Русская национальная мысль. Трезвость русского народа

У каждого свой Коловрат, то есть свой ритм жизни. И, чтобы дойти до самых высших высот, надо этот путь растянуть как можно сильнее. Это такая вершина, у которой различные склоны. Сильно пологие пути к вершине чередуются с отвесными стенами. Так вот, легче всего и наиболее адаптировано к физиологии человека, подниматься в эту высь по пологому склону. То есть чем раньше начнёшь восхождение, тем безопаснее для здоровья. А в нашем случае, речь идёт о психике. Иными словами, высокая динамика образа жизни, чтобы оставаться безопасной, у древних начинается в самом раннем детстве. Человек не мощен по природе и делать восхождение по отвесной стене – не его стихия, то есть бороться за жизнь ему не свойственно в открытом противостоянии. Он торжествует над собой и побеждает себя проходя мимо смерти. В этом суть практики медитации и алкогольной зависимости. В практике Нирваны человек выходит из себя, чтобы не бороться с болью, а позиционироваться там, где боль перестает властвовать над телом. Алкогольно зависимый также не борется, а ядом уходит от лобового противостояния. Но в обоих случаях речь идёт о том, что человек «выпал из эшелона», съехал на обочину и пытается ехать по «каким-то буеракам». У людей нет никаких достоинств для успешного борения за живое, ибо они несут в себе образ Творца в Его свойстве недосягаемости для зла.

Что такое яд алкоголя?

Далее для того, чтобы обсуждать вопросы трезвости, следует дать более полное определение яду. В самых общих чертах, каждая частица вещества, пребывающая в живом организме, несет в себе строго определенную функцию в общем процессе жизнедеятельности и при этом только в каком-то определенном месте, где функциональные качества и свойства данной частицы наиболее востребованы. Многие частицы вырабатывает сам организм. Так вот, если частица оказалась не на своем предназначенном месте, то оная становится ядовитой, хотя в том месте организма, где оная должна быть, оная приносит пользу. Во время физических нагрузок, особенно когда оные продолжительны, в работе организма для утверждения рабочего тонуса в этом подвижном состоянии многое меняется. В отличие от физиологических процессов, идущих в состоянии покоя, для поддержания крепкого здоровья тела востребованы иные наборы, соотношения веществ и иные процессы их обмена. Организм в движении – это не тот, что в покое – он другой.

Алкоголь – это тоже жизненная необходимость, в противном случае, оный в головной мозг даже не имел бы доступа. Но необходимость эта, как и все остальное вокруг, имеет строго определенную меру. Также как и всякий даже самый нужный продукт питания полезен только в определенных количествах, в противном случае оный также становится смертельной опасностью, то есть ядом. При этом так сложилось в течение многих миллионов лет, алкоголь вырабатывает сам организм в таких количествах, в каких он может безопасно удовлетворить потребности организма во время тяжелого физического труда – вспомните, физическая нагрузка «без точной центровки» является покушением на психику, также как и все инородное и ядовитое. Это также как, чтобы прихлопнуть комара достаточно свернуть газетку и тихонько по нему шлепнуть, после чего все остальное в вашей комнате остается в прежнем состоянии. Если человек пребывает в Боге, что есть естественно для природы его, то во время проведения тяжелых работ и после них человека начинает веселить. Люди смеются и поют песни не после сна, а после трудов. Дело в том, что природа молитвы всегда смещена от желанного «центра мишени» или «всегда не точно отцентрирована», а потому нет должного «попадания» или «есть биение». То есть даже самый сильный молитвенник во время молитв «из-за крена» не может расслабиться до абсолюта, а потому имеет напряжение в психике. Чтобы нейтрализовать спазмы душевного мира, нужны эти особые микроэлементы. Но речь идёт о том, что очень ограниченного количества алкоголя достаточно для того, чтобы попав в определённые центры мозга, ослабить напряжение и тем самым ослабить естественно сложившуюся от него боль психики, причиняемую нудной работой и только здесь, и только в данных количествах, и в данный момент алкоголь приносит пользу как наркоз. Всякое иное применение оного становится ядом. Таким образом, веселье, как естественное состояние души, становится образом и подобием или откликом Царствия Небесного в земных тяжелых реалиях во время богообщения.

