Сказки для недетей

Лечение будет стоить очень дорого. Ей дешевле умереть.

Она не плачет – ещё не осознала. Мне тоже спокойно: выбор сделан. Ради её жизни я сыграю роль Римкуса. Ради её жизни я       сделаю всё что угодно. У нас появятся деньги – и всё будет хорошо.

*****

Похищение Римкуса проходит удачно. Его охрана ничего не замечает. Мне смешно – он так любит хвастаться выучкой и стоимостью своих бодигардов! Особенно тех, что относятся к категории догменов. Йоахим заказывает их в специальном питомнике, где из собак делают монстров. Но и они не чуют подвоха: я даже пахну, как их хозяин! Не говоря уж о том, что я хожу, как Римкус, двигаюсь, как Римкус, смеюсь, как он…

Я вглядываюсь в зеркало, и бесстрастная серебристая поверхность даже мне послушно являет чужое отражение. На мгновение приходит мысль, что всякий раз мучает меня во время перевоплощений: кто же я на самом деле?.. Существую ли я? Или вся моя суть – чужое отражение, выдуманная кем-то роль?

Разбиваю зеркало, чтобы прогнать наваждение.

Плохая примета? Вот ещё!.. Просто я не люблю зеркала: стоит мне задержаться возле них дольше, чем того требует умывание или бритьё, как моё отражение начинает меняться, являя разных людей – любимых или ненавидимых, в зависимости от прихотливого течения мысли. Иногда – то лики с экранов и глянцевых обложек, иногда – нечёткие образы случайных прохожих, отпечатки мимолетных встреч, отчего-то врезавшиеся в память… В детстве, помнится, моя бабка всегда кричала, застукав меня за подобным развлечением: «Перестань корчить рожи»!

Феномен квазиидентификации.

Так это называется по-научному. Я называю это «отражением». Биологи пишут, что там, за чертой, отделяющей наш мир от поражённого экологическим апокалипсисом, среди выживших организмов встречаются мутанты, обладающие схожими свойствами. Что-то вроде мимикрии. Реагируя на внешние раздражители и зрительные образы, они могут изменять свой облик. Правда мне, в отличие от монстров с Другой Стороны, для перевоплощения достаточно самовнушения – зрительный и психологический контакты не обязательны… Но я никому не рассказываю об этом.

Когда я уже стал смышлёным, бабушка однажды призналась, что парень, соблазнивший мою мать, бывал на заражённых территориях. Промышлял мародёрством. На том и погорел – его уничтожили при очередном переходе карантинной зоны. Это случилось ещё до моего рождения.

Моя будущая мать, узнав о его промысле, хотела избавиться от ребёнка – от меня, – но проведённые исследования показали: плод здоров и развивается нормально. Ей запретили убийство. Тот парень, видимо, крепко любил свою девочку, и «грязные» денежки клал на её счёт.       Получилась хорошая сумма. Поэтому она побоялась открыть истинную причину, по которой не хотела рожать: опасалась, что накопления конфискуют. Тогда она       связалась с подпольными дельцами от медицины – те не только были готовы взять все расходы на себя, но и посулили       за эмбрион неплохие деньги. Но вмешалась судьба в лице моей бабки.

В остальном мои биофизические параметры в полном порядке. Я – полноценный член общества. За одним маленьким исключением.

*****

Роль Римкуса не легче и не труднее прочих. Главное, что его можно сыграть: у него есть внутренняя сущность. По большому счету, он – негодяй. Умный, расчётливый, талантливый. С лёгкой гнильцой… Гниль ему идёт: как патина старому серебру. И это – хорошо. Куда хуже, если бы он оказался «пустышкой» – как можно изобразить ничто?

Лже-Римкус       принимает участие в телешоу, даёт званый обед у себя на вилле, ведёт беседу с министром культуры. В моем исполнении он уродлив, но обаятелен. Гораздо лучше настоящего.

Идиллия внезапно заканчивается вечером третьего дня. Что-то у моих подельников не срослось. Ночь провожу в камере. С каждым часом отчаяние всё сильнее – жизнь Лины снова на волоске!

Наутро – разговор с дознавателем. Позже заявляется Римкус:

– Я готов внести за тебя залог.

Неожиданный поворот…

Предполагаю, что он попросит об ответной услуге. Точно: на стол ложится украшенная печатями бумага. Это договор: Римкусу нужен очередной доброволец. Дублёр – смертник. Из тех, чьи тела незаметно исчезают со сцены. На этом листе не хватает одного – моей подписи.

