Ваша мама и семь гномов

Хотя бы местные хлеба не вызывали у меня опасений. Напротив, все такие высокие и румяные. Тонко нарезать их не умели, поэтому намазала паштет на кусок, который сам по себе сошел бы за буханку. Запила напитком из широкого кубка. В принципе, похоже на чуть забродившее сухое красное.

Чтобы дезинфицировать пищу, сойдет. Вряд ли поварята в замковой кухне имели представление о гигиене… Этим тоже предстояло заняться. Мучиться кишечными хворями я не согласна.

И, только сделав второй глоток, я обратила внимание, что в центре стола возвышалась гора из красных яблок. Других фруктов нам не предложили, а за этими никто не торопился. Когда один из прислужников, одеты в алый карбюраторскипй мундир, протянул яблоко плотному господину в пурпурных шелках – тот с невнятным бульканьем вылетел из-за стола. Потом из коридора донесся его вой.

Очевидно, я совсем не знакома ни с обычаями двора, ни с внутренней политикой своего королевства. Даррен на это происшествие не отреагировал даже поворотом головы.

После третьего глотка проявилась еще одна странность – все взгляды были прикованы ко мне. Как королева, я постепенно к этому привыкала, однако на этот раз несколько десятков человек смотрели исключительно мне в рот.

В итоге я поперхнулась кусочком вяленого томата и закашлялась. Слуга, обслуживающий меня лично, – а это был гном – забегал сзади, гремя доспехами.

– Господа, вы же видите, наша королева – живая женщина из плоти и крови. Не призрак и не демон. Не нужно верить досужим домыслам. Она ест и пьет, как и мы с вами, и в праве выбирать даже самые скромные блюда. Смотрите, в свои тарелки, будьте любезны.

Звон приборов усилился. Повезло, что здесь в обиходе, по крайней мере четыре вида ножей, а ложек и вилок – еще больше. В раннем средневековье, например, спокойно обходились и вовсе руками. Благодаря Виктории я прекрасно справлялась со всей этой сервировкой…

Главное, не думать о том, что Даррен пришел мне на помощь. В течение дня у меня созрел план, который, если все получится, позволит хотя бы частично избавиться от его адской опеки. Тремя часами ранее я приняла от Балдура несколько магических мелочей, подкрепленных его ценнейшими советами. А потом был Дофур, который не только распускал руки, но и подкинул мне идею, что аудбьёрген совсем рядом.

Мой телохранитель позади выполнял и функции личного виночерпия. Он с поклоном наполнил кубок, я его пригубила. За столом тем временем велась дискуссия вокруг моей персоны. Причем моего участия даже не предполагалось.

– …Чем Карбюраторы обязаны такому решению? – продолжал допытываться герцог. – Слиток хранится у нас, и это дань традиции. Но с чего вдруг старейшины передали Их Величеству свои несравненные лунные камни? Я не припомню, чтобы кто-то из людей удостаивался такой чести. К тому же королева обошлась с вашей главной святыней довольно небрежно.

Атаковать гномий анклав напрямую проблематично даже ему.Это он прилюдно намекает, что я посеяла аудбьёрген! Если эта информация выйдет наружу, семь гномьих правителей просто обязаны будут разорвать с Эританией всякие отношения. Впрочем, от этого пострадает и он сам.

– Вы еще не осознали, в какое сокровище обратилась наша королева после своего чудесного исцеления, – парировал Балдур. – Вы молоды и горячи. За ее пленительным ликом не замечаете главного. Огромного сердца, которое при контакте с двумя разрушительными силами – властью и магией – не чернеет, не обугливается, а исцеляет все вокруг живительными лучами.

Пока я в деталях представляла себе всю эту анатомию, гномы за столом и их сородичи, охранявшие его по периметру, закивали. Перезвон парадных кольчуг даже заглушил треньканье посуды.

– Никогда прежде аудбьёрген не вступал в контакт со столь чистосердечным правителем, – горячо воскликнул Вомбадрил. – Королева усилила его так, что даже в самых глубоких шахтах у горняков поет душа, а тени подземных духов уползают прочь. «Пещерные» расстройства отступили. Все прочие болезни в поселениях сейчас на нуле.

Даррена их ответы не больно-то впечатлили. Чернокнижник во всем искал подвох.