Но человек вне сущностного богообщения и при тех же физических нагрузках получает травму, боль от коей он заглушает тем же алкоголем или злобой. Да алкоголь попадает в нужные центры, но и становится ядом для всех иных органов тела. Это также как, вы, чтобы убить комара, вместо того, чтобы шлепнуть по нему газетой, поджигаете весь свой дом. Да цель достигнута, но и все остальное погибает в огне пожара.

Что такое трезвость?

Вообще, есть необходимость упомянуть о крайнем положении, о коем следует говорить как о крайнем проявлении трезвости. Хотя говорить о трезвости, как о явлении не корректно. Трезвость – не самоцель, а побочный продукт, сопутствующий единению с Ним. А потому гнаться следует за единством личностей в непосредственной беседе с Богом, а не за какой-то Его гранью. Здесь много сказано о радости человека, ибо природа наша – это радость. Но это тоже не самоцель, а сопутствующий единению с Ним побочный эффект-стимул, а потому во всём искать придётся только пути её и работать придётся только с посылами счастья, чтобы быть с Ним. Далее надо уходить от открытого противостояния, а не «идти в лобовую», ибо человек немощен по природе и для торжества в борьбе в открытом противостоянии не пригоден.

Каждый принимает образ того, на что смотрит. Так как только Бог есть жизнь то, чтобы быть абсолютно трезвым, следует постоянно смотреть на Бога, ибо всякое отвлечение от Него уже есть схема всякого пути погибели – противоположное жизни, смерть. Если человек отвлёкся от Творца, то из-за своей инородности всё в этом мире начинает приносить ему боль через тело. Это как «кнутом и пряником»: либо безграничное счастье, либо ад отторжения. А потому, если муж не ведает о том, как ему вернуться в исходное, то начинает убивать все то, через что эта боль душе приходит – убивает тело. Так в природе вещей появился яд в малых дозах – алкоголь один из них. Поэтому крайним живительным состоянием остается только абсолютно живое – обогащающее и питающее богообщение, то есть нам подобает постоянно видеть Творца, смотреть на бесконечно великое живое беспрерывно.

Граней у богообщения множество и каждая из них – это только лишь грань непосредственного единства личностей человека и Творца. Тут необходимо быть осторожным, ибо придавать ей (второстепенной) значение в ущерб непосредственному (приоритетной), как Абсолюту Истины – это утрата Ее. Да, все они должны быть активными, ибо, если хоть одна из них окажется не задействованной в стяжании радости, то оная тут же начинает иметь иное значение – смертоносное. Либо-либо, третьего не дано. Если составляющая нашей природы не задействована в общем утверждении счастья, то тут же начинает отмирать, как не востребованная, причиняя боль. «Через данную пробоину могут хлынуть потоки воды, погибнуть весь корабль». Но опять же внимание принадлежит только Самому Абсолюту, а не какой-то Его грани, за коей Его не видно. Только в этом случае, если есть межличностное единство, то все остальное встает на свое место самопроизвольно.

Как мы видим, мы разбираем здесь только то, что помогает уйти от противостояния, уйти от инородности в природе вещей, чтобы потом отпала необходимость применять какой-то яд.

