скачать книгу бесплатно
Анатолий тут же подбадривал выскочку:
– Ну! Что я вам говорил!.. Есть ещё в нашем здоровом коллективе мастера своего дела! Как тебя звать-то, Мишка? Нет! Ты у нас не Мишка, а самый настоящий Михаил, как Михайло Ломоносов!.. Сколько тебе людей надо для этого пустякового дела?
– Десятерых!
– Ну, это ты, брат, хватил! Десятерых! Они же только мешать друг другу будут… Это же толчея получится, а не работа… Тут тебе троих за глаза и за уши хватит! А, ребята? Давай выбирай себе помощников… Ты будешь командиром и четвёртым в твоей бригаде…
– Нет! – настаивал Михаил. – Троих маловато будет! – тут же парировал только что вновь назначенный командир. – Хотя бы ещё одного человека надо…
Анатолий высоко поднимал голову над собравшимися и демократично провозглашал:
– Ну что, ребята? Дадим ему ещё одного человека?
В ответ кричали: «Да! Да! Надо дать!»
– Ну, раз народ единогласно говорит, что надо дать, так, значит – надо!
И Анатолий, никем не избранный и никем не уполномоченный, отправлял на работу целую бригаду, как самый настоящий НАЧАЛЬНИК.
Так он и шёл по всей своей жизни, изображая из себя мудрого, демократичного руководителя, не имея на это никаких ни прав, ни полномочий… Но имея прекрасный вид, статность и достоинство, всегда выходил из любой ситуации, как говорится, на белом коне!
Однажды Анатолий продемонстрировал мне, как он превращается в «знатока» по гуталинам по части чистки не только сапог, но и другой модной обуви – полуботинок и даже штиблет…
На городском рынке, где в основном продавали только чёрный гуталин для чистки сапог и ботинок, Анатолий брал у продавца баночку гуталина в руки и, открывая её, начинал говорить очень громко, чтобы слышал не только сам продавец гуталина, но и окружающие люди:
– Вот смотрите, уважаемые граждане, чем нынче торгуют на рынке! Смотрите повнимательнее, какое качество этого гуталина! Это же не гуталин, а какая-то мешанина грубого помола… Здесь даже невооружённым глазом видно, что присутствуют какие-то посторонние примеси! Катышки какие-то… А для того, чтобы увидеть всю эту грязь и посторонние предметы, надо посмотреть на этот гуталин сбоку… посмотрите, посмотрите! Этот так называемый гуталин даже совсем и не блестит! А на кой чёрт нам покупать такой гуталин?!
«А где же нам брать хороший-то гуталин?» – возмущалась толпа.
– Да, у тех же, кто понимает в этом толк, у чистильщиков, конечно же! Ну, например, у Петрухи, который сидит при входе на рынок! У этого чистильщика не только качественный гуталин, да он ещё и значительно дешевле, чем здесь, на этом распрекрасном рынке!
Вот так Анатолий и себя демонстрировал как знатока, да и своему дружку Петрухе помогал, обеспечивая его покупателями.
Оставив продавца гуталина в раздумье, мы отправились с братом к его хорошо знакомому чистильщику сапог и ботинок Петрухе. Анатолий хотел показать мне, чтобы я убедился и посмотрел воочию, каким гуталином пользуется его знакомый чистильщик Петруха. Этим достойным уважения чистильщиком оказался молоденький мальчишка около девяти-десяти лет. Он сидел на маленькой скамеечке с двумя щётками в руках, а перед ним стояла деревянная подставка для обуви со специальным маленьким помостом, похожим на след ботинка или сапога, на который ставится нога в ботинке или в сапоге… В подставке был маленький ящичек, где хранились: бархотка, крем, щёточка для намазывания крема, особенно на сапоги, которые всегда были грязными, в пыли и в комочках засохшей земли или глины, и ещё были две запасные щётки для чистки элегантной коричневой обуви… Анатолий подошёл к мальчишке, щёлкнул его слегка по затылку и поприветствовал:
– Привет, Петруха! Ну, как? Удачное сегодня у тебя утро? Может, по мороженому…
Петруха открыл ящичек подставки и выдал Анатолию пятак, сказав:
– Ну вот, Анатоль! Пока только так! Вечерком, может быть, что-нибудь будет получше… Рановато ты, Анатоль, пришёл. Сейчас ведь только ещё утро… День только начинается! Так что ты…
– Не дрейфь, Петруха! – прервал его Анатолий. – Это я так!.. А пятак оставь на сдачу! Если кто будет обижать тебя… Ну, ты знаешь, что делать!.. А меня ты знаешь где найти!
