Это было с нами

Я решила бороться за жизнь: выплыть на берег, до него метров двести. По-собачьи плыла, часто отдыхая на спине и глядя в небо. Я внушала себе: не сдаваться, потому что мои родители скоро станут старенькие, и мне нужно о них заботиться. «Плыви-плыви!» – заклинала себя.

Одолела этот путь, шатаясь от усталости, вышла на берег, усыпанный бутылочными осколками, и побрела одеваться. Как умудрилась не пораниться, сама не знаю.

Меня не было дома более двух часов, и бабушка не находила себе места.

Она расспрашивала, а я молчала – не хотелось её расстраивать. Потом придумала:

– Понимаешь, красивый мальчик купался со своими родителями с берега. И захотелось приплыть туда. А плавать толком не умею! Потому и долго…

В тот миг – на вершине вранья – я поняла, что мне поможет: взять в библиотеке самоучитель по плаванию и тренироваться.

…Через два года сумела проплыть вдоль всей плотины – два километра.

– Вот это да! – воскликнул внук. – Эта история про… уп…рямство? Н-е-е-е, это – упорство! Я тоже хочу в бассейн!

– Умница! – я похвалила внука, обнимая его и поглаживая острые лопатки.

Самоволка

Мы с восьмилетним внуком Сашей пришли к окулисту, проверить зрение. Заняли место в длинной очереди и вышли во двор поликлиники, чтобы в многолюдье не поймать вирус.

Теплый осенний день, листья шуршат под ногами. Самое то – медленно ходить да разговаривать с дорогим человечком!

Раздался звонок, я достала из сумочки мобильник и ответила дочке, мол, «ждём приёма».

– Как же удобно иметь телефон с собой. Не то, что раньше! – порадовалась вслух, возвращая его в сумочку.

– Правда, у тебя в детстве не было телефона? Бабушка, как ты жила без него? – удивился внук.

– С трудом, приходилось выкручиваться, – улыбнулась и потрепала вихрастую голову мальчика.

– А что ты делала?

Я углубилась в воспоминания и увидела себя подростком. Решилась рассказать.

– Когда мне было тринадцать, мы – пионеры – отдыхали в лагере. Красота: озеро, спортплощадка – купайся да играй! Вдруг, в одну из суббот, родители не приехали меня навестить, и я заволновалась: что случилось?

Как узнать? Телефон только у директора лагеря, а дома – у соседки по подъезду. Директора – строгого лысого Павла Ивановича – я побаивалась и не посмела бы попросить позвонить.

Посёлок с магазином и почтой находился в трёх километрах. В воскресенье решила рискнуть. Перед сончасом будто бы захотела в туалет. Он стоял рядом с забором. Положила в карман мелочь и надела спортивный костюм с манжетами, чтобы клещи не заползли. Обошла здание туалета и пролезла через секретную дыру в заборе.

Быстрым шагом иду по лесной тропинке. Вокруг шумят от ветра сосны, хмурится небо, впереди летит сорока.

Наконец-то посёлок! Я заказала на почте междугородный звонок, в ожидании поглазела на открытки. Через пять минут меня пригласили в отдельную кабинку к телефону. Я схватила трубку и вскоре услышала родной голос:

– Дочка, как ты позвонила? Я завтра на работу пораньше собиралась, чтобы тебе ведро яблок и записку с проходной завода отправить. Жаль, что только раз в неделю такая машина к вам ходит!

– Так, по блату дали телефон, – соврала, чтобы не расстраивать. – Что случилось? Почему не смогли ко мне приехать?

– О-хо-хо, – запричитала мама, – у твоего деда повторный инсульт. Бабушке помогала, только сейчас приехала

из деревни. И в следующую субботу, доченька, к тебе не смогу. Выдержишь?

– Конечно, – вздохнула я.

– А как кормят?

– На убой! – пошутила, прощаясь с мамой.

И всё же мне стало легче, потому что неизвестность – страшнее. А дедушке уже 75, достойно за родину воевал, трудился. Шла обратно и укоряла себя за равнодушие к деду. Может, это потому, что не успела привязаться к нему? Уже десять лет, как первый инсульт отнял у деда речь. Жаль, что он не успел рассказать мне о войне, о своей жизни.

И тогда я решила чаще приезжать к бабушке, чтобы помогать ей с дедом.

Внук вздохнул и выдал:

– Как же хорошо, что ты у меня молодая! – прошептал внук.

