скачать книгу бесплатно
Любовь в каждой строчке. Писатель года – 2021
Елена Наумова
В книгу вошли лучшие рассказы автора. В них – романтика отношений, чувства и эмоции, обострённые до предела, жизненные хитросплетения, яркие, харизматичные персонажи и, конечно же, любовь. Любовь в каждой строчке…
Любовь в каждой строчке
Писатель года – 2021
Елена Наумова
© Елена Наумова, 2021
ISBN 978-5-0055-8618-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Время
Игорь
– Я тебе сказала, что прямо сейчас ты соберёшься, возьмёшь себя в руки и будешь веселиться вместе со всеми! – гневно прошипела Татьяна Сергеевна, пышногрудая дама небольшого роста.
Она занимала должность старшей медсестры в гинекологии. Мы близко не общались, но я, наслышанный о её суровом нраве, подобному тону не сказать чтобы удивился.
Напротив неё стояла красивая молодая женщина. Несмотря на праздник, она была одета в простое скромное платье, распущенные волосы не имели ни намёка на укладку, а поникшие плечи говорили о явно подавленном настроении. Женщина была выше Татьяны на целую голову, но при этом выглядела какой-то маленькой и съёжившейся. Посмотрела куда-то в сторону и отчаянным шепотом выдохнула:
– Не могу, Таня, ты же знаешь. Не-мо-гу.
Она подняла руку и заправила за ухо прядь волос. В глаза бросился крупный циферблат наручных часов. Слишком крупный для женщины.
Я не должен был стать свидетелем этого разговора. Это вышло случайно. Сбежал покурить с шумной вечеринки. От надоевших пьяных лиц и громкой музыки. Наша больница всегда отмечала праздники с размахом, и этот новогодний корпоратив не стал исключением. Тем более после такого долгого перерыва.
Я отступил назад и скрылся в темном коридоре, пока они меня не заметили, а затем вернулся в зал. Тут же меня подхватило людское море, коллеги дёргали за рукава, совали выпивку, на что я только скрипел зубами. Не будешь ведь каждому объяснять…
Наконец добрался до своего места, сел за стол и с раздражением вцепился зубами в мясо. Горячее принесли совсем недавно, и отбивная была на удивление съедобной. Доев, я промокнул рот салфеткой, откинулся на спинку стула и обвёл взглядом зал. Коллеги, измученные работой в пандемию, праздновали во всю. Нетрезвый мужик в костюме Деда Мороза был в центре внимания. Он показывал танцевальные движения, больше напоминающие припадок, а гости повторяли. От чего-то людям это казалось очень смешным.
Я же этой радости не разделял, поскольку лично мне праздновать было нечего. Я бы и вовсе не пошел на эту пьянку, да только заведующих отделениями обязали быть на корпоративе под страхом увольнения. А работа – это единственное, пожалуй, что у меня осталось в этой жизни.
Всеобщее веселье прервалось, музыка стихла, люди стали занимать свои места за столом. В этот момент в зал зашли Таня и та молодая женщина, с которой я её видел в холле. Проводил их взглядом, сели рядом. Интересно, она у нас работает? Если да, то, наверное, совсем недавно. Хотя, больница большая, можно работать вместе и не встретиться никогда. Таня ей что-то говорила на ухо, а она только молчала и теребила ремешок часов. Её грусть, искренняя и неподдельная, не вязалась со всеобщим оживлением.
Краем глаза я заметил, что на сцену вышла музыкальная группа и заиграла популярную мелодию, но спутница Татьяны не отреагировала даже на это. Она вяло ковыряла вилкой в салате, не съев ни кусочка. А когда за её столиком стали чокаться бокалами, просто подняла свой и вымученно улыбнулась соседям.
Во время следующей медленной композиции танцпол стал заполняться гостями. Переведя дух и пропустив по стаканчику, мужчины и женщины разбивались на парочки и покачивались в такт музыке. Композиция была очень красивой, и голос у девочки на сцене казался приятным.