– Да, конечно, Анатоль!.. Знаю!
– А это мой брат Борис!
– Ну, он у тебя ещё маленький! Привет, Борис! А ты хочешь научиться чистить ботинки? – спросил меня Петруха. – Я легко могу научить тебя этому не очень-то сложному, но очень нужному и полезному в плане дохода ремеслу!.. В случае крайней нужды всегда можно кусок хлеба заработать, да и не только…
У меня промелькнула мысль…
– Да я и сам уже чищу и сапоги, и ботинки…
Но тут, прервав монолог своего Петрухи, вмешался Анатолий:
– Да нет, Петруха! Борис уже может не только почистить сапоги или ботинки. Он может уже и починить и сапоги, и ботинки, и даже валенки… Он многое что умеет! Ты не смотри на него, что он ростом поменьше тебя! Он тоже такой же башковитый! Недавно он бабушке Петровне, соседке нашей, часы с кукушкой отремонтировал! Ты вот что, Петруша! Ты лучше скажи нам, как это ты так научился чистить сапоги, что они у тебя всегда блестят так, как ни у какого другого чистильщика?! В чём секрет твоего мастерства, блеска и лоска? У тебя в роду-то были предки чистильщиками? Или ты, как и Борис, всё своей головой додумываешься?
– Анатоль! Да ты что? Хочешь жить – умей вертеться! Я же тоже ещё маленький! Где я ещё могу работу найти?! А чистильщики в любом городе нужны. У меня мамка одна, а отец на фронт ушёл. Под Москвой сражается с фашистами.
– У тебя, ты говорил, что ещё сестрёнка есть?
– Да! Есть, но она ещё совсем малая!
– А у тебя мамка-то где работает?
– На нашей местной швейной фабрике. Они там шьют верхнюю одежду и в основном для наших солдат и офицеров! Работают в три смены.
– Петруха! Ну ты не сомневайся! Я тебя всегда поддержу! Ты настоящий помощник маме! Ну, давай расскажи про крем-то.
– Да тут нет ничего сложного… Я в крем обычно добавляю немного растворённого сахара… А сейчас с сахаром-то, сам понимаешь, туговато! Так я немного сахаринчику в гуталин добавляю. И очень хорошо размешиваю. А лучше всего дома на плите подогреть, а потом быстро-быстро размешать надо! Вот и весь секрет! А перед тем как бархоточкой пройтись по сапогам или ботиночкам, так я мелко-мелко плюю на щёточки и наношу лёгонький-лёгонький слой слюны, а затем хорошо и быстро растираю бархоткой. Это всё равно что лакирнуть слегка перед завершением своего дела! Это и хозяину сапог приятно, и мне тоже приятно – побольше за качественное обслуживание получить! Анатоль! В любом, даже маломальском деле, всегда есть тонкости, изюминка, – напутствовал Петруха, этот маленький чистильщик сапог и ботиночек… – В этом заключается и моё мастерство, да и любого другого ремесленника… Овладеть ремеслом – не так уж и сложно, а вот стать мастером… Это уже совсем другое дело!..
Философия этого маленького мудреца, с одной
Стороны, удивила меня, а с другой – приятно было видеть, как маленький чистильщик помогает своей маме, да и сестрёнке тоже!
– Вот видишь, Борис! Учись! – напутствовал мне мой старший брат Анатолий.
И вот таким он был в любом деле – добрым, добродушным, покровителем для малолетних и не по годам мудрым человеком! Он всем напутствовал, как, что и когда надо делать. Всем рассказывал, что учиться очень и даже очень полезно, и только тогда, когда получишь знания, только тогда можно достичь каких-то высот. Но сам Анатолий, к моему сожалению, не был ни примером для мастерства, ни наставником для ремесленничества, ни в какой-либо учёбе, чтобы достичь каких-то немыслимых высот. Он как бы был выше той рутинной обыденной нашей жизни и всё время пытался демонстрировать из себя какого-то Гоголя-покровителя.
