Я прошу тебя – живи!

Наталья Петрова

Я прошу тебя – живи!

– Ну что, подъём? – ОНА потянулась и похлопала рукой по одеялу.

Муж не ответил.

– Ми-и-илый, па-а-адъём, – пропела ОНА, встала с кровати и, сдернув с него одеяло, направилась в ванную.

Душ принимать не стала, просто почистила зубы и умылась. Когда вышла из ванной, увидела пустую кровать. Мужа в спальне не было, одеяло валялось на полу, дверь на лестницу была распахнута.

– Эй, а зубы кто будет чистить? – крикнула ОНА в лестничный пролет.

Муж не ответил.

Она хмыкнула, быстро застелила постель, натянула джинсы и футболку. Взмахнув несколько раз щеткой, собрала густые волосы в небрежный хвост.

Спускаясь по лестнице со второго этажа, ОНА в который раз отметила, какой красивый дом построили они с мужем. Дубовый паркет, лестница из мрамора, песочные обои и кожаная мягкая мебель – интерьер был выдержан в светлых тонах.

Первый этаж представлял собой единое открытое пространство. Зоны кухни, столовой и гостиной были отделены друг от друга парой колонн, элементами мебели и кадками с растениями.

Посреди гостиной лежал шелковый ковер ручной работы; по его светло бежевому фону в причудливом узоре переплетались бледно-розовые цветы с нежной зеленоватой листвой. Букеты похожих цветов стояли в высоких напольных вазах. В большие окна заглядывали лучи июньского солнца. Они отражались в хрустальных подвесках нескольких люстр и настенных бра. Блики играли на стекле аквариума, в котором неспешно плавали экзотические рыбки.

Муж был в кухне, ОНА поняла это по звукам открываемого холодильника.

– Ну, нет, – ОНА не дала ему достать из холодильника любимые продукты, – никакой яичницы с беконом, это холестерин, тебе нельзя. Будем есть геркулесовую кашу.

Муж обиженно насупился, но спорить не стал. По его шагам и скрипу стула за своей спиной ОНА поняла, что он направился в столовую, прошла за ним и включила телевизор, пульт положила перед мужем на стол, затем вернулась в кухню.

Много лет назад она завела в доме несколько правил. Одним из них было никогда не есть в кухне, завтракать, обедать и ужинать только в столовой. «А иначе зачем мы построили такой огромный дом» сказала ОНА тогда, муж с ней согласился.

Вот и сейчас ОНА суетилась в кухне так, как делала это уже много лет: поставила на плиту маленькую кастрюльку, достала из шкафчика тарелки, чашки и блюдца из любимого их с мужем японского сервиза. Вместе с двумя салфетками отнесла в столовую, ловко сервировала стол на двоих.

– Как приятно пахнут, правда? – спросила ОНА мужа, кивая на вазу с мохнатыми пионами.

Муж внимательно смотрел передачу по телевизору, поэтому просто молча дернул головой в знак согласия.

ОНА еще несколько раз сходила в кухню и обратно, принесла кастрюльку с кашей и кофе. Увидев геркулес, муж поморщился.

– Ешь, – строго сказала ОНА, – и никакого кофе, даже не мечтай.

Он вздохнул и снова дернул головой. ОНА налила себе в чашку ароматный напиток и присела за стол рядом с мужем.

По телевизору шла утренняя передача, посвященная здоровью. Ведущая увлеченно рассказывала о правильном питании.

– Вот, видишь! – назидательно произнесла ОНА и подняла указательный палец, – а ты прямо, как маленький ребенок «…хочу жареный бекон… хочу яичницу…» – передразнила ОНА мужа.

Тот в ответ только сокрушенно хмыкнул. Затем он поднялся и прошел в кухню. ОНА не видела мужа из-за колонны, только слышала его шаги и шум льющейся из бутылки минеральной воды.

– Сказал бы, я налила, – немного обиженно пробормотала ОНА, когда он вернулся.

Он в это время пил воду, поэтому ничего не ответил, только махнул рукой, типа «ничего страшного, я сам».

ОНА сделала последний глоток кофе, решительно поднялась из-за стола и выключила телевизор.

– Ну, что, принимаемся за работу? – посмотрела ОНА на мужа, он кивнул.

ОНА быстро перенесла в кухню посуду, отметив, что к каше муж так и не притронулся, и направилась в гараж.

– Давай, ты за тот конец, я за этот, – предложила ОНА, и они схватились за стремянку.

