Замуж не за того брата

Я смотрела и видела только его. Всё остальное: люди, мебель, стены… слилось в одно сплошное размытое пятно. В тот момент я забыла, как меня зовут, где нахожусь, и что моему телу необходимо дышать. Как после признался Максим, с ним происходило примерно то же самое.

За столом мы с Максом сидели пришибленные и притихшие, даже смотреть друг на друга стеснялись. А я ещё умудрялась после каждой похвалы деда в свой адрес, как малахольная девица краснеть от ушей и до кончиков пальцев. После ужина заботливые родственники, так понимаю, по предварительному сговору, один за другим вышли из гостиной, оставив нас наедине. Первые пятнадцать минут общения с Максом я искренне считала, что он заикается. Оказалось, нет, просто сильно нервничал и запинался через каждое слово.

И теперь дед говорит: «Забудь Макса, стисни зубы и выходи замуж за его брата». Ага, уже бегу, фата на голове от скорости развевается в разные стороны…

Вечером дед ко мне не вязался. Мама пыталась поговорить, но я мягко ей отказала, сказав, что очень устала и хочу посидеть одна в тишине, а утром уехала в университет ещё до того, как все встали. На парах сидела, как зомби. Вроде бы слушала преподавателя, но смысл лекции не понимала. Делала вид, будто конспектирую в тетради, на деле рисовала бессмысленные каракули. Потому что до меня только теперь начало доходить, что всё в взаправду и моя жизнь со скоростью Боинга несётся в беспросветную пропасть…

В три я отправилась в парк, где меня уже ждал Макс на нашей любимой лавочке.

– Ася! – заметив меня, он вскочил на ноги и практически подбежал. Мы обнялись и долго-долго просто молча стояли.

– Когда вы вчера уехали, отец потащил меня к Новиковым. Кольцо купили, цветы, все дела. Заставил меня сделать предложение Софии. Её папаша нас благословил. И главное, у всех были такие довольные хари, будто всё нормально, так и должно быть. Бесят все. Особенно Софа, светилась прямо вся, как гирлянда. Неужели не понимает, что на хрен мне не сдалась?! – рассказывал Максим, сокрушаясь, а под конец, вымещая злость, пнул урну.

В сердце щемило, губы от обиды и жалости к себе дрожали. Макс скоро женится. И не на мне. Хотелось лечь на землю и сдохнуть.

– Дату назначили? – спросила я.

Макс сначала кивнул, а после озвучил словами:

– Да. Двадцать седьмого этого месяца, ровно через две недели. Но никакой свадьбы не будет. Я уже всё придумал, – на этом моменте он подвёл меня к лавочке и усадил, а сам остался на ногах и возбуждённо начал рассказывать. – Мы сбежим. Уедем в какую-нибудь глухомань, где нас никто и никогда не найдёт. На первое время деньги у меня есть. Всё, что было на карте я снял. Сегодня вечером продам тачку. Пакупашка уже есть. Сумка с вещами в багажнике. Сейчас заскочим к тебе, и ты соберёшься. И пошли они все… Ну как тебе план? Ты со мной?

– Это не план, а чистой воды самоубийство, – выдохнула я, и воодушевлённое лицо Макса исказилось разочарованием. – Я расспросила водителя деда Вадима о Новикове, от этого человека не убежать. Как бы мы хорошо ни скрывались, он обязательно найдёт. И я даже думать не хочу, что с нами сделает, прежде чем отправит на тот свет. Наша смерть точно не будет быстрой и лёгкой. Ведь дело уже будет не только в его беременной дочери, но и в личном оскорблении. Ты сделал Софии предложение, он вас благословил. Ты дал ему слово и сбежал. Он воспримет это как плевок. Плевок в лицо. Понимаешь?!

Максим растерялся, но лишь на секунду, после чего снова заулыбался, присел рядом на корточки, взял мои руки в свои и заговорил, как с маленькой. В моём детстве мама пользовалась похожим тоном, когда убеждала меня, что спать без ночника так же безопасно, как и при включённом свете.

