скачать книгу бесплатно
Он, конечно, имел в виду вино. Стеклянный графин с водой из-под крана появился на столе без лишних вопросов.
– Бокал красного домашнего вина, пожалуйста. – Никита решил не горячиться с алкоголем. На улице было слишком жарко.
После хрустящих салатных листьев со сладкими помидорами и тертой морковью на столе появилась маленькая фарфоровая супница с половником. Незатейливую домашнюю похлебку из крупно нарезанных овощей Никита встретил с восторгом. Он подливал себе добавки, пока не опустошил супницу, а заодно и плетеную корзинку с хлебом под белой льняной салфеткой. К говяжьему бифштексу и жареной стручковой фасоли Никита подошел более критично. Мясо оказалось жестковато. Это было типичное местное блюдо для ланча. Разве что вместо фасоли могли подать картошку фри, которую здесь на английский манер называли чипсами.
Никита размяк от еды и вина. Он привел в изумление официанта, отказавшись от послеобеденной чашки кофе.
– Вы не хотите кофе, месье?! – простодушно переспросил официант. – А что же тогда?
У месье были сложные отношения с кофеином. Никита завидовал жене, которая могла без последствий пить кофе в любое время суток.
После обеда ноги понесли его вверх по улице, вдоль витрин магазинчиков и зеленого козырька аптеки. Все двери были заперты. Время ланча.
– Ну и ладно, – проворчал он, сворачивая на крутую, узкую улочку, – пойду домой.
«Домой» применительно к этому месту пока звучало странно. Никита на ходу поднял голову, попытался глазами найти свои окна на самом верху и чуть не упал, споткнувшись о каменную ступеньку на тротуаре. Он нелепо взмахнул руками, спешно взял под контроль перекошенное паникой лицо и украдкой огляделся. Кажется, обошлось без свидетелей.
– Спокойно, старик! Франции не до тебя, Франция обедает!
Со стороны склона тротуар огораживала невысокая стена. Ее камни поросли серым мхом, а маленькие деревянные калитки, ведущие к расположенным ниже домам, побелели от времени. Никита осторожно присел на каменный заборчик и еще раз посмотрел вверх. Несмотря на нелепые пропорции, на его взгляд, с этого ракурса дом выглядел грандиозно. Никиту распирала гордость. Для полноты ощущений не хватало чьей-нибудь похвалы.
– Молодец! Твоя новая резиденция великолепна! – мрачно поздравил он себя. В отсутствие жены приходилось обходиться собственными силами.
Неторопливо преодолев оставшийся участок подъема, Никита завернул за угол и вынул из кармана волшебный ключ.
Дверной замок встретил его как родного.
Пару упоительных часов он провел, бродя по комнатам и пытаясь представить, как все это будет выглядеть через некоторое время. Прежние хозяева оставили дом в отличном состоянии. Никите нравилась рельефная каменная кладка под полупрозрачной белой краской и дубовые балки на потолке. Не глупая имитация, а настоящие неровные, темные от старости балки, на которых в самом деле лежали доски перекрытия верхних этажей. Ему нравились ручной работы грубоватые двери и громадные встроенные шкафы в кухне и во всех четырех спальнях. Он сразу решил не затевать глобальную перестройку. Разве что санузлы требовали косметического ремонта. А вот что делать с интерьером, Никита пока не имел представления. Творческие замыслы метались от стиля Прованс до элементов хай-тек.
Самые яркие эмоции вызывала гостиная. И не только из-за роскошного вида с балкона. Размеры комнаты производили впечатление даже на жителя мегаполиса. Дом был сильно вытянут в направлении от улицы к долине, на глаз его глубина составляла метров тридцать. Гостиная занимала всю ширину первого этажа, и его половину – в длину. В центре дома, отнимая угол гостиной, уходил вверх до самого чердака просторный проем. В нем разворачивались ступени и галереи широкой деревянной лестницы. Под нижним ее пролетом скрывался вход в подвал. Высота потолков в гостиной была под стать ее площади, никак не меньше четырех метров, а то и все пять. Глубокий камин у балкона, закопченный внутри, с мраморной полкой и чугунными подставками для дров выглядел рабочим. В той же стене, только ближе к кухне, угадывались следы еще одного камина. Его когда-то переделали в небольшой шкаф с двумя открытыми полками. Второй очаг указывал на то, что на месте гостиной в прежние времена размещались две комнаты.
