Проза жизни. Рассказы

Это была хорошая идея, и Аня решила взяться за нее вплотную, чтобы продемонстрировать свои кулинарные способности. Павел пошел в ванную, чтобы умыться холодной водой, а она, открыв шкафчики в поисках чего-нибудь съестного, прикидывала какое блюда сделает.

– Не ищи, у нас нет ничего, – сказал Флинт, разливая вино по бокалам. – В магазин давно не ходили.

Аня повернулась и внимательно посмотрела на хмурого человека. Их глаза встретились, и он резко схватил ее за руку, притянув к себе.

– Эй, ты чего? – не поняла девушка.

– Выпей, – произнес парень, кивнув на бокалы.

Аня, словно загипнотизированная взяла бокал.

И когда отпила глоток, Флинт полез к ней в блузку. Большие шершавые ладони неприятно щекотали кожу, пальцы больно тискали грудь.

– Отстань! – огрызнулась она.

Он резко схватил ее и, закрыв ей рот ладонью с проворством дикого тигра, начал стаскивать юбку, рвать колготки.

– Павел! – кричала ошарашенная девушка, но тот закрылся в ванной, где шумела вода, очевидно решив принять холодный душ.

Глаза Флинта наливались кровью, а руки свинцовой тяжестью. На пол упал бокал, разлив крымское вино, и Аня поскользнулась, упав на мокрый линолеум. Флинт навалился сверху, словно паук, поймавший свою жертву. Крики и стоны были перекрыты большим горячим ртом и запечатаны огромными шершавыми ладонями. Расстегивающиеся ремень и ширинка готовили судьбу большого унижения….

Вода в ванной перестала шуметь, и Павел вышел из ванной. Он долго стоял как вкопанный. Девушка тихо плакала под широким телом насильника, двигающегося на ней как огромный черный тигр, уничтожающий свою «антилопу».

А когда все закончилось, все трое разбрелись по комнатам, боясь смотреть друг другу в глаза.

Аня сидела на кухне и плакала. Опустошив бокал вина, она заедала свои слезы бисквитным тортом. Павел закрылся в комнате, обхватив голову руками, он погрузился в уныние. Флинт уселся за компьютер в своей комнате. Каждый из них решал, какое действие предпринять, когда жизнь внезапно поменяла свой вкус.

Солнце уже давно исчезло, и вечер затягивал своей черной пеленой остатки дня. Аня утерла слезы и прислушалась к звукам квартиры. Тишина. Сколько она просидела на кухне, она не знала, но уходить ей, как ни странно, не хотелось. Было ощущение чего-то не завершенного, будто она упустила нечто важное. Наверное, она должна была поговорить с Павлом или с этим… чудовищем.

Мысли о происходящем начинали складываться в цепочку, расставляя все на свои места. Она встретила любимого человека, подумала, что выйдет за него замуж, но его друг на глазах у него изнасиловал ее. Они разошлись по своим комнатам и не выходят оттуда уже достаточное количество времени, когда как она сидит на кухне, есть торт зареванная, униженная и сломленная.

Неожиданно она услышала голоса. Друзья о чем-то разговаривали между собой, и в голове девушки пронеслись странные мысли.

Жестокая несправедливость жизни настигла Аню на видавшей виды кухне. Она поняла, что женская участь слишком убога, чтобы нормально воспринимать сложившиеся обстоятельства. Риск быть изнасилованной всегда остается за женщиной, пока она не найдет того, кто ее защитит. Но если этот кто-то не способен защитить?

Что-то не давало Ане покоя, она разгадывала самую большую женскую загадку, которая могла открыть ей все тайны взаимоотношений мужского и женского пола. А разгадка была в том, что она влюбилась в человека и собиралась за него замуж, но случилась какая-то нелепая ерунда. И самое страшное было в том, что благодетель смотрел на то как ее насилует его друг и ничего не сделал.

Это было очень несправедливо к наивным чувствам девушки, которая хотела выйти замуж и верила в своего принца на рыжем коне. И когда она осторожно вышла из кухни, чтобы посмотреть на двух странных людей этой страной квартиры, то увидела их в полном здравии. Павел был уже не так сметен, а Флинт довольно улыбался.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказала решительно Аня.

Они пошли в комнату Павла, когда Флинт направился в кухню.

Закрыв за собой дверь, Аня села на кровать, закрыв лицо руками.