– Ася, Новиков всего лишь уголовник, а не глава секретной спецслужбы. Если мы избавимся от телефонов, будем расплачиваться только наличкой, передвигаться станем исключительно на автобусах и попутках, жильё снимем без договора, да хрен он нас найдёт. Всё будет хорошо. Гарантирую.

– Возможно, у нас и есть крохотный шанс, – признала я. – Но у наших родных его точно не будет. Ты можешь гарантировать, что, не добравшись до нас, Новиков не отыграется на твоей маме или моей? Или что он не устроит твоему отцу и моему деду допрос с пристрастием и не переломает им все кости до того, как поймёт, что они действительно не в курсе нашего местонахождения. М? Кроме того, подумай, чем, нам придётся пожертвовать, если сбежим. Пока Новиков жив, ты не сможешь устроиться на официальную работу, придётся перебиваться случайными заработками не по профессии. Я не окончу университет, а дед выкинет маму на улицу, потому что он её содержит только из-за меня.

– Ты меня вообще любишь?! – вместо того чтобы задуматься, Макс разозлился и вскочил на ноги. – У меня такое ощущение, что нет! Иначе ты бы думала о другом. Например, о том, что мне придётся жениться на Софье, жить с ней. Спать. А тебя дед всеми правдами и неправдами вытолкнет за Дамира. За этого недочеловека. Чтобы он сдох. Сволочь. Ненавижу его! – выкрикнул Макс и опять пнул урну, да так, что погнул железное основание.

– Не поступай так. Не вымещай на мне злость и не обижай, потому что тебе самому плохо, – рявкнула я, но, заметив, что прохожие на нас уже озираются, понизила тон. – Твоя свадьба с Софией меня убивает. Ещё никогда мне не было так паршиво, как сейчас. Но так сложилось. У вас будет ребёнок. С этим уже ничего не поделаешь. Я тебя очень люблю, но не готова расплачиваться за эту любовь твоей жизнью, своей или близких. Полагаешь, я не думала о побеге? Думала всю ночь. И не считаю это выходом. Представь, мы вдали от родных, с грузом вины, в съёмном жилье, с поганой работы и без перспектив. Сколько пройдёт времени, прежде чем каждый из нас начнёт задумываться, а правильно ли мы поступили, возможно, надо было остаться? Не возненавидим ли мы друг друга? Хочется верить, что нет. Но как оно будет на самом деле, никто не знает.

– Значит, ты выйдешь за Дамира?! – спросил Макс, сгорбившись и склонив голову.

– Нет. Хотя дед, скорее всего, из-за этого выставит нас с мамой из дома, и пусть. У меня есть небольшая заначка, надеюсь, у мамы тоже. Переведусь на заочку, устроюсь на работу, не пропадём. Вместе не пропадём. Одна без меня она не справится, совсем как ребёнок, к жизни не приспособленная.

– Я не представляю, что в моей жизни не будет тебя, – сокрушённо прошептал Макс, шмыгнул носом и отвернулся, но я всё равно поняла, что он смахнул слезу. Отчего у меня в горле образовался ком, задрожал подбородок, а из глаз хлынул целый поток.

Больше всего на свете мне хотелось подойти к Максиму, крепко прижаться, обнять его, поцеловать, ощутить тепло его тела, почувствовать вкус губ, и пусть это будет наш самый горький и последний поцелуй, но он будет. С другой стороны, я понимала, это уже не мой мужчина, чужой, какая-то девушка носит его ребёнка, они скоро поженятся. Этот поцелуй не принесёт облегчения, а сделает только больнее, после него на сердце останется лишний незаживающий шрам.

– Прощай, Макс, – выдавила я из себя, встала с лавочки и пошла…

Глава 3

Едва переступила порог дома, как сразу наткнулась на деда. Готова поспорить, он специально сидел у окна, караулил меня и, как только увидел, помчался встречать.

