Пятёрка. Повесть

– Много, сынок! – ответил тот, прислоняясь плечом к косяку. – Что с Ольгой? Она себя ведёт как-то подозрительно… И не хитри, у тебя глаза хоть и чёрные, а всё равно по ним всё читается.

– Да, – отмахнулся. – Опять смотрела мамочкины фотографии…

– Ясно. Из-за этого поругались, – опустил голову. – Оля, иди сюда, пожалуйста.

Та не заставила себя долго ждать и вскоре материализовалась в дверях.

– Сели оба! – скомандовал папа, указывая пальцем на кровать. Сам взял стул, скинув с него Матвеевы шмотки, и сел перед ними. – Ну, в чём дело опять? Оль… – тронул дочку за нос.

– Ни в чём, – блестящими глазами глянула в окно.

– Хватит. Я вам на эту тему налагаю запрет. Вы уже достаточно взрослые, чтобы каждый по-своему оценивать её поступок. Я знаю, что мнения у вас разные, но не надо друг на друга прессинговать. Договорились? Матвей…

– А чё – Матвей?! – возмутился парень.

– Ничё! – тихонько толкнул его в лоб. – Сам знаешь…

Матвей родился раньше Оли на двадцать минут и с детства считал себя главнее. Сестрёнка, впрочем, подобного первенства не отрицала и во всяких начинаниях его поддерживала, но если он начинал давить, то тут же разгорались скандалы.

– Ладно, – скрючил мину мальчишка. – И вообще – она начала…

– Да неважно, кто начал! – повысил голос. – Просто забудьте про неё, для нас этот человек не существует.

– Пап, для тебя, может быть, и не существует, а нам она – мама! – отчаянный Олин взгляд.

– Какая она тебе после этого мама?! – кое-как сдержанно прошипел брат. Хотел еще что-то сказать, но примолк.

– Тихо! – папа взял дочку за руку. Оля все эти годы тоскует по матери, ей не хватает женского тепла. Хотя он, как мог, старался не обделять детей вниманием. Но всё равно чего-то не додал. Пример тому – сын, выросший таким агрессивным ёршиком. По делу и без дела распускает кулаки. Ему и нос-то сломали в какой-то драке на дискотеке года два назад. На операции Захаров-старший настоял – потому что сын начал задыхаться. – Всё, успокоились и забыли, – пересел поближе к Оле и обнял её за плечи. – Прожили без неё десять лет, а теперь и нечего о ней вспоминать. Хорошо? Оль?

– Я так не могу, – хлюпнула носиком.

– Смоги! Мы же с папой можем! – огрызнулся Матвей.

– Тс-с! – папа приложил палец ко рту, а потом чмокнул дочку в висок. – Не шуми. Лучше готовься морально к событиям, которые тебе предстоит пережить.

Тот фыркнул и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, принялся рьяно за уборку.

«Олимпия», 3 сентября 1999 года, №33

«ХК Уралец» пополняет ряды призывниками»

Чуть больше недели назад хоккейная команда нашего города начала подготовку к новому сезону.

По итогам прошлого чемпионата «ХК Уралец», сделав колоссальный рывок, наконец, выбрался из трясины аутсайдеров, где беспомощно барахтался последние несколько лет. Заняв четвёртую позицию в протоколе турнирной таблицы, клуб не собирается останавливаться на достигнутом и на этот раз ставит себе задачей-максимум выход в Старшую лигу.

Вот только претворять мечту в реальность станет не прежний состав, как предполагалось ещё в начале лета, а молодые неопытные воспитанники нашей хоккейной школы. Остаётся лишь надеяться на интуицию и трезвый ум Виктора Захарова, сделавшего столь решительный и одновременно опасный шаг в сторону «озеленения» команды. Признаться, выглядит это дело шатко и может даже оказаться безнадёжным. Впрочем, сам тренер так не считает:

– Всё на самом деле не так страшно, как представляется на первый взгляд. Да, у нас просматривается много молодёжи и пока никому из них место в основе не гарантировано… Ну, а когда ещё омолаживать команду? Весной у нас закончили карьеру аж четыре хоккеиста. Опыт – это ведь ещё и возраст. Пока ещё есть, кому делиться с мальчишками опытом, и это надо использовать. Что мы и делаем.