– Это совпадение или же преступная подтасовка фактов. Виктория только что лишилась своего поводыря, своего супруга. Она восприимчива к чужому влиянию – и вдруг получает камни с чужеродной могущественной магией вместо того, чтоб спокойно принять ту, что подарила ей ставшая родной семья.

Сердце екнуло. Неужели мои ощущения правдивы? Во мне копится собственный потенциал, а стараниями гномов его можно усилить и развеять путы, связавшие меня с Дарреном.

– Все мы в курсе, как Карбюраторы «принимают женщин в семью», – неожиданное завелся Балдур. – Персональная печать – это еще самое щадящее. Или эта ваша традиция, когда супруг покрывал тело жены узором из шрамов, чтобы она не могла принимать другого… Но удавка любви, разумеется, куда действеннее и под силу только мастеру. Эту связь невозможно уничтожить, можно только ослабить… Мы столкнулись с тем, что нельзя вынести зеркало из покоев королевы и не навредить ей. Это, по-вашему, не преступно?

Разгоревшаяся было надежда сменилась горечью. Не нужно быть мастером чтения между срок, чтобы понять, чье положение только что описал гном. Печать нужна была, чтобы девица не ставила интересы прежней семьи выше новой. Виктория о ней, видимо, не вспоминала. А вот шрамы исчезли только недавно. С петлей тоже все ясно. Ее Даррен накинул на королеву через зеркало. Видимо, прямая связь показалась ему чересчур утомительной.

В которой раз спросила себя, на что рассчитывала женщина, забирая вместе с красотой этот страшный подарок. Ужасно, что и я, чтобы пройти в этот мир, сунула голову туда же. Но я-то хотя бы была заморочена.

Нельзя позволять себе раскисать. Даррен же сам жаловался, что его власть надо мной не та, что прежде. И Балдур открытым текстом сказал, что петля может разболтаться.

– Не спорьте с Даренном, Балдур. Их Высочество всегда оставляет за собой последнее слово. Я благодарна вам, всему народу гномов, за возможность надеть лунные камни.

На мои слова чернокнижник ответил досадливой миной. Как будто заговорила не госпожа, а лошадь под его уздцами. Эльтон, которому не хватало внимания, тоже поспешил вставить слово.– Они помогают видеть вещи в истинном свете, – поклонился Балдур.

– Это, право, бессмысленный спор, не достойный просвещенного королевства. Виктория V – не собственность правящей семьи, а ее глава. Это подтвердил и кристалл Карбюраторов. Его решения у вас даже не обсуждаются. Королева в праве собирать подношения у своих вассалов, к коим относятся и гномы. Не ревнуйте, Даррен. Лучше преподнесите царствующей сестре подарок, достойный первого герцога. У вас богатейшие земли, бесчисленные виноградники…

Я одарила заступника улыбкой, полной благодарности. Не сомневаюсь, что наместник, как и я, изучал карту и оценил удручающие размеры королевского феода.

По лбу князя Эльтона заструился пот. Все же Даррен ничего не делал вполсилы – приворожил так приворожил. Пришлось приглушить улыбку, чтобы гость вернулся на грешную землю.

Согласно церемониалу, обед заканчивался, когда вставала королева. Наплевав на манеры, я поцеловала Лео в щеку и напомнила, что зайду к нему перед сном. Ребенок совершенно точно получил удовольствие от банкета. Из-за перепадов магии он время от времени испытывал приступы дикого голода.

Проходя мимо Даррена, который следил за мной немигающим взглядом, притормозила:

– Я бы зашла к вам герцог – чтобы решить часть личных вопросов без вмешательства гномов. Ведь в моих покоях это невозможно. Но я… я поняла, что не знаю, где вы остановились. И некого об этом спросить. Меня неправильно поймут.

Ни один мускул не дрогнул у него на лице. Ни удивления, ни удовлетворения – абсолютная выдержка. Усыпить его бдительность будет не так-то просто.

Глава 27

– Я отправлю зов, Тори, – пообещал Даррен.

Сердце забилось быстрее. Во что я ввязываюсь? Скорее поспешила к себе, чтобы вся гамма чувств не отразилась на лице. Перехватить инициативу и остаться невредимой – разве такое возможно?

В спальне я еще раз перебрала камни, выданные Балдуром. Три одинаковых черных матовых кристалла. В красном пакетике тот, что мне требовался. В синем – противоядие. В белом – восстановитель, который позволит быстро прийти в себя после тяжелого урона. Прямо как в компьютерной игре, можно поднять магию или здоровье.