– Да, Сашенька, мы ещё в поход сходим! – подмигнула, пожимая ладошку внука, и продолжала:

– Так вот, спешу обратно, вдруг слышу крики сороки и вижу: в лесу недалеко от нашего лагеря дерутся деревенские парни. Спряталась за сосну, держусь за шершавую кору, наблюдаю. Пятеро побили двоих, и те упали. Держатся за животы, стонут.

Нападавшие пошли в мою сторону, от этого сердце в пятки провалилось, по спине холод прошёл. Что делать, не знаю! Вдруг от отчаяния взмолилась: «Боже, помоги!» А ведь в то время дети были пионерами и атеистами, и твоя будущая бабушка – в том числе.

Тут один из парней говорит: «А пошли проселочной дорогой?» Они свернули. Я подбежала к избитым и ободрила:

– Держитесь, сейчас «скорую» вызову!

Теперь было важно выиграть время. Я решила не таиться, а вбежать в лагерь через ворота, куда заезжали автомобили. Как угорелая, влетела в кабинет директора.

– Пал Иваныч, надо срочно «скорую»! Парни в лесу умирают!

Он потребовал объяснений, я быстро рассказала и обещала показать место. Директор проворчал, что «скорую» в лес не пошлют, и позвонил в наш медпункт.

Через несколько минут Пал Иваныч, я и фельдшер Нина в «жигуленке» доехали до места драки.

Медик осмотрела парней и настояла: «Их нужно отвезти в амбулаторию посёлка. Сотрясение мозга, ушибы органов – с этим не шутят!»

Сказано – сделано!

Всё закончилось благополучно. Нина потом похвалила меня: «Молодец! Хорошо поступила, что позвала на помощь!»

До конца лагерной смены директор сердито зыркал на меня, когда мы случайно встречались. И однажды сказал:

– Молодец, конечно, не растерялась… Но больше тебе путёвку не дадут. Ишь! Кошка скребёт на свой хребёт. В сончас спать надо, а не по лесу шастать!

– Знаешь, милый, вот что думаю. Сказано: «Бог дает хотение и действие по своей благой воле». Может, тогда непослушную меня Он использовал, чтобы тем парням здоровье сохранить?

Саша посмотрел на меня во все глаза и выдохнул:

– Наверное, ба. Ну ты даёшь!.. А что, с тех пор ты не была в лагере?

– К сожалению, директор оказался непреклонен… Но в другой раз тебе про школьный туризм расскажу! Пошли скорей, Саша, чую: твоя очередь подошла!

Ёлка

В тот выходной уже появились ёлочные базары, и в городском воздухе ароматом мандаринов повисло предчувствие счастья.

Я проснулась от звонка дочери. Она никогда так не просила, а тут выдала:

– Мама, представляешь, мы же с Пал Иванычем договаривались! Он рвался внука забрать на сутки, собирался Сашу в зоопарк сводить. Звоню сейчас, а он – никакой! Видать, ночью «рубцы на совести лечил». Ты выручишь?

Тут мне всё стало понятно. Оказывается, мой уважаемый сват подвёл, а мне отдуваться? Да с удовольствием!

– Ладно, доченька. Приводи, внук – это святое!

И вот мы с шестилетним внучком лепим из пластилина Рождественскую звезду и пастуха, видевшего младенца Иисуса в пещере. Саша сопит от усердия, улыбается. Я делаю посох из серого пластилина и слышу:

– Бабушка, звезду слепить надо на ёлочку.

– Молодец, напомнил. Сейчас ёлку соорудим.

Под удивленным взглядом внука я мою руки, потом достаю из шкафа электрическую гирлянду. Разматываю этот провод с маленькими лампочками и прошу:

– Сашенька, пожалуйста, подойди. Держи крепко эту коробочку. В ней есть волшебные иголки, их называют портняжными, сейчас буду цеплять ёлку к обоям.

– Где ёлка? Знаю – её сначала покупают! А я ещё пастуха не доделал! – насупился внук.

– Ладно, подожду. Пока прикину, как красивее…

Вскоре мы сделали из гирлянды на стене контур ёлочки и включили её в розетку. Комната засияла разноцветными огоньками. Саша захлопал в ладоши и захотел на неё что-нибудь повесить. Я подсказала, внук встал на кресло и прицепил слепленную звёздочку в прозрачном файле над нашей гирляндой-ёлкой.

– Ай, молодец – умельцем растёшь! – порадовалась я.

– Ага!.. Слушай, бабушка, а что такое «рубцы на совести»?

– А ты откуда это выражение взял?

