Жизнь и путешествия Иешуа бен Иосифа

Итак, дети мои, если вы рождаетесь в духе, то вы навечно освобождаетесь от сознаваемого вами бремени жизни – жизни самоотречения и бдительного отношения к желаниям плоти – и перемещаетесь в радостное царство духа, где непроизвольно приносите плоды духа в своей каждодневной жизни; а плоды духа – это квинтэссенция высшего типа чудесного и облагораживающего самообладания, вершина земного достижения смертных – истинного владения собой».

Развлечение и отдых

Примерно в то же время в среде апостолов и их ближайших учеников возникло огромное нервное и эмоциональное напряжение. Апостолы еще не успели как следует привыкнуть к совместной жизни и труду. Им было всё труднее сохранять гармоничные отношения с учениками Иоанна. Общение с иноверцами и самаритянами стало тяжелым испытанием для этих евреев. Кроме того, недавние заявления Иисуса еще больше усилили их душевное смятение. Андрей начинал терять самообладание; он не знал, что делать, и поэтому он отправился к Учителю, чтобы изложить ему свои проблемы и трудности. Выслушав главу апостолов, рассказавшего о своих бедах, Иисус сказал: «Андрей, когда люди достигают такой степени вовлеченности и когда это касается столь многих людей, испытывающих сильные чувства, то их проблемы уже не разрешить словами. Я не могу сделать того, о чём ты просишь, – я не стану участвовать в решении ваших личных социальных проблем, – однако я проведу вместе с вами три дня в отдыхе и развлечениях. Ступай к своим братьям и сообщи им, что все вы отправляетесь вместе со мной на гору Сартаба, где я собираюсь отдохнуть день-другой.

Ты должен подойти к каждому из своих одиннадцати братьев и сказать ему с глазу на глаз: „Учитель желает, чтобы мы посвятили вместе с ним некоторое время отдыху и развлечениям. Так как в последнее время все мы испытали значительное томление духа и перенапряжение разума, я предлагаю не вспоминать во время этого отдыха о наших трудностях и проблемах. Могу ли я рассчитывать на твое сотрудничество в этом деле?" Поговори так – лично, с глазу на глаз – с каждым из твоих собратьев». И Андрей последовал совету Учителя.

Этот поход стал чудесным событием для каждого его участника; они навсегда запомнили день восхождения на гору. За всё время путешествия практически ни слова не было сказано о проблемах. Достигнув вершины горы, Иисус усадил их возле себя и сказал: «Братья мои, все вы должны усвоить ценность отдыха и эффективность развлечения. Вы должны понять, что лучший метод решения некоторых запутанных вопросов – оставить их на время. Возвращаясь же посвежевшими благодаря отдыху или поклонению, вы способны взяться за решение своих проблем с более ясной головой и более уверенной рукой, не говоря уже о более решительном сердце. Кроме того, нередко вы обнаруживаете, что, пока вы отдыхали умом и телом, размеры и значимость вашей проблемы уменьшились».

На следующий день Иисус дал каждому из двенадцати тему для обсуждения. Весь день был посвящен воспоминаниям и беседам на темы, не связанные с их религиозным трудом. На мгновение они были шокированы тем, что Иисус даже не произнес вслух молитву, когда он преломил хлеб для их совместной полуденной трапезы. Это был первый случай на их памяти, когда он пренебрег такими формальностями.

Когда они поднимались на гору, голова Андрея была полна проблем. Иоанн находился в состоянии чрезвычайного духовного смятения. Иаков ощущал сильные душевные муки. Матфей испытывал острую нехватку денег в связи с тем, что они жили среди иноверцев. Петр был переутомлен и в последнее время проявлял большую несдержанность, чем обычно. Иуда страдал от очередного приступа обидчивости и эгоизма. Симон был необычайно расстроен попытками примирить свой патриотизм с любовью к братству людей. Филипп приходил во всё большее замешательство из-за развития событий. Нафанаил реже шутил с тех пор, как они вошли в контакт с языческим населением, а Фома пребывал в глубокой депрессии. Только близнецы сохраняли нормальное состояние духа и невозмутимость. Все они находились в сильном замешательстве из-за того, что не знали, как поддерживать мирные отношения с учениками Иоанна.

