Тринадцатый свиток том 1

– Так я тебе какую хочешь одежду дам! – обрадовался Толстяк. – Пошли за мной!

И потащил меня в одну из галерей, где в большом помещении располагалось что-то вроде казармы, где ночью спала часть разбойников.

Внутреннее убранство поразило меня. На стенах висели прекрасные восточные ковры! А на протянутых поперёк верёвках – гобелены, которые, подобно стенам, разделяли пространство.

– Что, нравится? – спросил Толстяк, видя моё изумление.

– Что это? – только и мог выговорить я.

– Когда мы пришли сюда, здесь ничего не было. А теперь смотри, у каждого свой угол. Но эти ковры – мои! Гобелены тоже мои! Остальные ничего не понимают в красоте. Только золото и собирают. А я с такими коврами и жениться могу, хоть на баронессе.

– А что здесь было раньше? – спросил я.

– Не знаю, мы тут всего несколько дней, как обосновались. Но мне нравится! Куда лучше, чем в лесу в шалашах жить, и вещи портятся.

– А Сеньор, что, в наследство этот замок получил?

– Какое наследство? Это сам Бог ему послал, – подмигнул мне Толстяк. – Мы когда сюда пришли, вообще ни одной живой души не было. Только ты молчок, а то Сеньор велел говорить, что он и впрямь получил замок в наследство. Хотя куда ему! У него и родни-то нет, и не было никогда!

– Странно как-то! – сказал я. – Никогда не видел, чтобы замки просто так стояли, пустые.

– Вот то-то и оно, – согласился он со мной. – Сам удивляюсь! По всему видно, что была здесь жестокая битва. Ворота выбиты, мертвецов море вокруг, да ещё флаг этот чумный. А когда зашли, то увидели, что вроде как были живые тут. Еда на столе лежала, но никого так и не нашли, сколько не искали. Пришлось нашим ребятам потом кучу трупов закапывать, чтобы вид был благородный вокруг замка. Давай, выбирай что хочешь! – сказал Толстяк, открывая сундук, полный вещей.

Я не стал отказываться и остановил свой выбор на крепкой монашеской рясе из хорошего полотна. Я должен соответствовать уже созданному в глазах Сеньора образу. Толстяк сунул мне ещё рубаху, брэ и шоссы, сказав: «Бери, всё равно они мне малы!». И ещё порывшись в глубине сундука, дал мне глиняную миску с росписью и кружку в пару к ней. Толстяк был не дурак, понимая, что я смогу в случае чего замолвить за него словечко перед Сеньором. Я поблагодарил его и отправился в донжон. Открывая дверь, я столкнулся на пороге с Тощим. Он направлялся на обед и прошёл мимо меня, глядя куда-то вдаль. Бедняга был оглушен и двигался зигзагами. Я думаю, что Верзила своим кулаком мог спокойно свалить быка. И если у Тощего были мозги, то они получили хорошую встряску.

Вернувшись в комнату, разгромленную моим неприятным соседом, я стал наводить порядок. Итак, я кое-что разузнал о Тевтонце, хотя это никак не пролило свет на его исчезновение. Уборка заняла много времени, и, хотя, обед давно уже закончился, а Тощий не появлялся.

Я достал свитки и стал переписывать их названия, составляя каталог. Это были большинством своим религиозные книги. Но сосед Хозяина, Носатый дал бы за них хорошую цену.

Так и провёл я несколько часов, с головой погрузившись в любимое дело. Уже зашло солнце, и звук рожка возвестил ужин, на который я отправился позже, чтобы прийти, когда основная масса обитателей замка поужинает. Получив наконец свою порцию вечерней каши с вареными фруктами и куском сыра, сел за край стола.

Вечер был прохладный, но тёплые волны исходили от нагретой за день солнцем земли. Небо притягивало темно-синей морской звёздной глубиной. Привлеченные светом масляных плошек, горевших на столе, уже кружились какие-то прозрачные мошки. Тут чья-то большая тень закрыла небо, и я увидел Верзилу, садящегося напротив меня с большой миской каши. Я приветствовал его, наклонив голову, и улыбнулся. Его глаза отражали огоньки от горящих масляных светильников, и казалось, что он что-то хочет сказать, но не может. Мне было неудобно расспрашивать его, тем более я не знал, может ли он разговаривать вообще.

Почти засыпая после сытного ужина, я поплёлся в «паучью нору» и, обнаружив, что Тощий ещё так и не вернулся, завернувшись в свой верный плащ, провалился в сон.