Вдвоем они вынесли лестницу из дома и установили ее на крыльце.

Легкий ветерок шелестел зеленой листвой, по голубому небу плыли редкие перистые облака. День обещал быть прекрасным.

– Посмотри, как у нас красиво, – ОНА оглядела ровно постриженный газон и цветник с распустившимися ирисами и разноцветными пионами, – тебе нравится?

Он молча улыбнулся.

– Ты ведь мне поможешь? – тихо прошептала ОНА, обращаясь к нему.

Он внимательно посмотрел на НЕЕ, затем протянул руку и нежно коснулся ЕЕ щеки. ОНА жалко улыбнулась и тихо всхлипнула, на глаза навернулись слезы. «Так, прекрати сейчас же» мысленно приказала она себе и полезла по ступенькам.

Вчера вечером они договорились отремонтировать навес над крыльцом. Во время шквалистых ветров от стального каркаса оторвался край листа поликарбоната. Вот уже месяц он стучал по металлу, особенно в ветреную погоду. А потом из листа вывалился следующий крепеж, парусность увеличилась. Теперь даже в безветренную погоду днем и ночью было слышно постоянное дребезжанье.

ОНА позвонила в несколько строительных фирм. Везде ЕЙ стразу же задавали два вопроса: где находится дом и как давно был сделан навес. Услышав название дорогого коттеджного поселка и узнав, что фасадные работы проведены двенадцать лет назад, все консультанты, как один начинали предлагать заменить старый пластик на более современный. В результате копеечная работа (прикрутить к каркасу край листа) превращалась в дорогостоящую реконструкцию объекта и тянула уже на несколько десятков тысяч.

ОНА категорически отказалась от услуг мастеров, муж ее поддержал. Дело было не в деньгах. Просто они с мужем никогда не уважали наглецов, разводивших доверчивых хозяев на дорогой ремонт. Предпочитали все всегда делать самостоятельно и обязательно вместе.

– Слушай, а тут серьезное дело. Намного хуже, чем я думала, – обратилась ОНА к мужу.

Он держал лестницу и внимательно смотрел на нее снизу вверх.

– Я-то думала прикрутить лист проволокой, а тут, оказывается, край отломался, – пробормотала ОНА, обозревая фронт предстоящих работ, – да-а-а, без дрели не обойтись.

ОНА спустилась со стремянки и вздохнула, – придется сверлить. Давай, ты идешь за дрелью, а я принесу удлинитель.

Муж кивнул и скрылся в доме. ОНА прошла в гараж, взяла в руки катушку и, разматывая провод, вынесла ее на крыльцо. Мужа не было.

– Эй, ты скоро? – позвала ОНА его, заглядывая в дом.

И снова ответом ей стала тишина, муж ничего не ответил.

ОНА осторожно перешагнула порог, сделала несколько шагов и замерла посреди холла.

Дубовый паркет уже давно не сверкал золотом. И он, и мраморная лестница, и шелковый ковер ручной работы были покрыты толстым слоем пыли. На полу были отчетливо видны протопанные ею дорожки: от лестницы к кухне, из столовой в гостиную, от входной двери до гаража. Они пересекались и снова расходились в сторону неровными лучами, образовывая причудливую магическую гексаграмму.

Через грязные разводы оконных стекол и пыльные серые занавески в дом с трудом пробивались лучи июньского солнца. Они не отражались в хрустальных подвесках люстр и не бликовали на мутных стенках аквариума: она давно не мыла окна, а в аквариуме еще год назад забарахлила система очистки; сейчас в зеленоватой воде неспешно плавали экзотические рыбки из пластмассы.

– Милый мой, мне так плохо без тебя, так одиноко… я больше не могу … – прошептала ОНА.

И снова ей никто не ответил. Уже много лет дом безмолвствовал. ОНА села на диван, закрыла лицо руками и горько заплакала.

***

С тех пор, как три года назад умер муж, ее жизнь потеряла всякий смысл. Похороны прошли, как в страшном сне. Накачанная лекарствами, она вообще не понимала, что происходит. Во время отпевания потеряла сознание, ее вынесли на свежий воздух. На кладбище вырывалась из рук державших ее друзей и выла, как сумасшедшая. Когда гроб с телом мужа опускали в яму, снова упала без чувств. Глаза от слез опухли так, что она ничего не видела. Поминки помнила плохо.