На третий день, когда они начали спускаться с горы назад в свой лагерь, с ними произошла огромная перемена. Они сделали важное открытие, увидев, что многие человеческие трудности в действительности не существуют, что многие неотложные проблемы являются порождением чрезмерного страха и плодом преувеличенных опасений. Они узнали, что лучший способ решения любых подобных затруднений, – оставить их на время; уйдя от своих проблем, они позволили им разрешиться самим.

Возвращение назад после отдыха положило начало существенному улучшению отношений с последователями Иоанна. Многие из двенадцати действительно повеселели, когда в результате трехдневного отдыха от рутинных обязанностей они заметили перемену в душевном состоянии каждого из них и увидели, что избавились от раздражительности. Для людей однообразное общение всегда чревато существенным умножением трудностей и увеличением проблем.

Мало кто из иноверцев двух греческих городов, Архелая и Фазеля, уверовал в евангелие, однако двенадцать апостолов приобрели ценный опыт своей первой продолжительной работы с исключительно языческим населением. Однажды утром, в понедельник, примерно в середине месяца, Иисус сказал Андрею: «Мы отправляемся в Самарию». И они сразу же направились в город Сихарь, находившийся неподалеку от колодца Иакова.

Евреи и самаритяне

Более шестисот лет евреи Иудеи, а позднее и евреи Галилеи, враждовали с самаритянами. Неприязнь между евреями и самаритянами возникла следующим образом. Примерно за семьсот лет до н. э. ассирийский царь Саргон, подавляя восстание в центральной Палестине, увел в плен более двадцати пяти тысяч евреев северного Израильского царства и заменил их почти таким же числом потомков кутийцев, сепарян и емафян. Позднее Ашшурбанипал послал новых колонистов для поселения в Самарии.

Начало религиозной вражде между евреями и самаритянами было положено возвращением евреев из вавилонского плена, когда самаритяне попытались воспрепятствовать восстановлению Иерусалима. Позднее они оскорбили евреев, оказав дружескую помощь армиям Александра. В ответ на это Александр разрешил самаритянам построить храм на горе Гаризим, где они поклонялись Ягве и своим племенным богам и делали жертвоприношения с соблюдением ритуалов, во многом напоминавших храмовые богослужения Иерусалима. Это вероисповедание сохранялось у них, по крайней мере, до эпохи Маккавеев, когда Иоанн Гирканский разрушил их храм на горе Гаризим. Во время своих трудов среди самаритян после смерти Иисуса, апостол Филипп провел много встреч на месте этого древнего храма.

Враждебные отношения между евреями и самаритянами были освящены временем и уходили вглубь веков; со времен Александра они всё меньше общались друг с другом. Двенадцать апостолов не противились тому, чтобы проповедовать в греческих и других языческих городах Декаполиса и Сирии, но их преданность Учителю подверглась суровому испытанию, когда он сказал: «Отправимся в Самарию». Однако более чем за год, проведенный с Иисусом, у них сформировалась такая личная преданность, которая превосходила даже их веру в его учения и их предубеждения против самаритян.

Женщина из Сихаря

Когда Учитель и двенадцать прибыли к колодцу Иакова, уставший с дороги Иисус остался у колодца, в то время как апостолы отправились вместе с Филиппом, чтобы помочь ему принести из Сихаря палатки и еду, ибо они собирались на некоторое время задержаться в этом районе. Петр и сыновья Зеведея хотели остаться с Иисусом, но он попросил, чтобы они пошли вместе со своими собратьями, сказав: «Не тревожьтесь из-за меня; эти самаритяне будут дружелюбны; только наши братья, евреи, стремятся навредить нам». Так, летним вечером, около шести часов, Иисус остался у колодца дожидаться возвращения апостолов.