Только Бог есть счастье и источник всех радостей и, как Личность, (так как Оный вне всякого чувственного обозрения) то и Божественная радость должна быть невидимой или вне чувственного обозрения (о чем так замечательно сказал Л.Н.Толстой, давая определение любви), ибо, повторюсь, согласно нашему пониманию о природе познания, видеть мы можем только то, что болезненно воздействует на наше тело и разрушает его. Бог Своё Счастье прячет от наших глаз, а потому и нам следует его прятать от травм, кои обуславливают желание нейтрализовать боль ядом. То есть нам надо сразу же быть готовым к тому, что счастливы мы от того, что не чувствуем боль. Именно поэтому такова же природа медитации, ведь практикующий выход в Нирвану стремится именно к этому состоянию ума, то есть освобождается от всего чувственного мира и от всех влечений в себе самом. В Православии же благодаря динамике непосредственного общения с Личностью Бога весь чувственный мир уходит в небытие сам по себе автоматически, ибо сказанное – лишь сопутствующий побочный продукт. Известно, что тот, кто хоть раз испытал полноту Божественного счастья, тот становится пленником оного навсегда и даже после своей смерти. И вот, если мы посмотрим на тех, кто либо медитирует, либо практикует йогу, либо пребывает в Нирване, либо находится в молитвенном общении с Богом, то очевидно скажем себе, что перед нами трезвый человек. Это как на охоте, притаившийся заяц не видим, но как только обозначил себя, так сразу же попал в поле зрения охотнику и он начинает метиться из ружья. Только в нашем случае, заяц – это инородность, а ружье – это яд алкоголя или иного происхождения. Вопрос тогда возникает: Что такое противоестественность и естественное ли это состояние человека, когда его ум привязан к иному миру – к миру небытия? Попробуем разобраться.

Итак, бесчувственность ко всему – основа трезвости человека. Данное понятие имеет несколько иных имён, но нам удобно пока использовать одно из них – пустота. Пустоту мы ощущать не способны, ибо природа познания требует воздействия на нервные клетки организма. Но вот именно её мы распознаем в деле, то есть во взаимодействиях. «Эн»+«ерго» с греческого «в деле», то есть энергия – это и есть пустота, которая заявляет о себе как-то там в деле. Любой закон – это сочетание постоянства с переменной. В противном случае, если нет постоянства в зависимости одного от другого, то и нет вообще самого закона. Первая составляющая любого закона «постоянство» – есть свойство пустоты, коя не имеет перемен, ибо в ней нечему меняться, в ней нет утрат, ибо оные в пустоте невозможны. Это всё важно проговаривать, чтобы потом получить необходимый набор компонентов для изложения главной мысли. Согласно меткому изречению Л.НТолстого, что «любовь – это как палец, на который он обращает внимание, только в случае его воспаления». Не болит палец, то есть, если палец здоров, то он предстает пустотой. А если болит, то нет, он попадает в поле зрения, как чувственно распознаваемая реальность. Но ведь палец разрушается, перед нами процесс распада, который всегда болезненный. Нет постоянства в физиологическом состоянии этого органа тела, а потому мы его видим. Происходит распад в недрах Солнца – мы его видим. Происходит радиоактивный распад всякой материи – мы её видим. Сообразно сему познание всего остального. Палка, стоявшая в равновесии падает, подчиняясь законам механики. Так как оная падает, то поддаётся анализу, ибо попала в поле зрения науки механики. Пока мы её придерживали рукой, она стояла и законы механики над ней были не властны, ибо подчинялась эта палка воле того, кто её держит – воле личности. Мы способны видеть только то, что уже начало разрушаться. А точнее, мы видим то, чем было это явление до её возникновения, до начала процессов разложения и распада. Нам надо это видеть, чтобы найти то в нём, что сообразно нам по природе. Ведь мы абсолютно немощны и слабы, ибо место наше в этой Вселенной там, где всё только-только начинается – там где наша немощь становится всесильной. Представьте себе, что вы находитесь высоко в горах возле огромной снежной шапки. Чтобы предотвратить сход лавины, необходимо просто не дать прикоснуться к снежной массе нескольким снежинкам и человек легко с этим справляется. Естество его природы таково, что тут его место. Если же он оказался ниже по сходу снежных сугробов, то предотвратить своей природой это явление человек уже не сможет, ибо ему уже надо быть другим – надо быть соответствующим. Так вот человек всю историю своего существования ищет именно это место, где ему естественно быть по природе вещей, чтобы управлять вверенной Богом ему Вселенной. Ведь мы абсолютно немощны и слабы, ибо место наше в этой Вселенной там, где всё только-только начинается – там где наша немощь становится всесильной – на границе между-между, где всё тольк-только начинается и есть возможность что-то предотвратить и изменить. Это есть ещё один оттенок трезвости. Где-то в ином месте мы противостоять силе стихии не способны и чтобы спастись от погибели, человек начинает отмежеваться от всего того, что мешает ему этому спасению. Он хочет сделать то, что естественно для жизни – пройти мимо смерти. Потому прибегает к алкоголю. Этим мы ответили на вопрос о том, что тот, кто медитирует, занимается практикой Йоги, пребывает в Нирване, а православный молится – тот трезвый человек, ибо оказался в том месте в пределах собственной природы, в коем он может отмахнуть эти малые снежинки от лавины падения в пьянство. Эту мысль в дальнейшем содержании буду высказывать с самых различных ракурсов и понятиями от разных языковых систем.