– Когда мама тебе звонила, я рядом крутился и услышал. Это у деда?

Я задумалась и осторожно, как бы ступая в темноте по незнакомому месту, проговорила:

– Наверное, это когда человек поступил плохо, а мог бы поступить хорошо. И от этого у него словно «кошки на душе скребут» – слышал такое выражение? На совести сначала царапины появляются, потом они становятся рубцами.

– М-да. Жалко деда. Наверное, он весь исцарапанный. А у тебя есть рубцы? Или нет?

– Исповедник ты мой любимый! Мал ещё. Хотя… Ладно, про один шрам, так и быть, расскажу.

Мне тогда было тринадцать – в два раза больше, чем тебе сейчас. Это случилось тоже под Новый год. У нас в семье была традиция: мы всегда покупали живую ёлку. Наряжали игрушками и конфетами и загадывали желания. Как же это весело!

Но в тот год я увязла в разных хлопотах. Представляешь, впервые надолго осталась одна!

Так получилось.

Моя мама – твоя прабабушка – заболела диабетом и легла в больницу. Брат дослуживал второй год в армии. Кстати, знаешь, кем тебе приходится мой брат? Двоюродным дедом!

Так я о чём? А, вспомнила… да, тогда много чего делала: в школу ходила, пищу готовила, маме передачки в больницу носила. Даже брату отправила посылку по почте.

Грустила, что на ёлку никак не выкраивались денежки. А так хотелось праздника с запахом хвои и мандаринов. Думала, что без этого Новый год для меня не наступит!

Когда я совсем отчаялась, то вспомнила летнюю отработку в школе.

Там на школьном дворе росло несколько ёлок. Во время каникул мы ухаживали за цветами и хвойными деревцами.

Вдруг подумала: целое море сил я отдала на пришкольном участке. Значит, имею право взять награду за труд!

Решила, а сама дрожу. Но пересилила себя, дождалась позднего вечера, положила в сумку топор и пошла.

А там снег глубокий – захотела вернуться. Но будто бес на левом плече подзуживает, на «слабо» берёт. Рванула вперёд, снег попал в валенки, но ёлку… срубила. Несу домой и оглядываюсь, как злодейка.

Поставила её в банку трёхлитровую, к стене прислонила. Думаю, завтра наряжу. Пора спать, а сон не идёт! В ту ночь впервые мамину валерьянку выпила и только так уснула.

А утром смотрю на эту ёлку, которая вчера была живая, а сейчас – как манекен магазинный, и, вдобавок, скрытно мной сюда принесённая, точнее, сворованная…

С тех пор живых ёлок не покупаю, ведь, по сути, ту ёлку… убила.

Теперь праздник – в моём сердце и воображении. А для нас, христиан, Рождество Иисуса гораздо важнее Нового года.

Знаешь, Саша, удивительно, но ты первый, кому я эту историю рассказываю!

– Ого! Бабушка, так ты с тех пор ёлки и вправду больше не покупаешь?

– Да, знаешь, на следующее утро вспомнила «Ваньку» Чехова. Тебе ещё папа-мама про него не читали? Нет? Всё равно поймёшь, ты умный. Там дед с Ванькой ходили в лес выбирать ёлку для господ. Вот послушай: «Молодые ёлки, окутанные инеем, стоят неподвижно и ждут: которой из них помирать?»

Я будто со стороны своё злодейство увидела, похолодела от ужаса, и с той минуты стало жаль губить ёлочки.

– Мне тоже их жалко! – проникновенно сказал Саша.

– Знаешь, внучок, не всё в этой жизни кончается справедливо, но многое мы можем обратить на пользу, если найти способы лечить «рубцы на совести»!

– А разве их можно лечить? Как? – он распахнул глаза и приоткрыл рот.

– Да, конечно… Подойди к окошку. Видишь, на улице мусорные баки? Так вот, через неделю люди воткнут в снег рядом с баками ёлки, срубленные ради традиции. Деревца пропадут… Но их можно отвезти на корм животным. В хвое много витаминов, поэтому такому подарку в зоопарке ещё как рады!

Саша затих, поводил пальцем по стеклу, потом задумчиво спросил:

– Ба, я люблю в нашем зоопарке косулю, и лось мне тоже нравится. Они ёлку едят? Мы же сможем столько ёлок собрать для них!

– Да, конечно! Договорились! – воскликнула я, села на корточки и, увидев восхищённые глаза внука, подняла большой палец вверх.

