Последний анархист 2

На миг Ангелина представила, что этот особняк и есть дом. Приняли её здесь всецело, Виктория была хоть и сдержана, но так заботлива, словно цеплялась за неё. Сейчас она говорила о чувствах, семье, уверяла её в обратном – надо притупить, скомкать, выбросить, но разве не теплится в самой Виктории любовь к этому месту, к непутёвому Павлу, к ней самой? Девушка решительно гнала эти мысли. Как бы то ни было, открыв своё сердце Виктория уже была готова быть предана ею. Она не воспользовалась своим советом и тем совершила роковую для себя ошибку.

***

Тёмной ночью дом погрузился в тишину. Ступая босыми ногами, Ангелина держала в руках серебряный нож. По её щекам струились слёзы. Она вошла в комнату, где тихо спал не только глава семьи Поддубских, но и их градоначальник, которого каждый глубоко уважал в этих местах. Её хрупкая фигурка медленно ступала к нему, но нож в руках её потряхивало. Во всё это не верилось. Разве пала ли она настолько, чтобы так обойтись? Она осторожно облокотилась коленом о кровать и заглянула в его безмятежное бледное лицо. Каждый раз вампиры будто не спали, а умирали. Это лишь напоминало – он нечисть, мертвец, и от него нужно избавиться. Сколько он поглотил душ за маской градоначальника, высушил таких, как она? Старик живёт не один век и нагло тем пользуется.

Она подтянула вторую ногу и выпрямилась над ним, занеся меч над его грудью. Внезапно алые свирепые глаза вампира распахнулись. Он расправил широкие плечи, ухватил её руки своими старыми и сухими и грубо оттолкнул так, что хрупкое тельце упало на пол, прокатившись по полу до стены. Страх накатил с новой силой, сковав её тело. Не успела она подняться, как граф встал с постели. В луче лунного света перед ней встал сам «Дракула». Страшные клыки его блестели, глаза наполнились сухой злобой и жестокостью. Он не как Виктория, маску его не пробьёт погибель собственной внучки, он ни за что не сжалится над смертной. Борясь из последних сил, Ангелина дотянулась до своего ножика и отползла к стене, выставив его вперёд.

– Прошу Вас, Ваше Сиятельство, – прошептала она, надеясь на мирный расход, но граф был всё ближе и склонился над ней.

Костлявая рука его вцепилась в её шею, и он поднял её, прижимая спиной к стене. Задыхаясь, Ангелина беспомощно болтала ногами, ножик едва не выпал из её рук, когда она пыталась высвободиться, побледнев от ужаса. Но ненависть не отразилась на лице вампира. Он широко открыл свой рот, открывая острые клыки, когтём цепляя край шёлковой ночнушки. Зубы его впились прямо в плечо, промахиваясь мимо артерии намеренно. Молодая кровь заструилась по телу, белоснежной одежде. С чавканьем и сёрпаньем он прокусывал кожу, высасывая кровь. Слабость сковала тело, Ангелина обвисла в его руках, безжизненно опустив руки. Казалось, сейчас она закатит глаза и совсем перестанет дышать, но граф отстранился и выпустил её, не желая лишать любимую внучку такой роскоши. В тот момент Ангелине подумалось, что именно отсутствие любимых людей, семьи делает её не такой слабой. Пусть эта любовь у вампиров животная, но не люби граф Викторию, никогда бы не пустил посторонних на порог. Из последних сил она занесла нож и вонзила его в сердце вампира. Как только он отпустил её, она набросилась снова, стараясь вонзить серебряный нож, разрывая свежую рану, что не затягивалась. Она не помнила как, но тело её окутала неведомая сила, с которой она раз за разом резала и разрывала кожу мертвеца.

Оставив вампира истекать вязкой синей жидкостью, она отступила назад в ужасе от содеянного. Ноги еле держали её, но она изо всех последних сил бросилась к выходу. Слетев по лестнице кубарем, она еле доползла до двери и отворила её, истерично дёргая замок прежде, чем смогла справиться. Вперёд, в метель прямо в этой окровавленной белой ночнушке. Замерзая, она поджала посиневшие губы и с трудом открыла тяжёлые ворота, покидая особняк. Тогда её коснулись тёплые руки. Заворачивая Ангелину в тёплый громадный пуховик, Глеб смотрел на неё ласково.

