Разум нужен всем

Домой братья пришли вместе, оба были довольны и веселы. Уже давно у них не было такого близкого, братского отношения и полного взаимопонимания.

Серёжа заметил, что, как раньше бывало, Вова стал слышать и понимать мысли брата, когда он их ещё не озвучивал. Это его и удивило и обрадовало. Значит, он ещё не растерял свой мозговой энергетический потенциал, и может помогать Володе с помощью одних мыслей.

На следующий день Серёжа встретился с Анастасом и рассказал ему о вчерашнем уроке истории и о том, что он ещё способен мысленно общаться или, хотя бы, обращаться к Володе.

Анастас выслушал Сергея и, вдруг, замолчал, думая о чём-то своём.

– А ты знаешь, Серёжа, как это всё кстати?

– Ты о чём, Анастас?

– Да, вот о том, что ты мне сейчас рассказал. У меня возникла отличная идея.

– Что за идея?

– Ты понимаешь, Серёжа, два года тому назад мы с тобой общались с генианцами. У нас значительно увеличился мозговой энергетический потенциал. Мы с помощью мысли общались с тобой и могли воздействовать на мозговые поля других людей. Я строил мыслетрон, у нас были грандиозные планы. Потом разные события , плохие и хорошие , оторвали нас от наших планов, и целых два года мы не возвращались к ним. А вот сегодня наступило время.

– Какое время, Анастас?

– Время вернуться к нашим планам. Понимаешь, ситуация благоприятная. Сейчас генианцы на Земле, я восстановил мыслетрон, есть контакт Анютки с Иллианом, и ты получил возможность общения с некоторым количеством известных тебе людей.

– Ну, и что?

– А то, дорогой мой Серёжа. Ты же помнишь, одной из наших целей, при изготовлении аппарата, было воздействие нашим, усиленным с помощью генианцев или мыслетрона энергетическим полем на группу людей, управлять ими, передавать им любую информацию. И вот у тебя сейчас есть такая возможность. Мы проверим нашу теорию, наши задумки, и одновременно ты сможешь мысленно передавать информацию классу, обучать детей, повышая, при этом, не только успеваемость, но и энергетический мозговой потенциал. А это, как ты сам убедился на своём опыте, создаёт ещё более предпосылок для образования и умственного развития ребят. Мы убиваем не двух, а сразу нескольких зайцев.

– Ты гений, Анастас.

– Ладно, ладно. Но тебе, чтобы успешно проводить этот эксперимент, надо чаще бывать у меня, подпитывая свой мозговой потенциал моим энергетическим полем и мыслетроном, а также, полем генианцев, если нам удастся выйти на контакт с ними.

– Хорошо, Анастас. Я даже не предполагал такого оборота, когда соглашался преподавать историю.

– Мы вместе должны проследить за развитием моей Анюты. Я тебе уже говорил, что она, общаясь с Иллианом, набрала такие темпы умственного развития, что меня это стало не на шутку беспокоить.

– Анастас, она же ребёнок двух необыкновенных людей – тебя и Светланы. Она и без Иллиана развивалась бы ускоренно, только питаясь энергией ваших мозговых полей.

– Я это учитываю, а Иллиан ещё более ускорил её развитие.

Договорившись о совместной работе, Анастас и Серёжа попрощались.

Глава 12

Несмотря на предложение адвоката подавать апелляцию, Митяй и его родственники отказались это делать. Через десять дней после приговора суда, автозак с осуждённым направился в город Берёзовск. Дорога была не длинная, несколько часов езды, но очень сильно разбитая, с многочисленными крутыми поворотами. Временами асфальтовый участок дороги сменялся грунтовым, и автозак, при этом, резко сбавлял скорость. Душный, затемнённый, с одним небольшим зарешечённым окошком фургон бросало из стороны в сторону. Митяй сначала, молча, сидел на продольной скамейке, держась за её края, а его спутник, который этапировался в ту же тюрьму в Берёзовск, каждый резкий поворот автомобиля или скачок фургона сопровождал крепким матом. Потом и Митяй не выдержал прелестей ралли в закрытой коробке и стал стучать в перегородку, отделяющую отсек для осуждённых от каморки сопровождающей их охраны.

– Да, сколько же можно издеваться над людьми? – закричал он.

– Это, над какими же людьми? – раздалось оттуда.

– Над честными людьми, сволочи.