Я глотнул минералки и глянул на незнакомку. Она осталась за столиком одна. И возникла шальная мысль пригласить её на танец. Не скрою, мне было любопытно, кто она и откуда взялась на празднике. Может, удастся её расспросить. К тому же было как-то совсем неправильно, что накануне Нового года она грустит. Хотелось это исправить, хоть и самонадеянно было предполагать, что подобное в моих силах. Я и сам был в похожем состоянии, но тогда вряд ли это осознавал.
Лавируя между танцующими, я продвигался к её столику. Почему-то даже мысли не возникло, что она откажет мне. Сумасбродное, странное, неизвестно откуда взявшееся желание узнать, любопытство и интерес толкали вперёд.
– Потанцуем? – остановился возле её столика и протянул руку.
Она подняла на меня глаза, словно не понимая, о чём я её прошу, а потом, спустя пару секунд, кивнула, поднялась и вложила свою ладонь в мою.
Я довёл её до свободного пространства на танцполе, положил руку на талию, и мы стали покачиваться под музыку.
Она молчала какое-то время, поэтому я спросил первый:
– Как вас зовут? – наклонился к её уху, украшенному аккуратной золотой серёжкой, вдохнул аромат её волос. Пахло цветами и травами. Тонко, этот аромат ей очень шел. Вот уж не думал, что меня когда-то ещё подобное будет волновать.
– Елизавета, – ответила, но тут же поправилась, видимо, решив, что это чересчур официально для новогодней вечеринки, – Лиза, – бесцветным голосом, просто, чтобы не показаться невежливой.
– Игорь. Очень приятно, – изобразил подобие улыбки, а она только сдержанно кивнула.
Не думаю, что ей было так уж неприятно. Скорее всего, дело тут в другом. На вопросы Лиза отвечала лаконично, сдержанно. Нет, у нас в больнице не работает. Да, с Татьяной давние подруги. Да, попала на вечеринку благодаря ей. Ну тут я не был удивлён. Многие приводили с собой на праздник мужей, жён. Это у нас не считалось чем-то предосудительным. Наоборот, приветствовалось. Чем больше людей, тем лучше.
Сама же Лиза ничего не спрашивала, в глаза смотреть избегала, смотрела куда-то за моё плечо невидящим взглядом. А моя так внезапно возникшая решимость сдулась, как воздушный шарик. Я счёл недопустимым лезть человеку в душу, хотя безумно хотелось узнать, почему она носит мужские часы. Мне удалось их рассмотреть вблизи. Внушительная вещь с крупным циферблатом шириной почти с её запястье, крупным винтом подвода и толстым кожаным ремешком. Чьи они? Или это теперь мода такая?
На языке вертелся десяток других вопросов, но вот музыка закончилась и пришлось выпустить Лизу из объятий. Откуда ни возьмись образовалась Татьяна, схватила подругу за руки и повлекла в центр зала под зазвучавшую из динамиков Сердючку. Лиза отнекивалась мотала головой, но сдалась под напором и изобразила, точнее попыталась изобразить, несколько танцевальных движений.
Я же стоял и наблюдал за тем, как она отдаляется, за тем, как красиво движется. Пусть нехотя, но грациозно и изящно. На меня натыкались пары, кто чертыхался и матерился, что стою и мешаю, кто, признав, начинал обниматься и поздравлять с праздником. Я отвечал не глядя, хлопал по плечам, кивал, а сам почему-то не мог оторвать от Лизы взгляд. Она танцевала, а я смотрел, привлечённый её неброской внешностью, скромной красотой, незаметным на первый взгляд благородством и чувством собственного достоинства. Я думал, это давно забытое, я думал, не почувствую такого больше никогда после Насти. Интерес и влечение к женщине…
Я бы так и стоял и думал дурацкие мысли, роящиеся в голове, но тут произошло неожиданное. Лиза подвернула ногу, потеряла равновесие, неловко взмахнула руками и чуть не упала. Если бы не мужик, дрыгающийся под музыку рядом. Он успел её подхватить, а она наступила на травмированную ногу и поморщилась. Я инстинктивно метнулся к Лизе, а в голове вихрем пронеслись картинки: рентгеновские снимки «дамского» перелома, способы наложения шины и прочее… Профдеформация, мать вашу.