– Паша, я не виновата…

Молодой человек отошел к окну. Он долго стоял молча, пока всхлипывания его девушки не вернули его в реальность. Не поворачиваясь он произнес.

– Не надо слез… уходи.

Аня сорвалась с места и бросилась к двери. Ее била истерика. Слепая ярость несправедливости застилала ей глаза. Когда она вбежала на кухню, то увидела Флинта, который ковырялся чайной ложечкой в торте.

– Мерзавец! – вырвалось у нее.

– Заткнись, шлюха… – спокойно сказал он, облизав ложку.

Аня застыла, не понимая…. Когда это она стала такой?

Павел вошел в кухню и с печальным выражением лица, прошагал к окну и отвернулся.

– Павел! – крикнула несчастная. Ее клеймили позорными словами в его присутствии, а он ничего не делал, кроме опечаленного лица. Его широкая спина была немым укором, а злорадная улыбка его друга ножом в самое сердце.

Ярость овладела телом девушки, пелена застелила ей глаза. Она схватила нож, лежавший на кухонном столе, и одним прыжком оказалась возле крепкого тела. В резкий удар она вложила всю силу своей правой руки, отчего кровь хлынула, попав на ее белую блузку. Тяжелое тело с грохотом упало на пол, зацепив за собой стол, с которого посыпались бокалы и тарелка с огромным тортом. Тонкая струйка крови текла к застывшим ступням, испачканным кремом, а мелкие стеклышки рядом причудливо окрашивались то в бордовый, то в алый цвет.

Пронзительный звонок в дверь застал Кэт врасплох. Кто может быть так настойчив, думала она, торопливо надевая тапки. Посмотрев в глазок, в испуге отпрянула, а затем быстро открыла дверь.

– Аня, что случилось? – впуская соседку в квартиру.

– Я убила человека, – слипшиеся волосы и залитая кровью блузка были красноречивее этих слов.

Кэт повела ее в ванную, помогла снять одежду и вымыться под теплым душем. Затем, закрутив в свое большое махровое полотенце, вывела из ванной на кухню и принялась заваривать чай с успокоительными травами.

– Я убила своего жениха, – произнесла Аня и разревелась.

Кэт поставила горячие чашки на стол и обняла подругу.

– За что?

Время летело незаметно при мерцающем свете светильника в виде цветка сакуры. Ночь за окном накрыла город черной пеленой, машины перестали шуметь по мокрому асфальту колесами и впали в спячку. Аня открыла сердце Кэт, словно сестре, рассказав, что случилось.

На следующий день к ним в квартиру пришел следователь. К счастью, Павел остался жив, его забрали в больницу, скорую вызвал его друг. Молодой человек был юристом, а потому решил обойтись без трудностей жизни, которые ждали всех участников этой истории впереди, и написал заявления в полицию о том, что не имеет никаких претензий к Ане. Однако, она должна возместить ему ущерб здоровья.

– Вы Аня Мозгунова? – спросил следователь.

– Да.

– Ознакомьтесь с заявлением Павла Пилецкого, – протягивая листок с размашистым почерком и вольно заходя в квартиру.

Аня бегло читала документ, а рядом с ней сидел ее измученный жизнью отец. Сегодня утром он приехал из Волгограда.

– 300 долларов сумма, которую нужно выплатить пострадавшему, – разъяснил следователь, присаживаясь на маленькую табуретку.

Аня тяжело вздохнула, с болью смотря на уставшее лицо отца. Такая сумма у него есть, и если выплачивать каждый месяц по 100 долларов, то будет не так ощутимо в семейном бюджете. Она не рассказала отцу, что случилось на той злополучной квартире, а просто попросила помощи, и он сразу же приехал, готовый заступиться за нее. Чувство вины накрывало девушку, и тихие слезы катились по ее щекам. Было ужасно стыдно, но поговорить с отцом она не могла, слишком деликатная была эта тема, а ведь он все-таки мужчина.

Уходя, следователь получил 100 долларов, запечатал их в конверт и проконтролировал, чтобы виновная поставила подписи где надо.

Отец решил остаться в Москве, чтобы побыть рядом, пока дочка нуждалась в поддержке. Вымотанный и уставший он лег спать достаточно рано, а Аня с Кэт отправились на кухню, чтобы выговориться.

– Кэт, дорогая… ты единственная, кто знает всю правду. Сейчас я уже сама не верю, что случилось именно так… Мне кажется, что все произошло по-другому.