Рано утром зазвучал рожок, призывавший всех продрать глаза и вставать. Что я и сделал с большой неохотой. Никто не гнал меня в шею, но я привык просыпаться вместе со всеми. Взяв свой ритуальный ночной горшок, я отправился в обычное место, чтобы выплеснуть его в ров.

Распахнулись ворота, в которые въехали подводы с крестьянами из деревни, их сопровождали несколько всадников из замка. С ними был Тощий, восседавший на таком же тощем, как хозяин, жеребце. Крестьяне, озираясь, стояли посреди двора, но им велели ждать, и они, собравшись в кружок, стали тихонько переговариваться между собой.

Приглядевшись, я увидел среди них знакомое лицо и, осенённый идеей, быстро пошёл к подвалу, где сидели рыцари. Убедившись, что охранник нас не слышит, я запомнил адрес и текст, который они мне надиктовали. Рыцарь, достал откуда-то пару мелких золотых монет, тому, кто повезёт письмо.

Я отправился назад, чтобы написать письмо, и, если получится, незаметно отдать знакомому крестьянину- виллану, чтобы он передал его по назначению. Вернувшись в «паучью нору», я обнаружил там Тощего, который разложил на лавке и пересматривал свои наряды, видимо готовясь к какой-то встрече. Между нами стояла стена холодного молчания.

Но это было и к лучшему. Мне его общество было ни к чему, а он наверно не определился ещё, стоило ли после вчерашнего злиться на меня или на Верзилу.

Поэтому он с видом человека, наряжающегося на свадьбу, прикладывал рубашки к шоссам, потом блио к рубашке, блио к шоссам, потом достал сапоги, потом достал шоссы с полосами и бантами. Потом отложил сапоги и достал туфли пигаш с длинными носами, результат, видимо, ему не понравился, и он, крякнув с досады, схватил, что первое попалось под руку. Пока он одевался, я непринуждённо достал первую попавшуюся книгу и, делая вид, что что-то переписываю оттуда, начал составлять письмо для рыцаря, которое предназначалось не его семье или даме сердца, а его собственному сеньору.

Я знал его сеньора и видел его не однажды в нашем замке. Это был очень влиятельный феодал, большой друг короля, властный и хитрый человек. Старый Острозубый Лис, так звал его мой Хозяин и дружил с ним из политических соображений. Но впрочем, и Старый Лис относился к моему Хозяину дружески, они вместе частенько охотились или ездили развлекаться.

В письме говорилось, что их захватил разбойник по кличке Сеньор, который не только завладел добычей, которую рыцари везли из Византии, но и требовал выкупа от их семей. Большая часть добычи предназначалась непосредственно Старому Лису, а он не любил, когда его чего-то лишали. Сеньору придётся не сладко, когда его новый враг появится у замка, прихватив несколько сотен своих рыцарей. Итак, письмо было готово, и пока Тощий отвернулся, я засунул его в рукав рясы, чтобы позже передать крестьянину.

Тем временем раздался звук рожка, и разбойники ринулись на завтрак. Сияющий, как новенькая монета Тощий, с гордостью осмотрев себя, по-королевски выплыл из дверей. Я видел, как он прошествовал мимо разбойников к кухне, и все сидящие за столом повернули головы, чтобы проводить его взглядом. Вилланы также были приглашены за столы, где для них было приготовлено специальное угощение. Увидев, как они располагаются, я также спустился во двор.

Мой знакомый крестьянин сидел с краю, и я уселся с ним рядом. Он был так поглощен вкусной едой, которую едят только феодалы, что даже не повернул головы ко мне. Я тихонько толкнул его локтем в бок и сказал: «Сделай вид, что первый раз в жизни видишь меня и слушай. У меня есть к тебе дело». – Он, продолжая жевать, скосил на меня глаза, затем незаметно кивнул.

В кувшинах, поданных на стол, было доброе вино из личных запасов Сеньора. Разгоряченные хорошей едой и крепким вином крестьяне стали говорить громче, строить догадки насчёт того, зачем их сюда привезли. И под этот шумок, я рассказал виллану о письме и передал ему незаметно под столом вместе с золотыми монетами. Крестьянин радостно кивнул, это были очень большие деньги.

«Монах, тебя Сеньор зовет!» – сказал подбежавший разбойник. Я отправился в донжон. В зале всё поражало торжественностью. На кресле восседал роскошно одетый Сеньор, и стражи в сияющих доспехах окружали его.