Потом были девять и сорок дней. Снова собрались родственники и друзья. Они говорили добрые слова об усопшем и, как могли, ободряли женщину. Она их не слышала. Сидела, уставившись стеклянным взглядом в одну точку и твердила «Я не верю». А потом все разошлись, дочка с мужем и детьми вернулись к себе домой, а она осталась один на один со своим горем.

На работе отнеслись с пониманием к ситуации и предложили ей пойти в отпуск. Она категорически отказалась. Она боялась оставаться одна, особенно в родном доме. В нем все напоминало о муже. Каждый вечер, приходя домой, она ждала, что сейчас откроет дверь и увидит его. Он примет у нее сумку и поможет снять пальто. Но чуда не происходило, и сердце сжималось от боли и одиночества.

Приготовленные для стирки рубашки мужа она принесла обратно в спальню и положила рядом с собой на кровать. По вечерам обнимала их и, уткнувшись лицом в родной запах, снова и снова плакала. Ей постоянно слышался шум его шагов или тихое покашливание, иногда казалось, что он включает на первом этаже телевизор или открывает на кухне холодильник. В такие мгновения она замирала и прислушивалась. Но в доме было тихо.

Каждую субботу она ездила к мужу на могилу и подолгу сидела около нее на скамеечке. Помня строгие наказы пожилых людей «не беспокоить усопшего», никогда не причитала. Конечно, сдержать слезы было нелегко, но она старалась плакать беззвучно. А еще рассказывала мужу последние новости. Она обсуждала с ним последние новости, делилась переживаниями о работе, зачитывала эсэмэски от дочери и показывала на экране планшетника фото подросших внуков. Со временем разговаривать с умершим мужем вошло в привычку.

На кладбище она обычно сидела допоздна, совершенно не боясь темноты. Напротив, она была готова к встрече с кем угодно «оттуда», чтобы поговорить о муже и узнать, как он «там». Если бы она могла воскресить мужа, то сделала бы это, не раздумывая ни секунды. И не важно, каким бы он стал. Она согласилась бы на любое колдовство и продала бы душу кому угодно, только бы увидеть его еще разочек, только бы услышать его родной голос.

Много раз с территории кладбища ее и некоторых других припозднившихся посетителей выводили ночные сторожа. Она садилась в машину и ехала в пустой дом, не представляя, чем там можно заняться. Она садилась на диван и раз за разом просматривала фильмы, сделанные в путешествиях. Когда на экране появлялся муж, она включала стоп-кадр, подолгу смотрела в родные глаза с легким прищуром и гладила его по голове и лицу. А потом ложилась в одинокую постель, обнимала его рубашки и горько плакала.

Так прошел год. Земля на могиле уже осела, и она привела ее в порядок, поправила ограду и заказала мраморную плиту. На вопрос каменщика, почему на плите под именем и датами осталось так много пустого места, ответила «Это для меня».

Все. Делать ей было больше нечего и не для кого.

Первое время она еще убирала и поддерживала в доме чистоту. Потом перестала делать и это. Дочка с мужем и детьми жили в Европе, у зятя был долгосрочный контракт с какой-то фирмой. Вернуться на родину они должны были только через несколько лет. Пару раз она летала к ним в гости, пытаясь обмануть себя, что муж остался дома и встретит ее по приезду. То же самое было и с друзьями. Она не приглашала их к себе, предпочитала ездить в гости к ним. И снова убеждала себя в том, что муж ждет ее дома.

Так прошло еще два года. Она перестала за собой следить, забыла дорогу в спортивный зал и салон красоты. Выплаканные глаза покраснели и запали, она их не красила, надевала затемненные очки. На лице залегли глубокие морщины, в волосах появилась проседь, ей было все равно. Многочисленные эффектные костюмы и платья, которые когда-то выгодно подчеркивали ее полную грудь, тонкую талию и крутые бедра и очень нравились мужу, пылились в гардеробной. Там же в коробках валялись туфли на шпильках. Их сменили бесформенные балахоны и обувь на низком каблуке, больше похожая на галоши.

А еще она стала прикладываться к бутылке. Не каждый день, нет, только по выходным, но алкоголь стал ее верным спутником по жизни. С ним действительность не казалась такой страшной, да и засыпалось легче. О внешности она не думала. Производить впечатление ей было не на кого. Мужа не было, а вариант завести другого мужчину она не рассматривала.

В результате за три года она набрала двадцать килограммов лишнего веса и постарела на десять лет, превратившись в свои пятьдесят с небольшим в неопрятную седую толстуху.