Не терпится ему вынести мне мозг этой чёртовой свадьбой с Дамиром. Даже не усидел в офисе до конца рабочего дня, вернулся на два часа раньше. А я, дрянь такая, наоборот, после пар задержалась. Конечно, намеренно, чтобы лишний раз поиграть на его нервах.

– Разговор назрел, – проскрипел дед.

– Разуться и помыть руки можно? – устало спросила я.

– Только быстро. Жду в гостиной. И руки мой здесь, – дед ткнул пальцем в пол, имея в виду гостевой санузел на первом этаже. – А то знаю, учёный уже. В твоей комнате ванная – чёрная дыра. Если зайдёшь, засосёт на несколько часов. И что ты там столько времени намываешь? Вроде как не вкалываешь на рубероидном заводе.

Помыв руки, буквально за шкирку притащила себя к деду в гостиную. Утешало одно, каким бы трудным и длинным ни был предстоящий разговор, в любом случае настанет тот самый момент, когда он закончится.

– Ну что, ты подумала насчёт брака с Дамиром? – начал дед, как только я опустилась на диван напротив.

– Да, и моё решение не изменилось.

Дед недовольно цокнул.

– Мне давеча звонил Градов. Можно сказать, хвастался, зараза такая, что его младшенький не ерепенился, они съездили к Новиковым, соплежуй сделал предложение Софье, она его приняла. Всё чин по чину. Макс твой теперь при новой бабе, скоро у них малой народится. Ведать, и не любил он тебя вовсе. Не выходи замуж за Дамира, потешь соплежуйское самомнение. Пусть думает, что он весь такой из себя кабелина. Одна девка под боком, а другая убивается по нему, днями и ночами сопли на кулак наматывает.

Дед решил сыграть на моей обиде и ревности? Склонить к браку с Дамиром ради мести Максиму? Промах, дедуля. Даже если бы Макс не предлагал мне побег, и я была уверена, что он с радостным визгом побежит к алтарю вместе с Софьей, всё равно не пошла за Дамира, чтобы ему насолить.

Между прочим, сам же дед в своё время меня научил, что в приоритет нужно ставить себя и свои интересы. Никогда не вредить себе, чтобы кому-то что-то доказать или утереть нос.

– Мой отказ от брака никакого отношения к Максиму не имеет. У него теперь своя жизнь, у меня своя, – спокойно произнесла я, и дед недовольно поджал губы.

– А что имеет? – поинтересовался он, наверняка чтобы понять, за какую ниточку нужно дёргать, на какую педальку лучше нажать.

– Сам договорной брак, личность жениха…

– А что с женихом не так-то?! – перебив, возмутился дед. – Не старый, не кривой, не пузатый. Молодой высоченный ладный мужик, с яйцами. Без помощи отца с нуля выстроил своё дело. Да за него бабы небось дерутся, а я его тебе на блюдечке подаю. Бери, внуча, пользуйся. Что сидишь, морщишься?

– А ты разве не слышал, что Дамир обо мне говорил? По его словам, я не достойна даже убирать за ним туалет, не то что стать женой.

– О-ой, – дед махнул рукой и глянул на меня, как на последнюю идиотку. – Нашла, на что внимание обращать. Ясно же, что он всё это говорил, чтобы потом с папаши своего побольше содрать. Аська, ты пойми, другим, чтобы попу в жизни удачно пристроить, надо пыхтеть. Тебе же достаточно не упираться, когда заводят в нужную дверь.

– У нас с тобой разное мнение по поводу того, что такое удачно пристроенная попа в жизни. Поэтому мы друг друга и не понимаем. Я не выйду за Дамира, и точка. Здесь даже нечего обсуждать.

Дед зло сверкнул глазами и вздохнул. Чую, сейчас в ход пойдёт тяжёлая артиллерия, и догадываюсь, куда начнёт бить – по моему самому уязвимому месту, по маме.