– Вы молодец, Ангелина Егоровна. Я было подумал, Вы не сделаете этого. Вы действительно достойны нашей большой цели.

Земля ушла из-под ног, но то было и не нужно. Она ощутила спокойствие, тепло, когда Глеб осторожно поднял её на руки, кутая в тёплую одежду. Захотелось спать от того, что наконец она снова окажется в безопасности. Может он и есть дом? Это данная ей надежда, и ради неё она должна была совершить столь зверский поступок? Доказать небесам, что достойна той любви.

Глава 3. Скорбь

Серые облака затянули небо, дело шло к дождю. Несколько человек выносили длинный чёрный гроб из особняка, однако до конца из монархистов никто не верил в такие перемены. Соболезнования сыпались лишь от людей незнакомых, а близкие Виктории оставались молчаливы. Она вышла на улицу, накрыв плечи чёрной шалью. Лицо её от света скрыли чёрные очки и зонт с широкими полями.

Чёрный гроб погрузили под землю в пугающей тишине. Княжна смиренно выдержала всю процессию похорон и не проронила ни слезинки. Возможно, горечи в ней действительно не было, потому как это не свойственно вампирам вроде неё – за её триста лет потерь было просто не счесть, да и старику уже было достаточно, однако отчего-то на сердце тяжесть. На прямых ногах она проследовала до своей кареты и на секунду замерла, сжав в руках подол своего платья.

Лизавета вывела её из транса, коснувшись плеча кончиками пальцев.

– Вы как? – поинтересовалась она.

Фигура Виктории покачнулась. Казалось, она вот-вот свалится с ног, и Лизавета подхватила её под руки, оттащив к узкой лавке.

– o mój Boże[1]! – воскликнула Дарья, подходя к ним. – Дорогая, полуденный свет вреден для Вашей кожи. Вам дурно?

Но Виктория замотала головой, намекая на то, что сейчас она в полном порядке. Тогда Дарья села рядом с ней и поправила своё платье.

– Не стыдитесь, поделитесь с нами, – добавила Лизавета всё таким же звонким голосом.

– Поверьте, Лизавета, Вы последняя, с кем я бы поделилась!

– Вы разбиваете мне сердце, – произнесла наигранно дворянка и театрально положила руку на лоб, словно теряет сознание.

– По крайней мере, если Вы откроетесь нам, Вам станет в разы легче.

– Не поймите меня неправильно, я не испытываю больших переживаний касаемо дедушки, просто… это всё моя вина, – она закрыла лицо руками, её шея и руки покраснели, покрываясь сыпью.

– Что Вы такое говорите? – воскликнула Дарья.

– А я знала, что это Вы его так!

– Лизавета!

– Нет, я и пальцем его не тронула. Глупо повелась, привела в дом анархистку. Какой позор! – прошептала Виктория, дабы её никто не услышал.

– Что? Вы их видели?

– Одну. Я приняла её себе во служение, хотела дать шанс сиротке, а она предала моё доверие и вонзила клинок в горло моего деда.

– Вы ни в чём не виноваты, – произнесла твёрдо Дарья. – Виноваты только анархисты, раз пошли на такую дерзость, и они обязательно заплатят за всё своей головой.

Лизавета порывисто обняла Викторию, сжав её маленькую фигурку в своих руках, выражая немой жест поддержки, но в ответ она лишь жалобно прошептала:

– Что теперь будет?

– Это я хотела спросить у Вас, Виктория Станиславовна, – с тем, как к ней подошла Софья Денисовна, княжна наскоро поднялась, скидывая с себя руки Лизаветы, и поправила платье, взглянув на неё со всем свойственным ей холодом.

– Кто-то должен занять его место в нашей иерархии.

– Считаете, род Овчинниковых был бы достоен достичь вершины? В таком случае вынуждена Вам отказать. Пока я жива, во главе вампиров продолжит стоять мой род, и всё на том.

– Не сочтите за грубость, Вы остались единственным представителем рода, к тому же у Вас более нет поддержки мужчины. Поймите, мы ничуть Вас не принизим из уважения к заслугам Вашего покойного дедушки. Вам надобно задуматься об отдыхе.