– Наш мир заставит тебя поверить в то, что во всем виновата только ты одна, – ответила задумчиво подруга.

– Почему?

– Потому что у женщины есть только два пути: или ее насилуют или она отдается в добровольное насилие своему мужу.

– О чем ты говоришь? – Аня сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– О том, что ты прошла свой путь, осознав, что в мире патриархата нужно отречься от своего тела женщины и жить лишь душой. Только так можно вынести то, что будет всегда происходить здесь.

– Но… но… – Аня цеплялась за последнюю надежду, как раненная птица.

– Путь женщины – это отречение, – сказала грустно Кэт. – Отречение от себя самой.

И подруги снова обнялись, прижав друг друга к груди. Какая-та женская солидарность сближала их в эту ночь на кухне, и горький чай со слезами утраченной наивности становился все слаще.

Кэт достала шоколадный торт из холодильника.

– Это тебе.

– Спасибо, – изумилась Аня. – Надо папе кусочек оставить.

Шоколадный торт возвращал забытые краски радости.

– Знаешь, – сказала задумчиво Кэт, смотря в темное окно. – Я бы на твоем месте поступила бы также.

Аня оторвалась от торта, внимательно посмотрев на подругу.

– Мужчина имеет свое предназначение в жизни, но оно заключается в том, чтобы брать под защиту женщину. Но если он уклоняется от своего предназначения, то у женщины происходит психологическая травма, потому как ее предназначение – быть под защитой мужчины. И это самая сильная боль в мире и она не физическая, она гораздо глубже.

Глаза Ани наполнились слезами, теперь ее мотив был оправдан, и чувство вины больше не мучило сердце.

Жасмин с примесью нероли

Лето самая чудесная пора года. Под окнами у Кэт расцвел жасмин. Утром она открывала настежь окно, и высунувшись наполовину, вдыхала сладкий аромат любви, исходящий от июньских цветов. А потом включала музыку на смартфоне и закрывала глаза, погружаясь в мелодию любви. В голове всплывал образ зеленоглазой женщины в светлом плаще, которая держала в руках ветки сирени и лучезарно улыбалась. Сирень отцветала, наступала пора жасмина. Кэт не знала кому рассказать о странном чувстве, которое вот уже две недели поселилось в ее пустом сердце, заполнив его ароматом жасмина.

– Почему ты проснулась так рано? – спросила ее Аня, заходя на кухню. – Разве сегодня не воскресенье?

– Я не делю время на дни, – ответила Кэт и открыла глаза

– Тебе нужно подрезать крылья, чтобы ты нечаянно не вылетела из окна, – сонно говорила подружка, наливая в чайник воды. На ней была легкая красная майка на бретельках и коротенькие шортики такого же цвета. Кэт смотрела на белоснежные бутончики на зеленом кусте жасмина и улыбалась краешками губ, на которых играло еле заметное счастье.

– У тебя есть такое желание, которые бы ты хотела осуществить прямо сейчас? – спросила ее Аня.

– Любовь, – ответила Кэт. – Любовь, я хочу ее прямо сейчас.

– Странное желание, но оно не может случиться сию минуту, для этого нужно время.

– Время… – произнесла Кэт задумчиво, увидев внизу силуэт женщины в кофейной блузке, легкий белый палантин, намотанный на шее подчеркивал особый вкус. Она остановилась возле куста жасмина и, взяв нежную веточку тонкой рукой, чуть-чуть ее наклонила, поднесла к носу и вдохнула аромат.

– Любовь приходит к нам тогда, когда мы о ней подумаем… – сказала Кэт.

Аня подошла к окну и высунулась наружу. Дама, будто почувствовав, что за ней кто-то наблюдает, подняла лицо вверх. Зеленые глаза заискрились в улыбке.

– Привет, – произнесла она.

– Привет, – сказала Кэт.

– Вы знакомы? – повернулась к подруге Аня.

Кэт кивнула. А потом ничего не говоря, ушла. И через несколько минут, Аня видела, как они о чем-то говорили, улыбаясь и любуясь жасмином. Ей надо было принять душ, и она пошла искать белье в шкафу, размышляя о том, как провести выходной.

– Извините, я просто хотела задать вам вопрос, что вы тут делаете? – спросила Кэт.

– Я проходила мимо и почувствовала дивный аромат жасмина, а когда остановилась и вдохнула, то увидела, что была прикована этим запахом не одна, – ответила Майя.

Спокойное лицо, живые глаза, теперь на ней более легкая одежда, ведь уже так тепло на улице.