– Шестнадцать лет назад я похоронил единственного сына, твоего отца, – со скорбным лицом начал дед. – Я взял тебя к себе, потому что был обязан. Ты – моё продолжение, продолжение моего Димки. А твоя вечно бледнеющая и бесполезная мамаша – нет. И тем не менее все эти годы я давал ей кров, кормил, одевал, мой водитель половину рабочего времени мотается с ней по цирюльням да по массажам. Если мы не договоримся, я выпру её и сниму с довольствия. Ну как, внучка, наши взгляды на жизнь по-прежнему смотрят в разные стороны или взяли курс на сближение?

– Если уйдёт мама, уйду и я, – пригрозила я деду, хотя была почти уверена, что шантаж не сработает.

– За ноги не стану держать. Катись, – дед широко улыбнулся, демонстрируя белоснежные, идеально ровные вставные зубы. – Ты уже взрослая. Тебе помыкаться да поголодать пойдёт только на пользу. Научишься ценить, что имеешь, коза неблагодарная.

– Нам прямо сейчас съехать или дашь время подыскать жильё?

– Три дня. Но не больше. Как раз у тебя будет время всё хорошо обмозговать. Ты из нашей породы, из Климовской, может, и приспособишься к вольной жизни, клопам в матраце и дерьмовой новой диете, а мамаша твоя – нет. Скиснет, сдуется, не исключено, что самоубьётся. Что глазёнки выпучила? Малахольные они такие. Чуть заднице стало не так мягко, как было, сразу здравствуй петля.

Мы с дедом всё обсудили. Я сказала своё слово, он озвучил своё. Как правило, после грызни, он не прибегает за добавкой, чтобы ещё покусать. Поэтому я надеялась на передышку хотя бы до завтрашнего утра. Но не тут-то было…

Дед – настоящий энергетический вампир. Питается эмоциями окружающих. И не абы какими, а исключительно отрицательными. Радость и смех для него, что-то вроде помоев, не пригодных к употреблению, зато страх, обида и боль – настоящее лакомство.

После нашего разговора он остался голодным. Даже чуть-чуть не перекусил. Да, я нервничала и злилась, но недостаточно сильно, почти незаметно, так как уже заранее знала примерный сценарий нашей беседы, её итог и была морально готова.

Голодным дед не любит ходить, у него тогда скачет давление, шумит в голове, ощущается слабость и общее недомогание. Дабы не мучится, он на своих костлявых ногах приковылял к комнате мамы, распахнул дверь, чтобы я всё слышала, ведь наши спальни находятся напротив друг друга, и с остервенением приступил к ужину.

– Не было от тебя толку и ведать не предвидится. Вместо пацана родила девку. Одну. Чего ждала, почему ещё не рожала?! Боялась, что задница потяжелеет и сиськи обвиснут?! Был бы у меня внук, я бы со спокойной душой давно помер. Было, в чьи руки дело своё передать…

Ничего нового дед не кричал. Всё строго по плану. Мама виновна в том, что у неё дочь, а не сын, хотя я где-то читала, что пол ребёнка зависит не от женщины, а от мужчины. Упрекал, что за восемь лет брака с отцом у неё была только одна беременность. Ругался, что она либо смотрит сериалы, либо шастает по магазинам, транжиря его деньги. Обзывал иждивенкой.

Однако он никогда не упоминает, почему у неё нет работы. А если я затрагиваю эту тему, у него резко случается острый приступ амнезии. Ведь когда я стала достаточно взрослой, чтобы оставаться дома одной после школы, мама засобиралась на работу, но дед её отговорил: «Сиди-ка ты, Ольга, лучше дома. Разве тебе плохо? Не может моя невестка батрачить на чужого дядю – люди меня засмеют, а к себе в компанию взять не могу, потому как к труду ты не пригодная».

После дед, как паук, затаился на несколько лет, делая вид, будто бы её содержание ему совсем не в тягость. Он ждал, когда она привыкнет заниматься только мной и собой, когда одна мысль о работе начнёт вызывать у неё панику, потому как давно уже не выпускница вуза, а опыта и навыков нет. И лишь когда окончательно загнал её в ловушку, начал упрекать на регулярной основе.