После войны, в конце лета 1945 года, он уехал куда-то вместе со своим дружком «Япончиком» (нашим местным хулиганом) искать лучшую для себя жизнь и пропал без вести. Он так и не написал своим родным ни одного письма. Прошло уже более семидесяти пяти лет, а я так и ничего не знаю о дальнейшей судьбе моего старшего брата Анатолия Николаевича Нечаева.
Анатолий и меня уговаривал сбежать вместе с ним из родного дома в какие-то неведомые дальние края. Он почему-то считал, что дом – это клетка, которая ограничивает его какую-то свободу. А для меня дом был моим надёжным причалом, моим родным гнёздышком, в котором я всегда найду и приют, и тёплый уголочек, и всегда могу получить мудрый и правильный совет. И, конечно же, зная авантюрный характер своего брата, я отказался последовать его примеру – убежать из родного дома. Ну что я буду делать в его компании? Стать его тенью или подбадривать и поддакивать ему, так это мне не нравится! А стать рядом с ним и быть его правой или левой рукой, так и это дело – тоже не моё! Хотя Анатолий и мой брат, но бегать, как говорится, по лесам, по долам – это не моё ремесло! Ранним, уже солнечным тихим августовским утром, в четыре часа, Анатолий разбудил меня и ещё раз предложил мне покинуть вместе с ним наш дом родной и, получив отказ, подался на какие-то, как он сказал, «юга». Да! Я в очередной раз отказался последовать его примеру, сказав брату, что ботинки чистить или чеботарить – это мной уже пройденное ремесло! Я лучше останусь дома и буду учиться, как напутствовал мне мой отец Нечаев Николай Дмитриевич, советник финансовой службы Министерства финансов РСФСР, куратор по финансовой части Пермской области!
Николай Николаевич
Николай Николаевич Нечаев, мой брат, родился в 1937 году, 26 апреля, спустя три года после моего рождения. Ему всегда нравилась военная форма, и он посвятил всю свою сознательную жизнь службе в рядах Армии Союза Советских Социалистических Республик! Николай, получив среднее образование, поступил в Пермское мореходное училище, а затем был направлен служить в регион Чёрного моря – в город Евпатория. Мне всегда нравилось Чёрное море, и на берегах его я частенько бывал. А тут и мой брат вдруг оказался на самом берегу этого прекрасного Чёрного моря! Да ещё и в Евпатории, где песчаные пляжи и очень приятное место для купания, особенно для ребятишек! И у меня, конечно же, появилось острое желание навестить своего брата Николая в Евпатории, и, как ни странно, мне это удалось!
Мой брат Николай Николаевич со своей семьёй – Галиной
и сыном Александром
К брату в гости мы отправились вместе с моей будущей женой Наташей. Регион Чёрного моря, а особенно Крым с его великолепными бухтами и прекрасными здравницами, был обустроен ещё нашими царями! Крым – это прежде всего наш форпост южных рубежей, прежде всего России, ну и, конечно же, Советского Союза! И несмотря на кажущееся спокойствие, в этом регионе все вооружённые силы нашей страны всегда были в полной боевой готовности.
Николай, а я его помню с первых его дней рождения в красном доме помещика Балатова, был всегда красивым, умненьким мальчишечкой с большими голубыми глазами и вьющимися волосами. И вот теперь – он офицер! И служит на самом берегу Чёрного моря! Коля, как добросовестный и исполнительный офицер Советской армии, постоянно стремился повысить своё воинское образование, мастерство, и его трудолюбие и стремление подняться по служебной лестнице принесли определённые плоды! Николай прошёл отборочную комиссию и, выдержав конкурс, поступил в московскую Академию им. Жуковского, где учился вместе с космонавтом, Героем Советского Союза Германом Титовым – дублёром первого космонавта, Героя Советского Союза Юрия Гагарина!