1 сентября Виктор Анатольевич огласил список ребят, которых собирается вызвать на взрослые сборы. Счастливчиков оказалось семеро. Среди них перспективный вратарь Андрей Спешилов и заметная пара защитников – Вадим Сметанин и Матвей Захаров. Последний, кстати, приходится тренеру сыном и намерен задержаться в составе надолго. Парень не присутствовал на льду, когда отец назвал его имя. О случившемся ему сообщил друг и напарник Сметанин по телефону. Реакция незамедлительна:

– Лет через пять мы с тобой будем шведов под Полтавой бить!

Захаров-старший прокомментировал игру сына неохотно и крайне скупо, сказав лишь, что Матвей горяч и агрессивен.

Ещё четверо ребят представляют собой этакую «звёздную», сыгранную годами «тройку» Степанов – Илюшин – Зайцев и обладателя звания лучшего бомбардира среди сверстников в команде Артёма Иванникова. Артём, к слову, не достиг даже семнадцатилетия.

Неожиданным приятным сюрпризом станет для болельщиков появление в воротах «ХК Уралец» прежнего голкипера Александра Илясова, у которого возникали проблемы с контрактом. Вопреки ожиданиям, это препятствие устранилось. И теперь можно говорить, что на вратарской линии у команды всё в порядке. Впервые цвета нашего клуба будет защищать легионер из Италии Пьетро Карпано.

Вадим Сметанин

У нас сегодня выходной. Я просыпаюсь дома в своей кровати. На часах одиннадцать утра. Наконец, выспался. На базе это почти невозможно. Со мной в комнате живёт Матвей, а он не может вести себя спокойно. У него язык как лопата, всё время говорит-говорит-говорит… А когда уснёт, начинает храпеть. А ещё он высокий, ноги у него на кровати не умещаются и приходится подставлять стул; так он из спинки уже все деревяшки высадил. Спать в комнате можно, только если накрыть голову подушкой.

Семья у нас огромная. Только сегодня все отчего-то ходят на цыпочках. Неужели из-за меня? Надо вставать.

– Привет всем! – ору громко и один раз. Чтоб все слышали и потом не высказали недовольство, что забыл кого-то поприветствовать. Возле порога папа клеит маленькие сандалики. Из кухни пахнет чем-то печёным, это бабушка делает оладьи. Дед поливает из детской зелёной лейки цветы на подоконнике в зале. Из родительской спальни слышатся вопли. Я прислушался. Это мои шестилетние сестренки-близнецы Сашка и Наташка спорят, у кого из них на платьишках больше цветочков. Мама забрасывает бельё в стиральную машину.

– Да выброси ты их, – советует дед отцу, кивая на сандалики.

– Ну да! Саня их два дня не носила! – крутит пальцем у виска.

– Дед! – окликает его бабушка. – Уже неделю тебя прошу банки в погреб опустить! Сделаешь, а?!

– Вон, Вадик опустит, – увильнул дед.

– Ну да! Давай он свалится, – подключилась мама, – а ты пойдёшь в хоккей играть. Пойдёшь?

– Мама! – приближающийся вопль и топот ножек. – Она меня за волосы дёргает!

– А она меня за пальчик укусила!

– А она…

– А она…

– Тихо! – папа напомнил, кто тут глава семьи, и на секунду повисла тишина. Все стали расходиться. Только маленькие, заметив меня, живо и организованно переключили всё внимание на мою персону. Две бандитки, от которых я попытался скрыться на улице, а потом в дедовом сарайчике, но манёвр мне не удался. Оставалось только защекотать их, чтоб отвязались.

В полдень у нас состоялся завтрак. Маленькие шумели, ругались. Я не выдержал и прикрикнул на них. Они вообще не слушают никого, кроме меня. Слишком их избаловали родители. Я двенадцать лет был единственным ребенком в семье, и мне никогда не позволяли делать того, что позволяют им. Сегодня я не намерен весь день слушать их вопли, поэтому надо бежать отсюда, сломя голову.

Звоню Матвею. В это время на колени ко мне пытается забраться Сашка. Я различаю их лишь по манере поведения. Так вот Саня у нас невероятно любвеобильная, её хлебом не корми, дай кого-нибудь почмокать или погладить. Наташка более сдержанна, чтобы завоевать её сердечко, надо добиться её расположения. Вот сейчас, услышав, кому я собрался звонить, Саша прилетела в комнату растрёпанная, в одном носочке, второй торчит из кармана. Она обожает Матвея и, когда он приходит ко мне в гости, отбиться от неё нереально. Ещё этот болтун обещал ей на ней жениться, когда подрастёт. Саня теперь ходит в невестах.