Никита с Ольгой дважды меняли квартиру в Москве и каждый раз без особых метаний, а главное, быстро принимали решение об отделке и мебели. Конечно, в агентстве под рукой всегда были дизайнеры, которые с удовольствием делали для Никиты эскизы. Среди них не было ни одного архитектора, зато они понимали его с полуслова. Достаточно было описать идею на словах, рисуя воображаемую картину руками в воздухе.
Кроме того, рядом всегда была жена. До сих пор Никита самонадеянно считал себя автором их неординарных московских интерьеров. И только сейчас начал понимать, что истинным вдохновителем и генератором идей была Ольга. Лишившись ее поддержки, Никита испытывал робость перед пятисотлетней историей этих стен.
– Сам справлюсь! – подбодрил он себя. – Пускай злится дальше. Ей же хуже. Все равно приедет – рано или поздно.
Мебели практически не было. Кроме полностью оборудованной кухни и объемных встроенных шкафов, прежние владельцы оставили две большие двуспальные кровати в комнатах на втором этаже. Спальни третьего этажа были пусты. Очень кстати в одном из шкафов лежали две подушки и одеяло в пластиковых пакетах с этикетками. Агент по недвижимости продемонстрировал их при осмотре дома и клятвенно обещал проследить, чтобы они никуда не исчезли. В чемодане Никиты лежала пара простыней, пара наволочек и пара полотенец. Сколько Ольга ни злилась из-за его отъезда, а об этом позаботилась. Минимальные бытовые удобства на первое время были обеспечены, а на большее он сейчас не претендовал.
Находившись вверх и вниз по лестницам, Никита с непривычки валился с ног. Все шло к тому, что до ужина он не дотянет, уснет где-нибудь на ступеньках между вторым и третьим этажами. К тому же воспоминания о плотном обеде еще не улетучились, он до сих пор был не голоден. Телесная усталость тянула его в постель, но внутреннее возбуждение и страсть к эффектам гнали вон из дома.
– Русские не сдаются, старик, – сказал Никита, с трудом отводя взгляд от еще не застеленной кровати, – великий день не может бездарно закончиться. Перед сном надо выйти в люди.
Он примерно помнил направление, в котором находилась центральная площадь. Учитывая размеры деревни, заблудиться было сложно, однако с первой попытки Никита все же промазал. Он наугад выбрал один из двух неотличимых друг от друга переулков и через несколько минут с досадой обнаружил себя на смотровой площадке с противоположной стороны холма. Затем сосредоточился, сориентировался по крыше церкви и вскоре оказался на месте.
Это была типичная площадь южной французской деревни. Маленькая, квадратная, с низкими полукруглыми арками в первых этажах домов. Церковь с одной стороны, туристический офис с другой. Средневековый антураж разнообразил арт-объект из бетона – творение столичного архитектора, сына одного из местных жителей. Современная скульптура площадь не украшала, зато являлась объектом повышенного внимания детей и туристов. Первые по ней с удовольствием лазали, вторые ее активно фотографировали.
На площади соседствовали ресторан, бар и кафе. Ресторан с наглухо запертой, давно не крашеной дверью выглядел заброшенным, зато два других заведения не могли пожаловаться на отсутствие посетителей. Никита не спеша пошел вокруг площади. Он, конечно, успел побывать здесь раньше, однако теперь смотрел на все совершенно другими глазами.