– Покачайся немного, ты – честный человек, а то ещё не скоро придётся испытать такое удовольствие, – не реагируя на злобный крик Митяя, спокойно ответил один из конвоиров.

– Не мельтешись ты, кореш, они тебя не поймут, – остановил Митяя напарник, – даже, если свой калган о стенку расколотишь.

Митяй послушно сел на скамейку, вцепившись в её скользкие края.

– Дуда я, Андрюхой зовут, – протянув руку, представился сосед. – А у тебя какая кликуха?

С некоторой ленцой подал руку и Митяй.

– А я – Митяй, Дмитрий, то есть.

Оба помолчали.

– Сколько тебе? – снова начал разговор Дуда.

– Восемнадцать, а тебе? – ответил Митяй.

– Я спрашиваю, сколько тебе впаяли?

– А-а-а. Сколько впаяли – все мои.

– Выпендриваешься, кореш? А зря.

– Полторашка за мной.

И снова затишье. Машина выехала на ровную, асфальтированную дорогу. Трясти и бросать стало меньше.

– А что за тобой? – как бы, продолжая разговор, спросил Дуда.

– Кража, наркотики.

– Это тебе ещё подфартило.

– Так подфартило, что радости – аж, полные штаны.

– Не дрейфь, кореш, и на киче люди живут, – Дуда подвинулся ближе к Митяю, – вот я возвращаюсь на свои нары.

– Как, это?

– Оттрубил я в Берёзовском особняке два года из пяти. Тоже – калики-моргалики и ещё разная дребедень. Уже привык, и жалоб не было, Потихоньку стал подсчитывать, сколько же ещё тянуть осталось? А тут приходит на меня ксива. Открылись новые обстоятельства – кто-то телегу накатал. Ну, вывезли меня на новое судилище, намотали ещё два года. Так, что теперь возвращаюсь обратно. Как будто, и не было этих прошедших лет. Было пять, пять и осталось. А я не хнычу и не унываю. Вот такая моя планида, как говорит один наш грамотей.

– Что, такая твоя?

– Планида, говорю, судьба, значит. И ты живи и радуйся, кайф лови от любого момента. Вот сейчас ты глотку драл, нервы трепал. А что толку? Что-нибудь изменилось? Нет.

– А что это у тебя за фамилия такая, Дуда?

– Это не фамилия. Кликуха такая. Там же, в академии мне её и дали. Первые дни, как только я оказался на юрцах, тоска меня заедала, ну я по ночам и стал ныть, рычать, скулить. А сосед, который был подо мной, всё время говорил: «Хватит дудеть, уж рыло воротит от твоей дуды». Вот так и пристала ко мне кличка «Дуда». А фамилия моя трудно запоминающаяся, редкая, можно сказать, – Иванов.

Снова загремела старенькая обшивка саркофага – автозак выехал на грунтовую дорогу. Говорить стало труднее, надо было держаться, чтобы не отлететь к противоположной стенке.

Через некоторое время – снова затишье, и Андрей Иванов продолжал:

– Вот со мной в камере, ну тот, который на юрцах подо мной чалит срок – пятнадцать ему дали – а он ещё говорит, что подфартило ему. По мокрому делу он. Могли вышку дать, да судья жалостливый попался. Всё время Лютик, такая кликуха у этого бешеного, вспоминает свои последние похождения, говорит, что сорвалось такое дело, о котором мог бы весь мир узнать, а он сам прославился бы на века. Когда мы начинаем посмеиваться над его бредовыми байками, он, как тигр, бросается на каждого и готов глотку грызть. Мы его так и зовём – бешеный Лютик.

– А что же это за бредовые байки? – немного успокоившись, но вяло прислушиваясь к рассказу Дуды, спросил Митяй.

– Да он и сам не знает, путает всё время— какие-то посторонние мысли, управление ими, гипноз, или что-то вроде этого. Не смогли мы у него точно узнать, за что же он человека замочил? Говорит, будто бы тот помешал ему стать главарём всех паханов. Больше ничего не рассказал. Однако крепко засела ему в башку эта хрень, говорит: «Отмотаю свой срок и найду того, кто будет мне прислуживать». Одно похоже на правду – у него есть способности гипнотизёра. Иногда травим баланду, каждый своё гонит, а тут бешеный вставит одно-два слова, и все начинают думать так, как он сказал. В камере он у нас за пахана, никто не хочет с ним связываться. Даже легавые его побаиваются.