В груди аж жгло, как хотелось выскочить из спальни и вытолкать деда из комнаты мамы. Но я уже точно знаю, этим я не закончу конфликт, лишь усугублю. Потому как дед крепкий, даже в свои 76 лет он сильнее меня. Вытолкать его не получится, можно попробовать только перекричать – тем самым растянув выступление деда в несколько раз и доставив ему несказанное удовольствие.

Напоследок дед живописно описал маме её жизнь вне стен его дома, настоятельно рекомендовал, чтобы она убедила меня выйти замуж и, хлопнув дверью, ушёл, пусть не очень довольным, зато сытым.

Через десять минут ко мне постучали. И судя по тому, что постучали тихо рукой, а не громко ногой, то была мама. Только бы она не уговаривала меня на свадьбу, одно дело отказывать деду, и совсем другое ей. Да и обидит это меня, ведь кто-то должен быть на моей стороне.

– Привет, – поздоровалась я, открыв дверь, и, конечно, заметила следы слёз на лице мамы. У-у, сволочь костлявая.

– Здравствуй, милая, – она нежно поцеловала меня в щёку и вошла. – Как дела на учёбе?

– Мам, ты хочешь, чтобы я уступила деду? – спросила я прямо, чтобы сразу знать, чего ждать.

– Нет, что ты! И в мыслях не было, – заверила она, и я облегчённо выдохнула. – Ты же моя девочка, как я могу просить тебя выйти замуж за этого невыносимого ужасного типа. Я пришла спросить, где мы будем жить и на что?

– Снимем квартиру, я устроюсь на работу. Да, придётся жёстко экономить буквально на всём, но мы прорвёмся, – пообещала я.

Мама попыталась выдавить из себя улыбку, но не смогла. Некоторые до смерти боятся змей, другие пауков, есть те, кто не выносит высоту, маму же бросает в дрожь словосочетание жёсткая экономия. Ничего, привыкнет. Зато рядом не будет деда, и некому будет её оскорблять.

– Мам, помнишь, мы договаривались, каждый месяц откладывать? Сколько у тебя накопилось в заначке?

Мама посмотрела вверх, задумалась и назвала сумму.

– И это всё?! – ошарашенно воскликнула я.

Дед не то чтобы махровый скупердяй, но у него есть железная убеждённость, что дармовые деньги вредят человеку, делают его инертным, заставляют ровно сидеть на попе и убивают стремление к лучшей жизни. Так как маме это «стремление», в любом случае не грозило, он еженедельно перечислял ей на карту нормальные деньги, мне же доставались слёзы, да не простые, а единорога.

– Мало, да? Всё, мы пропали! —

– Хватит, – ободряющим тоном произнесла я, а про себя мысленно добавила: «Всё равно выбора у нас нет».

На следующий день, вернувшись из университета, я достала чемодан и начала собирать вещи. На всякий случай. Дед дал три дня, но кто знает, какой адский котёл развели черти в его голове. Вдруг его укусит какая-нибудь бешеная муха, и он погонит нас из дома раньше, а времени на сборы не даст.

Стук в дверь. Кого это нелёгкая принесла? Для мамы удары слишком уверенные, а дед на работе.

– Кто это? – спросила я, будто стояла у входной двери многоэтажки, а не в своей спальне.

– Дамир.

Глава 4

Кто?! Точно нелёгкая принесла! Вот зря я вспоминала ад и чертей! Стоило об этом только подумать, как тут же нарисовался представитель из их конторы. Дамир-Демон. Демон-Дамир. Созвучно ведь…

Что он здесь вообще забыл? Дед сам не справился и решил подтянуть резервные войска? Ну и зря. Если у деда есть рычаги давления на меня, то у этого Демоняки в арсенале полный голяк, эхо слышно.