Несколько лет назад во всей исторической части Лантерн заменили мостовую. Красивая каменная кладка с аккуратными стоками для дождевой воды сделала деревню нарядной, как на иллюстрации в хорошей детской книжке. Здания, окружавшие площадь, были сложены из серого камня и покрыты выгоревшей черепицей, однако на этом их сходство заканчивалось. Разнокалиберные окна с цветными ставнями придавали каждому дому особое выражение: у одного физиономия была удивленная, у другого хмурая, у третьего глуповатая. Особенно выделялся домик с фахверковыми стенами второго и третьего этажей.
Невозможно равнодушно пройти мимо средневекового фахверкового домика. Один взгляд на него вызывает в памяти сказки о злых ведьмах, добрых волшебниках и драконах. Расцвет фахверка в Европе пришелся на XIV–XV века, однако зародилась эта техника строительства несколькими столетиями раньше.
Вместо того чтобы возводить стены жилых домов полностью из дерева или камня, средневековые строители создавали каркас из бревен, которые для жесткости соединяли под разными углами. Получалась мощная деревянная рама из прямоугольников и треугольников. Пространство между бревнами заполняли глиной, кирпичами или деревянными брусками. При этом каркас оставался видимым снаружи. В результате фахверковый фасад представлял собой переплет из темных бревен с более светлыми, чаще всего оштукатуренными промежутками.
Здесь, на деревенской площади, единственный фахверковый фасад с цветочными ящиками под каждым окошком был зажат между соседними, чуть более высокими зданиями из серого камня. Казалось, что крепкие парни поддерживают под руки дряхлого телом, но все еще бодрого духом старичка.
Слева от сказочного домика располагалось музыкальное кафе. Никите оно не приглянулось: выглядело заведение затрапезно. Судя по самодельным афишам, висевшим у входа, именно здесь бился пульс ночной жизни деревни. С пятницы по воскресенье вечерами в кафе показывали кино и выступали местные и заезжие музыканты. А ведь в окружающих площадь старинных домах и сейчас жили люди. «Интересно, как у них там внутри? – подумал Никита, глядя на открытые окна. – И как им здесь спится под музыку по ночам?» Акустические эффекты в замкнутом каменном пространстве были ошеломляющими.
Оставалось заведение напротив церкви. Туда он и направился.
На улице свободных мест не оказалось, но это нисколько его не смутило. Было жарковато, и лицо все еще горело после долгого стояния на балконе. Никита уселся внутри, на сквознячке, за крайним от входа столиком.
Через минуту подошел приветливый полноватый бармен, скорее всего, хозяин.
– Добрый день! Что бы вы хотели выпить? – спросил бармен по-английски, безошибочно определив в Никите иностранца.
– Бонжур, месье. Рюмочку «Кира», пожалуйста. – На бытовом уровне Никита сносно владел английским, но сейчас, конечно, пустил в ход свой отличный французский. Бармен с довольной улыбкой слегка наклонил голову, отдавая должное не то его лингвистическим способностям, не то алкогольным предпочтениям.
Легкий аперитив «Кир» из белого сухого вина с черносмородиновым ликером «Крем де Кассис» приобрел известность во Франции и за ее пределами после Второй мировой войны. Священник Феликс Кир был героем Сопротивления, а после войны в течение двадцати лет оставался мэром Дижона и одним из пропагандистов идеи городов-побратимов. Принимая в мэрии многочисленные делегации, он предлагал гостям региональный коктейль «Блан-кассис» из белого сухого вина с добавлением ликера «Кассис де Дижон», который исторически производился в окрестностях города. Таким образом, предприимчивый мэр пропагандировал сразу два продукта местного производства – вино и ликер. Поскольку значительная часть запасов бургундских вин была конфискована фашистами, в ход шло вино не лучшего качества, и душистый ликер удачно скрывал его недостатки. Вначале право использовать свое имя в названии коктейля Феликс Кир предоставил только одному дижонскому производителю – дому Lejay-Legoute, который разливал коктейль в бутылки в готовом виде. В 1952 году этой компанией была зарегистрирована торговая марка Kir. Название прижилось. Позже появились альтернативные варианты коктейля, в которые входит не черносмородиновый ликер, а ежевичный или даже персиковый.