Вода колодца Иакова была меньше насыщена минеральными солями, чем вода колодцев Сихаря, и потому высоко ценилась в качестве питьевой воды. Иисуса мучила жажда, но ему было нечем набрать воды. Поэтому когда к колодцу подошла женщина из Сихаря со своим кувшином и приготовилась зачерпнуть воды, Иисус сказал ей: «Дай мне попить». По внешности Иисуса и его одежде самаритянка поняла, что перед ней еврей, а по его акценту она заключила, что он является галилейским евреем. Ее звали Налда, и она представляла собой миловидное создание. Она была премного удивлена тем, что еврейский мужчина обращается к ней в такой манере у колодца и просит воды, ибо в те времена считалось неприличным для уважающего себя мужчины прилюдно говорить с женщиной, тем более для еврея вступать в разговор с самаритянкой. Поэтому Налда спросила Иисуса: «Как же это ты, еврей, просишь у меня, самаритянки, пить?» Иисус ответил: «Я действительно попросил у тебя попить, но если бы ты только могла понять, то сама попросила бы у меня глоток живой воды». Тогда Налда сказала: «Однако, господин, тебе и зачерпнуть нечем, а колодец глубок; где же ты возьмешь эту живую воду? Неужели ты превосходишь нашего праотца Иакова, который дал нам этот колодец и сам пил из него вместе со своими детьми и скотом?»

Иисус ответил: «Всякого, кто попьет этой воды, вскоре снова будет мучить жажда; тот же, кто попьет воды, исполненной живого духа, никогда не испытает жажды. И эта живая вода превратится в нем в животворный источник, текущий в жизнь вечную». Тогда Налда сказала: «Дай мне этой воды, чтобы я никогда больше не испытывала жажды и чтобы мне не пришлось больше приходить сюда за водой. Кроме того, самаритянка с радостью примет всё, что может предложить ей столь достойный еврей».

Налда не знала, как объяснить желание Иисуса поговорить с ней. Она видела на лице Учителя печать справедливости и святости, однако она ошибочно приняла дружелюбие за обычную фамильярность и ложно истолковала его образную речь как форму заигрывания. И, будучи женщиной легкого поведения, она была уже готова к откровенному кокетству, когда Иисус, смотря ей прямо в глаза, сказал непререкаемым тоном: «Женщина, пойди, позови мужа твоего и приведи его сюда». Этот приказ привел Налду в чувство. Она поняла, что неверно оценила доброту Учителя; она увидела, что неправильно истолковала его манеру говорить. Налда испугалась; она начала осознавать, что перед ней – необыкновенный человек, и, пытаясь подыскать подходящий ответ, она, страшно смутившись, вымолвила: «Но, господин, я не могу позвать своего мужа, потому что у меня его нет». Тогда Иисус сказал: «Ты сказала правду, ибо хотя когда-то ты и могла быть замужем, тот, с кем ты сейчас живешь, не является твоим мужем. Было бы лучше, если бы ты перестала легкомысленно относиться к моим словам и пожелала бы живой воды, которую я предложил тебе сегодня».

Эти слова подействовали на эту женщину отрезвляюще, и в ней пробудилось всё лучшее. Налда стала распутной женщиной не только по собственной воле. Жестоко и несправедливо отвергнутая мужем, отчаявшись, она согласилась жить с неким греком, не выходя за него замуж. Теперь самаритянка чувствовала огромный стыд оттого, что столь легкомысленно разговаривала с Иисусом, и, в глубоком раскаянии, она обратилась к Учителю со словами: «Мой Господин, я сожалею о том, что говорила с тобой таким тоном, ибо я вижу, что ты являешься святым, или, быть может, пророком». И она была уже готова просить у Учителя непосредственной и личной помощи, когда она совершила то, что совершали столь многие до и после нее, уходя от вопроса о личном спасении и обращаясь к обсуждению теологии и философии. Она быстро перевела разговор со своих собственных нужд на теологические споры. Показывая на гору Гаризим, она продолжала: «Наши отцы поклонялись на этой горе, и, тем не менее, вы утверждаете, что именно Иерусалим является тем местом, где людям следует поклоняться; так, где же нужно поклоняться Богу?»

Иисус заметил, что душа этой женщины пытается уйти от прямого и испытующего прикосновения к ее Творцу, однако он также увидел в этой душе желание познать путь лучшей жизни. В конце концов, сердце Налды действительно жаждало живой воды; поэтому он проявил к ней терпение, сказав: «Женщина, позволь сказать тебе, что недалек тот день, когда и не на этой горе, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Сегодня же вы поклоняетесь тому, чего не знаете – смеси религии многих языческих богов и философий. Евреи, по крайней мере, знают, кому поклоняются; они освободились от всякой путаницы, сосредоточив свою веру на одном Боге – Ягве. Но ты должна поверить мне, что настанет время – и настало уже, – когда все искренне верующие будут поклоняться Отцу в духе и в истине, ибо именно таких поклонников ищет Отец. Бог есть дух, и поклоняющиеся ему должны поклоняться в духе и в истине. Твое спасение не в том, чтобы знать, как или где должны поклоняться другие, а в том, чтобы принять в свое сердце эту живую воду, которую я сейчас предлагаю тебе».

