуть не прищемив брату пальцы, я захлопнул дверь. Жека поскуливал, боясь плакать в голос, и тыкал в петлю непослушный крючок.
Я выломал из печи кирпич и вбил крючок на место. Так, дверь у нас заперта, остаются окна… Забить их досками с пола? Я поддел половицу дубинкой. Ржавые гвозди поддались с оглушительным скрипом и вдруг – трень, трень – лопнули один за другим. Взлетел оторванный конец половицы, стукнул меня в подбородок. Я упал, дубинка провалилась под пол. Жека взрыднул от неожиданности.
– Все в порядке, – успокоил я брата, ощупывая распухающий подбородок.
Разлеживаться было некогда: в любой момент в окно мог вскочить волк. Иззанозив пальцы, я до конца оторвал половицу и заглянул в щель…
Лунный свет падал неровной полосой, выхватывая из темени дубинку и рядом с ней – свечной огарок. В глубине мерещился едва уловимый зрением серебристый отблеск.
Нож! Большой, с темным вороненым клинком, на котором блестела белая полоса заточки. Я взял его, чувствуя себя, как Маугли, добывший железный зуб на Шерхана. Теперь я не сдамся волчаре без боя и Жеку смогу защитить. Теплая на ощупь рукоятка удобно ложилась в ладонь. Из чего она сделана, я не понял – показалось, что из пробки. На обушке рукоятки было выбито треугольное клеймо или какой-то знак.