Митяю было интересно слушать рассказ бывалого, но он не показывал виду, держал себя отчуждённо и вопросы задавал только для того, чтобы поддержать разговор и каким-то образом отвлечься от этой изнурительной дороги.

– А ты опять попадёшь в ту же камеру? – спросил он.

– Куда притаранят, там и буду. Ну, мы с тобой теперь кореша, будем поддерживать там связь. Если обидят, говори – выручу. В крайнем случае, привлечём и бешеного, он своих в беде не оставит.

– Ладно, скажу,– промямлил Митяй последние слова и закрыл глаза

Глава 13

– Как у тебя дела, сын? Что нового в твоих наблюдениях? – спросил Иллианий своего сына, когда тот появился вблизи родителей после очередного контакта с Анютой.

– Отец, я хочу тебе сказать, что девочка, с которой я общаюсь, совсем не похожа на обыкновенного человеческого ребёнка. Ты помнишь, когда раньше мы выходили на контакт с разными детьми любого возраста, они были слабо развиты. Они примитивно общались между собой и нас совсем не ощущали или не признавали.

– Да, ты прав, сын. С такими детьми мы не раз встречались, устанавливали контакт с ними и уже имеем много материала о процессе взросления человеческих детей, об их умственном развитии. И сейчас с Иллианой мы продолжаем заниматься наблюдением, не выходя на тесный контакт с детьми, чтобы не исказить чистоту наших выводов. А тебе мы специально предложили наблюдение за девочкой, рождённой в семье, уже имеющей ранее контакт с нами и получившей от нас достаточно хороший заряд мозгового энергетического потенциала. Анастас имеет такое мощное мозговое поле, что живя рядом со своей женой – мы это знаем – увеличил и её мыслительную энергию. А дитя их, ещё до рождения ощущало воздействие суммарного поля родителей, а после рождения, тем более. Да, и ты, сынок мой, вносишь свою лепту в ускоренное её развитие. Ты помнишь, я тебе говорил, чтобы ты аккуратно подходил к ней и до предела уменьшил своё энергетическое поле?

– Я сначала так и делал, отец, но потом я не выдержал. Она такой прелестный ребёнок, и я не мог хоть чуть-чуть не пообщаться с ней.

– Вот этим ты и нарушил наш генианский закон – не вмешиваться в жизнь представителей других планет, тем более, если это вмешательство не приносит им пользы.

– Прости меня, отец, но я, во-первых, очень слабым излучением контактировал с ней, а во-вторых, если этот контакт и произвёл какое-то воздействие на мозг девочки, то только положительное.

– Как мы можем знать, что будет с девочкой, если её мозговое энергетическое поле превысит все допустимые для человека пределы? Пока не можем. И ещё одно – меня беспокоит слишком большая твоя заинтересованность в наблюдениях за этим объектом. Я вижу – тебя тянет к нему. Более того, каким-то непонятным для меня образом изменяется в это время и качество твоего энергетического поля. Ранее я такого в нашей среде не замечал. Ты сам это ощущаешь?

Минуту Иллиан молчал, не зная, что ответить на вопрос отца, потом неуверенно произнёс:

– Да, отец, ты прав, я это тоже ощущаю, но я не знаю, отчего так происходит. Я теряюсь перед этой малышкой, но, всё же, мне хочется всё дольше и чаще бывать с ней.

– Это меня и волнует. А мама твоя более отчётливо осознаёт неестественность твоего интереса и просит меня вмешаться в твои дела и отстранить тебя от наблюдений за девочкой.

– Прошу тебя, отец не делай этого. Я же тебе говорил, что контактирую с ней очень осторожно, и в дальнейшем буду соблюдать это правило.

– Хорошо, я знаю, ты разумный сын, и всё у тебя пойдёт, как мы определили.

На этом воспитательная беседа генианского отца с сыном была закончена и, как ни странно может показаться, даже для такого высокоразвитого существа характерно беспокойство родителей за своих детей, за их будущее.

Иллиан пока не знал, как объяснить то состояние, в котором он находился в последнее время. Слова отца ещё более озадачили его, и, если бы речь шла о земном мальчике, то можно было бы сказать «в голове у него был полнейший сумбур». Но, поскольку он мальчик не земной, а генианский, то вернее было бы говорить об этом состоянии так – «энергетическое состояние перешло в состояние возбуждения». Частота колебаний его поля менялась, и он не всегда мог восстановить первоначальные, привычные параметры. И, несмотря на это, Иллиану всё время хотелось быть рядом с разумной девчушкой, маленькой представительницей рода человеческого.