Трубку сняла Оля. Я не видел её уже полтора недели и, только услышав её голос, понял, как сильно соскучился. Поначалу я хотел сразу позвать товарища куда-нибудь погулять, но теперь подумал, что неплохо бы заглянуть к нему домой. Хотя я уже так промозолил глаза Виктору Анатольевичу!.. Оля сообщила, что братец ещё спит, но я могу прийти, тогда он быстрее проснётся.

Недолго соображая, я взял Сашку подмышку и оттащил к маме. А потом бросился одеваться, пока сестрички не успели сесть мне на хвост. Через десять минут я уже во весь опор летел из родного дома к автобусной остановке.

…У Захаровых было тихо. Дверь мне открыла Оля. Выглядела она бодренько – глаза блестят, улыбается. Я прислонился плечом к косяку и заулыбался как дурак, даже поздороваться забыл.

– Чего встал? Проходи! – втащила меня в прихожую за воротник, и я по инерции обхватил её за талию. – Ну! – ударила меня по рукам.

– Соскучился! – только крепче сжал её в объятьях и чмокнул в щёку, а она принялась вертеться, делая вид, что хочет освободиться. Но я-то знал, что ей нравится. И всё же отпустил. – Как у тебя дела? – стал снимать кроссовки.

– Хорошо. Хоть нескучно одной. Я же целую неделю одна жила. Папа, правда, иногда ночевал… А ты как?

– Какое-то у меня двоякое впечатление от дома. Все орут, носятся, как угорелые… Где твой братан?

– Обнимается с холодильником, – стрельнула в меня глазками. – Может, хочешь есть?

– Нет, спасибо, если только чаю…

– Идём, – и потащила меня за руку в кухню. Здесь и собралась вся мужская часть семейства. При отце Оля обычно на меня внимание не обращала, и моё самолюбие от этого немножко страдало. Я знал, что дядя Витя меня ценит как Матвейкиного друга, и соответственно хотел большего – чтоб меня считали достойным быть рядом с Олей. Я делал уже немало попыток подружиться с ней поближе, только она это всерьёз не принимала.

Я поздоровался и плюхнулся за стол, взглянул на товарища. Глаза узкие с пожелтевшими синяками, на носу пластырь, на щеке отпечаток от подушки. И как с таким чудищем на улицу выходить? Этот вопрос я озвучил, а в ответ получил от Матвея по уху… Его выгнали из больницы на третий день после операции, когда он разбил футбольным мячом окно в кабинете главврача. Он тут же явился на базу и поставил на уши весь состав. У Матвея вообще шило в одном месте, постоянно крутится, вертится, никому покоя не даёт. Таких в основном составе, я заметил, немного. Кудинов с Ларионовым, которые шпыняют друг друга на площадке, а достаётся всем, куражистый вратарь Илясов – все старожилы, и новоприбывший итальянец Пеьтро, невероятно шумный. Кстати, он неплохо говорит по-русски, он ровесник Игоря и будет играть центровым в четвёртой «тройке». Уже показал свой горячий характер, заявив дяде Вите, что для него четвёртое звено – это очень мало, что он легионер и приехал в Россию за тем, чтобы много играть и забивать. Тот, в свою, очередь, заявил, что у него в команде все звенья первые.

– Вы, если гулять соберётесь, недолго. В восемь вечера надо быть на базе, – предупредил нас Захаров-старший. – Тебе когда повязку менять? – стал подниматься из-за стола.

– Да вечером и поменяю, когда приеду, – прогнусавил Матвей, уже нашедший общий язык с врачом команды.

Дядя Витя потрепал меня по макушке и отправился отдыхать. Впрочем, сложно назвать отдыхом то, что он сейчас будет выдумывать и чертить в своём блокнотике новые комбинации и перестановки в звеньях, вырабатывать стратегию… Такова роль тренера.

Оля налила чаю и присоседилась рядом, как обычно состроила глазки, и меня посетила мысль, что она сейчас замурлычет. Ей, что ли, доставляет удовольствие мучить меня? Мол, смотри, но не трогай. Вот кому от всего этого спектакля действительно весело, так это Матвею. Каждый раз забавляется, а потом ещё и сам мне нервы треплет. Стоит сказать ему спасибо хотя бы за то, что не вмешивается в мои дела, наблюдает за всем со стороны. Только потом даёт свою нелестную оценку.