Если мы остановимся в суждениях, то высказывания наши будут не полными. А полными наши высказывания станут, когда мы дадим более полное определение о человеке. Человек – это его внутренний мир, то есть это есть Божественная радость, как кусочек Царствия Небесного, сотворённого Богом. Мир был сотворён, чтобы было больше радости. Нет никакого смысла, причины или цели. «Бог сотворил всё по преизбытку любви и благости». Именно по этой причине любовью и благостью, то есть радостью и счастьем всё держится и возникает. Просто так, чтобы было больше счастья. С этого момента, повторюсь, всё вокруг держится только на счастье и счастьем всё утверждается. Вне этого плана трезвость становится злом, а потому временна и уходит в небытие вместе со злом.

Человек изначально возник во Царствии Небесном в Воле Божьей, в радости Божьей и только радостью Его живет, и только радостью все вокруг держится, и только радостью все вокруг утверждается, строится всякий мир только счастьем и сие только для него естественно, ибо сама природа человека – это Божественная радость. Вот что такое трезвость. Следовательно, противоестественным будет все то, что покушается на этот внутренний мир Рая и Волю Бога, и замысел Его о нас и о мире. В этом случае ядами выступает не только какая-то ядовитая пища, а всё то, что покушается на этот мир человека и его Вселенную. Это, к примеру, природные явления или даже кружка, валяющаяся на полу – это яд, выраженный в бесхозяйственности. Адаптировать этот яд под естество живого – просто поставить кружку на свое место. Следовательно, надо просто посмотреть на то, как жил человек в те далекие времена и восстановить картину счастья, благодаря коему мы сложились в привычно созерцаемый образ. Человек – это не только то, что нам привычно видеть каждый день, но и вся окружающая его вселенная во всем многообразии – составная часть его. Эта составляющая также нуждается и живет радостью Царствия Небесного. В противном случае, оная не была бы сообразна нам и даже ее не было бы в поле нашего зрения как привычно воспринимаемой реальности. Мы общаемся только с Личностью Творца. Только это имеет бытие. Вне общения личностей между собой ничего не существует и потому только общение с личностью нам доставляет счастье, и, повторюсь вновь и вновь, вне этого плана ничего в окружающем мире нет. Все вокруг нас – это такая речь, обращенная от Него к человеку и речь, обращенная от человека к Нему. Поэтому мы чувствуем только то, что от Него, живем Его радостью и делаем только то, что нам приятно.