Спустя некоторое время, Иллиан снова появился в зоне воздействия его энергетического поля на мозговое поле маленькой Анютки. Девочка сразу почувствовала его присутствие и первой приветствовала необыкновенного собеседника.

– Здравствуй, Иллиан, я тебя слышу и вижу.

– Здравствуй, девочка. Как ты можешь меня видеть? Ведь, я для вас, землян, невидим, – удивился Иллиан.

– А я вижу, я твой образ представляю, я чувствую тебя и ощущаю.

Странно было бы кому-нибудь из взрослых людей услышать такие слова из уст девочки, которой ещё и двух лет не исполнилось.

– Такого не может быть, Анюта, я же только мысль, энергия. А энергию вы, земляне, видеть не можете. Только в нашем мире мы видим друг друга.

– Нет, нет, Иллиан, я жду тебя и всегда вижу, когда ты приходишь.

Светлана заметила, что Анюта сразу преобразилась, личико её засияло, словно от него исходил свет, и она спросила:

– Что с тобой, доченька?

Ответа не последовало. Анюта неподвижно сидела на кровати. Игрушки, с которыми она играла, лежали в стороне и не интересовали её. Глаза были открыты, но она не видела подошедшую к ней мать и не реагировала на её прикосновения. Светлана, испугавшись, положила дочку на подушку и бросилась к телефону, чтобы позвонить Анастасу.

– Стасик, родной, с нашей дочкой что-то случилось. Она без сознания лежит и не отвечает на мои вопросы. Приезжай скорее, мне страшно. Может быть, вызвать скорую помощь?

Анастас сразу понял, в чём дело и спокойно ответил:

– Не надо скорую помощь, я сейчас приеду. Посиди рядом с ней.

Отдав некоторые распоряжения Надежде Григорьевне, Одинцов быстро выскочил из института. Он остановил такси, попросил водителя немедленно ехать по указанному адресу.

Когда Анастас появился дома, Анюта уже пришла в своё нормальное состояние, а Светлана сидела рядом с ней и пыталась дознаться у дочери, как она себя чувствует и не болит ли что-нибудь у неё.

– Нет, мамочка, у меня ничего не болит.

– Почему ты мне не отвечала? Я тебя спрашивала, разговаривала с тобой, а ты была без сознанья.

– Мамуля, я была в сознании, мне было очень хорошо.

– Стасик, – обратилась Света к стоявшему рядом Анастасу, – ты можешь мне что-нибудь пояснить? Я уже не первый раз замечаю у дочки потерю сознания. Может быть, она серьёзно больна?

– Дочка, у тебя всё в порядке? – спросил он Анюту.

– Да, папочка, у меня всё хорошо, – услышал он ответ.

– Ты поиграй здесь, а мы с мамой выйдем, поговорим. Идём, Светочка, в другую комнату.

Анастас решил рассказать всё жене, чтобы она больше не переживала и всё знала о своей дочери.

– Знаешь, Светочка, я тебе должен сказать, что я уже давно заметил – наша Анюта общается с Иллианом, то есть он общается с ней.

– С кем, с кем?

– С генианским мальчиком, который когда-то общался с Серёжей. Да, и я несколько раз говорил с ним. А теперь генианцы снова на Земле и установили контакт с Анютой.

– Почему с ней?

– Не знаю пока, надеюсь выяснить.

– Но, она же ещё совсем крохотная, ничего не понимает. Это ей не повредит?

– Повредит или нет, я не могу сказать. А что касается того, что она крохотная: по возрасту – да, а по уму – она уже превосходит многих взрослых людей.

– Мне страшно, Стас. Что же будет с ней дальше?

– Надо попытаться выйти на контакт с Иллианием. Вот, теперь у меня готов к работе мыслетрон и в следующий раз, когда появится Иллиан, я попробую через мыслетрон выйти на связь с ним. До сих пор он не хотел общаться со мной. Видно, у генианцев какие-то свои цели, планы.

– Да, Стас, попали мы в историю, – немного успокоившись, сказала Светлана, – дочку жалко, ведь, она будет лишена детства. Что с ней будет через год, пять лет?

– Давай не будем раньше времени поднимать панику. Раз уж, как ты говоришь, мы попали в историю, то будем достойно нести наш крест. Пошли, посмотрим, чем она занимается.