– Я вспоминала вас, – сказала Кэт.

Майя отломала несколько веток жасмина и протянула их ей.

– Я вижу в тебе признаки изменения. Кажется, ты стала видеть нечто большее, чем просто мир.

Кэт взяла букет и ее проняла неуверенность. Она всю жизнь боялась какого-то странного чувства, которое подкатывало к ней внезапно, ведь не могла его контролировать. Поэтому заранее замораживала свои чувства, зная, что, если потеряет бдительность, это приведет к погибели. И сейчас, держа в руке ветки жасмина, ощущала, что приближалась к этому состоянию…

Кэт потрогала лепесток белоснежного цветка, и на нем остался след ее пальца. Боль, которую она причинила цветку своим прикосновением вызвала последствие медленной смерти. Этот цветок уже никогда не будет прежним, ведь каждое прикосновение заставляло его медленно умирать, и перед неизбежной смертью являть последнюю любовь. Цветок благоухал сильнее прежнего, кружа голову.

Вот также умирают от любви, думала Кэт, потому что когда испытываешь настоящую любовь, падаешь в обморок вечности, и уже не можешь вернуться в свое тело, в прежнее состояние. Медленно гибнешь словно изнеженный цветок, являя всю свою красоту напоследок.

– Не хочешь заглянуть ко мне на чай? – спросила Майя.

Кэт заморгала, будто перед ней была галлюцинация. Невозможно, что все это повторяется вновь, будто Кто-то Свыше хочет, чтобы они были вместе.

– Да, – ответила Кэт.

– Пойдем.

И вот снова они в том доме, который стал таким родным. И знакомая лестница, и странная дверь…

– Я переселяюсь, – сказала Майя, когда они вошли в квартиру.

Теперь квартиру заполняли коробки и сумки, среди которых так и стоял диван с мягким пледом и небольшими подушечками. На окнах уже не было тех штор с пляшущими людьми, но стойкий запах благовоний все еще ощущался. На столе стояла пустая ваза и Майя, взяв букет жасмина из рук у Кэт, ушла с вазой на кухню.

– Ты не голодна? – крикнула она оттуда.

– Нет.

Майя вернулась из кухни с подносом на котором стояла ваза с жасмином и чайник с заваренными травами, рядом две синие кружки. Приглушенный свет падал на ее лицо, делая его загадочным. Кэт почувствовала себя потеряно.

– Это твоя подруга была в окне? – спросила Майя.

– Да, она парикмахерша.

Майя опустила глаза, и Кэт показалось, что она хочет, что-то важное ей сказать, но не решается.

– Тебе трудно принимать себя, Кэт? – спросила она тихо, отпив чая.

– Наверное, – она пила чай большими глотками, будто хотела подавить в себе нечто, что начинало брать над ней верх. Обжигая губы, выпила почти всю кружку. Майя видела ее напряженность и подвинулась ближе.

– Не нужно бояться, в этом нет ничего такого… Только любовь и ничего больше, – положив свои руки на плечи Кэт. От нее пахло белыми цветами.

– Да, – ответила хриплым голосом Кэт. Она не могла больше бороться. Майя начала снимать с нее одежду, майку, лиф, брюки, белье… А затем совсем тихо произнесла:

– Ложись.

Кэт почувствовала, что теряется. Доброта, говорила она сама себе, здесь просто доброта. И таким образом она боролась с собственным страхом. Майя достала откуда-то баночку с маслом и, аккуратно сняв крышечку, налила его себе на ладони. Растирев руки, она принялась намазывать тело Кэт. Аромат нероли концентрированный и терпкий заставил тело погрузиться в состояние мучительного блаженства.

Кэт закрыла глаза, полностью отдавшись прикосновениям. Она уже не понимала, где и что с ней происходит, теплые ладони скользили по ее телу, задерживаясь в самых потаённых местах, чтобы отдать свою теплоту и нежность, вобрав в себя импульсы любви. Комната благоухала головокружительными запахами жасмина и нероли. Кэт очутилась в дивном саду белоснежных цветов и оранжевых апельсинов, где царила нежность и сладость, сливая краски друг друга в фонтан наслаждений. Каждый цветок являл частичку себя, готовясь к мучительной и сладкой гибели. И Кэт неожиданно для себя стала цветком, большим нежным цветком, источающим пьянящий аромат любви. Ее сорвали нежные теплые руки, забавлялись с ней, играли и вдыхали ее аромат, опустошая все, что вызрело в ней за несколько недель. И агония ее была такой сильной, что она стонала и бессильно плакала, умирая в этих безжалостных руках «садовника», которые распространялись везде, не давая шанса на жизнь.