Итак, Николай поступил учиться в Академию имени Жуковского! Его радости от поступления в Академию не было предела! Сдав конкурсные экзамены, он сразу же бросился искать меня, чтобы отметить такое радостное событие! В это время мы с моей тёщей Марией Петровной были на даче, где готовили грядки для посадки огурцов и редиса и, конечно же, грядки для цветов! А какая женщина не любит цветы?! Мне кажется, что все женщины родились только для того, чтобы всю жизнь купаться в разноцветии цветов и в тонких запахах божественных опьяняющих ароматов. Николай же, зная только то, что «дача» у нас находится в Московской области, где-то под городом Чехов, недалеко от деревни Чепелёво, умудрился нас отыскать в час ночи! Мы, конечно же, все были обрадованы его такой находчивостью в такой поздний час и его удачей продолжать своё образование в Академии имени Жуковского. Мы мигом накрыли наш садовый стол, чем располагали, и за весёлым разговором осушили бутылочку пятизвёздочного коньяка, которую Николай предусмотрительно прихватил с собой!
После окончания Академии Николая направили служить под Варшаву, в регион стран Варшавского договора. Затем судьба военного офицера, а теперь уже старшего офицерского состава, снова забросила его в регион Чёрного моря – в Ростов-на-Дону. В этом прекрасном городе, выполнив свой воинский долг, Николай Николаевич Нечаев вышел в отставку и, получив двухкомнатную квартиру, остался жить в этом тёплом и уютном городе – в Ростове-на-Дону! Со временем Николай приобрёл (купил) небольшой сад, где он (в основном) и проводит свое свободное время, занимаясь посадкой и выращиванием и овощей, и фруктовых деревьев и, конечно же, цветов. У Николая жизнь, как мне кажется, сложилась благополучно. Он дважды дед! У него есть и внуки, и даже правнучка!
Во время учёбы в Академии им. Жуковского мы с братом часто общались, ездили и ходили друг к другу в гости. И мой брат Николай покровительственно частенько подкидывал мне по червончику на мелкие расходы. Я очень много учился, и были такие времена, когда подаренный червончик приходился как раз кстати! Но теперь это всё уже далеко-далеко позади. Набравшись знаний, я сам начал хорошо зарабатывать и оказывать помощь и своим родителям, и моей драгоценной сестре Зиночке, и другим… У Николая была прекрасная жена Галя, с которой он прожил долгую и счастливую жизнь!
Галочка по специальности была кондитером, и у них дома всегда было полно разных вкусностей! И запах приятных яств всегда наполнял их уютную, гостеприимную квартиру.
Их сын Александр пошёл по стопам отца и теперь уже в звании подполковника работает в том же городе – Ростове-на-Дону. У Саши уже двое детей, и он уже сам стал дедушкой! Саша – Александр Николаевич Нечаев – находчивый и разносторонне развитый парень. Так как сад отца занимает очень маленькую площадь, то Александр придумал сделать в этом саду миниатюрную баню с миниатюрным бассейном-бочкой. И всё это хозяйство выглядит аккуратно и элегантно!
Все члены моей семьи не раз побывали у моего брата Николая, и они всегда нас встречали радушно, приветливо и заботливо. Всем моим ростовчанам – любви! Удачи! А всем молодым я желаю крепкого здоровья и плодотворной любимой работы!
Виктор Николаевич
Виктор, мой младший брат, 1947 г.р., всю свою жизнь посвятил шофёрскому делу. Он родился после войны, когда отец пришёл с фронта.
Папа и мама были уже не очень-то молодыми. И их сын, мой младший брат, был последним ребёнком… Что называется, «поскрёбышем». Правда, после Виктора (через два года) родилась ещё и дочь Екатерина, но она и до года не дотянула – умерла в младенческом возрасте. Виктора все любили – маленький послевоенный человечек… Я присутствовал на его крестинах и стал для него крёстным отцом. Всякий раз когда я приезжал к родителям в гости, то первым делом я водил крестника по магазинам и старался его порадовать какими-нибудь игрушками, конфетами, печением… Катал его на велосипеде по окрестностям города Перми… Это был абсолютно скромный мальчишка, и он всегда был рад моему приезду в Пермь.