Когда родители вошли в комнату, Анюта радостно закричала:

– Мама, папа, смотрите, мои дочки сложили кубики в одну картинку.

– Сами дочки сложили эти кубики? – спросила мама.

– Ну, я им помогала, а они всё своими ручками складывали.

– Ох, ты и выдумщица, дочка.

– Нет, правда, правда.

– Умницы у тебя дочки. А ты тоже умница?

– Я? Ещё большая умница, – отвечала Анюта.

– Ну, вот видишь, Светочка, а ты говоришь, что у неё не будет детства. Вот оно детство, – тихо сказал Анастас, глядя с умилением на весёлую и шумную Анюту.

Ничего не ответила мама и только ласково гладила свою любимую дочку по голове.

Глава 14

Ребята из восьмого класса с нетерпением ждали дня, когда Серёжа будет проводить следующий урок по истории. Они всё время спрашивали Володю, как там брат поживает, не заболел ли, как он готовится к очередному уроку и какая там будет новая тема? Володя односложно отвечал:

– Да, всё нормально.

– Здоров наш учитель.

– Он совсем не готовится.

– А откуда он всё знает? – задавали ребята новые вопросы.

– Оттуда и знает, – промямлил Володя, не понимая, как ответить на этот вопрос. Он, кажется, почти смирился с тем, что его брат-близнец, вместе с ним выросший, оказался намного умнее его, что он всегда всё знает, и у него никогда не бывает ошибок или оговорок. И не возникал у Володи вопросы: а почему так получилось? Откуда Сергей знает ответы на любые вопросы?

В школе уже всем стало известно о триумфальном дебюте Серёжи Умарова в качестве преподавателя истории. Школьники между собой говорили об этом, восхищались. Дошли сведения и до учителей, а также до директора школы. Всё это было настолько неожиданно и необычно, что Николай Алексеевич решил сам «поприсутствовать» на следующем уроке истории.

И вот этот урок наступил. Ребята, обычно не спешившие после переменки занять свои места за партами, на этот раз все, как один, сидели спокойно и ждали прихода «учителя». Урок ещё не начался, и Сергей Вадимович не появился в дверях, а в классе была тишина, и только некоторые ребята шёпотом переговаривались между собой.

Наконец, вошёл Николай Алексеевич и за ним следом – Серёжа.

– Здравствуйте, ребята, – приветствовал директор учеников, которые, как положено, стоя встретили вошедших.

– Здравствуйте, – тихо и несмело сказал Серёжа. Он смущался своего положения, пока не освоился, да, ещё и сам директор пришёл проконтролировать, может быть, его знания, а, может быть, преподавательскую способность человека, ничего общего не имеющего с педагогическим образованием.

– Здрасьте, здрасьте, – вразнобой отвечали ученики. Директор прошёл на последнюю в первом ряду парту, и вместо Серёжи, который ещё стоял возле двери, сказал:

– Садитесь, ребята, садитесь.

Преподаватель подошёл к столу, неуверенно положил журнал и спросил:

– Кто отсутствует? – и, внимательно посмотрев на ребят, добавил, – вижу, что все здесь.

Он знал всех наперечёт – более пяти лет он осваивал с ними азы и начальные ступени науки, поэтому ему не трудно было с одного взгляда оценить присутствие всех ребят.

– Как дела с домашним заданием?– спросил Серёжа и пробежал взглядом по лицам притихших восьмиклассников. Все молчали. Ребята отлично помнили всё, что на прошлом уроке рассказывал Серёжа, но присутствие директора притормаживало их активность, и они ждали конкретного вопроса кому-нибудь из них.

– Повторим. Есть желающие рассказать нам об античном периоде Греции?

Робко оглядываясь на последнюю парту, один за другим поднимали руки ребята.

– Хорошо, тогда мы послушаем… – Серёжа обвёл взглядом класс, как обычно делают учителя, выбирая жертву для «допроса», – послушаем Любу. Сергеева Люба, выходи сюда.

Девочка быстрым шагом подошла к столу и встала около Серёжи. Она была высокого роста – выше многих учеников – и рядом с сидевшим Сергеем выглядела совсем нелепо – не создавалось впечатление о них, как об учителе и ученице. Николай Алексеевич, видимо, тоже заметив это, улыбнулся и наклонился над своими бумагами.