***

В свое время они с мужем сделали в доме очень качественный ремонт. За отделку можно было не переживать – паркет, мрамор, обои и покраска обещали послужить еще долго. Но иногда текли краны, перегорали лампочки и ломалась техника. Муж справился бы со всеми этими мелочами за пять минут, ей же приходилось вызывать мастеров, зачастую обычных неумех. За краны и электрику ОНА не бралась, но вот навес твердо решила отремонтировать самостоятельно.

ОНА перестала плакать, еще немного посидела, а потом с тяжелым вздохом поднялась с дивана. Путь к гаражу лежал мимо большого зеркала в тяжелой раме. Как всегда, ОНА прошла мимо него, даже не взглянув на свое отражение. С полки стеллажа достала чемоданчик с инструментами, прихватила дежурную табуретку и направилась обратно на крыльцо. Поставила табуретку, на нее взгромоздила чемоданчик, откинула крышку.

ОНА несколько раз взбиралась на стремянку, примеряясь к листу поликарбоната. В памяти всплывали некоторые слова «саморез, фиксатор, шайба». ОНА уже знала, что надо делать. Ей предстояло просверлить лист и металлическую конструкцию насквозь и скрепить их. ОНА даже присмотрела в инструментах мужа нужный саморез… или винт… или шуруп… короче, железяку. ОНА не знала, как правильно это называется, но провела испытание, все железяки проваливались в дырку. Нужна была… ОНА назвала ее «прокладкой». Кусок плоской резины заметила в гараже. Дело осталось за малым.

– Родной, подскажи, что и как тут надо сверлить, – прошептала ОНА, карабкаясь вверх по лестнице с тяжелой дрелью в руках.

Самым страшным было забраться на верхнюю крошечную площадку стремянки. Для этого требовалось отпустить поручень.

Муж виновато смотрел на нее снизу и молчал.

– Господи, как же это сделать? – растеряно бормотала ОНА. – Я ничего не вижу, надо будет встать на носочки и держаться, а еще придерживать лист и сверлить. Ладно, была не была, господи, помоги мне… и ты, милый, тоже помоги.

ОНА прижала поликарбонат одной рукой, вторую с дрелью закинула наверх и осторожно привстала на мысках. Поглубже вдохнула, мысленно перекрестилась, пристроила сверло к нужному, как ей казалось, месту и нажала на кнопку.

Дрель надрывно завизжала в ее руках и завибрировала. Отдача оказалась такой силы, что ОНА еле удержалась наверху стремянки. От неожиданности ОНА выронила дрель, а сама обеими руками схватилась за металлический каркас. Тяжелая дрель упала на ступени крыльца, разбив две плитки. От нее самой отскочила какая-то металлическая деталь. Стремянка под ногами закачалась, ОНА взвизгнула и ухватилась за навес крепче.

– Не бойтесь, я держу лестницу, – вдруг раздался голос снизу.

ОНА опустила глаза и с удивлением увидела незнакомого молодого мужчину.

– Я держу лестницу, – повторил он и протянул ей руку, – спускайтесь.

Сильно напуганная и в то же время удивленная, ОНА нагнулась, ухватилась руками за полукруглый поручень стремянки и начала спускаться по ступеням. Проигнорировав протянутую руку, спустилась самостоятельно. Быстро кинула взгляд на калитку, та была закрыта. На дорожке валялось пляжное махровое полотенце.

– Кто вы и как попали на мой участок? – строго спросила она странного помощника.

– Перепрыгнул через калитку, – объяснил тот.

ОНА оглядела высокий кованый забор и калитку с торчащими зубьями и с сомнением посмотрела на непрошеного гостя.

– Ну, не совсем перепрыгнул, конечно. По калитке забрался на кирпичный столб, а уже с него спрыгнул на газон. Когда я увидел, как вы с тяжеленной дрелью лезете на стремянку, сразу понял, что вам понадобится помощь. И не ошибся. Кричать не стал, боялся напугать.

Мужчина прошел по дорожке, поднял мокрое полотенце и перекинул его через плечо, затем вернулся к крыльцу.

– Что же я наделала, – бормотала в это время ОНА, разглядывая паутину трещин на ступенях, – лучше бы и не начинала. Мало того, что навес не сделала, так еще плитку разбила и дрель поломала.

– Ну, это поправимо, – мужчина наклонился, поднял дрель и нажал на кнопку. – Все в порядке, работает… а эта железяка – ерунда… я все отремонтирую… плитку тоже можно заменить…

Он отложил дрель, присел перед испорченными ступенями и пальцем расковырял терракотовые осколки.