Перехватил Лизу у мужика, подал руку, чтобы оперлась на меня, и довел до ближайшего свободного стула. Музыка тут же стихла, и нас окружили любопытные коллеги. Оторвать бы им носы, да некогда. Я опустился на колени и ощупал травмированную лодыжку. Тонкий капрон мерцал в искусственном свете, через него чувствовалось тепло кожи. Мысль мелькнула лишь на мгновение, но в следующий момент Лиза дёрнулась и вскрикнула. Таня, державшая её за руку, вздрогнула и с сочувствием посмотрела на подругу. Ведущий что-то вякнул в микрофон по поводу того, что сегодня наш зал полон врачей, и поэтому никакой недуг нам не страшен. Юморист, блин.
Несколько докторов из соседнего отделения предложили свою помощь, да только толку от неё было чуть. При ощупывании травмированной области крепитации не было, костные отломки не хрустели, только это, к сожалению, ещё ничего не значило. А рентгеновским зрением из нас, увы, никто не обладал.
– Скорую надо вызывать, – обратился я к Тане.
– Долго ехать будут, – возразила Татьяна Сергеевна. – я вчера с Лариской с 17 подстанции разговаривала, так у них всё время уходит на петарды да фейерверки. А ей больно. Что она, сидеть и ждать будет?
Лиза и вправду сидела бледная и даже, похоже, не слушала, о чём мы говорим.
– Я не пил, за рулём, давай отвезу её в приёмник? Сегодня как раз Серёга дежурит.
– Игорь, век не забуду, – она приложила пухлую ладошку к груди в знак признательности.
Лиза подняла на меня глаза с надеждой и благодарностью. И правда, я не обязан и всё такое. К тому же, кто я ей? Взглянул в её огромные серые глаза, поднялся и решительно проговорил:
– Поехали!
Таня порывалась было с нами, но Лиза её отговорила:
– Не хочу портить тебе праздник, – тихо сказала, и что удивительно, старшая медсестра – гроза всей больницы и отделения гинекологии в частности – послушалась.
– Только обязательно перезвони.
Мужики помогли мне довести Лизу до машины, я пристегнул её, сел за руль, и мы направились в больницу.
В приёмнике, как всегда, было много народу. Люди разной степени трезвости и разной степени адекватности требовали себе врача. Не многие понимали, что дежурный врач один, ну максимум два – один на приёмный покой, другой на отделение – а пациентов много. К хирургу очередь была – полный коридор, а вот у кабинета травматолога, что удивительно, никого.
Заглянул к Серёге, но тот был занят, осматривал бабушку-божий одуванчик. Увидев меня, удивился и, если б я не прикрыл дверь, завалил бы кучей вопросов без промедления.
Лиза всё это время вела себя стоически. Если перелом всё-таки есть, то я представлял себе, какую боль она сейчас испытывает. Сам ломал ногу по молодости. Лиза сложила руки на коленях, прикрыла глаза и немного наклонилась вперёд. Взгляд опять привлекли её часы. Машинально заметил время – без пяти пять. Хотя уже давно перевалило за полночь.
– У вас часы стоят. Надо подвести, – не удержался от замечания.
Она промолчала, будто не услышала.
– Мне очень жаль, что для вас праздник закончился вот так.
– Он для меня и не начинался, – бесцветно проговорила она.
И тут в груди что-то кольнуло. Удивился, что на меня так повлияли слова совершенно незнакомого человека. Я почувствовал, что её состояние – это не просто женские капризы или меланхолия. За этим стоит что-то более глубокое и серьёзное.
В следующий момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге, выпустив вначале в коридор шаркающую ногами бабушку, появился Сергей Василич собственной персоной. Приятель поприветствовал меня зычным басом и протянул широкую ладонь для рукопожатия.