– Твоя подруга будет обеспечена до конца       жизни, – говорит бывший хозяин. Похоже, он в курсе моих проблем.

Но в его фразе кроется подвох: а сколько это – до конца жизни Лины?

– Она не больна, – усмехается над моим сомнением Римкус.

В его глазах жадный интерес: как-то я отреагирую?

– Нет? – мой голос слегка дрожит.

– Нет. – Он пытается поймать мой взгляд.

Но я умею притворяться. Ведь я – лицедей. И рассказывая о предательстве моих близких, он не узнает, не догадается, какая страшная боль выжигает мою душу!..

Боба соблазнили «новыми» ногами – запредельно дорогая и сложная операция! – и пожизненным гражданским статусом без всяких там комиссий… Лина – давняя приятельница Боба, авантюристка со стажем, они обделывали вместе ещё и не такие делишки. Я действительно ей нравлюсь, но деньги она любит больше. Проделка с Лже-Римкусом для этой пары – так, развлекалочка… Маскарад был устроен ими по собственной просьбе «пострадавшего», чтобы «проверить меня в деле».

Он ещё продолжает говорить, а я уже царапаю на договоре затейливый иероглиф. Может, скрепить его кровью? Какая разница, кому продать душу, если вместо неё – пепел?

*****

Во время репетиций меня отключают от электронной охраны, и я чувствую себя почти как прежде. Словно ничего не изменилось. Только вместо сердца стучит уголёк.

Я стараюсь не думать о тех, кто меня предал. Их мотивы – просты и незатейливы. Отмеренную мне горечь я пью до конца.

Но ход интриги Римкуса мне не совсем понятен. В грядущем действе – я не просто дублёр, но – главный герой, ведущий солист. Он хотел заполучить меня со всеми потрохами? Зачем? Что такого в этом спектакле?..

Я спрашиваю его об этом в один из кратких перерывов на отдых.

Он долго смотрит на меня. Будто ещё и ещё раз оценивая.

– Я дерьмово с тобой поступаю, – брезгливо цедит он сквозь зубы, точно ему самому противно. – Зато даю тебе шанс…

За его словами чудится обман. Такой же изощрённый, как та виртуозная ложь, что сделала меня марионеткой в чужом фарсе.

Много       позже, я пойму, что этот пожиратель чужих жизней говорил истинную правду. Потому что для каждого Всевышним уготована его Главная Роль, но не всякому дано её сыграть.

*****

Мою героиню тоже предадут близкие. Но это будет потом.

А сначала – темнота и рокот зрительного зала. Шквал аплодисментов нарастает волной и разбивается о сцену, запутывается в тяжёлых портьерах занавеса, становится тише, – и стихает совсем…

«Что это, Господи?.. Что это?!»

Реальность вокруг постепенно и неумолимо превращается в зыбкое, дрожащее марево. Я вдруг снова всем своим существом чувствую тот самый загадочный ветер – сладкий и пряный – не жалкое подобие, рождённое сквозняком, но настоящий ветер открытых пространств,       что рождается движением воды и воздуха. Бешеным хороводом вьются бесформенные тени – их всё больше и больше! Откуда они?..

Настоящее солнце затмевает свет рампы…

Последней исчезает сама сцена – деревянные подмостки тают, смешиваясь с жидкой грязью просёлочной дороги…

По этой дороге движутся тяжёлые ряды закованных в железо воинов. Их стяги утыкаются в небо и рвут его в клочья. Им нет преграды! Им больше не знать стыда поражений! Дева, облачённая в белое, ведет их к истине. К победе…17

Но ещё прежде, в маленькой деревушке Домреми18, её жизнь и молитвы сольются с моими: кто из нас первым услышал те Голоса? – и мы оба узнаем высшую цель своего бытия.

Единые душой и телом, мы вместе будем стоять под стенами Орлеана. Наши руки коронуют дофина. Зловещее молчание Компьена мы тоже разделим на двоих…19

Жар костра будет нам наградой. В его нестерпимом пламени сгорит моя горечь и родится её легенда.

*****

…Длинные ряды кресел уходят в тёмную глубину пустого зрительного зала. Неяркое пятно света выделяет лишь несколько мест в середине пятого ряда. В освещённом круге – двое. Они ведут беседу, точнее – один говорит, второй – мусолит короткую трубку. Белёсый дымок причудливыми завитками лениво поднимается вверх и бесследно тает в темноте.