– У вас случайно нет парочки запасных? – поднял он глаза.

«Симпатичный парнишка… смуглый, темноволосый… правда, одет ужасно… старая дырявая футболка… дешевые шорты… сандалии из кожзаменителя…» – между тем думала женщина. – «Все ясно. Гастарбайтер. Работает у кого-то в нашем поселке, работы немного, есть время ходить на пруд и искать халтуру. Или работы много, но хозяева не контролируют, вот и ходит по дворам… хочет убить сразу двух зайцев».

Она вежливо, но холодно улыбнулась.

– Спасибо, молодой человек. Очень благодарна вам за беспокойство и предложение помочь, но ремонтировать ничего не надо. Сейчас принесу ключи и открою калитку, чтобы вам снова не пришлось перелезать через забор.

С этими словами она скрылась в доме. Вошла в гардеробную и только потянулась к сумке, как вдруг услышала звук дрели на улице.

«Нет, ну каков наглец, сказала же, что ничего не нужно!» – мгновенно пронеслась мысль, но вместо того, чтобы пойти и послать мужика куда подальше, она замерла.

Звук работающей дрели не звучал в их доме уже больше трех лет.

«Мой родной… мой любимый… как будто это ты…» – она привалилась к стене и закрыла глаза, по щекам потекли слезы.

Никогда и нигде она не слышала музыки прекраснее, чем это раздражающее дребезжанье. Вот оно стихло. Она открыла глаза, вздохнула, вытерла ладонями мокрые щеки и пошла к двери. Выйдя на крыльцо, удивленно остановилась. Мужчина стоял на стремянке и прикручивал поликарбонат.

– Лист я закрепил, – он спустился на пару ступенек и легко спрыгнул, – но есть проблема. Смотрите, постепенно рассыхаются резиновые уплотнители. Не будет их, вылетят шурупы. Надо бы поменять крепежи, – и он протянул ей кружок из резины.

Она молча взяла кругляшку в руки, та была твердая. Она попыталась ее согнуть, и резиновая прокладка в ее руке раскрошилась.

– Хотите, я починю вам навес? – между тем деловито предложил мужчина. – Я вытащу все старые шурупы, лист переверну так, чтобы этот отломанный угол оказался с той стороны под козырьком… не бойтесь, протекать не будет. Крепежи поставлю современные с термошайбами и защитными колпачками. А заодно и плитки на ступенях заменю.

Предложение было очень заманчивое. Она понимала, что рано или поздно навесом придется серьезно заняться, но не доверяла незнакомцу.

– Вы работаете в нашем поселке? У кого? В каком доме? – вместо ответа задала она ему свои вопросы.

– Нет, я здесь не работаю, – в широкой улыбке он обнажил ровные белые зубы, – я здесь живу… у своих друзей. Знаете Сергея и Ольгу из сто пятнадцатого коттеджа?

При этих словах его зрачки вспыхнули ярко-голубым огнем, резко дунул ветер. Она не обратила на это внимания.

Она знала этих соседей, но на всякий случай переспросила, чтобы проверить его.

– У Никоновых?

– Нет, Сергей и Ольга не Никоновы. Их фамилия Нестеровы. У них еще есть золотистый ретривер по кличке Эбби.

– Ах да, точно, я перепутала, – кивнула она и слегка улыбнулась.

– Сергей работает заграницей, а Ольга с детьми и собакой уехали на все лето на море. Мне они доверили свой дом. И если по секрету, – он понизил голос, – я уже с ума схожу от безделья. У меня руки чешутся, поэтому и предлагаю свою помощь, причем абсолютно безвозмездно, то есть даром.

– Вы не работаете?

– Почему не работаю? Работаю. У меня свой бизнес в… – он назвал сибирский регион, – а сюда я привез несколько своих научных изобретений, хочу их запатентовать и наладить массовое производство. К сожалению, процесс согласования и утверждения длительный. Иногда меня вызывают на всякие научные советы и заседания, задают вопросы. Вот и приходится постоянно быть рядом. Ой, извините, я не представился. Меня зовут Микаэл.

И он протянул ей руку. У него были длинные красивые пальцы с ровными аккуратными ногтями.

Она немного подумала, потом протянула в ответ свою и представилась: – Екатерина Алексеевна.

Ее маленькая изящная ладошка скрылась в его большой руке. Рукопожатие оказалось крепким, но аккуратным.