Но Налда сделала еще одну попытку уклониться от обсуждения щекотливого вопроса о ее личной жизни на земле и статуса ее души перед Богом. В очередной раз она прибегла к вопросам на общерелигиозные темы, сказав: «Да, я знаю, господин, что Иоанн проповедовал приход Обратителя – того, которого назовут Спасителем, – и что он, явившись к нам, возвестит нам всё…». И тут Иисус, перебив Налду, сказал с поразившей ее уверенностью: «Я, говорящий с тобой, и есть он».

Это стало первым прямым, уверенным и открытым объявлением своей божественной сущности и сыновства, сделанным Иисусом на земле; и оно было сделано женщине, самаритянке, причем женщине, вплоть до того времени имевшей сомнительную репутацию в глазах людей. Однако божественное око видело, что против этой женщины грешили больше, чем грешила она по своему собственному желанию, и теперь, будучи человеческой душой, желавшей спасения, желала его искренне и всем сердцем – и этого было достаточно.

Когда Налда уже собиралась высказать свое подлинное, личное стремление к лучшему, более благородному образу жизни, как раз тогда, когда она была готова раскрыть истинное желание своего сердца, двенадцать вернулись из Сихаря, и они остолбенели, увидев Иисуса наедине с этой женщиной – этой самаритянкой – за дружеской беседой. Они быстро сложили свои припасы и удалились, и ни один из них не осмелился укорить его. Иисус же сказал Налде: «Женщина, иди своим путем; Бог простил тебя. Отныне ты будешь жить новой жизнью. Ты получила живую воду, и в твоей душе родится новая радость, и ты станешь дочерью Всевышнего». И женщина, видя неодобрительное отношение апостолов, оставила свой кувшин и поспешила в город.

Налда вернулась в город, возвещая каждому встречному: «Идите к колодцу Иакова, да поспешите, ибо там вы увидите человека, рассказавшего мне всё, что я когда-либо делала. Быть может, это Обратитель?». И до захода солнца огромная толпа собралась у колодца Иакова, чтобы услышать Иисуса. И Учитель продолжал говорить им о воде жизни – даре пребывающего в человеке духа.

Апостолов всегда шокировала готовность Иисуса говорить с женщинами, женщинами сомнительной репутации и даже падшими женщинами. Иисусу было очень трудно внушить своим апостолам, что женщины – даже так называемые падшие женщины – имеют душу, способную избрать Бога своим Отцом и тем самым стать дочерьми Божьими и кандидатами на вечную жизнь. До сих пор, девятнадцать веков спустя, многие люди демонстрируют то же нежелание постигнуть учения Иисуса. Даже христианская религия упорно строилась вокруг факта смерти Христа, а не вокруг истины его жизни. Мир должен больше интересоваться счастливой и раскрывающей Бога жизнью Иисуса, чем его трагической и печальной смертью.

На следующий день Налда пересказала этот случай апостолу Иоанну, который никогда не раскрывал его в полной мере другим апостолам, а Иисус, говоря о нем с апостолами, не касался подробностей. Налда поведала Иоанну, что Иисус рассказал ей «всё, что я когда-либо делала». Иоанн не раз хотел спросить у Иисуса об этой беседе с Налдой, но так и не сделал этого. Иисус рассказал Налде только об одном факте из ее жизни, но его пристальный взгляд и манера общения привели к тому, что перед ней в одно мгновение промелькнула пестрая панорама ее жизни. Именно поэтому она связала раскрывающуюся ей прошлую жизнь со взглядом и словом Учителя. Иисус никогда не говорил ей, что у нее было пять мужей. После того, как ее отверг муж, она жила с четырьмя различными мужчинами, и это, вместе со всем ее прошлым, чрезвычайно ярко проявилось в ее сознании в тот момент, когда она увидела в Иисусе Божьего человека. Поэтому впоследствии она повторила Иоанну, что Иисус действительно рассказал ей всё о ней.