– Ну, как дела? – решил я пока не зацикливаться на Оле и поинтересоваться о том, что думает по поводу нашей игры дядя Витя.

Матвей пожал плечами, мелкими глотками отпивая чай из кружки. Ему необходимо было делать маленькие перерывчики, потому что дышать приходилось ртом.

– Хреновый из тебя разведчик, – вздохнул я.

– Да просто папа – партизан, – покачала головой Оля. – А что, вы уедете, и я опять не увижу вас целую неделю?

– Почему же? – отозвался Матвей. – Ты можешь приносить нам передачки и передавать через маленькое окошечко, а ещё тебе могут разрешить общаться с нами через сетку, а… – не успел договорить, схлопотав по макушке от сестры. – Ой, баран! Чего глупые вопросы задаёшь?! Ты ж папина дочка, тебя всегда на базу пустят! – на этот раз получил по спине полотенцем.

– Ещё? – мило улыбнулась Оля.

– Тихо ты! – я остановил её, взяв за руку. – Ведёте себя, как мои маленькие… Оль… – и укоризненно взглянул на неё. Она что-то пропыхтела себе под нос, а потом, неожиданно прижавшись плечом к моему плечу, пожаловалась:

– А он меня обижает…

– Кто бы говорил! – помедлив секунду, ухмыльнулся я.

– Вот видишь, Вадик, кто у нас в доме хозяин. Так она и воспитывает нас с отцом. Вечно тычет носом в грязные носки и орудует полотенцем, если ей чего-то не нравится!

Та уже собиралась возмутиться, но я вовремя сориентировался и закрыл рукой ей рот. Она только хлопнула глазами и даже не стала кусаться.

– Ладно! Я не скажу вам… – встала, не договорив, и стала натягивать кроссовки в прихожей. Мы видели её в проём из кухни и, переглянувшись, хором задали вопрос:

– Что ты нам не скажешь?

Открыла входную дверь и переступила через порог. Если честно, я подумал, что не скажет, куда она собралась. Впрочем, она никогда не докладывает.

– Не скажу, что папа думает с вами сделать! – и, хлопнув створкой о косяк, ринулась наутёк. Мы сначала кинулись её догонять, но застряли в проёме, а потом она была уже далеко.

– Коза! Поймаю, уши отрежу! – проорал ей вслед Матвей.

– Жестокий! – только и вымолвил я.

Вечером мы снова на базе в своей маленькой комнатке. Днём погуляли по городу в тех местах, где не слишком много народу, чтоб людей не пугать видом моего напарника. Прибывают потихоньку из дома наши ровесники, с которыми мы много лет играли бок о бок. Там, в нашей юношеской команде, очень долго шёл процесс естественного отбора, тренер нас порой в такие пекла бросал, откуда опытным игрокам не всегда с честью выбраться удаётся. Похоже, Виктор Анатольевич следил за нашим годом довольно пристально, раз вызвал на сборы поголовно всех самых забивающих. Ну, мы-то с Матвеем к ним не относимся, мы же всё-таки защитники. Но и у нас по десять голов за сезон порой положить получалось.

Сегодня нам сообщили, что в предстоящем в скором времени товарищеском матче мы обязательно примем участие. Все семеро. И вратарь Андрей Спешилов в том числе. Проверка на вшивость. Остаётся лишь гадать, как нас определят на эту игру – одним звеном, как мы выходим на лёд обычно, или всё же раскидают кого куда. Думаю, впрочем, что нам с Мотькой волноваться не надо. Или стоит? Хотя бы ради приличия…

От Виктора Анатольевича никогда и ничего раньше положенного времени не добьёшься. Для многих его чудачества порой не просто неожиданны, а кажутся вообще фантастическими. Мне кажется, что команду и игроков надо подготавливать заранее, а не обрушивать на их головы свои соображения в последний момент. Хотя в случае Кудинова с Ларионовым и это не помогло. А мы вот пребываем в неведении. Только Матвей настроен воинственно, все над ним так и похохатывают, мол, собрался шведов под Полтавой бить. Слышал я такие настроения, что его тут кое-кто считает папиным сынком. Ну-ну, посмотрим…

Кстати, вначале почему-то за Матвея принимали меня. Ну, уж не так мы с ним и похожи, чтоб нас путать. Да, оба тёмненькие. Но я на полголовы ниже и плотнее намного. Но Виктор Анатольевич в первый день тренировок со мной действительно носился как курица с яйцом, не зная, кому из опытных меня доверить в напарники. Пока Матвей отсутствовал, я был седьмым-лишним. Правда, Ларионов подмигнул мне: не лишний, мол, а запасной.