Для меня был приготовлен специальный стол с бумагой и чернильницей. Я сел за него и стал обозревать зал. Перед камином лежали шкуры, в том числе невиданного зверя рыжего цвета с черными и белыми полосами. Отблески огня от камина падали на неё и заставляли гореть подобно пламени, завораживая взгляд. На стенах висели гобелены, изображающие битвы. На столе стояли вазы тонкого стекла, отражающие свет факелов, высокие кувшины, мерцающие позолоченной резьбой и блюда с фруктами. Такого великолепия в замке я не припомню.

Вошедшие с улицы крестьяне оробели от обилия сияющей позолоты, от богато одетого Сеньора и горящей красным огнём шкуры, лежащей возле камина.

Тощий подвёл их ближе. От толпы отделились трое, которых вилланы делегировали разговаривать с Сеньором. Он усадил их на сундуки, покрытые коврами, и стал говорить о том, что надо возрождать землю, что надо будет искать в других местах крестьян и приглашать на жительство, и что ещё не поздно сеять хлеб. Что нельзя допустить голода. Обещал защищать их от любых нападений со стороны. Он разговаривал со знанием дела, как будто всю жизнь провёл в деревне. У крестьян округлились глаза, они не знали, что думать. Наконец, один из них произнёс:

– Мы так понимаем, что вы наш новый Сеньор.

Я видел, как тень удовлетворения пробежала по лицу Сеньора.

– Да, я ваш новый Сеньор и готов помогать вам, и взять на себя защиту всех, кто находится в моих владениях.

– Но господин, нам нечего сеять, все наши запасы были отобраны разбойниками, а теперь всех нас ждёт голод.

– Об этом не беспокойтесь, я вам дам зерна сколько нужно. Только часть урожая вам придётся отдать мне.

– Ну, это как водится, Сеньор, – голос старшего зазвучал обрадованно, тень голодной смерти, маячившая за спиной, отступила.

– И организуйте поставку в замок продовольствия, мяса, дичи, молока. Всё, что сверх нашего договора, я буду оплачивать. Разрешаю вам охотиться на моих землях. Дам вам денег на приобретение живности. Вам всё понятно?

– Да, Сеньор! – ответили хором крестьяне.

– Я назначаю тебя главным, – сказал Сеньор степенному крестьянину. – Буду платить тебе жалованье за хорошую работу. Но и спрошу с тебя тоже! – он сверкнул глазами.

Крестьянин поклонился. Вся остальная толпа негромко гудела, переговариваясь.

«А сейчас будет составлен договор, под которым все присутствующие подпишутся», – провозгласил Сеньор. Толпа зашумела. Из неё вышел один крестьянин и сказал:

– А где наш хозяин, который раздавал нам наделы?

– Он погиб в бою с врагами.

– А кто вы такой, что мы должны подписывать с вами бумаги?

–Я его брат и унаследовал замок и земли, – ответил Сеньор. – А если кто не верит, то я смогу доказать это очень просто, – его рука легла на рукоятку меча, и голос зазвучал ровно и тихо.

Крестьянин отступил в примолкнувшую толпу.

«А сейчас мы подпишем документ…» – И подвёл ко мне невзрачного человека, одетого в тёмную одежду, который, оказывается, всё время был в двух шагах от меня, а я его даже не заметил. Это был нотариус. У него были наготове бумаги, которые я должен был переписать, вставив имя Сеньора. Тут же появились пышно одетые свидетельствующие лица, в число которых входил Тощий. Нотариус стал зачитывать крестьянам документ, полный витиеватых фраз, и я сомневаюсь, что кто-нибудь в этом зале, кроме меня и нотариуса понял хоть одно слово. Потом он вкратце пересказал текст уже человеческим языком. И оказалось, что для крестьян эти бумаги сулят вполне безбедное существование.

Я понял, что Сеньор в силу своей расчётливости задумал устроить крестьянам райскую жизнь, чтобы и другие захотели жить в этих местах. А больше людей – больше оброков. А потом он, конечно, кое-что поменяет в свою пользу. Но не сейчас, чтобы не спугнуть народ. Ему нужна была поддержка. Похоже, он собирался расположиться здесь надолго. Не знаю, как он рассчитывал оформить свои права по закону. Видимо, поэтому и был приглашён «черный нотариус». Но в сундучке на башне лежали все бумаги Хозяина, подтверждающие права его семьи на эти земли. Я, конечно, об этом умолчал.