– Столетняя война20 – всего лишь узелок на долгом пути… – тихо и раздумчиво вещает первый, словно беседуя сам с собой. – Несколько лет нашей группой делались расчёты, и полученная модель дала основание предполагать, что расклад, при котором французы изгонят англичан, более благоприятен для дальнейшей истории в целом.

На его лацкане в такт словам поблёскивает крохотная эмблема «Экзосаунда».

Второй сердито выбивает трубку о подлокотник       кресла.

– Не загружайте меня лишними деталями! – раздражённо говорит он. – Давайте по существу. Когда вы планируете следующее проникновение?

Первый пожимает плечами.

– Когда найдём новое «отражение». Это ведь очень редкая мутация. Потом нужно определить точку на временной оси, куда       следует, так сказать, нанести укол… Просчитать, сумеет ли «человек-зеркало» туда внедриться… Вообще, вам и правда лучше не знать деталей: вмешательства в прошлое запрещены, а ваш театр – хорошее прикрытие для нас. Не хотелось бы его потерять.

Какое-то время они молчат, каждый думая о своём. Невольно их взгляды устремляются на пустую сцену, где гуляют зыбкие тени – призрачный отпечаток потревоженного временного водоворота.

– Её… их… в самом деле сожгли?21 – запинаясь, вдруг спрашивает тот, что с трубкой.

– На этот счёт много версий… – чуть помедлив, неопределённо отвечает       собеседник. На его лице – невидимая в темноте улыбка. – Разве это важно? Главное, что в слегка исправленной нами в очередной раз новейшей истории Постапокалипсиса уцелело больше людей, и зараженное пространство уменьшилось… Информация вневременных хранилищ однозначно указывает, что мы на правильном пути.

– Хотелось бы в это верить…

– А что нам ещё остаётся?

Глюк по имени Зямза

– Парень! Купи арбуз! – сиплый голос над ухом вывел Лёшу из задумчивости. Он оглянулся. Чуть в стороне от торгового ряда, где бабульки выставили на продажу домашние соленья, мешки с семечками и прочую нехитрую снедь, тёрся испитого вида мужичонка. – Бери! – настаивал «синяк». – Недорого прошу! Тебе – не деньги, а мне – на опохмел!

Зачем Лёша замедлил шаг? Почитатель дорогих бутиков и супермаркетов, – он из брезгливости и высокомерия никогда ничего не покупал на стихийных уличных рынках. Но мужичонка прямо вцепился в рукав!

– Я солёные не люблю! – поморщился Лёша.

– Свеженький! – обиделся приставала. – Глянь, какой молодец!

Зелёное полосатое чудо и впрямь выглядело чудесно. Летнее такое, яркое пятно заплаткой на промозглой серости ноябрьского дня. И как-то само собой получилось, что весёлый круглобок перекочевал к парню в обмен на новенький стольник.

Это уже потом Лёша с содроганием вспомнит грязный рукав мерзкого ватника, коим мужичок прижимал к себе арбуз, и его корявые пальцы с чёрной каёмкой ногтей, и тошнотный запах застарелого перегара… А пока он ладонями ощущал гладкую прохладу упругих боков, и настроение из осеннего стало праздничным.

Дома, тщательно вымыв покупку, он водрузил арбузище на большое блюдо. Острый ножом безжалостно вспорол красавцу бок, делая «шляпку». Корка поддавалась с многообещающим хрустом и, наконец, явила восхитительно бордовую мякоть с чёрными пуговками глянцевых семечек.

– Сахарный! – с удовольствием причмокнул Леша, распробовав вырезанный из шляпки кусочек.

Отрезав полукружием толстую скибку, он с хлюпаньем впился в её середину. Сладкий сок ручьями потёк по рукам, подбородку, – и он снова взялся за нож, и… замер: из арбузного чрева отчетливо донёсся такой же довольный хлюп.

*****

…Девичник – удался! После девяти бутылок шампанского на троих и невразумительной закуски Светка вернулась домой за полночь на «автопилоте». В роли автопилота выступил молоденький таксист кавказского вида.

По дороге пассажирка вела себя агрессивно и очень не хотела называть адрес. Такси изрядно пропетляло по району, пока Светка случайно не опознала родную улицу. Найдя подъезд, она минут двадцать играла с домофоном в «угадайку», переполошив часть жильцов, – остальных разбудило попурри из Верки Сердючки: в спящем парадном оно звучит особенно душевно! Светка успела исполнить его раза три на «бис», пока искала ключом замочную скважину.