– Действительно? Если Вы остаётесь при мнении, что для власти нужен мужчина, я докажу Вам обратное. Не беспокойтесь обо мне, лучше следите за своими делами. Кажется, Вы ещё не нашли тех радикалов?

– С этим я управлюсь. Виктория Станиславовна, ну как Вы одна решили справляться?

– Как и всегда, без чужой помощи, тем более Вашей, – нахмурившись, она резко повернулась в сторону своей кареты, а Лизавета засеменила за ней, на ходу поймав её ручку.

– Нельзя не признать Вашу правоту, Софья Денисовна, благодарим за наставление. Будем вынуждены не воспользоваться им, – и Дарья сделала реверанс, направившись за Викторией.

***

Ангелина еле открыла глаза и взглянула на родные стены. Она приподнялась на локтях и сразу закашлялась от сухости во рту. Дом подарил чувство безопасности, сердце в груди забилось, дыхание перехватило. Следом пришло осознание того, что она натворила, а за ним и всплыли воспоминания. Она подошла к зеркалу и взглянула на своё отражение, касаясь шрама на шее кончиками холодных пальцев.

Дверь скрипнула. В проходе появился Глеб Дмитриевич. Радость встречи и удивление мгновенно сменились злостью. Это он обрёк её на эти мучения. Стремглав девушка бросилась к нему и вцепилась в ворот, со злостью проговорив:

– Как Вы посмели? – всё, что смогла выговорить она со всей ненавистью, но Глеб схватил её за запястья и оттолкнул.

– Вы не рады видеть меня?

– Я презираю Вас!

– Вы ведь сами пошли на это, согласились с моим планом, а теперь считаете меня виноватым? Это Вы придержите коней. Я не собираюсь вешать на себя убийство, которое совершили Вы, – он отшатнулся, дабы Ангелина не успела отвесить пощёчину. – Но признаю, я был не прав, когда отправил Вас. Прошу меня простить. Вы ведь знаете, что всё, что я делаю, ради Вашей безопасности, которую доверил мне Владимир. Что бы не происходило в том особняке, было под моим контролем, Вы зря переживали, – он говорил так уверенно, что Ангелина перестала трястись от злости, внимая ему. Его руки легли ей на плечи, пальцами он перебирал пряди её волос.

– Это подло! Вы оставили меня там, одну с вампирами, сбросили всю грязную работу!

– Ну-ну, я ведь спас Вас. Как я мог спасти ту, которой желал смерти?

И Ангелина прижалась к его плечу, заплакав навзрыд. Она сжала края его рубашки на плечах, чуть не падая с ног.

– Вы можете доверять мне, теперь всё хорошо, – прошептал Глеб, и она подняла на него своё ангельское заплаканное лицо, всхлипывая и еле сдерживаясь эту секунду.

– Я так ждала этой встречи, здесь… – еле слышно проговорила она. Их взгляды застыли друг на друге.

Глеб осторожно наклонился и коснулся её губ своими в еле ощутимом поцелуе. Ангелина зарделась и опустила глаза, на миг застыв, дабы задержать мгновение, но с осознанием тут же отстранилась и отбежала, вырываясь из его рук. Она отвернулась к окну и обхватила себя руками.

Граф смотрел на неё со смиренным ожиданием, не видя дерзости в своём порыве и вины совсем не ощущая.

– Прошу меня простить, я хочу побыть одна! Уходите!

Деревянная дверь скрипнула и хлопнула. Только так она поняла, что Глеб так запросто ушёл по первой же её просьбе, не собираясь ожидать перемены её решения. Это льстило не меньше.

[1] (пол.) О мой Бог!

Глава 4. Заново

Илларион и сам не понимал, для чего он заполучил ключи от дома бедной дворянки. Он вошёл внутрь и осмотрелся, первым делом приметив беспорядок, оставленный то ли грабителями, то ли самой Софьей. Без всякой опаски он прошёлся по первому этажу и наконец добрался до второго. Рыться в чужом белье не хотелось, а в ящиках он нашёл только кольцо и несколько писем многолетней давности с подписью «Твой Григорий», что были помяты, пропитаны слезами и перечитаны на несколько раз – какая сентиментальность. Потому он подошёл к книжным полкам и стал перебирать книги на них, просматривая и пролистывая каждую, но и намёков на то, что он ищет, им обнаружено не было. Наконец в руки ему попал старый роман. Он пролистал его на несколько раз, пока не обнаружил, что книга тяжелее, чем сам он ожидал. Ощупав твёрдую обложку, он наконец обнаружил, что там что-то есть. Взяв из кухни нож, он рассёк книгу и наконец обнаружил в ней ключ. В то, что спрятала его сама Софья не верилось, да и до того особняк ей не принадлежал. Наскоро вытащив ключ, он заметил, как много времени прошло с его отъезда. Однако, любопытство его было сильнее. То, чего бы он никогда не добился у Софьи Денисовны, теперь лежит в его руках.