Сеньор был коварен и расчетлив. Напасть на крестьян, отобрать у них всё зерно и животных, а потом с благородным видом вернуть им с тем, чтобы они уже были должны ему за своё же добро. Не знаю, узнали ли крестьяне кого-либо из тех, кто грабил их дворы, но скорее, больше всего им сейчас хотелось мира и заниматься своими делами, не боясь нападений и ограблений. А кто ещё сможет защитить их от грабителя, лучше его самого?

Крестьяне уехали в неплохом настроении, ещё и одаренные Сеньором серебряными монетами. Вечером Сеньор, на радостях, устроил большой пир, напоив всех разбойников вином до бесчувствия.

Глава IX

В замке намечалось время перемен. Эти перемены устраивали не всех. На глазах у разбойников их логово превращалось чёрт знает во что! Сеньор возомнил себя важной персоной, драки прекратились, за всё это время никого не ограбили. Разбойники скучали без крови и жаждали новых приключений. А тут каждый день приезжали неизвестные люди, что-то обсуждали с Сеньором, пировали и уезжали под утро, нагруженные какими-то свертками. Тощий всё время где-то пропадал и стал ещё более тощим.

Я почти все время проводил с Сеньором, ему требовалось множество писем. Он обзаводился новыми связями, подкупал чиновников и вел целенаправленную работу по получению титула барона и официальному оформлению земель Хозяина.

Разбойники изнывали, находясь не у дел, и кое-кто стал роптать. Из замка никого не выпускали. Ни один человек не мог выйти за ворота без специального разрешения Сеньора. Сеньор выпустил из клеток измученных неволей рыцарей. А за это они стали обучать воинскому искусству его людей. Это новое занятие успокоило разбойников, но ненадолго.

В один из обедов, когда разбойники уже собрали было делегацию, чтобы идти к Сеньору, он, как всегда хорошо осведомлённый обо всем, опередил их. Подойдя к столу, он сел вместе со всеми и предложил разбойникам высказаться.

С нескольких сторон раздались возмущенные голоса: «Сколько мы можем сидеть взаперти?! Почему не ходим больше на дело? Что происходит?». И зазвучали требования отпустить всех из замка, чтобы каждый смог найти себе новую шайку или начать свое дело.

Дав разбойникам выпустить пар, Сеньор сказал: «Теперь послушайте меня. Я знаю намного больше, чем вы предполагаете. Я знаю то, что творится в городе и в стране. Я знаю, как сейчас ужесточаются наказания за разбой и грабежи. В страну приходит сильная власть. Пока мы сидим здесь, на этой земле, не зная, кто здесь хозяин, Франция или Англия, мы можем недолго, очень недолго погулять на большой дороге. А что дальше? Ну хорошо, ограбим мы ещё кого-нибудь раз-другой, но потом нас всё равно поймают и отправят на виселицу или костёр. А сейчас у нас есть возможность изменить свою жизнь. У нас есть замок, земли, у каждого из вас есть кое-что за душой. Вы можете составить армию, служить мне и ещё получать деньги. Мне не нужны другие люди, я знаю вас много лет и видел всех в деле. Но если кто-нибудь из вас захочет уйти, то должен будет оставить свою долю взамен себя. Потому что мне нужны люди, и я должен буду их купить. Я даю вам на раздумье три дня».

Приумолкнувшие было разбойники, вдруг разом все заговорили, закричали.

– Я сказал три дня, – повторил Сеньор и ушёл в донжон.

Три дня я наблюдал различные сцены, происходящие во дворе замка. Разбойники группировались то в одном, то в другом месте. Некоторые возмущенно кричали о том, что Сеньор не оставил им выбора. Или оставляй свою долю и иди нищим, или оставайся и служи ему!

Одни подбивали других воспротивиться воле Сеньора и, силой забрав свою долю, уйти. Кое-кто даже хотел физически устранить его, пока он не превратил всех в рабов. Другие решили подождать. Третьи хотели остаться. Четвёртым было без разницы кому служить, хоть Сеньору, хоть Папе Римскому, хоть черту лысому. Всё одно, на их шеях будут кататься. В общем, единого мнения не было.

Ночью на второй день произошла попытка прорыва из замка группой наиболее недовольных разбойников. Но стража была наготове и их уже ждали. Расправа была беспощадной. Сеньор оставался тем же безжалостным разбойником, признававшим только силу.