– Ты чего здесь делаешь, дорогой? Ты должен сейчас пить, есть и веселиться!
– Да клиента тебе привёл, – указал рукой на Лизу, – а то вдруг, думаю, заскучаешь?
Серёга посмотрел на пациентку, потом на меня, потом опять на неё, очень хотел похабно пошутить – я прям видел в нём это желание – но сдержался. Вместо этого отступил в сторону и сделал приглашающий жест.
– Пррошу! – раскатисто проговорил, и Лиза, опираясь на мою руку, последовала за ним.
Заполняя документы, Серёга задавал стандартные вопросы – место жительства, перенесённые травмы, операции, – а я подмечал непроизвольно мелкие детали, прислушивался и запоминал. Ни с того ни с сего это оказалось важным для меня. Василич повертел в руках её паспорт, пролистал странички, хмыкнул, затем вернул Лизе и хлопнул ладонями по коленям.
– Ну что ж, Елизавета Даниловна, давайте вас осмотрим.
Подошел к Лизе, наклонился и ощупал её лодыжку. И несмотря на то, что жест был сугубо профессиональный, и никаких намёков на что-то иное со стороны Серёги не было, мне стало неприятно, что он её касается. Что за…?
– Рентген нужен, – улыбнулся он Лизе, а потом поднял глаза на меня.
Класс! А то мы без тебя не знали! Я кивнул.
– Наташа! – крикнул приятель, и из смежного кабинета показалась заспанная голова медсестры.
– Да, Сергей Василич, – хмуро отозвалась она.
– Левая голеностопная область. Прямая, боковая проекции, – Серёга коротко отдал распоряжение, медсестра подкатила кресло, усадила в него Лизу и увезла на снимок.
Оставшись в кабинете одни, мы с Серёгой молчали какое-то время. Я мерил шагами кабинет, а потом остановился возле окна. Щели между створками деревянной рамы были законопачены ватой, а на стекло криво налеплены снежинки. Усмехнулся, оперся руками на подоконник и стал вглядываться в зимнюю тьму.
– Не думал, что ты на кого-то посмотришь после Насти.
Я крепко зажмурился. Всякий раз это имя отдавалось в душе невыносимой болью.
– Не говори ерунды. Я просто её подвёз. Оказался единственным трезвым в нашей гопкомпании.
Хотя сам понимал, что вовсе это не ерунда. Что-то есть… Только знать бы – что.
– Да-да, подвёз… – Серёга барабанил пальцами по столу.
Он был одним из немногих, с кем я мог об этом поговорить. Настя. Моя первая и единственная любовь и боль. Серёга был свидетелем нашего романа, начавшегося ещё в институте. Поженились, едва получили дипломы. Настя всегда очень хотела ребёнка. Мы пытались, но долго не получалось. И вот долгожданная счастливая новость совпала с объявлением пандемии. Я поселил Настю в старом загородном доме родителей, выписывал ей один липовый больничный за другим. Думал, что спрятал беременную жену от опасного вируса. Наивный идиот. Но видно, от судьбы не уйдёшь. Ночью загорелась проводка. Соседи вызвали пожарных, но было уже слишком поздно. Моя жена и нерождённый ребёнок погибли.
Мне казалось, я сам умру в тот момент, когда мне сообщили эту новость. Мне отчаянно этого хотелось, чтобы быть рядом с ними, с моими родными и любимыми. Одному богу известно, сколько раз я думал, проигрывал в мыслях, как всё сложилось бы, если б она осталась в городе, дома, вместе со мной. Удалось бы тогда уберечь? Удалось бы избежать самого страшного?
Я виноват, я так сильно виноват перед ней. Эта вина грызла меня всё это время. Прошло почти два года, но легче не стало ни капли.
Вначале я прикладывался к бутылке. Главный закрывал на это глаза из сочувствия, из сострадания. А потом позвал на разговор и сказал, что всему есть предел, и, если я не возьму себя в руки, то потеряю должность. Тогда мне было откровенно наплевать. Я слушал его, но не слышал. Работа, должность – какое это теперь имеет значение, когда впору лезть в петлю?