Потанцевав немного по квартире, – «цыганочка» с выходом! – Светка нечаянно наткнулась на кровать, рухнула на неё, – и отрубилась. К вящему удовольствию озверевших соседей.

Проснулась она на рассвете – с головной болью и жгучим сожалением о прожитой зазря жизни. На груди у неё сидела, презрительно щурясь, огромная жаба.

– Сколько денег на ветер! – квакнула она, заметив, что гулёна приоткрыла глаза.

– Уйди! – простонала Светка.

– А до получки – две недели! – не унималась жаба. – И за квартиру не плочено!

– Сгинь! – рявкнула Светка и непослушной рукой смахнула вражину. Та, сочно шмякнувшись об пол, исчезла. Светка собрала в постели остальные конечности, кое-как встала, и тяжело поплелась на кухню.

Маленькое зеркало над раковиной было настроено враждебно: оттуда на нее глянула мятая, узкоглазая личина. Явно чужая.

– Утро в китайском квартале… – пробормотала девица, трогая пальцами припухшие веки.

Зеркальце злорадно показало язык.

В углу за мусорным ведром снова было появилась жаба.

– Отстань! – отмахнулась Светка. – Один раз живем…

Чашка кофе вернула её к реальности. Где-то в глубине квартиры нудным комаром запел мобильник. Долго размышляла на тему: искать телефон – или ну его?

– Хохлова! – сердито сказал мобильный. – Я тебе всю ночь звонил! Ты же обещала прийти!

Cветка задумалась. Ничего подобного не припоминалось.

– Ну? – осторожно переспросила она. Мало ли чего сгоряча посулила?

– Дуй ко мне! Быстро! – приказал телефон.

– Щ-ща-зз! – с облегчением выдохнула она, узнав, наконец, собеседника.

Телефон изменил тактику:

– Светка-а! – трагический шепот. – Спасай!

По натуре своей Светка Хохлова ( 28, 120-100-120, нет… нет… не была… а вот это вас не касается!..) – существо сердобольное. Потому слово «спасай!» возымело магический эффект. На что и было рассчитано.

Контрастный душ, боевой макияж. Беглый взгляд в зеркало… И хлопнув дверью, Светка выкатилась навстречу новому утру.

*****

– Вот… – раскачиваясь в кресле из стороны в сторону, Лёша неопределенно махнул рукой в пространство. Его согбенная фигура выражала крайнюю степень отчаяния.

Светка медленно осмотрела невыносимо аккуратную комнату. Сосредоточиться после вчерашнего ей было ещё трудно. Наконец, взор её споткнулся о журнальный столик: там красовался всамделишный арбуз. Уполовиненный, но все ещё прекрасный.

– Ну, Лёха, жадоба! В одиночку арбуз стрескал! А ещё друг называется!

Лёша в ответ подозрительно всхлипнул.

Светка решительно шагнула вперёд. При этом она покачнулась и задела бедром изысканный торшер, выписанный хозяином по каталогу из Италии. Лёша очень чванился этой вещью и гостям запрещалось даже близко подходить к «произведению искусства». Заграничный раритет немного подумал, и грациозно рухнул на пол.

– Упс-с!– виновато замерла на месте разрушительница.

Но Лёша даже не шевельнулся. И тогда Хохлова поняла: действительно произошло нечто ужасное!

Добравшись кое-как до столика, – с ориентацией в пространстве было плоховато, – Светка обнаружила, что арбуз изнутри тщательно выгрызен. До белой корки. И в этой импровизированной чаше снует какое-то мелкое, в ладонь высотой, существо, слегка напоминающее ящерку. «Слегка» – потому что от ящерицы существу достались только хвост и тулово. Короткую шею венчала тупоморденькая голова – миниатюрнейшая копия башки тиранозавра, такая же зубастая и хищная на вид. Нижние конечности оно явно унаследовало от лягушки – вместе с перепончатыми лапками, а вот ручонки с крохотными пальчиками карикатурно смахивали на человечьи.

– Что это? – тоном инквизитора проскрипела Светка.

Она прекрасно знала, что приятель терпеть не может животных в доме, начиная с собак и кошек: ведь они «портят мебель, гадят, плохо пахнут, и вообще».

Лёша издал невнятный горловой звук.

– Это – глюк!.. – прошептал он. – Это мне снится!

– Нет, – дружелюбно парировала Хохлова, покачиваясь. – Я-то не сплю. И я – абсолютно трезва.