Он засмеялся, повторяя мой жест, и в этот миг мне показалось – «шрамов на совести» стало меньше.

…В конце января мы с внуком собрали пару десятков ёлок и отвезли в зоопарк. Их благосклонно приняли, попеняв на остатки серпантина, и предложили купить пакет с готовым кормом. Я так и сделала. Мы подошли к вольеру с косулей.

Саша протянул ей морковку. Когда косуля стала жевать, глаза внука заблестели радостью человека, сотворившего добро.

Когда папа – отец!

Папа, дай кису!

В траве у забора кузнечики исполняли хвалебную песню уходящему июлю. Солнце отражалось в большой бочке, где жили рачки-бокоплавы, похожие на чёрные жирные запятые. Огромные сосны, растущие вокруг огорода, возомнили себя защитниками ясной погоды. Своими кронами они крепко держали малую отару белых облаков, не давая им вырваться и превратиться в чёрные тучи, грозящие ливнем.

Родители шестилетней Наташи проводили выходной у овдовевшей больше года назад папиной матери – бабушки Дуни. Они занялись делом: мама собирала чёрную смородину, а папа возился у колодца с насосом, переставшим качать воду.

А Наташа-«ураганчик», не получившая занятия по силам, пронеслась по дорожкам всего участка. В самых опасных местах она закрывала ладошкой нос, приговаривая: «Я – любопытная, но не Варвара!» В бочке устроила нешуточный шторм, чтобы бокоплавы не скучали. Кузнечики замерли и, наверное, решили тихо поучить ноты, пока девочка бегала среди зарослей травы.

Наташа зашла в дом и попросила:

– Бабушка, дай что-то поделаю, а? Я уже большая! Баба Саня мне всегда работать даёт!

– Ну, что же. Держи ножницы и сумку. Настриги аптечной ромашки. Поняла, какой? А вот тебе рукавицы. Если сможешь, нарви мне крапивы для бани.

Бабушка вернулась к приготовлению обеда, переживая: не рано ли внучке управляться с ножницами? Но, решив, что пора девочку приучать к серьёзному труду, помолилась и успокоилась.

Наташа стригла душистую ромашку, представляя, как приятно будет пахнуть в бане, какими шёлковыми станут бабушкины косы. Девочка была рада чем-то помочь, хотя эта баня ещё не успела стать ей знакомой. Когда отключали горячую воду, семья мылась в двух километрах отсюда – у бабы Сани. Внучку там иногда оставляли ночевать, а первую работу в огороде доверили в два года: поливать помидоры из синего ведёрочка…

Наташа росла открытой девочкой и бесхитростно тянулась к каждому родному человеку, но особенно – к папе. Он был для неё самым лучшим.

Всего час назад последнюю четверть пути папа нёс дочку на плечах, чтобы отдохнула. Взирая на лес с высоты, она чувствовала себя, будто верхом на слоне.

Девочка знала, что отец радовался любой возможности поиграть с ней, быть кем угодно: деревом, лошадкой или слоном.

…Наташа управилась с ромашкой, надела огромные рабочие рукавицы, подошла к забору и со всей силы рванула стебель крапивы вверх. Он выдернулся, но девочка потеряла равновесие и упала в растущий рядом лопух. Что-то серое с утробным «мау» выскочило из зарослей и побежало к дому. Это была дикая, ручная лишь для бабушки, Мурка. Наташа узнала её и в ту же секунду захотела приласкать. (Из-за маминой аллергии на шерсть мечта девочки о питомце никак не сбывалась.)

Девочка встала на ноги и крикнула, показывая рукой, куда побежала кошка: «Папа, дай кису!» К счастью, отец уже поправил насос. Он осмотрелся и увидел Мурку на крыше. Папа проследил путь зверюги к чердаку, приставил лестницу и полез по ней. Наташа подошла поближе и, болея за него, несколько минут напряжённо слушала разные восклицания и стук от падения досок, грабель и лопат. Наконец-то папа спустился и вручил дочке хвостатую дикарку.

Наташа держала в объятиях кошку, напоминающую сжатую пружину, и пыталась её гладить. Но не прошло и минуты, как пушистая пружина распрямилась и ускакала в кусты, а оттуда – на сосну.

Девочка подняла глаза на папу, который стоял рядом и с улыбкой наблюдал. Его лысина блестела от пота. Спортивные штаны собрали всю паутину с чердака, а белая майка стала серой. А главное – на правой руке чуть кровоточили царапины. Наташе стало жалко папу, потому что она понимала: царапины – это больно. А он не сердился на дочку, не ругал её, только спросил:

– Ну как, приручила кису?