Никита намеренно заказал «Кир», чтобы продемонстрировать осведомленность и сократить дистанцию. План сработал. Улыбающийся бармен прихватил с соседнего столика пустые бокалы и направился к стойке.
Пока он звенел бутылками, Никита огляделся.
Бар выглядел неожиданно. В элементах ар-деко усматривались признаки культурного бунта: кого-то когда-то здорово достало Средневековье. В пику старинной кладке и дубовым балкам, заведение украсили хрустальными бра, затейливыми стегаными диванчиками и барными стульями с обивкой под зебру. Вальяжный интерьер многократно отражался в расчерченном на ромбы зеркале за барной стойкой. Рама зеркала была, пожалуй, самым роскошным предметом в баре – широкая, плоская, из благородного темного дерева и ажурного металла. «Неплохо, – подумал Никита. – Может, для моей гостиной такое подойдет? Хотя не знаю…»
От размышлений над стилевыми противоречиями его вскоре отвлекли крики снаружи.
Под каменными сводами галереи за двумя сдвинутыми столиками сидела шумная и уже нетрезвая кампания. Пятеро мужчин разного возраста в рабочих комбинезонах пили пиво. Они были с ног до головы покрыты строительной пылью и вряд ли мыли руки перед едой. Разговор шел на английском.
– Смотри, Дилан, твоя жена опять приедет за тобой, как вчера, и будет тебя ругать, – ржал длинный худой человек с глазами навыкате.
– Пусть приезжает!
Далее, судя по всему, последовало красочное, полное нелестных эпитетов ругательство. В подкрепление своих слов Дилан вскочил с места и недвусмысленными жестами изобразил, что именно он сделает с женой, если она посмеет прервать их веселье.
Дилан был коренастый, с крупным лицом, на котором странно уживались пронзительно голубые глаза, конопатый нос пуговкой и длинный, массивный подбородок. Рыжеватые кудри довершали его портрет, никак не соответствующий представлению Никиты о типичном англичанине. Вел он себя очень самоуверенно, как главарь местной шайки.
– Это англичане? – тихо спросил Никита у подошедшего бармена, кивком указав на работяг.
– Не совсем, месье, – ответил тот, ставя рюмку на картонный кружок. Под белым вином медленно расплывался густой смородиновый ликер. – Дилан – валлиец, он из Уэльса. Я не уверен насчет остальных. Кажется, двое – англичане, еще двое – голландцы. Прекрасный французский, месье. Откуда вы?
– Из России, – ответил Никита.
Он пристально посмотрел на хозяина бара, пытаясь понять, как тот воспримет новость.
Хозяин-бармен не выказал ни восторга, ни испуга:
– У нас бывают туристы из России. Но довольно редко.
И тут наступил звездный час Никиты Шереметева, новоиспеченного французского домовладельца.
Стараясь звучать как можно более естественно и непринужденно, он сказал:
– Я не турист, месье. Я купил дом в Лантерн. Только сегодня приехал.
Ему удалось произвести впечатление. Он знал, что русских среди постоянных жителей деревни не было. Процентов десять, если не пятнадцать, населения составляли англичане. Были еще бельгийцы, голландцы. Даже несколько американцев купили дома и приезжали летом на два-три месяца. Русские же в этой французской глубинке пока были в диковинку.
Бармен проявил живейший интерес:
– И какой именно дом, месье? В какой части деревни? Вы будете здесь жить или приезжать на лето?
– Наискосок от школы, на улице Гарриг, второй дом с краю. Пока я приехал в отпуск.
– Поздравляю, месье! Отличный выбор. Это очень хорошая деревня, – бармен внимательно посмотрел на Никиту, затем кивнул и направился к другому столику.
У Никиты осталось чувство, что тот хотел сказать что-то еще, но передумал.