Наскоро он стал ходить по дому, но не находил ни закрытых комнат, ни сейфов, ни даже шкафов. Тогда пришла мысль о том, что дело могло быть в подвалах – он бы не удивился, если бы в старом особняке он был. Изрядно порывшись под пыльными коврами, наконец он обнаружил железную ручку и склонился над ней. Ключ он смог вставить не сразу, изрядно помаявшись прежде. Неудивительно, что грабители-дилетанты не смогли его открыть. Спустившись вниз по ветхой лестнице, он оказался в старом сыром месте, полном насекомых. Давно в нём никто не бывал. В темноте было ничего не разобрать, потому он вернулся наверх за канделябром. Наконец осветив сырое помещение, он подошёл к хлипким шкафам и считай выдернул дверцы, не ища ключей. Помимо ветхой нечитаемой книги, написанной к тому же на латыни, там же он обнаружил небольшую, но тяжёлую коробочку. Заглянув в неё, он обомлел. Пакеты коллоидного серебра, открытого совсем недавно, выглядели так старо, будто лежали там уже лет 200. Помимо подозрительной жидкости там же лежала такая ветхая бумага. Казалось, достать это было невозможно, тем более в их регионе, где вампиры так переживали за свою безопасность. Но разве Григорий Андреевич не вампир сам? Наскоро убирая в карман ключ, он взял в руки шкатулку и покинул подвал, плотно закрыв его и скрыв следы своего преступления. Переживая, он поставил ящик под кресло и приказал ехать домой.

***

Дарья подошла к лесу уже тёмной ночью. Задержавшись у Виктории Станиславовны, она уж было начала переживать, что анархисты не станут дожидаться. Но Глеб уже встречал её на месте.

– Вы долго, – произнёс он, посмотрев на неё без всякого уважения. – Позволите? – он подошёл ближе, и Дарья невольно пошатнулась. Взяв в руки плотную ткань, он обошёл дворянку и завязал ей глаза. – Вопрос доверия, пройдёмте, – и он взял её за руку. Где они идут было совсем не разобрать, и Дарья стала невольно нервничать, невзирая на внешнее спокойствие. – Мне помнится, Вы говорили, что готовы на всё, дабы получить НАШЕ расположение. Так что же Вы можете сказать?

– Смотря что Вы хотите услышать.

– Не юлите, или я могу передумать. Конечно, касаемо дел монархистов. Вы сами понимаете, что теперь на испытательном сроке, и нам требуется причина, чтобы довериться Вам.

– Поверьте, Вам не стоит остерегаться. Конечно, сейчас «Сиерра-Морена» занята мыслями о том, как найти на Вас управу, однако же больше их мыслей стали занимать некие радикалы, что напрямую нападают на богатые дома. Вы же пока особого вреда не приносите.

– И всё же хотелось бы знать о следующем их шаге. Я надеялся на то, что Вы понимаете, какого именно сотрудничества я хочу от Вас. Вы могли бы докладывать о каждом принятом на заседании «Сиерры-Морены» решении.

– Мне казалось, надобно покинуть кружок, чтобы Вы могли быть уверены в моей преданности, я и без того много поведала Вам о наших порядках. Сейчас же «Сиерра-Морена» занята статьями.

– Вовсе нет, преданность Вы свою докажете иначе. В Вас не будет толку, если Вы оборвёте связи с кружком.

С каждым шагом становилось теплее, весенний ветер разносил по лесу дым, и Дарья почувствовала неладное. Когда Глеб снял с неё повязку, она увидела перед собой высокий костёр. Девушки встречали её неодобрительными взглядами, а вот Дерябины недобро посмеивались между собой, ожидая момента, когда монархистка совершит ошибку, и они скинут её в этот костёр.