– Не успела пока… Тебе больно? Ты мой самый любимый папочка! Пойдём, зелёнкой помажу?

– Ты сама справишься?

Наташа задумалась, взяла папу за руку и потянула домой, приговаривая:

– Сейчас полечу царапины, подую на них, и боль пройдёт! Мне мама тоже так коленки мазала!

– Хорошо, доченька, делай, как мама.

Уже в доме девочка нанесла зелёнку и решительно сказала:

– Помнишь, мы в цирке были? Там даже диких зверей приручают! Знаешь, папа, хочу дождаться, чтобы Мурка сама к нам с бабушкой подошла. Я бы объяснила ей, что нельзя когтями делать больно. Тогда кошка станет ласковой!

Письмо другу

Предисловие автора

Я потеряла отца. Но случилась большая радость: вновь обрела его.

Открыть отца по-иному мне помогли люди, которых раньше даже и не знала. Письмо к одному из них пишу сейчас.

Здравствуйте, дорогой мой Владимир!

Вы хотели, чтобы я рассказала что-нибудь важное о папе и о себе. Попытаюсь.

Шесть лет назад папа овдовел и захотел больше общаться со мной, хотя международные разговоры влетали ему в копеечку. Я обрадовалась, но не сразу придумала, как это осуществить. Папа жил на Украине, почти за три тысячи километров; старость и гипертония превратили его поездку ко мне в неосуществимую мечту.

А мне так хотелось поговорить с ним обо всём и научить азам пользования компьютером: поиску и Skype. Я грустила, но не подавала виду и продолжала посылать длинные бумажные письма раз в месяц.

На всякий случай я указала в письме свой адрес в skype. О, чудо! Папины соседи помогли мне поговорить с ним.

Он всё время улыбался и поправлял остатки шевелюры.

С тех пор я поздравляла его соседей-пенсионеров Лидию и Дмитрия – со всеми праздниками. Мои письма сделали нас добрыми знакомыми. Через год я решилась на просьбу.

«Лида, Вы могли бы сделать моему папе подарок на день рождения? Получить от меня денежный перевод, приобрести нетбук и провести Интернет в его квартиру?»

Она согласилась. К счастью, её сын был компьютерщиком и научил папу пользоваться Skype. Наш первый разговор продлился больше часа. Папа вернулся из госпиталя. Он читал выписку и задавал мне множество вопросов.

Я была внешне серьёзной, а внутри радовалась. Наконец-то мы будем общаться каждый день! Как здорово, что для папы пригодились мои знания, полученные в медучилище. А ещё я хотела вместе читать Библию и надеялась, что это увлечет его – инженера и человека с пытливым умом.

Не сразу, но всё получилось. Моей следующей огромной радостью стало Ваше знакомство с папой. И то, что он – суровый человек, в детстве потерявший мать – хотя бы Вам сумел сказать, как сильно меня любит. Со мной он всегда молчал об этом. Говорили поступки.

Теперь, когда мне грустно, я вспоминаю папины слова: «Наталья открыла мне целый мир, и я очень захотел ещё пожить. Ведь это так интересно!»

У меня снова вырастают крылья, представляете, Владимир?

На сём прощаюсь и опять хочу сказать спасибо, что Вы успели… подарить папе полтора года общения и поездку к нему. Папе – скептику и практику – было важно увидеть друга – тоже инженера, но искренне верящего Богу и «вгрызающегося» в Писание!

Я верю, это поможет Вам узнать друг друга Там – у Жемчужных ворот.

С любовью и уважением, Наталья

29 июня 2020 года

Чудо, сердцем творимое

Сегодня будний апрельский день.

Но память подсказала, что три года назад ушел из жизни мой отец, и я решила сделать праздник общения со своими лучшими друзьями.

Устроилась в мягком кресле с телефоном.

Позвонила родному дяде Саше, Александру Николаевичу, он у меня строитель, и не просто строитель, а даже доктор технических наук. Но не это для меня главное. Он прекрасный собеседник, с замечательным чувством юмора, и вообще для папы и меня всегда был самым добрым человеком в городе.

Еще позвонила уже знакомому священнику из евангельской церкви, которого тоже зовут Саша, но я его называю Сан Саныч, и он это воспринимает с улыбкой.

Между прочим, он не сектант и не фанат, а религиовед, с глубоким богословским образованием.