На основе солей из этого минерала гном лечил Лео. Мне казалось, что иногда я вижу темный полог, накинутый на наследника. Если я стану достаточно сильной…

– Не забывайте, моя госпожа, с кем имеете дело. Герцога можно обмануть всего один раз. И то это лишь вероятность. Второго шанса не будет точно. Ключ он всегда держит при себе, – рассказал мне престарелый гном.

Если я когда-нибудь избавлюсь от дорогого родственника, то несколько поколений Карбюраторов будут называть детей именами семерых гномов.

Дело в том, что Балдур был уверен, что часть темного ведовства можно ослабить, если распахнуть створки зеркала с задней стороны. Гномы обследовали его, когда королева несколько недель назад вдруг перестала вставать, и нашли нечто вроде закрытой ниши.

Вомбадрил предположил, что она выполняет роль вытяжки в печной системе, однако попытка вскрыть замок обернулась для него лихорадкой. Я же почти поверила, что аудбьёрген спрятан именно там. Это в конечном счете опровергало версию, что его укрыла сама Виктория, но зато полностью вписывалось в планы Даррена.

Разногласия между гномами и правящей семьей нарастали. Королева не могла в полной мере управлять даже теми, кто был связан с ее семьей кровными клятвами, и с каждым днем теряла власть.

Сейчас я проверю, насколько близки к истине эти теории и, возможно, стану еще слабее… Ключ на Даррене. Я должна снять его с него, не подпустив к себе. И, клятье, не представляю, как выглядела эта штука.

Зато с королевским перстнем более-менее разобралась. Я сдвинула массивный камень и в образовавшееся углубление насыпала часть размельченного кристалла из красного пакетика. Если переборщить, то герцога не просто развезет – количество токсина станет чрезмерным, начнется отравление. А это, подсказал Балдур, будет расценено как попытка убийства.

– Моя королева, не стоит предпринимать подобного рода радикальных шагов, пока у нас не останется сомнений в успехе, – наставлял гном.

И я в душе с ним полностью соглашалась. Было бы справедливо казнить герцога на центральной площади, если преступления, о которых говорила Белоснежка, имели место. Ради такого случая я бы даже надела одно из алых платьев.

Сейчас же пришлось довольствоваться черной сорочкой на голое тело. Ее мне занесла подобревшая Аннет. Королева, по ее словам, примерно месяц назад заказала в соседнем королевстве четыре новых ночных наряда. К моему счастью, первым пришел именно этот.

Разрез не оставлял места для полета фантазии. Волшебные достоинства рвались наружу. Я накинула палантин и – пока не передумала – отправилась на поиски гостевых покоев, запретив страже следовать за мной.

Благо Балдур подсказал направление – мол, три перехода подряд будет пыльно, а потом все сразу заблестит от бытовой магии. На «родненького мальчика» Аннет не жалела заряженных артефактов.

Если не вздрагивать от каждого шороха, то самая страшная опасность поджидала меня там, куда я направлялась. Даррен до сих пор не удосужился прислать «зов». Он, что, рассчитывал, что я прибегу к нему в середине ночи?

Коридор сменялся коридором. Видимо, переходы соединяли два замковых строения друг с другом. Если Аннет и вызвала слуг на субботник, это в глаза не бросалось. Пыльные доспехи угрожающее позвякивали по сторонам при каждом моем шаге. А изображения на гобеленах под слоем пыли, наверняка, потеряли первоначальный цвет.

Здесь не горели факелы. Не плясали магические огоньки в миниатюрных лампадах. Я шла, подвесив светящийся шар, – творение собственных рук – примерно в метре перед собой. Впереди появилось нормальное освещение, и только тут я поняла, какую ошибку допустила.

Всюду сновали люди Эльтона. У них же соседние с Даренном покои. Здесь было не меньше народу, чем в том крыле, что мы занимали вместе с Лео. Что подумают заморские гости, когда на них из темноты вырулит королева в одной сорочке?

Определенно могу сказать за князя. Уже утром по всем соседям будет разослана новость о нашей женитьбе. Я поспешно отступила обратно, взывая к навыкам королевы. Есть шансы, что она умела маскироваться?

– Вам пора осваивать порталы, Ваше Величество, – раздался за спиной голос из моего непрекращающегося кошмара.