Однажды, катаясь вдвоём на велосипеде, а в то время в Перми повсюду велись строительные работы, о которых я, естественно, как приезжий, мало знал, об этих повсеместных стройках! И при очередном катании крестника на велосипеде вдруг увидел, что мы летим в какую-то свежевырытую траншею… Мгновенно, на лету отбросив велосипед, я схватил своего крестника и крепко-крепко прижал его к себе, успев повернуться вместе с ним на сто восемьдесят градусов! И мы вместе с крестником плюхнулись в рыхлую землю свежевырытой траншеи, но уже за её траншеей. Чтоб не испугать ребёнка и мгновенно отвлечь его от пережитого полёта, я начал изображать из себя пострадавшего, приговаривая: «Ой, ой, как мне больно», одновременно подглядывая за ним, за его реакцией от пережитого – не испугался ли он?! Моё притворство сыграло определённую психологическую роль, и я, посмотрев на него, тут же определил, что испуг у него мгновенно прошёл, и он мне с натянутой улыбкой и с каким-то превосходством заявил:
– А мне совсем не было больно! И совсем не было страшно! Мы с тобой упали прямо на песок – ты на землю, а я прямо на тебя!
Я, осмотрев велосипед и, стряхнув с него песок и траншейную глину, медленно покатил своего братика домой…
Виктор, закончив среднюю школу, увлёкся шоферским делом и стал настоящим мастером по ремонту и обслуживанию автомобилей, и этому любимому делу он посвятил всю свою жизнь.
Вскоре Виктор женился на прекрасной стряпухе Людмиле, которая в это время самостоятельно проживала в своей однокомнатной квартире недалеко от нашего родительского дома.
После смерти мамы (Клавдии Андреевны) молодожёны переехали жить в родительскую двухкомнатную квартиру, а однокомнатную квартиру подарили Людиной маме.
Люда была хорошей хозяйкой и держала Виктора, что называется, в ежовых рукавицах. Виктор после смерти наших родителей как-то потерял себя в своей жизни и частенько начал прикладываться к бутылочке. Но Людмила умела держать своего мужа в рамках приличия, и Виктор слушался своей супруги беспрекословно!
В один из приездов в город Пермь, и навестив тётю Зою, я заметил, что моя любимая тётя чем-то очень-очень озабочена… Оказалось, что тётя Зоя Ширинкина, живя в своей двухкомнатной квартире, очень обеспокоена, что в случае её смерти никто и не узнает, что она уже отошла в другой мир, и некому будет даже похоронить её…
Я успокоил тётю Зою и посоветовал переехать на постоянное место жительства к моему брату-крестнику Виктору, а двухкомнатную квартиру продать… Посоветовавшись с Виктором и Людмилой, мы пришли к другому решению: продать обе двухкомнатные квартиры (родительскую Нечаевых и тёти Зои), а на вырученные деньги купить четырёхкомнатную квартиру, в которой будет тёте Зое предоставлена комната с проживанием на всю оставшуюся жизнь.
Тётя Зоя долго переживала, что теперь она, бывшая хозяйка двухэтажного особняка, а теперь и двухкомнатной квартиры, уже не будет хозяйкой, а будет как приживалка в одной комнате большой четырёхкомнатной квартиры.
Каждый раз приезжая в Пермь, я всегда разговаривал с тётей Зоей, убеждая её, что жизнь переменчива и всегда нужно находить правильный выход из сложившихся ситуаций. Я убеждал тётю, что Виктор – это мой брат! И, получив в подарок двухкомнатную квартиру, он всегда будет помнить об этом и воспринимать как обязанность ухаживать за вами как за самой дорогой и любимой бабушкой.