– Топай мимо. У меня неприёмный день, – не без удовольствия нагрубила я несостоявшемуся женишку, вернулась к кровати и со спокойной душой продолжила складывать вещи.

Вот бы сейчас посмотреть на его кислую физиономию. Небось его впервые кто-то куда-то не пустил. Ничего страшного. Для людей, которые чересчур много о себе возомнили, вот такие подзатыльники только на пользу.

– Анастасия, открой. Есть разговор, – потребовали с той стороны двери.

– Не-а, не могу. Забыла, как замок открывается. Со мной такое бывает. Сам же говорил, умом не блещу, – весело отозвалась я.

– Ася! – Дамир перешёл на злое рычание, а ручка и сама дверь задёргались.

– Градов – средненький, не хулигань. А то я сейчас позвоню в охранную фирму и пожалуюсь, что ко мне в спальню маньяк ломится. Они, конечно, потом во всём разберутся, но руки заломят и мордой об пол повозить успеют. Оно тебе надо?!

– Настя, в последний раз прошу, открой!

Ишь ты какой настырный, не унимается.

– Какая хорошая новость, – усмехнулась я, аккуратно, плечом к плечу, складывая вверх тёплой пижамы. – Последний раз попросил, теперь уходи. Эй?! Ты что там скребёшься? А ну, прекрати! – со всех ног рванула к двери, но было уже поздно, не знаю как, но Дамир открыл замок и вошёл.

Так, где мой телефон?

Всё-таки придётся позвонить в охранную фирму. Дед им столько лет платит, а ни разу не пользовались. Как раз и проверим, действительно ли они примчатся через пять минут, или брехня прописана в договоре?

Под насмешливо-победным взглядом Дамира рванула к тумбочке, схватила телефон, разблокировала экран и судорожно вожу пальцем по списку контактов, но никак не могу отыскать нужный.

Кто эти абоненты и откуда они взялись у меня в телефоне? Ладно, не до этого сейчас, потом почищу. Как я могла записать эту чёртову фирму? «Охрана»? «Тревога»? «Помощь»? Твою ж, мать! Вспомнить бы хоть на какую букву начинается…

Может, рвануть на первый этаж? Там возле входной двери, в вазе для ключей, валяется тревожная кнопка. Спальня деда ближе, и там тоже есть кнопка, но я без понятия, где он её держит.

– О-о-о, нашла! – воскликнула я, наткнувшись глазами в списке контактов на загадочные буквы «ТКО».

Вообще-то, я не уверена, что «ТКО» расшифровывается, как тревожная кнопка охраны. Возможно, «ТКО» – это Татьяна Колесова окрашивание бровей и ресниц. Около трёх лет назад я к ней регулярно ходила наводить красоту, пока её кабинет не переехал на другой конец города.

– Ну как, сам уберёшься, или мне всё-таки вызвать охрану? – спросила я, угрожающее нацелившись пальцем на значок вызова.

– Какая же ты шумная, – недовольно проворчал Градов, после чего за секунду оказался передо мной и выхватил телефон. – Чтобы он тебя не смущал, пусть пока у меня полежит, – заявил Дамир и утопил мой телефон в кармане своего пиджака.

С криком: «Верни!» я ринулась в бой, пытаясь отвоевать телефон, но Градов легко и непринуждённо скрутил меня, закинул себе на плечо и бросил на постель.

Сволочь. Мне просто повезло, упади я на десять сантиметров правее, ударилась бы головой о край чемодана, и доктор в травмпункте поставил бы мне диагноз – «черепно-мозговая».

– Полежи, отдохни, неугомонная. Ты всегда такая, или утром перепила кофе?

– Нет, не всегда. Здесь я обоснованно набросилась на человека, а обычно делаю это просто так или потому что Сатурн вошёл не в тот дом. Могу исцарапать, отпинать, искусать. Умные люди, вроде тебя, обходят меня за три километра. Так что беги, пока цел, – проворчала я, сдувая с лица нависшие волосы и одновременно поправляя задравшуюся футболку. Затем, присев, указала на дверь. – Чего стоишь? Выметайся!