– Позвольте Вам представить новую душу в нашем с Вами нелёгком деле. Она сама нашла меня и раскаялась в деяниях монархистов.

Дарья стояла ровно, чуть жива, от того стала бледнее обычного. Ангелина ступила к ней и мягко проговорила: «Глеб Дмитриевич много говорил о Вас. Не бойтесь, проходите», – также бережно она потянула её к костру. Представляя всех поочередно, Ангелина говорила с воодушевлением. Последним делом она назвала своё собственное имя, и на миг Дарья нахмурилась. Убийца стояла прямо перед ней, но она ничего не могла с этим поделать.

– Если Вы, Дарья Алексеевна, всерьёз собираетесь остаться с нами и понимаете, на какие жертвы идёте, оставить небольшой шрам на своей ладони Вам будет совсем не трудно, но так Вы докажете нам свою верность и готовность на всё ради нашей Великой цели. Только знайте, что тогда обратного пути уже не будет. Измените – убьём, – ровно произнёс Глеб и демонстративно стянул перчатку с руки, показывая шрам на своей ладони. Дарья Алексеевна брезговала и отшатнулась, но позади был только костёр и братья, не собирающиеся шутить с ней.

– Я готова, – стойко произнесла она. Однако Ангелина поднесла Глебу непростой нож – серебряный и со стойким запахом крови.

Испуг застыл в глазах Дарьи, и она было хотела поддаться страху, еле сдерживая свой ужас. Варвара отвела строгий взгляд и коснулась локтя Ангелины, оттягивая её ближе к себе, однако вида крови подруга её почему-то уже не боялась. Она смотрела на нож, словно заворожённая, и руки её чуть затряслись.

– Готовы ли Вы, Дарья Алексеевна, несмотря ни на что держаться нашей Великой цели?

– Готова, – хриплым тоном произнесла она, не отрывая взгляда от ножа.

– Анархия есть свобода, и мы это понимаем, а значит свобода есть наша ответственность, которую мы должны нести и бороться во имя того, чтобы дать её другим. В жизни Вашей не должно быть предрассудков, отголосков системы – это враги нашего свободного общества. Свобода есть главная ценность в нашей жизни. Больше нет твоего статуса, а твоя «исключительность» не даёт тебе власти над другими. Мы принимаем одну веру – анархию и идём только за её единственно верными законами. Клянёшься служить Матери Анархии и делать всё только ей во благо?

Всё это резало слух, казалось такими чуждым и неправильным, что Дарье сейчас же хотелось вспылить, но она понимала, на что идёт.

– Клянусь, – это пришлось повторить трижды, дабы удовлетворить ответом Глеба.

Она решительно протянула руку, а Никита придержал её за запястье. Тогда Глеб резко опустил горячее лезвие на руку и сделал надрез, ощутимый, от самого запястья до большого пальца. Теперь никто её не держал, по руке медленно стекала красная струйка крови и капала на чёрное изысканное платье. Но анархист грубо ухватил её руку и поднёс к огню так, чтобы кровь стекала прямо в него.

Ангелина смиренно тихонько подошла к ним и подала стакан со странной густой жидкостью Дарье, и она залпом выпила её, подавляя свой страх и почувствовав горечь на языке. Чуть погодя, сознание её стало покидать, в глазах всё стало расплываться и исчезать во тьме.

– Это было жестоко и необдуманно, следовало дождаться Владимира, – произнесла Ангелина с укором в голосе, касаясь ладони Глеба.

– Так было со всеми. Предаст – убьём. Меня вы тоже приняли раньше, чем смогли довериться.

– Она ведь монархистка, а вдруг увидят шрам?

– Они свирепы, моя дорогая. Загрызут её на месте и не станут разбираться. Вы всё ещё считаете Владимира правым?

– А как же иначе? При нём всё было спокойно, он никогда не ошибался.

– Он боится ошибаться, это другое. Должно быть иначе, и Вам всем пора понять, что уговорами и бунтами их не уговоришь. Или что Вы предлагаете? После всего сделанного явиться к ним на порог и попросить прощения?

– Нет, что Вы…

– В Вас говорят старые навязанные Вам нравы, – ласково произнёс Глеб, убирая длинную её прядь за ухо. – Всем будет лучше, если Вы поддержите меня и уговорите Владимира, довольно этого ребячества.