Божественно. Божественно. Божественно. Где-то отдаленно пролетали слова, и Кэт думала, что она в Раю, где кроме цветов, есть только птицы и ангелы. И в какой-то момент произошел последний вздох, и она закричала, накрытая волной блаженного фонтана и утонувшая в оглушительном приливе тягучей сладости. Она потеряла сознание…

Время летело бесконечно. Кэт не понимала день сейчас или вечер. Она пребывала в странном состоянии, где сладковато-горький вкус переполнял комнату, перебивая запах жасмина. Одежда прилипала к коже, когда она поспешно надевала ее на себя.

– Я тебе не говорила, что мы переезжаем с мужем на другую квартиру? – спросила Майя.

– Зачем? – Кэт посмотрела на вазу, разглядывая на ней индийские узоры.

– Потому что его перевели на новую работу в Москве, и теперь он хочет, чтобы мы жили недалеко от офиса.

– Значит так нужно.

Жасмин больше не царствовал здесь. Комната превратилась в оранжерею, где повсюду мерещились апельсиновые цветки.

– Я сообщу тебе адрес, только оставь мне свой телефон.

Кэт достала мобильник и продиктовала свой номер. А затем, сунув его в карман, замерла посреди комнаты. Майя смотрела на нее странно, будто ждала чего-то, и Кэт поняла, что все повторяется вновь, как тогда. Она подошла к ней и поцеловала в губы. И этот поцелуй на выдохе превратился в своеобразный ритуал с привкусом надежды, они непременно увидятся вновь.

Кэт пошла к двери, не оглядываясь. Она улыбалась краешками губ, на которых играло заметное счастье.

Инь-Янь

Кэт выходила из квартиры, неожиданно вспомнив, что забыла зонтик. Середина сентября и дожди не прекращались уже целую неделю. Вернувшись, она нашла его на верхней полочке в прихожей. Взяв, тихонько закрыла входную дверь, Аня еще спала.

В это время в соседнюю квартиру входил молодой человек с большой сумкой.

– Доброе утро, – произнес он и улыбнулся. – Я так понимаю вы моя соседка.

– Да, – ответила Кэт.

– Я только что вселился в эту квартиру.

– Хм…

– Меня зовут Норбу.

– Странное имя.

– Это имя, данное мне при посвящении, оно означает сокровище. Сокровище знаний.

– Как интересно. А меня Кэт зовут, а мою подружку Аня, мы живем тут вдвоем. У нее сегодня выходной, а мне надо на собеседования. К сожалению, я спешу. Но как только вернусь мы обязательно поближе познакомимся. Напишу Ане смс, чтобы пирог испекла. Было приятно познакомиться, Норбу.

– До встречи, Кэт!

К полудню Кэт вошла в квартиру, позвонив в колокольчик. Аня вышла ей на встречу и увидела, что подруга была не одна.

– Так вот он какой симпатичный наш новый сосед. Я – Аня.

– Норбу.

– Сокровище знаний, – улыбнулась Кэт. – Кажется, нам очень повезло.

– Проходите, я испекла шарлотку с яблоками, – Аня поправила прическу.

На просторной кухне, вкусно пахло выпечкой. Душистый травяной чай обещал сделать разговор интересным.

– Как твое собеседование? – спросил Норбу у Кэт.

– Хорошо, – отозвалась Кэт. – Наконец-то меня взяли! Совсем близко от нашего дома.

– Поздравляю, а ты Аня, где работаешь? – повернулся молодой человек к подруге.

– А еще ближе, чем Кэт, на первом этаже нашего дома, – улыбнулась девушка. – В парикмахерской.

– Здорово. А я монах, живу за счет того, что даю людям знания.

– А почему ты одет не в монашеские одежды? – поинтересовалась Аня.

– С людьми нужно говорить не только на их языке, но и быть одетым как они, – улыбнулся Норбу.

– О! Тогда давай поведай нам что-нибудь о жизни, чтобы нас заинтересовало, – попросила Аня, нарезая шарлотку и раскладывая аппетитные куски по тарелкам.

– Конечно, только вам стоит рассказать мне побольше о себе. Но это потом, я неплохо считываю информацию и так, а потому могу дать вам некоторые знания наперед.