Серёга тогда меня вытащил. Заставил понять, что карьера врача – это то, к чему я шел всю сознательную жизнь, и это то единственное, что у меня осталось.
Я вспомнил, как Настя радовалась, когда меня назначили заведующим отделением, гордилась и хвалила. И я вылез из этой ямы, чудовищными усилиями удалось собрать себя по кусочкам. После визита к наркологу я стал возвращаться к нормальной жизни.
Встреча с Лизой всколыхнула болезненные воспоминания. Удивительно, но она была похожа на Настю. Не внешностью, нет. Настя была маленькой и хрупкой, как куколка. Похожа чем-то едва уловимым – поведением, манерами, плавностью жестов, неспешной речью. Настя, бедная моя, милая моя, любимая моя Настя. За всё время, что мы были вместе, она никогда мне слова поперек не сказала. Но каким-то непостижимым образом, женскими уловками, мудростью ей удавалось сделать, чтобы всё было так, как хочет она. Когда я понимал, что снова пляшу под её дудку, я подхватывал её на руки, обнимал, целовал, называл своей маленькой чертовкой. Она шутливо дулась, а потом заливисто хохотала вместе со мной. Хотя, конечно, я лукавил. Она была моим ангелом, моим светом, всей моей жизнью.
В дверях показались Лиза и медсестра. Лиза выглядела немного получше. Не думаю, что её самочувствие изменилось за такое короткое время. Просто стало легче от осознания, что ситуация находится под контролем. А вот Наташа выглядела очень довольной. Протянула Серёге снимки и не удержалась от комментария:
– Перелома нет!
Я понимал её радость – ещё бы, гипсовать не надо, можно пойти в сестринскую и подремать часок другой.
– Сам вижу, – пробасил Василич. – Ну что ж, Лиза, я вас поздравляю. Тугое бинтование и анальгетики вам в помощь. Я дежурю тридцатого, можете зайти показаться. Наташа, дай-ка нам эластичный бинт.
Девушка, порывшись в шкафу, бросила рулончик через кабинет, а Серёга ловко его поймал.
– Вы полегче в следующий раз, тем более на каблуках, – говорил он, обматывая широкий бинте вокруг сустава.
– Спасибо! – Лиза сдержанно кивнула, но, взглянув на сапоги, не смогла скрыть замешательство. Перебинтованная нога в них теперь не влезала.
Серёга тут же нашел решение проблемы. Достал откуда-то из-под стола огромные сланцы размера эдак сорокового и протянул Лизе.
– Можете не возвращать. Кто-то из дежурантов забыл. Уже несколько месяцев валяются. До машины доковылять, думаю, получится.
– Спасибо, – повторила Лиза и, опершись на меня, покинула кабинет.
Всегда многословный и острый на язык Серёга не ответил, а только задумчиво посмотрел нам в след.
В коридоре Лиза неожиданно остановилась.
– Что случилось? Больно? – я с беспокойством заглянул ей в лицо.
– Игорь, я очень благодарна за заботу, но я вызову такси. Не надо меня провожать. Я в порядке, правда. Я сама. Не надо.
Она высвободила руку и медленно зашагала к выходу. Хромала, но старалась держать спину прямо. Плечи расправлены и подбородок высоко поднят, словно старалась показать всем, что не сломлена даже такими неурядицами и неприятностями. Но я чувствовал обратное. Стоял посреди коридора как пригвожденный, не произнес в ответ ни слова, но внутри бушевал целый шквал эмоций.
Я помог этой женщине, сделал всё, что было в моих силах. И не помог в тот же самый момент. Наша случайная встреча не могла так закончиться. Я чувствовал, оставалась недосказанность как с моей, так и с её стороны. Да, в этом было что-то неправильное и странное, и отпускать её не хотелось. Только я всё равно стоял и смотрел Лизе вслед. Очнулся от мощного хлопка по плечу и Серёгиного баса.
– Пойдём кофе выпьем?