Ангелина смотрела с сомнением, ей было жаль обманывать Владимира, врать ему обо всём случившемся за время его отсутствия.

– Наталья Владимира и без того относится со скептицизмом к нашему делу и будет препятствием, мы никогда не сможем его переубедить.

– Ангелина, Вы должны знать… нет больше Натальи Владимировны.

– Как… это?

– В Ваше отсутствие мы решили навестить «Народное слово» и забрать статьи.

– Вы убили её? – Ангелина с ужасом в глазах отшатнулась.

– Она погибла, это был несчастный случай, – он взял её за руки. – Вы ведь сами понимаете, нам нужны эти жертвы, чтобы победить. Невозможно сменить устой в стране и не пролить кровь, Вы ведь и сами пустили кровь графу Поддубскому.

– Это другое. Что теперь будет… что мы скажем Владимиру! Это… это ужасно, Глеб Дмитриевич!

– Признайте, что Вы и сами этого хотели!

– Я не хотела, чтобы это было ТАК! Что вы наделали?!

– Не кричите. Это было месяц назад, Вам уже ни на что не повлиять.

– Как Вы могли! Я не верю, что Вы опустились до такой низости! – слёзы покатились по её щекам.

– Теперь никто не будет нам мешать. Вы сможете беспрепятственно выйти за Владимира, я дойду до «Сиерры-Морены» и избавлюсь от них по одному, все будут счастливы.

– Не смейте такое говорить! Я не хочу этого замужества и смертей, особенно ценой Вашей жизни!

– Какое Вам дело до моей жизни? Осуждаете и не хотите помогать – ступайте к Варваре и затворничайте вместе с ней, мне до Вас дела не будет!

– Я не хочу, чтобы Вы рисковали, поймите это! Давайте уедем, в конце концов.

– Я не понимаю Вас.

– Уедем из проклятого города! Вы и я. Прошу Вас! Бросьте это, оставим Владимира. На эти убийства внимания не обратят, нам нужно только вовремя уехать.

– Зачем нам уезжать? Решительно Вас не понимаю!

– Все те дни у княжны я думала о доме и о Вас, мысли я не допускала о бедном Владимире! Я люблю Вас, простите мне это, но прошу только, давайте уедем! Мы зашли слишком далеко, не этого я хотела. «Памяти Каталонии» давно пора сдаться, народ не хочет бороться вместе с нами!

– Послушайте меня! Прекратите эти слёзы. Ангелина… Геля! – она наконец прекратила свои рыдания и подняла на него заплаканные глаза.

– Мне страшно, я не могу здесь! Вы видели этих вампиров? Они нас убьют, понимаете? Я не хочу умирать, я хочу жить, с Вами!

– Дорогая, что Вы такое говорите? Да Вы бредите! Для любви сейчас не время.

– Отчего же вы тогда меня поцеловали там, в комнате?

– Я… я не знаю, простите мне эту дерзость.

– Нет-нет, прошу Вас, не извиняйтесь, – она произнесла это с нежностью и тревогой. Секунду она смотрела на него. – Вы поразили меня с нашей первой встречи. Я думала, что Владимир приведёт чопорного графа, опасалась, что Вы предадите нас, но Вы не такой. Вы такой… откровенный, настоящий.

– Прекратите.

– Мне кажется, я всю жизнь ждала Вас, понимаете? В момент нашей встречи мне казалось, что сами звёзды сошлись, а когда Вы спасли меня из дома княжны, я поняла, что не могу более сдерживаться.

– Ангелина, – снова укоризненно произнёс Глеб, но не устоял перед её чистым, полным надеждой взглядом.

Он поцеловал её, теперь уже по-настоящему. Руки его осторожно легли на её талию, боясь спугнуть, но сама Ангелина обхватила его за шею, притягивая ближе и еле сдерживая снова подступающие слёзы. Он с трепетом обнял её, плотно прижимая к себе. Поддаваясь страсти, он сделал шаг вперёд, спиной Ангелина коснулась холодной стены. Губами он прижимался к её шее, оставляя горячие поцелуи до того момента, пока в прихожей не хлопнула дверь – Дерябины шумно говорили о прошедшем посвящении и намеревались войти в комнату.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.