Утро третьего дня, яркое, полное заливистых трелей влюблённых пичужек было прекрасно. Теплый ветерок обвевал невыспавшиеся лица разбойников, пришедших на завтрак. Никто уже не роптал. Сеньор победил.

Некоторое время спустя, Сеньор, сидя в зале, принимал разбойников и разговаривал один на один лично с каждым. Потом определял ему круг обязанностей, жалование. По-отцовски расспрашивал о том, какие мечты каждый лелеет. Я только диву давался, откуда он знает подход к каждому персонально.

С одной стороны я понимал, что на пути к достижению своих целей он не остановится ни перед чем. С другой стороны, умный и тонкий подход к людям, мастерство использования кнута и пряника просто поражали. Я сравнивал его с Хозяином, и не всегда образ Хозяина выигрывал, хотя он, бесспорно, был честный и прямой человек и был неспособен на интриги и подлость. Его друзья были ему преданы, и он был предан своим друзьям. А Сеньор был отличный манипулятор, но сомневаюсь, что он имел хоть одного настоящего друга.

Тощий получил повышение, став одним из личных помощников Сеньора. Были ещё трое других, каждый был честолюбив, беспринципен и коварен. И тут владелец замка не изменил себе, умно расставив людей, которые никогда не смогли бы объединиться против него, в силу своих амбиций.

В числе прочих недостатков в замке, разбойниками указывался недостаток женщин. Я не сильно страдаю в отсутствие женского пола, но даже мне это было заметно. Для Сеньора настало нелёгкое время. Судя по всему, он не доверял женщинам вообще и боялся, что они смогут расшатать дисциплину в замке. Это было резонное опасение. Я помню, как постоянно дрались наши солдаты из-за кухарок и служанок. Не было недели, чтобы кто-нибудь не пострадал за любовь. Хозяин также частенько был третейским судьёй в конфликтах, разбирая любовные многоугольники. Недостаток женщин был серьёзной проблемой. И Сеньор решил её оригинально.

В один из вечеров в замке открылись ворота и впустили подводу, на которой сидели красавицы. Радости разбойников не было предела. Красотки моментально были разобраны по казармам и весёлые визги раздавались оттуда до утра. Разбойники, соскучившиеся по женской ласке, были щедры и жрицы любви уезжали весьма довольные.

Это простое решение позволило Сеньору убить двух зайцев и не иметь женщин в замке и удовлетворить все потребности мужского населения, раз в неделю привозя любвеобильных красоток. В замке налаживалась жизнь, все вставало на свои места. Гарнизон занимался с утра и до вечера под руководством рыцарей, становясь хорошо организованной силой. Лошади выводились на луга и паслись там, на зелёной траве. Кухня продолжала работать под руководством повара, всё так же обвешанного ножами. Кузнецы гремели железом в кузне. Я продолжал свою бумажную работу.

Несколько последующих дней Сеньор ходил озабоченный, замок готовился к визиту важных гостей. Это были высокие чины, которых Сеньор пригласил погостить и завязать официальное знакомство. Один из них был не прочь получить мзду за официальное подтверждение права собственности Сеньора на самом высоком уровне. Со вторым была большая проблема, потому что он свято придерживался кодекса чести, и купить его было невозможно. Его можно было только обмануть. Сеньор собирался выдать себя за брата погибшего Хозяина. Были приготовлены все документы, подтверждающие родство и отсутствие других претендентов.

В замке всё сияло красотой и благополучием. Но тут, вдруг, поступила информация, что правдолюбивый чин очень серьёзно относится к семейным людям и не доверяет одиноким. Сеньор хотел было сказать, что его жена якобы умерла, но первый чиновник сказал ему, что уже проинформировал спутника о том, что Сеньор женат. Уж очень хотелось ему получить обещанный ему богатый подарок. Это была решающая битва Сеньора, после которой он мог бы вздохнуть свободно и полностью владеть всем, что, по его мнению, было послано ему Богом.

И к вечеру этого же дня в замке появилась новая хозяйка. Она была молода и красива. Сразу было видно, что девушка была благородных кровей. То, что её привезли против её воли, не было никакого сомнения. Её глаза были на мокром месте. Я видел, что Сеньор обхаживает её, запугивая и уговаривая. Она только качала головой, а потом отворачивалась, чем ввела Сеньора в неописуемую ярость.