Душа постоянно тревожится о порядке райского сада и болит, если происходит какое-то нарушение или сбой в подобии ее или нашему внутреннему духовному миру. Все вокруг живет Божественной радостью, а потому также нуждается в богообщении, ибо вне оного нет ничего в бытии. Вне богообщения нет прообраза Его в каждой твари. Через человека осуществляется связь с Творцом всего и вся в окружающей его Вселенной, а потому все вокруг напоминает наш прообраз, мы узнаем самих себя, хотя и иной раз отдаленно. Настоящая живая душа узнает себя во всем (и даже в космической пустоте), видит личностные характерные черты и активирует их максимально. Если где нет радости, то душа испытывает дискомфорт, а потому не может иметь полноту своего счастья, если где-то этого счастья нет. Человек счастлив счастьем окружающей его Вселенной и потому создает вокруг себя этот рай, в коем всем хорошо. Настоящая радость всегда о ближнем и вне этого плана также нет трезвости. Вселенная отвечает человеку взаимностью. Всякая тварь Божья жаждет общения с Богом через человека и в образе его, а потому мы, постоянным стремлением утолить эту жажду, счастливы исполнить свой долг – понуждаем себя. Может быть, даже исполнение своего долга выглядит страданиями, но так как остается в пределах счастья, то человек это просто не видит, ибо для него это жизнь. От того, что счастье идёт по топкому болоту, чем-то другим оное не становится, то есть остается счастьем, даже если оное выпачкалось в болотной грязи. А так как человек остается в Боге, то раны заживают естественным образом, ибо известен путь выздоровления. Таким образом, тело постоянно пребывает в прообразе Голгофы Христовой – на Вершине вершин ради постоянной радости души от общения с Источником счастья и со своим миром флоры, фауны. Повторюсь, что сие никак неотделимо от природы радости человека. Далее перечислим некоторые механизмы стяжания трезвости на основе сказанного.

Но как достичь этого рая? Душа человека обретает образ его духа. Мир души обретает образ и подобие мира духовного, а именно его процесса единения с Богом, благодаря чему, тело становится активатором работы мозга, ясности его ума. Тяжелые физические нагрузки призваны к иному. Во время оных сильнее является полнота счастья. Также, как фоне черного более всего заметен белый. Результаты трудов – это лишь сопутствующий побочный продукт от самого главного – от радости. Это сопутствующее в истории человечества возникло потом, как необходимость быть подобным Богу в свойстве вечности, то есть в еще одной грани всей полноты счастья. Счастье или радость стремится быть как можно продолжительнее в земном бытии – и все. При этом, так как радость имеет естественную природу для счастья, то и процесс восстановления становится возможным, ибо путь, по коему идёт заживление, ведёт к Богу, то есть в ту же сторону. Плоть человека – это такой который щит, который получает раны, кои сопряжены тяжести трудовой деятельности, но они заживают. Усталость проходит, силы восстанавливаются. Нагрузка становится частью физиологических процессов организма, в процессе общения с Личностью и не несет травму психике человека, а наоборот лучше активирует и даже еще более усиливает переживание радости в экстазе в процессе труда. Тело своим заживлением, как бы прощает обиды, в прообразе душевных ран. То есть мы видим, что в процессе эволюции тело всё сильнее и сильнее обретает образ души. После Вознесения Христова на Небо с плотью, тело призвано последовать за душой в прообразе того, как сие было со Христом. Это условие трезвости. Ибо вознесение тела идёт через аскезу, правильное сопряжение с физическим подвигом, в коем нет покушения на природу души через тело.

Итак, мы пришли к тому, что трезвость – это наполненность любовью, исходящей от Бога в душу благодаря богообщению. В этом прообразе человек эту любовь раздает всей малой вселенной, в коей он живет в данный момент. Также как Бог радуется счастью человека, душа радуется радостью окружающей его Вселенной. Замечательно сказал о. Андрей Лемешонок, что нельзя любить, опираясь на собственные силы, ибо их у нас нет. Любить можно только в непосредственном богообщении, черпая силы у Самого Творца. Далее, это не все в природе счастья, а равно трезвости и оная требует полноты.

Разум человека – это тоже составляющая нашей природы, через которую человек должен также получать счастье и быть трезвым, и трезво мыслить. В этом месте также должен быть заслон и «крепкий корпус в самом днище судна». Ум требует открытий. Человек живет этим, ибо ему для счастья нужно что-то открывать ля себя. Нужно также ясное представление о том, что мы делаем и что надлежит делать и для чего. Мы не можем черпать воду в океане, чтобы вылить её в него же – нам нужна осмысленность и результативная разумность поступков, как часть красоты. Без этого труд бьёт по рукам, ибо Бог не дает сил для бессмыслицы.