Даррен запахнул вокруг меня полы плаща. Краски снаружи поблекли, а шум смазался. Он повлек меня вперед, не обращая внимания на окружающих людей. Иногда мы проходили через них, и я не ощущала ничего кроме легкого озноба.

– Тори, ты шла ко мне или соблазнять наместника? Или решила поразвлечься с его свитой? О специфический вкусах королевы ходят легенды. Я открыл портал в твоей комнате, но ты оттуда удрала.

У Даррена гораздо холоднее, чем у меня. В камине металось голубое пламя и не давало тепла. Я поплотнее закуталась в свою накидку, жалея, что это не пончо и не пуховый платок. Настроения пикироваться не было. Однако герцог тут же это исправил, сорвав с меня перелину.

– Не понимаю, какой смысл здесь появляться. У тебя кровать лучше. Я, конечно, рад, что ты устроила эту маленькую демонстрацию покорной непокорности, но, право, не стоило.

С этими словами он усадил меня на покрывало и дернул лямки в разные стороны. Ткань треснула… По-моему, мы повторяем эту сцену каждую ночь, и я рискую такими темпами не добраться до совместного распития напитков.

Лягнула его двумя ногами, а энергетический заряд улетел в подпорку балдахина из-за того, что чернокнижник успел увернуться.

– Даррен, твоего же яка! – я заорала, не заботясь, что за стенкой нас услышат. – Ты хоть иногда бываешь нормальным? Таким, который пригоден для разговоров.

Деверь слегка удивленно пожал плечами… Понятно.

– Обещаю рассмотреть твои предложения после того, как ответишь на несколько вопросов, – настаивала я.

Улыбка коснулась его глаз, но не дошла до губ.

– Не вижу смысла играть в дурацкие игры, когда все и так понятно.

Тем не менее, он отошел и уселся в кресло. И как вынудить его предложить мне выпить? Попросить водички после бурного секса, если я его переживу, – это провал.

Глава 28

План, определенно, имел ряд изъянов. Вернее, приходилось признать, что нормального плана у меня и не было. Тогда стоит сделать ставку на естественность. Попытка – это не то что пытка сидеть с прямой спиной под немигающим взглядом колдуна.

Надо признать, что действовал Даррен на меня неравномерно. То я боялась его до жути, то представляла горячие сухие губы на шее в самые неподходящие моменты. Например, сейчас. Это все его клятые чары…

– Давай не будем играть, – горячо закивала я, натягивая накидку обратно и засовывая ноги под одеяло. Что же так холодно-то? Ни один человек не выдержит таких температур. – Я не соблазнять тебя пришла. Вернее, соблазнять, но не до конца. Я еще не самоубийца. Немножко очаровать, чтобы ты помог найти гномий слиток. Я же изучаю, как работает ваша магия. Петля должна действовать в обе стороны. Ты тоже со мной повязан.

Даррен поднялся со своего месте и с озабоченным видом положил ладонь мне на лоб.

– Вроде жара нет, а бредишь. Угостить тебя вином или чем покрепче? Заодно посвятишь в детали. Как работает магия и все прочее.

Я с подозрением смотрела на него. Он, что, все-таки считывает самые яркие мысли? Тревога смешивалась с нервным возбуждением и я начала заикаться.

– Пок-к-к-крепче не надо. Я плохо переношу алк-к-коголь.

Взгляд Даррена слегка заволокло. Моя неуверенность его, очевидно, заводила. Так, не думать об этом извращенце. Как пересыпать в бокал содержимое перстня? А если он схватится за мой?

Чернокнижник левитировал к кровати столик, сходил за почти полным графином, а потом отошел за бокалами. Лучшего шанса у меня не будет. Я перевернула в графин весь порошок и попыталась взболтать. За этим занятием меня и застал Даррен. Он вернулся с бокалами, которые ополоснул, а вытирать не стал.

– Тори? Ты собралась пить из горла?

– Проверяю, нет ли осадка. В моем мире такое вино считается подозрительным. А в этом замке все выглядит основательно испорченным.

Герцог с уверенностью фокусника разлил рубиновую жидкость, заполнив бокалы на четверть.

– Это исключено. Я предпочитаю качество. Во всем.

И опять уставился на меня, от чего по спине поползли красноречивые мурашки: мол, беги, идиотка, спасайся.

Он поставил фужеры на подставку, позволяя мне выбрать. Я же лихорадочно соображала, когда правильно принять восстановитель – до этой дряни или после. Ведь кристалл из белого пакетика я тоже захватила уже измельченным и упакованным (о, славные технологии рудокопов!).