И ещё пригласила свою лучшую подругу Катеньку, которая в своих заботах занята больше, чем все президенты мира.

Моя хитрость удалась, все обещали сегодня быть.

И я сейчас накрываю стол к вечернему чаю, где сырная нарезка, пирожные, салатики, и «творческие» варенья.

И вот уже вечер, мы сидим за кухонным столом на табуретках, пьем чай, вспоминаем папу, говорим о всяких вирусах и долгожданной весне.

Теперь я забрасываю заранее продуманную бомбу:

– Дорогие мои дядь Саша, Сан Саныч и Катя. Вот вы такие умненькие и взрослые даже! Но кто же, кроме вас, мне скажет, на Пасху в Иерусалиме благодатный огонь – чудо или шарлатанство? Поверьте, мне это очень важно!

Наступила тишина, которую первой нарушила Катерина, подавшись вперёд и облокотившись на стол.

– Да всё просто: кому хочется – чудо, а кто ни в черта, ни в бога – тому шарлатанство и фокусы всякие.

После раздумья негромко дядя Саша сказал без присущей ему всегда улыбки, сплетя руки на груди:

– Да, я тоже над этим размышлял. Ещё и читал про аппаратуру, которую там ставили для исследования. Дело даже не в ней, этой аппаратуре. Научных подтасовок, поверьте, не меньше, чем современных модных фэйков. Но нельзя дурачить столько лет народ и не проколоться.

Допустим, это и вправду трансцендентное явление, необъяснимое в нашем материальном, то бишь земном мире.

Но неужели Бог-творец сродни фокуснику, который на просьбы одних людей огонь дарит за горячие кричащие молитвы, а на просьбы таких же его поклонников, но менее крикливых, и не взирает?

На кухне воцарилось молчание, настолько искренне дядя Саша сказал наболевшее и продуманное, что никто не осмелился добавить что-нибудь небрежное и поверхностное.

Я про себя улыбнулась типа «Вечер перестаёт быть томным…», но потом себя осекла мыслью: «Тебе самой нужна истина или развлекаешься из праздного любопытства?»

Эту тишину через минуту нарушил Сан Саныч, раскрывая ладони и мягко жестикулируя с широкой освещающей всех улыбкой:

– Вы, наверное, считаете, что я знаю ответ? Никак нет! И вообще, уверяю, мне это совсем не важно, как это ни покажется странным. Если бы это было чрезвычайно важно или символично, или сверхсвято, то Христос обязательно назвал бы это одиннадцатой заповедью и заповедовал каждый год испрашивать на Пасху огонь лишь в Иерусалиме только православным грекам. Вы, Александр Николаевич, правы насчёт целевой функции Бога. Он не фокусник, конечно, но, извините, ПО ВЕРЕ ДАЕТСЯ. Я уже не раз убеждался, что чудо без веры не бывает.

Без веры в чудо остаётся только уверенность, что мы ещё не доросли до того уровня, чтобы объяснить научно все явления.

Но ведь считать, что природа сама себя сотворила – тоже крайнее невежество, как и верить безоглядно в чудеса, придуманные нечистоплотными людьми или, что скрывать, иногда шарлатанами…

Неожиданно для меня так получилось, что я больше не задавала вопросы друзьям, только потчевала их, с радостью внимала рассуждениям и совсем мало говорила о своём понимании таких сложных вопросов…

Лучший эпилог диспуту, который длился целый час, сказала всё-таки Катенька, поправив выбившийся локон:

– Знаете, я тоже не уверена, что этот огонь Бог дарует за какие-то страстные просьбы…

Но я прихожу в Пасху с Машенькой в церковь, и там праздник. Праздник любви, праздник радушия, праздник доброты.

Потом идём с доченькой домой, вспоминаем поздравления. Думаю: «Как здорово, что мы – люди – можем отринуться от хлопот и посмотреть друг на друга, как люди, а не манекены, не пустые потребленцы в конце концов…»

 Так важно чувствовать рядом с собой Христа предметно, а не виртуально.

Для меня присутствие Бога не в огне и не в святой воде, а в сердечности людей, в искренних улыбках. Это – такое чудо по сравнению с повседневными хлопотами, которые просто, как говорится, суета-сует.

Друзья разошлись, а этот вечер для меня остался в памяти настоящим праздником общения, своеобразным чудом. Часто вспоминаю их глубокие и искренние рассуждения и мечтаю как-нибудь опять встретиться с моими родными душами за вечерним чаем…

Школьные годы

Олимпийский мишка