Пьяный Дилан продолжал играть на публику. Он и пяти минут не мог усидеть на месте, все время вскакивал и жестикулировал. Его выкрики Никита понимал не полностью. Оставалось утешать себя тем, что дело в непривычном валлийском произношении.
Племена кельтов заселяли не только континентальную Европу, они жили и на Британских островах, и в Ирландии. Одно из тех племен положило начало истории современного Уэльса. Германцы называли выходцев из Уэльса валлийцами, что на их языке означало «иностранцы». Современный валлийский язык произошел от одного из древних кельтских диалектов, что, несомненно, наложило отпечаток на произношение жителей Уэльса.
Дилан был первым валлийцем, которого Никита слышал вживую. Его пьяная речь лилась невнятным потоком, из которого Никита с трудом выуживал слова и фразы. Впрочем, этого было достаточно, чтобы понимать содержание разговора. Речь теперь шла о стройке.
– В следующий раз сброшу тебя с лесов, если будешь спать на работе, Олли. – Дилан крепко хлопнул по спине коротко стриженного молодого парня и отхлебнул темного пива. – Это бревно сегодня меня чуть не убило.
– Лучше бы убило. Ты бы сейчас так не орал.
Олли выглядел очень усталым. В противоположность Дилану он сидел почти неподвижно, прикрыв глаза.
– Надо было нанять больше людей для работы на крыше, – сердито добавил парень. – Огромное дубовое бревно невозможно удержать втроем, поэтому мы его и уронили. Скажи спасибо, что тебе не досталось по голове, как Эдварду два года назад. Кстати, мы до сих пор пользуемся его инструментами. Ты хотя бы расплатился со стариком?
– Не болтай, Оливер! – Похоже, новая тема неприятно задела Дилана. – Эдвард был старым занудой.
Ситуацию спас длинный с глазами навыкате, которого звали Кристофер.
Он вытянул руку над головой Дилана и крикнул:
– Я же говорил, что твоя жена приедет за тобой! Вот и она!
Все пятеро развернулись в указанном направлении. Поскольку разговор шел на повышенных тонах, вместе с ними повернулись почти все посетители кафе, сидевшие за столиками снаружи.
– А-а, попались! Шутка! – снова загоготал Кристофер и мгновенно схлопотал оплеуху от разъяренного Дилана.
Это было уже чересчур для заполненной туристами респектабельной деревни.
Владелец заведения стремительно пронесся мимо Никиты на улицу, прорычав по дороге: «Пардон, месье!» Он подлетел к буйным строителям и тихо сказал им несколько слов. Эффект был поразительный – пятеро пьяных мужиков притихли и, как по команде, примирительно подняли ладони вверх.
– Чародей… – прошептал ошеломленный Никита.
Он уже приготовился стать свидетелем драки, но в этот раз, видимо, было не суждено.
Раздосадованный бармен остановился около столика Никиты.
– Они приходят почти каждый день, – извиняющимся тоном сказал он, – начиная с четырех часов. Обычно тихо напиваются и уходят. Кто-то домой, ужинать, а другие продолжают пить в баре внизу, на въезде в деревню. Иногда, как сегодня, шумят и распугивают посетителей. Но они оставляют здесь столько денег, что нет возможности им отказывать. К счастью, эти парни сторонятся жандармов.
– Понимаю вас. Месье..?
Никита улыбнулся и вопросительно взглянул на бармена.
– Пьер. Я хозяин этого кафе. Мы с женой купили его, когда я вышел на пенсию.
– Очень приятно. Меня зовут Никита. Я бы выпил еще рюмочку «Кира».
Несмотря на шумных соседей, он чувствовал себя превосходно. Уходить не хотелось. Он подумал, что ему нужен рабочий для мелкого ремонта. Однако пьяный Дилан с товарищами не вызывали доверия. Надо было искать кого-то другого. Никита решил спросить совета у Пьера, но не сейчас. Пока фронт работ был непонятен даже ему самому.