Возрождение веры в Самарии

В тот вечер, когда Налда привела из Сихаря толпу людей, желавших увидеть Иисуса, апостолы только что вернулись с едой, и они упрашивали Иисуса поесть вместе с ними вместо того, чтобы говорить с людьми, ибо они весь день провели без пищи и проголодались. Однако Иисус знал, что вскоре стемнеет, поэтому он настоял на том, чтобы поговорить с людьми до того, как отсылать их назад. Когда Андрей попытался уговорить его немного поесть, прежде чем выступать перед толпой, Иисус сказал: «У меня есть такая пища, о которой вы и не знаете». Когда апостолы услышали это, они начали спрашивать друг у друга: «Разве кто-нибудь приносил ему еды? Быть может, женщина дала ему не только воды, но и еды?» Иисус услышал, о чём они говорят между собой, и перед тем, как обратиться к людям, сказал апостолам: «Моя пища в том, чтобы исполнять волю Пославшего меня и завершить мой труд. Не говорите больше: осталось столько-то времени до жатвы. Посмотрите на этих людей, пришедших из самаритянского города, чтобы услышать нас; я говорю вам, что нивы уже созрели для жатвы. Тот, кто жнет, уже получает награду и собирает урожай для вечной жизни, так чтобы и сеятель, и жнец оба могли радоваться. Ибо в этом правдива пословица: один сеет, другой жнет. Я посылаю вас жать то, над чем вы не трудились сами; другие трудились, а вы собираете плоды их трудов». Он сказал это, имея в виду проповедь Иоанна Крестителя.

Иисус и апостолы отправились в Сихарь и проповедовали там, в течение двух дней, прежде чем разбить лагерь на горе Гаризим. И многие из обитателей Сихаря уверовали в евангелие и просили крестить их, однако в то время апостолы Иисуса еще не крестили.

В первый вечер, проведенный в лагере на горе Гаризим, апостолы опасались, что Иисус станет упрекать их за их отношение к женщине у колодца Иакова, но он ни словом не обмолвился о том. Вместо этого он выступил перед ними с незабываемой речью о «реальностях, занимающих главное место в царстве Божьем». В любой религии можно легко прийти к несоразмерности ценностей и позволить фактам занять место истины в человеческой теологии. Факт распятия стал центральным для последующего христианства. Однако он не является основной истиной в религии, которую можно создать на основе жизни и учений Иисуса Назарянина.

Темой учений Иисуса на горе Гаризим было следующее: он желает, чтобы все люди видели в Боге Отца – друга, точно так же как он (Иисус) является для них братом-другом. Вновь и вновь он внушал им, что любовь есть величайшее отношение в мире – во вселенной, – так же как истина есть величайшее выражение факта этих божественных отношений. Иисус столь полно раскрыл себя самаритянам потому, что он мог делать это, не подвергая себя риску, а так же поскольку он знал, что не сможет вторично посетить глубинные районы Самарии с проповедью царства.

Иисус и двенадцать апостолов жили в лагере на горе Гаризим до конца августа. День они проводили в городах, проповедуя самаритянам благую весть царства – отцовство Бога, а на ночь возвращались в лагерь. Работа, проведенная Иисусом и апостолами в самаритянских городах, привела в царство многие души и в значительной мере подготовила почву для замечательных трудов Филиппа в этих местах после смерти и вознесения Иисуса, когда жестокие гонения на верующих в Иерусалиме рассеяли апостолов по всему миру.

Учения о молитве и поклонении

На вечерних собраниях на горе Гаризим Иисус учил многим великим истинам, сделав особый акцент на некоторых из них.

Истинная религия есть акт души, сознающей свои отношения с Создателем; организованная религия есть попытка человека социализировать поклонение каждого верующего.

Поклонение – созерцание духовного – должно чередоваться со служением, контактом с материальной реальностью. Работа должна чередоваться с отдыхом; религия – уравновешиваться юмором. Глубокая философия должна сменяться ритмической поэзией. Напряженность жизни – возникающее во времени напряжение личности – должна ослабляться успокоительным поклонением. Чувство неуверенности, порождаемое страхом перед изолированностью личности во вселенной, должно нейтрализоваться исполненным поклонения созерцанием Отца и стремлением осознать Высшего.

Молитва призвана сделать человека менее думающим, но более осознающим; она должна не увеличивать знание, а, скорее, расширять проницательность.