– Вот как? – заинтересовалась Кэт. – И что ты считываешь?

– Я вижу, что вы очень хорошие девушки, две светлые души. Я рад, что Бог послал мне таких замечательных соседей.

– Мы тоже очень рады.

– Я готов выслушать каждую из вас откровенно и наедине, чтобы указать вам жизненный путь, который предназначен лично для каждой. Но это потом. Думаю, что вы поделитесь со мной своими жизненными историями и о том, какой бы вы хотели видеть свою жизнь.

– А разве жизнь можно моделировать? – Аня вдруг вспомнила недавние события с Павлом и о том, что с ней произошло, опустив глаза, она едва сдержала слезы. Боль еще не ушла, и душа ныла, отзываясь каждой клеточкой в воспоминаниях той кошмарной ночи.

– Не переживай, Аня, тебе не стоит сейчас думать об этом, – сказал Норбу, погладив ее по руке.

Затем он обратился к Кэт:

– Тебе, Кэт, надо просто терпеливо ждать, и все прекрасное возвратиться вновь.

Девушки прониклись к молодому человеку симпатией и показали ему свое расположение.

– Если переложить математику на энергетику, то получается очень интересная психологическая арифметика, – сказал Норбу, откусив кусочек пирога. – Как вкусно! Аня, это лучшее что я ел за последнее время!

– Спасибо, – опустила глаза девушка.

– Знаменитая «Книга перемен» разъясняет нам такие понятия мужского и женского начала как Янь и Инь. Смысл жизни тут в разнополюсовой энергетике, относящийся к мирозданию, лежит он в основе этих знаков Инь и Янь. Понимание значения этого древнего символа – это понимание главного закона единства и борьбы противоположных начал.

– Продолжай! – воскликнула Кэт.

– Янь – мужская энергия, дающая заряд плюс, а Инь женская энергия, дающая заряд минус. А теперь подставим это к математической формуле: мужчина плюс женщина равно энергия жизни; женщина плюс женщина равно энергия жизни с затратами; мужчина плюс мужчина равно пустой плюс.

– Хм, – заинтересовалась Кэт.

– Интересненько, – улыбнулась Аня.

– Вы представляете из себя совершенно разных женщин по энергетике и я вижу это различие, а потому продолжу… Бог создал математику, психологию, философию, энергии мужскую и женскую и самих людей. В Боге есть все, что вообще существует на Земле. Он есть Источник всего сущего, начало и конец. Бог никогда не ошибается и все Его творения имеют здесь свои причины. Господь ничего не делит на «плохое» и «хорошее», в отличии от человека.

– И? – нетерпеливо ерзала Кэт.

– Когда соединяются Янь (плюс) и Инь (минус), то закладывается институт семьи, это самый большой и сильный энергетический пласт. Янь и Инь соединяются как две противоположные энергетики, зарождая новое начало. Гармония здесь будет достигнута в продолжении рода и крепких семейных отношениях, основанных на взаимодополнении. Два противоположных полюса Янь (плюс) и Инь (минус) воссоединяясь, достигают колоссальной энергетики самого Господа.

– Я всегда это знала, – подтвердила Аня.

Норбу повернулся к Кэт, видя ее вопрошающее лицо.

– Когда соединяются два отрицательных полюса Инь (минус) и Инь (минус) то в сумме достигается энергетика Янь (плюс). Гармония тут будет достигнута в поддержке и защищенности друг друга, ведь женщина не способна быть одна, она должна всегда опираться на кого-то. С сильными энергетическими затратами два этих полюса достигают своей гармонии, приводя в совокупности к положительному.

– Так и есть, – кивнула Кэт.

– Поясню и третью формулу, так как она касается меня, – монах подмигнул девушкам, и они рассмеялись. – Когда соединяются два положительных полюса Янь (плюс) и Янь (плюс) получается энергетика абсолютного плюса. Потому такое соединение не имеет значения. Гармония здесь будет достигаться в одиночном существовании в связке с Богом, при другом «внесемейном» построении жизни. Творчество, искусство, Богослужение, лидерство, руководство – это стороны такой жизни. Одиночный заряд энергетики Янь (плюс) выстреливают гораздо сильнее, чем если он в паре.

– Потрясающе! – воскликнули подруги.

– Правила обращений с отрицательными числами и правила обращений двух разных вы должны знать еще из математики в школе, – сказал Норбу, допивая чай.