Он быстро удалился в свою комнату, за ним побежали его помощники. Я впервые услышал, как Сеньор умеет кричать. Он осыпал проклятиями Евин род, тупой и коварный, называл девушку упрямой ослицей, избил Тощего, подвернувшегося под руку. Было слышно, как заместители уговаривают его хором. А он отвечал, что если приведут простолюдинку, то чиновник раскусит её в один момент, и всё пойдёт прахом. Наконец он вышел, бледный и спокойный и отправился опять к девушке, чтобы уговорить её исполнить роль хозяйки, пока высокие чины не уедут. Всего день или два. Но девушка закусила удила. Была затронута её честь, и люди Сеньора насильно привезли её в замок. Этого она не могла ему простить. Она стала говорить, что никогда не стала бы, даже и на один день, женой «мужлана». А то, что он «мужлан», она даже и не сомневается, и это видно всякому с первого взгляда!

У меня захватило дух от такой дерзости. Это был для Сеньора удар ниже пояса. Он, несомненно, был неграмотный, но сообразительный простолюдин, искусно маскирующийся под нобля*. Хотя, если честно, я видел и среди герцогов таких неотёсанных типов, что какой-нибудь пастух выглядел бы рядом с ними изысканным дворянином. Так что девушка была не права. И тем более не права, что задела Сеньора за живое. А это было опасно. В чём упрямица немедленно убедилась. Он велел её бросить в темницу. Я думаю, что девушка уже пожалела о своих словах, но природная гордость или упрямство не позволили ей остановить процесс. Таким свирепым Сеньора я никогда ещё не видел. Он просто метал молнии, как Зевс. Никто и никогда не видел его с женщинами, принадлежащими к высшему сословию. Он их боялся и поэтому ненавидел. И, как следствие этого страха, все время получал от них щелчки по носу.

Нужно было срочно что-то решать, и тут откуда-то выполз побитый Тощий и стал что-то наговаривать на ухо Сеньору. Тот слушал и морщился, затем махнул рукой, мол, давай, что уж поделать. Тощий понёсся вниз, и через мгновенье раздался топот копыт его тощего жеребца.

Незаметно опустилась теплая ночь. Я сидел в своей «паучьей норе», разбирая толстый свиток, содержащий большое количество интересной информации. Засидевшись по своему обыкновению почти до самого утра, я уловил в ночной тишине топот несущихся к замку лошадей. В ворота въехала карета, которую сопровождал Тощий. Его конь шатался от усталости. Судя по всему, ему пришлось съездить за кем-то в город. Мне стало любопытно, что за персона находится в карете, и мне пришлось спуститься к окошку, находящемуся как раз над входом в донжон. Карета подкатила к самой двери, Тощий распахнул дверцу, и оттуда вышла…Фарфоровая Женщина! Она вышла с достоинством королевы. Карета покачнулась, выпуская второго пассажира. И за ней, согнувшись, выбрался Крысообразный. Моё сердце забилось так сильно, что пришлось приложить руку к груди, чтобы унять его.

Я вернулся в «паучью нору» в самом скверном расположении духа. Она наверняка узнает меня, когда увидит, и обязательно расскажет Крысообразному. Что может последовать за этим, я даже и представить не мог. Я впал в панику, и даже появилось желание бежать. Но потом я решил, что лучше будет сказаться больным, чтобы не попасться на глаза Фарфоровой.

Вряд ли я мог понадобиться Сеньору, по крайней мере, первое время, пока он будет пускать пыль в глаза высоким гостям. Приняв такое решение, я немного успокоился. В комнату ввалился усталый, но гордый собой Тощий. Забыв, что мы с ним враги, он принялся расхваливать себя за сообразительность. Помощники Сеньора, его соперники, привезли эту кичливую выскочку, которая чуть не испортила всё дело, но он вспомнил об одной чудесной и очень красивой женщине, которая способна заткнуть за пояс любую баронессу. Уж она-то дело не испортит! «Да и мне лучше будет, потому что Сеньор всегда отблагодарит!»– с этими словами он бухнулся на свою лавку и захрапел.

Я проворочался всю ночь, не мог найти себе места и утром чувствовал себя совсем разбитым. Поэтому мне было легко изобразить больного, и, едва Тощий открыл глаза, я стал стонать. Он повернул голову, вопросительно глядя на меня. Я рассказал, как плохо себя чувствую и совсем не могу встать, на что он, ухмыльнувшись, посоветовал мне намазаться волшебной мазью.