– Доложи нам, Сергеева, – обратился Серёжа к Любе, – какие ты знаешь античные государства, когда и где они существовали. Немного расскажи об искусстве эллинов.

На секунду Сергеева задумалась, потом быстро, почти не останавливаясь, начала рассказывать о Древней Греции и Древнем Риме, об античном искусстве, начиная с пятого века до нашей эры. Многое из того, о чём говорила Люба, можно было прочитать в учебнике по истории, но её рассказ был дополнен теми интересными фактами, о которых на прошлом уроке им говорил Сергей Вадимович.

Николай Алексеевич с интересом слушал рассказчицу и был удивлён глубиной преподнесённого материала.

– Достаточно, Сергеева, ты – молодец, хорошо усвоила тему. Пока садись на место, – и, поставив в журнал пятёрку, Умаров снова посмотрел на ребят.

– А сейчас Чесноков нам расскажет об античных городах, где они были и когда процветали.

Игорь Чесноков, выйдя к доске, без вступления начал рассказывать о том, что он запомнил об античном периоде и городах на берегах Чёрного и Средиземного морей. Класс внимательно слушал, хотя, наверное, каждый из притихших учеников отлично знал всё, что им говорил Игорь.

– Всё, всё, Чесноков, хватит. Я вижу, что и этот материал вы отлично усвоили, – Серёжа посмотрел на директора, и ему показалось, что тот, улыбаясь, подмигнул ему.

– А теперь мы дальше пошагаем по древнему миру. Рассмотрим, с кем воевали древние греки и римляне, как защищались, с кем торговали.

Серёжа встал, чтобы лучше и убедительнее изобразить из себя учителя и более доходчиво доносить материал до слушателя. Николай Алексеевич тоже приготовился слушать, как будто, он впервые должен узнать всё, что пообещал рассказать Сергей Вадимович.

Как говорят, слышно было в классе, как пролетает муха – настолько интересно говорил Серёжа про войны и торговлю, про оружие и людей изучаемого периода. Полчаса, которые ему остались для нового материала, пролетели молниеносно. Никто ни разу не только не прервал его, но и не кашлянул, и даже дышать ребята старались тише, чтобы в классе не было слышно вздохов.

Когда прозвенел звонок, Серёжа прервал свой рассказ и обратился к классу:

– Интересно, пацаны? Ой, ребята, понравилось?

– Да-а-а, – хором прозвучал ответ.

– В следующий раз мы закончим эту тему. Готовьтесь.

Директор, наконец, встал из-за парты и направился к столу преподавателя. Он, молча, подошёл к Умарову и протянул ему руку. Крепкое пожатие директором руки Серёжи, сопровождалось аплодисментами учеников.

Так, прошёл второй урок истории преподавателя Сергея Вадимовича Умарова.

Но, никто не заметил того, что, в процессе произнесения речи, Серёжа несколько раз останавливался и мысленно продолжал развивать тему. Это были совсем короткие промежутки молчания – несколько секунд, но Серёжа хотел убедиться в том, что его мысли ученики могут принимать и без слов, то есть без слов, произнесённых вслух. Подсказка Одинцова по поводу воздействия сильного мозгового поля Серёжи на группу людей оправдалась. Он убедился в этом и очень хотел поскорее поделиться своими наблюдениями с Одинцовым.

Только директор был в некоторой растерянности. При всей увлечённости интересным рассказом Сергея, Николай Алексеевич заметил несколько остановок в его повествовании – минуту, не больше, – но ученики, при этом, сидели, не шелохнувшись, как будто ничего вокруг не менялось. Они смотрели на молчавшего Серёжу Умарова и ждали продолжения рассказа. Вновь начинающаяся речь никак не меняла обстановку в классе, хотя продолжение рассказа не согласовывалось с прерванной до остановки речью. Директор слушал, смотрел на восьмиклассников и не мог понять, в чём дело. Это гипноз, необычайная зачарованность? Ни разу за свою педагогическую деятельность он не встречался с таким феноменом. Внимание и полное отрешение ребят от постороннего мира было необъяснимо. Сам же Николай Алексеевич не поддавался воздействию мозгового поля Серёжи. Или оттого, что он сидел дальше всех от учительского стола, или собственное мозговое поле взрослого человека более мощное и не подвластно воздействию поля Серёжи Умарова.

Ещё несколько минут учащиеся сидели за партами, изредка обмениваясь репликами друг с другом.

– Пойдём со мной, Умаров, – пригласил директор Серёжу.