Я потянулась к бокалу, который стоял чуть ближе. Даррен успел первым и поменял его местами с другим. Потом еще раз и еще – и так, пока я окончательно не запуталась, какой изначально был «моим».

– Извинишь, мою недоверчивость, дорогая сестра?

Да, пожалуйста. Я ведь не мелочилась. Теперь, главное, устоять на ногах и не забыть, зачем пришла.

Герцог не сводил глаз с моих губ, пока я пила, а потом взял и перед тем, как глотнуть, макнул в бокал собственный перстень. Вино зашипело. От досады я чуть не взвыла. Но, тем не менее, раздавила языком капсулу с нейтрализующим, как я надеялась, яд кристаллом.

– Видишь ли, я тоже добавил кое-что от себя и теперь переживаю, что все-таки мог перепутать твой и мой. Давно не проделывал этот трюк, – обезоруживающе улыбнулся герцог.

– Что значит, тоже?

Это выходит, я не только свою потраву глотнула, но и его. Что сейчас со мной будет, справится ли чудо-камень Балдура?

– Расслабься, мон ами, разве ты не этого хотела? – его смех впервые напоминал журчание, а, может, у меня уже галлюцинации. – Выпить больше не предлагаю. Сейчас сравним, что сильнее, артефакты Карбюраторов или побрякушки гномов.

Я же не снимала лунные камни. Наверное, он имел в виду их, а про средство от всех болезней и ядов вообще не знал. И, между прочим, какая-то защита семьи мне тоже положена. Не все же одному ему.

Голова отвратительно кружилась. Все, на что я смотрела, двигалось по часовой стрелке. Если закрыть глаза, то еще хуже. Но и Даррен не приближался.

– И что дальше? Если подействует на нас обоих?

– Ничего особенного. Проспимся. Ты уже в кровати. Но я, ягодка моя, приду в себя первым… И почему ты так переживаешь? Виктории было по большей части все равно. Слабая женщина. Одним мужчиной больше, одним меньше.

Как обычно, за его слова его хотелось придушить. Однако что-то в его голосе давало надежду, что и он не в порядке. Появились не свойственные магу мягкие нотки. Я представила, как он раскинулся в кресле. Жаль, голову не поднять и не глянуть. И не влить в него еще бокальчик.

– Во-первых, ты мерзавец. Во-вторых, я не намерена давать тебе еще больше власти над собой. В-третьих, там откуда я, не принято спать с мужчиной просто потому, что он так решил. Должно быть что-то еще. Влюбиться там или перепить на вечеринке, – теперь уже я рассмеялась. – Ну, с последним мы благополучно справились.

Даррен молчал. Прошла примерно минута. Я водила глазами в разные стороны, пробовала считать до ста, все время сбивалась. Силы возвращались неохотными толчками. Все же сумела приподняться и увидела, что он не шевелился. Голова откинута набок, на спинку кресла. Глаза закрыты. А вдруг притворяется?

– Так влюбись, – заявил он, когда я уже почти сползла с постели, убедив себя, что наконец повезло. – Я возражать не буду. Я самый сильный маг в нашем мире. И самый богатый человек в Эритании.

Правда, позу не менял и, казалось, продолжал спать. Надо подождать еще, понаблюдать.

– После вас, Ваше Высочество. Вы забыли упомянуть, что умны и привлекательны. Вот только было бы безумием с моей стороны ласкать руку, которая занесла надо мной кинжал.

Я замерла в нерешительности между постелью и его креслом, для спокойствия держась за спинку кровати. Чернокнижник был все так же неподвижен.

– Иди сюда, Тори, – позвал он. – Нет ничего глупее, но иногда я скучаю по твоему запаху. Предшественница буквально поливала себя с духами из южных земель. А твой аромат нужно ловить… Принято считать, что розы пахнут ярко. Но чем насыщеннее цвет, тем слабее выражен запах. Белые благоухают, в то время как бордовые… Они почти как ты. Чтобы поймать оттенки у сорта Hommage a Barbara, нужно знать часы, когда подойти к кусту.

Я чуть приблизилась, и он тут же сжал мои запястья железным капканом. Усадил на себя. Однако я не сопротивлялась. Не было в его движениях привычной для Даррена плавности. Резкие и отрывистые, они скорее свидетельствовали о том, что он на пределе возможностей.