Но тётя Зоя, несмотря на мои увещевания, говорила:
– Да, Боря! Так-то оно так, но ведь у Виктора есть жена, а я многое повидала на своём веку, это ведь город, а не деревня! В деревне главный – это хозяин. Если он действительно хозяин! А в городе-то – почти всегда хозяйничает жена! А мы ведь с ней почти совсем чужие люди. Я слышала, что её мама жёстко держит под своим каблуком своего мужа… Значит, и жизнь-то их – тоже не сладкие коврижки… Как-то всё наперекосяк у них получается… А там, где нет в семье любви и полного согласия, там и сама любовь не мила. Вот, Боря, какие думки-то у меня…
Да! Тёте Зое было очень нелегко свыкнуться с её новым положением, но ситуация складывалась не в её пользу. Да! Тётя Зоя была красавицей и хозяйкой большого хозяйства купца первой гильдии города Перми и имела много поклонников и ухажёров, а вот и пришло время обыденной житейской простоты. Да! Вот бы написать ей свою книгу о житейской мудрости, но и этого тоже, к сожалению, не случилось. Её время полного здоровья ушло, и приходится мириться с настоящими, насущными буднями. Но страхи по поводу одиночества постепенно улеглись, и я, каждый раз приезжая в Пермь, разговаривая с тётей Зоей, убедил её в необходимости объединиться, и она успокаивалась… Виктор и Люда продали обе двухкомнатные квартиры (родительскую и тёти Зои) и купили хорошую четырёхкомнатную квартиру с большой прихожей, большим коридором-кладовкой и огромной лоджией.
Говорят, что время лечит! И, конечно, это так бывает, и даже очень часто. Примерно так и случилось у тёти Зои и её новых друзей – Виктора и Людмилы. Во время переезда они как-то пообтёрлись, нашли общий язык и спокойно начали жить втроём в этой шикарной просторной четырёхкомнатной квартире.
Людмила вела себя в новой квартире очень учтиво и внимательно относилась к тёте Зое. Зою Алексеевну, как бывшую хозяйку больших, широких возможностей, всё это как-то тяготило, и она с трудом привыкала к новой обстановке и к новому, сотворённому не ей порядку. Но тем не менее жизнь продолжается, и её надо прожить!
Новая обстановка и новые взаимоотношения постоянно напрягали тётю Зою, и мы с ней, когда я имел возможность приехать в Пермь, подолгу и смиренно вели продолжительные разговоры и о её новой жизни в новых условиях, и о той печали, которую Зоя Алексеевна несла в своей душе на протяжении всей своей одинокой незамужней жизни, не ведая никому, кроме меня. Вероятно, для тёти Зои это был самый тяжкий труд в её продолжительной жизни – постоянно находиться в одиночестве со своими мыслями! Живя рядом с людьми, находясь в вечном одиночестве.
Тётю Зою частенько навещал и её друг Божко Николай Трофимович, который квартировал у тёти Зои в её особняке во время эвакуации из Москвы во время Второй мировой войны – вместе со всей своей большой семьёй (женой Августой Ивановной, сыновьями: Андреем, Николаем, Алексеем и дочерью Натальей). При всяком удобном случае Николай Трофимович присылал тёте Зое подарки и различные сладости, которые она всегда берегла, чтобы угостить дорогих гостей, которые её не забывали и всегда навещали.
Тётя Зоя никогда не ела сладости или другие вкусности в одиночестве! Она всегда угощала этими вкусностями других! Это было её жизненное кредо – сделать приятное другим людям!
Зоя Алексеевна, к сожалению, не вышла замуж, осталась старой девой, и когда разговор заходил о детях, лицо Зои вспыхивало румянцем, радостно светились глаза и она, казалось, не слушает, а впитывает всей своей плотью все детские голоса и рассказы о детях.
Дожила Зоя Алексеевна до восьмидесяти лет и была похоронена на Закамском кладбище. Вскоре умерла и Людмила. А Виктор, имея прекрасную квартиру, дачу, машину, ударился в какой-то глупый запой. Я с удовольствием вспоминаю те хорошие времена, когда мы гостевали друг у друга и были хорошими друзьями. Но бесконечное пьянство Виктора разрушило наше естественное единство, и по весне 2020 года, на семьдесят третьем году жизни Виктор покинул этот наш суетливый, а может быть, и кому-то и бренный мир, в котором Виктор, потеряв своё счастье, так и не нашёл покоя для своей души.
Да! Кому-то жизнь – это тяжкое бремя, а для меня – бесконечная благость с её разноцветностью, многообразием и с её разносторонними формами и с её бесконечным неизведанным содержанием!
Дети мои! Не хулите жизнь свою! Попробуйте понять её! Она вечна! Многообразна! Изучайте её постоянно! На свете нет большей благости, как жизнь и любовь всех живых и ушедших от нас в другой, неведомый нам, мир! Помните, что МИР всегда прекрасен – с ВАМИ или без вас!