– Екатерина… какое красивое имя, – задумчиво произнес мужчина, задержав ее руку в своей.

На пару секунд она опешила под пристальным взглядом лучистых глаз, но быстро взяла себя в руки и твердым голосом уточнила, – Алексеевна. Меня зовут Екатерина Алексеевна.

Он кивнул.

– Микаэл, – обратилась она к нему, заодно решительно освобождая свою ладонь, – ваше предложение очень заманчиво, но бесплатно мне ничего делать не надо. Скажите, пожалуйста, сколько будет стоить ваша работа?

– Вам надо будет оплатить только стройматериалы. За работу я с вас денег не возьму, но если позволите, обращусь со встречной просьбой.

Женщина молчала и выжидательно смотрела на собеседника.

– Екатерина Алексеевна, – мужчина обезоруживающе улыбнулся, – я абсолютно не умею готовить. Пицца, гамбургеры и супы в пластиковых стаканах мне изрядно надоели. Может быть, вы меня покормите чем-нибудь домашним? Супчиком там… или кашкой?

– А у меня как раз овсяная каша есть, я варила ее утром, – моментально вскинулась женщина, но тут же сникла, – ой, она, наверное, уже остыла.

– Овсяная каша? – шепотом переспросил мужчина и закатил глаза. – М-м-м, моя любимая! Я согласен и на холодную! – бодро заявил он, а потом виновато добавил, – ну, я же лист прикрепил, значит, тарелку каши заработал.

– Конечно, заработал, – весело согласилась женщина и предложила, – пойдемте завтракать в беседку, ступайте за дом, я сейчас.

Через минуту она вышла с заднего крыльца дома, в руках несла скатерть и посуду.

– Каша разогревается, – она постелила на стол скатерть и расставила чашки с блюдцами и тарелки, – что будете пить? Чай, кофе?

– Обыкновенную воду, если можно, – произнес мужчина.

Она снова скрылась в доме и вышла с кастрюлькой и бутылкой минеральной воды.

– Угощайтесь, – маленьким половником женщина положила гостю кашу и придвинула масленку, – вот масло. Сейчас сварю кофе и присоединюсь к вам.

Когда она скрылась в доме, мужчина быстро расправил свое пляжное махровое полотенце, вывалил в него содержимое тарелки, скомкал ткань и отодвинул на край кованой скамейки.

– Вы уже все съели? – удивилась хозяйка, заходя в беседку и ставя на стол кофейник, – может, добавки?

– Нет-нет, Екатерина Алексеевна, – улыбнулся гость, – добавки не надо, хотя каша была очень вкусная. Огромное спасибо, я давно так вкусно не ел.

– На здоровье, – улыбнулась она, присаживаясь за стол.

Мужчина открутил пластмассовую крышечку и налил в свою чашку минеральной воды.

– Дома вкуснее, – констатировал он, сделав глоток воды.

– В Сибири? – уточнила женщина.

– Нет. В Сибири я просто живу и работаю, мой настоящий дом в другом месте, – задумчиво произнес он.

– И где же находится ваш настоящий дом? – спросила она, отпивая кофе.

– Там, где моя семья, – как-то отрешенно ответил он, все так же глядя перед собой.

«Странный какой-то», подумала она, а вслух произнесла, – у вас есть родители, жена, дети? Откуда вы?

Он вздрогнул и посмотрел на нее, – извините, я задумался. Я не женат, родителей у меня нет, откуда я родом, тоже не могу сказать. Меня и моих братьев воспитал Отец. Они и есть моя настоящая семья. К сожалению, мы очень редко видимся, нет времени. Я очень одинок.

«Все ясно, больная тема», она промолчала.

– Екатерина Алексеевна, – вдруг обратился он, – а вы видели, что у вас погнулся желоб водостока? Смотрите, вон, прямо над эркером на втором этаже.

– Видела, Микаэл, – вздохнула она горько, – там зимой сломался кронштейн. А еще барахлит фонарь над входом в дом, засорилась очистная система в бассейне, накрылся фильтр в аквариуме… и еще много-много всего другого.

– Ух ты! У вас есть аквариум? – воскликнул он. – Я обожаю рыбок, у меня в детстве были дискусы и скалярии. А у вас какие?

– Пластмассовые, – грустно ответила она.

– Почему пластмассовые?

– Потому что… с тех пор, как умер мой муж… – начала она, но спазм перехватил горло, и она перешла на шепот, – в моей жизни не осталось ничего живого… все искусственное…