Поклонение призвано предвосхищать грядущую лучшую жизнь, с тем, чтобы эти новые духовные ценности могли затем найти отражение в нынешней жизни. Молитва оказывает духовную поддержку, однако поклонение отличается божественной созидательностью.

Поклонение является методом созерцания Одного ради воодушевления на служение многим. Поклонение – это то мерило, которое одновременно определяет степень оторванности души от материальной вселенной и ее твердой приверженности духовным реальностям всего творения.

Молитва есть напоминание о себе – возвышенное мышление; поклонение есть забвение себя – сверхмышление. Поклонение – это не требующее усилия внимание, истинный и идеальный душевный покой, форма успокоительного духовного устремления.

Поклонение есть акт отождествления части с Целым, конечного с Бесконечным, сына с Отцом; это время, делающее шаг к вечности. Поклонение есть акт личного приобщения сына к божественному Отцу, усвоение человеческой душой-духом живительного, созидательного, братского и романтического отношения.

Хотя апостолы поняли лишь некоторые из его учений в лагере, другие миры их поняли, и другие земные поколения еще поймут.

На Гелвуе и в Декаполисе

Сентябрь и октябрь прошли в уединении в укромном лагере, разбитом на склонах горы Гелвуй. Весь сентябрь Иисус находился здесь наедине со своими апостолами, обучая их и посвящая в истины царства.

Существовало несколько причин для уединения Иисуса и апостолов в это время на границе Самарии и Декаполиса. Религиозные правители Иерусалима были настроены весьма враждебно; Ирод Антипа всё еще держал Иоанна в заточении, не решаясь ни освободить, ни казнить его, и продолжая подозревать, что Иоанн и Иисус каким-то образом связаны друг с другом. В этих условиях было бы неразумно планировать активную работу в Иудее или Галилее. Была и третья причина: постепенное усиление напряженности между ведущими учениками Иоанна и апостолами Иисуса, что усугублялось с увеличением числа верующих.

Иисус знал, что предварительная работа – учеба и проповеди – подходит к концу, что следующий шаг положит начало полноценному и завершающему труду его земной жизни, и ему хотелось приступить к этому делу так, чтобы оно никоим образом не терзало и не смущало Иоанна Крестителя. Поэтому Иисус решил провести какое-то время в уединении и проверить подготовленность своих апостолов, а затем спокойно трудиться в городах Декаполиса до тех пор, пока Иоанн не будет либо казнен, либо освобожден и сможет трудиться вместе с ними.

Лагерь на Гелвуе

Со временем двенадцать становились всё более преданными Иисусу и всё более приверженными делу царства. Эта преданность в значительной мере объяснялась личной верностью. Они не понимали его многостороннего учения; они не понимали всей сущности Иисуса и значения его посвящения на земле.

Иисус разъяснил своим апостолам, что они уединяются в силу трех причин:

1. Укрепить их понимание евангелия царства и веру в это евангелие.

2. Дождаться ослабления оппозиции их труду в Иудее и Галилее.

3. Дождаться решения судьбы Иоанна Крестителя.

За время, проведенное на Гелвуе, Иисус рассказал апостолам о своем прошлом и о пребывании на горе Ермон. Он также частично поведал им о том, что произошло в горах в течение сорока дней сразу же после его крещения. И он велел им не рассказывать об этом никому до тех пор, пока он не вернется к Отцу.

В эти сентябрьские недели они отдыхали, общались, делились своим опытом, накопленным с того времени, когда Иисус впервые призвал их к служению, и всерьез пытались свести воедино всё, что они почерпнули от Учителя вплоть до этого времени. В какой-то мере все они чувствовали, что это станет их последним длительным отдыхом. Они понимали, что очередной публичный труд в Иудее или Галилее положит начало окончательному возвещению грядущего царства, однако они очень смутно представляли себе, если представляли вообще, каким оно будет. Иоанн и Андрей считали, что царство уже пришло; Петр и Иаков полагали, что оно еще не пришло; Нафанаил и Фома честно признавались в том, что они не знают, что думать; Матфей, Филипп и Симон Зелот были неуверены и смущены; близнецы пребывали в состоянии блаженного неведения о существующих разногласиях, а Иуда Искариот молчал, не принимая ни одну из сторон.