С последним можно было поспорить, но суть от того не менялась: странная зверушка в арбузных корках оставалась вполне реальной. Нагнувшись над столиком, Светка пальцем погладила зверька по шершавой темно-зелёной спинке. Тот замер, и осмысленно уставился на нее жёлтыми глазами-бусинками. Изучающе и настороженно.

– Какие проблемы? – спросила Светка, когда они с «ящеркой» вдоволь нагляделись друг на друга.

Лёша посмотрел на нее дикими глазами:

– Она… Я… Я мог заразиться! – фальцетом выкрикнул он. – Эта гадость была прямо в арбузе!

– Ну почему сразу – «гадость»? – невозмутимо возразила Светка. – Очень даже миленькое создание.

– Ты не понимаешь! – перешел на визг парень. – Она была крохотная! Чуть больше семечки. А за ночь она выросла! А если она была там не одна?!

– Мойте руки перед едой! – наставительно заметила Хохлова.

Убедившись, что никакая ужасная опасность её приятелю на самом деле не угрожает, Светка пришла в благодушное настроение. Да и что случилось-то?

Словно в ответ на её мысли, загадочная зверушка высунула мордочку наружу. Уцепившись пальчиками за край полосатой «чаши», она склонила голову набок и проникновенно произнесла:

– З-зям-за!

– Ма… ма! – басом прорыдал в ответ Лёша.

Светка достала из сумочки сигареты и зажигалку. Искоса бросив взгляд на приятеля, прикинула, что сейчас по всей видимости можно всё, и нахально прикурила. Обычно Лёша безжалостно выгонял гостей дымить на лоджию, но теперь он даже не заметил её наглости. Зато возмутилась «ящерка»:

– Зззяяяммм-заа! – сердито прошипела она, нервно шевеля крохотными ноздрями, и громко клацнула челюстью.

– Ну, ты мне ещё!.. – беззлобно возмутилась Светка, и нарочно пустила дым в её сторону.

Сизая струйка окутала зверюшку облачком, – та вдохнула, закатила глазки, и, поджав лапы, брякнулась на спину. Светка вскочила:

– Сдохла, что ли? Ах, бедненькая!.. – Мнимая ящерица не подавала признаков жизни. – Вот, блин!

Зато Лёша тут же вышел из ступора: подбежав к столику, он осторожно потыкал «зямзу» пальцем, потом схватил остатки арбуза и, неся их на вытянутых руках, галопом поскакал к входной двери.

– Ты куда?! – вдогонку спохватилась Светка. Ответом ей был шум мусоропровода с лестничной клетки.

– Избавились! – с мрачным удовлетворением выдохнул Лёша, появляясь обратно.

Походкой лунатика он прошествовал в ванную, открыл горячую воду и долго – шумно и тщательно – мыл руки. Пока не уничтожил все запасы разных моющих и дезинфицирующих средств, включая зубную пасту и жидкость для чистки унитаза. Хохлова терпеливо ждала, безнаказанно пуская к потолку колечки дыма. Хозяин квартиры по-прежнему не замечал столь вопиющего нарушения суверенитета, из чего Светка заключила: парнишке совсем худо…

Выбежав из ванной комнаты, Лёша схватил ноутбук.

– Что ищем? – лениво поинтересовалась гостья, пристраиваясь в кресле рядом.

Лёша, не отвечая, сосредоточенно рыскал по страницам поисковиков. На это занятие он убил кучу времени – Светка втихаря успела вздремнуть.

– Ничего похожего! – раздраженно констатировал Лёша, выключая комп.

Гостья поспешно спрятала полную пепельницу, одновременно заметая под кресло предательские комочки пепла. Лёша яростно потёр утомленные глаза:

– Боже, как я устал! Значит, так. Первым делом – сдать все анализы! Кровь проверить, кал, УЗИ… Что ещё? Надо бы Витьке позвонить – он же врач, у него хорошие знакомства среди медиков. Такими проблемами, наверное, инфекционисты занимаются?

– Давай тебе клизму поставим? – с невинным видом предложила Светка. – И дело с концом!

Но пострадавший шутки не понял.

– Клизму? – озабоченно пробормотал он. – А у меня нету. Надо в аптеку сбегать…

– Литров на двадцать попроси! – продолжала глумиться подруга.

Неизвестно, чем закончился бы диалог, но тут что-то громко ударило по входной двери.

*****

Сбитый с толку бессонницей прошедшей ночи, Лёша машинально распахнул дверь во всю ширь. И тут же её захлопнул, успев разглядеть, что на лестничной площадке стоят двое.