Он сонно наблюдал за публикой. Местные жители приходили выпить аперитив перед ужином. Туристы давали отдых ногам и наслаждались прелестным видом маленькой площади при неярком вечернем солнце. За столиками сидело несколько загорелых людей в шортах и массивных туристических ботинках. Рядом с ними, на мостовой, лежали рюкзаки и палки для скандинавской ходьбы. «Неужели путешествуют пешком?» – задумался Никита. В его голове идея такого способа передвижения никак не укладывалась. «Это ж сколько надо иметь свободного времени?» – изумился он. И тут же вспомнил, что у него в ближайшей перспективе времени хоть отбавляй.
Вторая порция коктейля была выпита. Никита заставил себя подняться, расплатился у стойки, пожелал Пьеру хорошего вечера и отправился домой. Подойдя к своей двери, он провел пальцами по металлической окантовке прорези для почты, сжал в руке внушительную скобу дверной ручки и поднял глаза к закрытым ставням верхних этажей. Этот довольно обычный по местным меркам старый дом казался ему королевским замком. И дело было вовсе не в размерах. Никита вошел внутрь и с удовольствием втянул носом уже знакомый уютный запах. Он прошел из прихожей прямо, в направлении гостиной и по дороге остановился у нижней ступеньки дубовой лестницы. Вверху было темно, но совсем не страшно. Для него, московского мальчишки, который отлично помнил жизнь в коммуналке, дом на вершине холма был воплощением детских фантазий. Чем-то из сказок и рыцарских романов. Это был его подарок. Королевский подарок самому себе. А еще точнее – попытка заполнить пустоту, на месте которой прежде была любимая работа.
Душа заныла, и на мгновение вернулась тоска, которая сопровождала его в течение последних нескольких месяцев.
– Не кисни, старик, – подбодрил он сам себя. – Классный дом, тебе опять повезло.
Не включая свет в гостиной, он подошел к открытой двери на балкон и встал на пороге. Прямо перед ним, на уровне глаз, мерцало звездное небо. Несмотря на поздний час, Ольга ответила на его звонок мгновенно.
– Бонжур, мадам, – интимно сказал он.
– Бонжур, – мадам по-прежнему была не в духе.
– Чем ты сегодня занималась? Алекс уже дома?
– Алекс полдня катался на велике, еле доплелся до кровати. Спит уже. У тебя все нормально? – дежурный вопрос вместо подробного рассказа о своих делах на ее языке означал: «Не притворяйся. Тебе нет до меня никакого дела, проклятый эгоист».
Пожалуй, это был первый случай за двадцать лет совместной жизни, когда они не сумели найти компромисс. Жена могла поворчать, могла посмеяться, но никогда не проявляла тупого упрямства, всегда шла навстречу его желаниям. И вдруг, закусив удила, она отказывалась принять даже свершившийся факт. Ольга ничего не требовала и не ставила условий – только отчаянно сопротивлялась, злилась и плакала. Никита не узнавал свою жену в этой капризной женщине и вины за собой не чувствовал. Он был уверен, что стоит ей приехать, и она полюбит дом и деревеньку на вершине холма. Вот только приезжать она не собиралась.
Он сделал вид, что не заметил сухого тона:
– Я в порядке, любимая, только дико устал и хочу спать. Здесь отличная погода и суп в ресторане подают в фарфоровой супнице. В доме прохладно и чудесно пахнет. Завтра начну вить гнездо к твоему приезду.
Жена выдержала длинную паузу, чтобы еще раз подчеркнуть отношение к происходящему, и ответила немного мягче:
– Аптека там есть, в твоей деревне? Я положила тебе аварийный запас лекарств, но мало ли что. И береги спину. – Сквозь холодный тон проступило беспокойство. Она отлично знала, что в вопросах здоровья, как и во многом другом, ее муж – законченный разгильдяй.
– Обещаю.
Очередной призыв приехать остался без ответа, а на новую порцию уговоров у Никиты не было сил.