«Пред ним струя – светлей лазури, пред ним луч солнца золотой, а он, наивный, просит бури, как будто в бури есть покой!»
Человек – смертен, Человечество – должно быть бессмертно!
Зинаида Николаевна
Моя старшая сестра Зинаида Николаевна Толстикова (в девичестве – Нечаева), родилась в 1928 году после разрушительной и опустошительной гражданской войны.
Эта белокурая, голубоглазая, с вечно вьющимися русыми волосами – была первой любимицей моих родителей. Первый ребёнок для моих родителей – был настоящим подарком! В течение первых трёх лет Зиночку называли не иначе как – наша «куколка»! Для моих родителей «куколка», с лица которой никогда не сходила улыбка, всегда была и игрушкой, и каким-то волшебным талисманом, притяжением и отрадой моих родителей – Клавдии и Николая!
Это моя старшая сестра Зинаида! Наша Зиночка!
У Зиночки был взгляд действительно ярче майского дня, и она источала какую-то магическую притягивающую силу нежности и любви! Но через три года появился Анатолий, потом ещё через три – Борис, а за ним, опять же через три года – Николай. Зинаида стала первой помощницей мамы. Но её нежный голосок, как и прежде, звучал как колокольчик – звонко, ярко, задорно, весело и игриво… А повзрослев, наша милая Зиночка так начала красиво и задушевно петь, что проходящие мимо нашего дома люди останавливались и наслаждаясь, упивались звуками её прелестного голоса… Мама, поняв, что у Зиночки от природы очень тонкий слух, начала учить свою дочь петь на два голоса.
О!.. Это была действительно песня! Песня широкая, вольная, протяжная, раздольная, которая так брала всех нас за душу, что слёзы и мурашки охватывали всю нашу кожу и сердце – истинных ценителей народного пения… Зинаида начинала песню тонким, звонким высоким голосом, а мама подхватывала бархатным, сочным сопрано с уханьем, а затем они снова переходили на широкие широко льющимся меццо-сопрано с душевными переливами, как бы рассказывая о своих девичьих чаяниях и непростой женской доли в этой прекрасной, но очень, очень непростой семейной жизни…
К ним подходили молодые и уже зрелые женщины и тихонько подпевали им, а влившись в ритм песни и её душевность – получался импровизированный хор с переливами, и с переборами!.. Заслышав звонкие голоса девчат, к поющим подходили парни и молодые мужья. После такого слияния какой-нибудь весёлый и задорный гармонист, выскакивая в средину, стихийно образовавшегося круга, начинал своей пляской и звуками гармошки всех строить дальше в круг и расширять его всё шире и шире! В образовавшийся широкий круг выбегала бойкая весёлая молодушка и начинала всех заводить в пляс. Вот в такое-то время и начинались главные переплясы и пение частушек.
Молодые девушки, приглядев себе молодого, приглянувшегося парня, начинали играючи подтрунивать над молодым, вежливо, с поклоном приглашая его к выходу в большой круг:
– Ну-ка, ну-ка выходи!
Ну-ка, ну-ка нам спляши!
Коли ловок ты плясать —
Может, сможешь и сыграть?
Растяни свою гармонь —
задушевную нам спой!..
После таких девичьих ласковых и обходительных шуток, да ещё и с лукавым взором, обволакивающим парней, – обязательно находился какой-нибудь молодой, весёлый парень-смельчак со своими, приготовленными им же, частушками и прибаутками. И… Начинались соревнования: кто ярче по-молодецки спляшет или интереснее придумает, да ещё и споёт свои саркастические или юмористические частушки. На этих гуляньях, Зинаида, зная о своих способностях, даже немножко кокетничая, с неизгладимой застенчивой улыбкой на её девичьем, нежном личике и пела, и плясала, и частушки выдавала всем на радость и на смех!
Сколько жито-пережито
Всё как будто – хорошо!
Не сдавайтеся, девчата,
Счастье к нам уже пришло!
Мы и пели, и плясали,
Всё звучало звонко!
Гармонист у нас один,
Он же – наше солнце!