Высокие, коренастые, в тёмных очках и пиджаках чёрного цвета, они тем не менее выглядели презабавно: шляпки были такие миленькие – точь-в-точь как у гангстеров из старых американских фильмов. И коротенькие тупорылые автоматы, торчавшие у них в лапах, смотрелись очень прикольно. И вообще они сильно походили на рисованных мультяшек. Особенно, учитывая одно обстоятельство.

Это были не люди.

Лёша осознал сей факт не сразу, а лишь когда беззвучным выстрелом вырвало замок, и покалеченная дверь с жалобным скрипом медленно отворилась вновь.

– Глянь… Крокодилы! – по-детски удивилась Светка.

И в самом деле: два здоровенных крокодила в безобразных пиджаках и элегантных шляпах преспокойно стояли себе на задних лапах в обыкновенном городском подъезде, сжимая в лапах самые обыкновенные автоматы. В их чёрных очках отражались невозмутимые коридорные лампочки. Из дула одного из автоматов меланхолично вился дымок.

– Где принцесса?! – сиплым хором спросили пришельцы. По-человечески так спросили. При этом один из них нервно дернул из стороны в сторону толстенным зелёным хвостом.

– Прин… цесса? – шумно сглотнув, переспросил Лёша.

– Принцесса! – хрипло подтвердили хвостатые налетчики. – Где?..

– Я не знаю! – неестественно улыбаясь, очень дипломатично – как доктор буйному пациенту – тоненьким голосом ответил Леша, и аккуратно прикрыл раздолбанную дверь.

Он продолжал резиново улыбаться, когда снова ослепительно и бесшумно вспыхнуло, и в стене позади него образовалась внушительная дыра. Многострадальную дверь окончательно смело в неизвестность, и у одного из тех, что нелепыми изваяниями торчали у входа, в лапах была теперь базука.

– Что такое?.. – квакнула Светка, слегка обалдевшая от всего, что успело произойти за каких-то пять минут. Но остатки хмеля мешали ей воспринимать реальность всерьёз, – да и крокодильчики были уж очень прикольные.

До Лёши вроде стал доходить нешуточный характер происходящего, но не до конца протрезвевшая подруга мешала сосредоточиться:

– Надо выпить кофе! – дёрнула она его за рукав.

– А…эти?

– Они нам мерещатся, – уверенно объяснила Хохлова. – Нет у нас никакой принцессы! – рявкнула она на пришельцев. Те не шелохнулись. – Вот видишь! – удовлетворенно сказала она. – Хотят – пусть ищут, раз приспичило. Нам чужого не надо.

– Сияющий рыцарь Памаук не входит в чужой дом без приглашения! – оскорблённым тоном заявил, вдруг оживая, один из «пиджаков», – тот, который держал базуку.

– Да что вы? – радостно удивилась Светка. – Вот и славно! И вряд ли он его дождётся! – и потащила спотыкающегося Лёху на кухню.

Но к её большому возмущению, тот, что с базукой, нахально затопал следом, царапая дорогие полы тяжелым чешуйчатым хвостом:

– А куда ты прёшь тогда?! Сияющий рыцарь, блин! – возмутилась Хохлова.

– Его великолепный слуга Татаукан приглашения не ждёт! – огрызнулся хвостатый и, оттолкнув людей, первым протиснулся на кухню, которая зрительно сразу как-то уменьшилась в размерах.

– Логично! – заметила про себя Светка после мимолетного замешательства, наблюдая, как тот шарит по ящичкам и шкафчикам. – Зачем сияющему рыцарю подвергать свою драгоценную жизнь опасности? Он лучше обождёт у порога, пока верный слуга ищет на хвост приключений…

*****

Рептилия методично выдернула из кухонного стола очередной ящик, и с грохотом высыпала на пол его содержимое. Лёша болезненно поморщился.

– Полегче! Э!.. – возмутилась Хохлова, получив по ноге выпавшей скалкой. Хвостатый в ответ сердито сверкнул глазами, но пыла не убавил. – Что вы тут всё ищете в конце концов?

– Принцессу, – невозмутимо отозвался Татаукан, и полез в баночки со специями.

– Вот заладил! – окончательно рассвирепела Светка. – Могу предложить только принца. На горошине. Недорого… – и кивнула в сторону приятеля, который, как заведённый, болтал ложечкой в чашке, глядя куда-то в одну точку.

– Не годится! – поморщился крокодил, критически оглядев Лёшу с ног до головы.