Дело в том, что человек стоять на месте не может и зрит на мир постоянно с разных точек зрения. Если заяц заметен в траве, только если он движется, то Бог пребывает на месте. Зато движемся мы. Открытием называем мы, если распознаем характерные черты Личности Творца, если видим свой образ и узнаем в Личности Самого желанного Родственника в мире. Это-то и только это виденье Творца несет нам радость, сопряженная с трезвостью. Самое главное в трезвости – межличностные отношения, кои надо распознать в беседе с Богом, ибо для трезвости нужна беседа. Для трезвого нет одиночества. Древний северянин в процессе трудов по поддержанию мира в его малой вселенной скотного двора и полей под посевами, пребывая в молитве, неизбежно еще и постоянно мыслит. Созерцая всякую проблему с разных сторон, человек постоянно делает открытия и наслаждается этим. Да такое открытие, от которого дух захватывает в необычайной радости. Эти открытия разноплановые от великих технических решений до философско-богословских ответов на вопросы. Он видит Творца и рассказывает о Нем посредством всех доступных ему к этому моменту понятийных языковых систем. Всякий человек должен быть счастлив ещё и как ученый, как естествоиспытатель, как образ Христа – первооткрыватель новых реалий Царствия Небесного для земных условий. Здесь открываются необъятные возможности мозга по хранению и переработке полученных данных. Но ясность ума и великие возможности анализа даны только тому, кто в богообщении пребывает и только как сопутствующая богообщению необходимость радовать ближних своими открытиями (смысловые синонимы «ближний» и «блаженный»). Когда уходит молитва, тогда начинает плохо работать память, тогда для работы востребованы инструменты для запоминания – письменность. Письменность открывает функциональное поле применения. Одна из функций этого инструмента – временное снадобье болящему, нужное для выздоровления. Поэтому, на самом деле, письменность возникла не только для того, чтобы передавать информацию, а в первую очередь для возможности высших эшелонов власти вести анализ опыта богообщения в данных земных условиях, благодаря сделанным ранее открытиям, чтобы упорядочить, умиротворить поступательный процесс эволюционного становления Божественной Истины в данной среде проживания людей. Это тоже грань трезвого образа жизни благодаря бытию в Боге. То есть соделать мирным поступательный процесс становления общества для более плодотворного бытия в Боге.

Отсюда следует, что бытие научно-технического прогресса – это неизбежное явление, порожденное только этим противоречием между внутренней райской природой человека (представленной нам в грани структурности), насельника Царствия Небесного, и той реальностью яда (зримо воспринимаемого хаоса, то есть отсутствия структурности), обусловленного близостью ада, в которой он оказался после грехопадения. Человек устраивая (устраивая сообразно своему внутреннему миру структуры во всех сферах Вселенной) райские условия плодотворного служения Воле Бога, восстанавливается от яда греха, разрушившего мир, задействуя при этом все большие и большие масштабы мироздания. В богообщении должна участвовать вся полнота природы человека, где каждая составная грань его естества обретает свою специфическую сообразность Богу. Каждый человек является путеводителем и исповедником своего пути и образа богообщения, а потому требования к нему очень высоки. Ибо человек должен видеть чистоту Истины, исповедуемой им через все – не должно быть даже на его теле ран, что в условиях земных очень трудно хранить. (Именно поэтому раны заживляются, восстанавливая образ Божьей полноты. Здесь возникает новое учение, согласно которому образ Божий, а именно Его беззлобие в процессе эволюции становится свойством организма. Он, организм, заживляет полученные раны.) А если сказать, что полнота, которая активирует все формы эволюционного становления – вся Вселенная, то человек участвует в беседе с Ним также посредством этой полноты его вселенной. Перед нами противоречие, которое движет эволюцию жизни к бесконечному совершенству. Более того, мы несем в себе этот образ восстановления после грехопадения, образ движения к Богу, образ служения Ему – образ покаяния. Тем самым все сильнее и сильнее подминаем под себя весь космос. Антропоцентризм при данном определении о человеке не опасен, ибо центральной частью его мира становится не эго без Бога, а эго человека с Богом и в Воле Его, в которой он должен быть. Это тоже трезвость.