– Пока не поговорим, не уйду. Ты либо меня сейчас внимательно выслушаешь либо продолжаешь дурить, но я делаю вывод, что ты меня специально задерживаешь, потому как нравится моё общество.

– Ну уж нет! Давай-ка ты лучше выйдешь из моей комнаты. А то у тебя настолько раздутое самомнение, боюсь, тебя от него разорвёт. Уляпаешь мне стены кишками, а помещение деду надо сдавать чистым. Он меня со свету сживёт, если обнаружит на люстре чьи-то ошмётки.

Градов, глядя на меня сверху вниз в прямом и переносном смысле, демонстративно вздохнул.

– Объясни, – начал он, подойдя к кровати на шаг ближе, – почему ты вместо того, чтобы извлечь выгоду из ситуации, решила сама себя загнать в угол, прихватив ещё и свою мать? Куда ты, изнеженная девочка, собралась с этим чемоданом?

– На все четыре стороны, – хмыкнула я. – Жить вольно, хорошо и главное – только своим умом.

На этот раз Дамир снисходительно усмехнулся и предложил уточнить:

– Конкретное место можешь назвать?

– Пока нет. Аренда квартиры в процессе.

– И на какие шиши ты её арендуешь? На то, что удалось сэкономить из карманных расходов? Иван Андреевич говорил, что держит тебя в жёстких финансовых рамках. И я ему верю. Уверен, твоих накоплений надолго не хватит.

– Вообще-то, у меня есть руки, ноги и вопреки твоему невысокому обо мне мнению имеется даже голова с неплохими мозгами. Найду работу и буду себя обеспечивать.

Дамир закатил глаза.

– Я примерно представляю, какую радужную картину своей, как ты выразилась, вольной жизни себе нафантазировала. А теперь я расскажу, как всё будет на самом деле.

– Давай, мне очень интересно послушать, – заявила я, устраиваясь поудобнее и всем своим видом показывая, что готова внимать.

– Насколько знаю, сейчас ты на последнем курсе университета, скорее всего, ты его не окончишь. Работая на полставке, ты не потянешь аренду даже самой убогой крохотной квартирёнки с учётом, что тебе нужно будет кормить и одевать не только себя, но и мать. Придётся устроиться на полный день, что, конечно, отразится на учёбе. Сначала упадёт успеваемость, потом появятся хвосты и закончится отчислением. С работой тоже не всё так просто, тебя будут гнать с каждого места примерно через неделю…

– С чего это вдруг? – возмутилась я.

– С подачи твоего деда. Ты же не думала, что стоит тебе от него съехать, как он смиренно сложит на груди лапки. Нет, он продолжит давить, только уже на другом уровне. Он уволит тебя с каждой работы какую найдёшь. Чтобы тебя быстрее отчислили из университета, свяжется с ректором. Чтобы тебе негде было жить, он начнёт подкупать арендодателей, чтобы они тебя выселяли. Противостоять деду – это всё равно, что пытаться переплыть бесконечную реку против течения, сколько бы ты ни барахталась, рано или поздно выдохнешься и пойдёшь ко дну. Но тебе не обязательно через всё это проходить. Не доводи до момента, когда окажешься в отчаянном положении и будешь согласна на всё, лишь бы вернуть прежнюю жизнь. Показала характер, набила себе цену, всё хорош, самое время получить выгоду.

– Потребовать должность и акции, как сделал ты? – ехидно заметила я, хотя от озвученных перспектив мне откровенно поплохело. Хватит ли у деда жестокости, так со мной поступить? Хватит, ещё и излишек останется. В голове тут же возникла мрачная картина: ночь, пустынная улица, пронизывающий ветер, мы с мамой, промокшие, голодные и уставшие, с трудом катим за собой чемоданы и идём до вокзала, чтобы там спрятаться от дождя и переночевать.