Улеглась на него и теперь бюстом прижималась к подбородку. Ведь хорошо держался, зараза. Пришлось не только опоить, но и обольщать. Герцог сделал еще одно усилие и спрятал лицо у меня на груди. Вдохнул.

То есть пунцовая роза? Прекрасная, но безвкусная?

– Я не могу влюбиться, Тори. Все женщины, кого я любил, мертвы, – не очень внятно бормотал он. – Из-за меня. Моя мать, потом невеста, потом мать моей дочери. Тебе нечего делать среди них. Я проклят.

Любить нельзя, а спать можно. Даже в бессознательном состоянии он умудрялся жалить, но целовал… очень сладко. И когда я уже почти поверила, что все это притворство, чтобы ослабить мое сопротивление, он что-то простонал и заснул окончательно.

На этот раз он прижимал мое лицо к груди, а своим уткнулся мне в макушку. Меня раздирали противоположные порывы – приложить его по голове графином, чтобы спалось надежнее, или провести рукой по щеке. Все-таки он поразительно одинок.

Эхх, женщине только дай повод кого-нибудь пожалеть. Но мне некогда. Надо найти на нем ключ от зеркала и еще придумать, как выбраться отсюда королевой-невидимкой.

Глава 29

Сначала я боялась дышать в сторону чернокнижника, но потом осмелела и тщательно обыскала его. Для этого пришлось снять рубашку, а далее спустить брюки. Даррен, будь он в сознании, изрядно повеселился бы моим стараниям.

Но усилия обернулись ничем. Разве что бороться с собственным неуместным любопытством стало еще сложнее. И точно ли, желание очертить пальцами каждый кубик на животе, и есть любопытство?

На груди у Даррена, действительно, имелся амулет – восьмиконечная звезда с пурпурным камнем посередине. Прикоснуться к нему не получалось; примерно в десяти сантиметрах от артефакта моя рука останавливалась.

Можно было уверить себя, что это ключ. Однако инстинкты вопили, что от этой штуки лучше держаться подальше. Кристалл дразняще менял цвет – от нежно-лилового до столь ценимого Карбюраторами алого. В общем и целом, на ключ он походил мало.

Я уже предчувствовала поражение. Упрямиться дальше и рыскать в нижнем белье? Под легкими узкими брюками обнаружились короткие кальсоны. Цель оправдывала средства, не спорю. Но от того, что старательно ощупывала рельефное и слишком гладкое мужское тело, я забывала, зачем все это затеяла.

– Клятье, Даррен. Помог бы немного для разннобразия, – шепнула я в панике. Понадобилось срочно заглушить стук собственного сердца.

– Тори, ты возмутительна в своей неосведомленности. Опоила меня сонным зельем, в которое также вплетено подчинение. Не знаю, как эта дрянь называется у гномов, но ты в праве рассчитывать на небольшое содействие с моей стороны.

Моя рука, развязывающая тесемки на кальсонах, – резинок здесь, кажется, еще не изобрели – замерла. Герцог продолжал спать, словно не его губы выдали эту тираду.

– Не останавливайся. Советую меня поощрить. Иначе утром я буду в ярости.

Нет, каков родственничек… Даже замороченный не может угомониться, как и отдельные части его тела, впрочем. Я подавила порыв приложить ладошку туда, где кальсоны чересчур натянулись. Не в его пооложении угрожать и требовать.

– А какого рода приказы ты можешь выполнить? – аккуратно поинтересовалась я.

Если он сам шагнет в ров с одним крокодилом, то и зеркало треснет, и аудбьёрген найдется.

– Тебя должны были предупредить. Любое заклинание или порча на меня действует единожды; потом вырабатывается иммунитет. Что же касается твоих текущих фантазий, то выполняю лишь те, что не вредят моему здоровью и благополучию. Самая широкая трактовка. Извини.

Вот и верь после этого в магию, вздохнула я. Не колдун, а хорошо защищенная крепость.

– Ключ от зеркала, Даррен, пожалуйста. Оно будет не так интенсивно давить, к тому же кто-то из вас – то ли ты, то ли Виктория – спрятали там одну ценную для меня вещь.

Герцог замолчал на целую минуту. Я поднялась с пола, где сидела на корточках, и перебралась к нему на колени. Опасности он в таком виде не представлял, а много думать во сне вредно.