С одной стороны привычные упражнения, наказы, теоретические занятия, с другой – новый коллектив, новые манера игры и концепция команды. Во всё это мне предстоит вписаться. Удивительно выходить на лёд на утреннюю тренировку и слышать не привычный мягкий говорок наставника, а твёрдый, не терпящий возражений голос Виктора Анатольевича. Удивительно сознавать, что здесь мне уже не прощают детских погрешностей, что мой первый учитель, говоря об этом, был прав. Границы моего хоккейного мира расширились. Я понял, что взрослею, что если не повзрослеет и моя игра, меня отсюда вытеснят, и кто-то более умелый займет моё место в команде.

… -Эй! – Матвей оторвал меня от мыслей. – Ты не спишь?

– Нет. Рановато ещё вообще-то спать, – отозвался я неохотно и перевернулся на другой бок, чтобы лучше видеть его.

– Знаешь, что я выяснил?.. – и выдержал театральную паузу. – Что у нас в составе только ты умеешь играть в шахматы…

– Тьфу! Я думал что-нибудь интересное! – я ухмыльнулся.

– Серьёзно! – заверил он, потом помолчал и сменил тему: – Папа Ольке звонил. Завтра после обеда она приедет… – и замер, контролируя мою реакцию.

– Ну и что? – я лениво хлопнул ресницами.

– Даже не обрадуешься? – насторожился товарищ.

– Матвей! Сам посуди, сколько я за ней ещё ходить буду?! – раздраженно бросил я. – Не хочет, не надо, – это я, конечно, лукавил. Знал, что он ей передаст. – Третий год она меня динамит. Думаешь, мне не надоело?..

– Интересно рассуждаешь! – презрительно фыркнул он.

– Я бы посмотрел, как ты на моём месте рассуждал! Всё, отстань! – я лёг на спину, уставился в потолок. – Давай останешься на той же позиции, где и всегда. Смотри и не лезь. Я ей ничего плохого не сделал. Пока она одна меня терзает!

– Всего истерзала! – пихнул меня в плечо несильно. – Да брось ты, я ж это так – для приличия… Как там моя невеста?

– На целый сантиметр выросла, – буркнул я.

Он посидел с полминутки молча. Потом встал и вышел, негромко хлопнув дверью. Обиделся. Ну, и нечего было заводить этот дурацкий разговор. Это моё дело, когда, как и с какого боку подъехать к Ольке. На самом деле я, конечно же, не собираюсь отступать.

В этом вся моя натура – в невероятном упрямстве, которое все называют ослиным. Как выражается мой тренер, цели, которые я ставлю, падают передо мной с грохотом одна за другой. Их особенность в том, что не такие уж они и большие, в каком-то смысле одноразовые. Мне важно не то, что будет через год или месяц. А то, как я поведу себя завтра.

А назавтра у меня уверенный настрой.

Травма

Хоккей – вид спорта психологический. Сразу видно, кто есть кто. Невозможно играть, боясь синяков и ушибов. Испытываются те же ощущения, что и в тот момент, когда впервые встаешь на коньки и боишься упасть. Но не бывает так!

Жёсткий ты игрок или корректный, играешь на команду или проявляешь яркую индивидуальность, лидер ты или помощник лидера, борешься до конца или бросаешь начатое дело на полдороге. Можно родиться талантливым хоккеистом, а можно много работать и стать мастером. Это тоже говорит о твоём характере… Ловкие руки, быстрые ноги, работа корпусом, логическое мышление – здесь ценится всё. При всём уважении к другим видам спорта игра для настоящих мужчин – это хоккей.

«ХК Уралец» начал сезон в середине сентября. Виктор Захаров подошёл к комплектации команды творчески. В нескольких товарищеских матчах просмотрел почти тридцать игроков, пытающихся закрепиться в основе. В том числе всех семерых мальчишек, из которых отказал только одному – Артёму Иванникову. Сложно было сказать парню «нет», но дело вовсе не в его игре. На самом деле лучший снайпер своего года во взрослой команде немного потерялся. На общем фоне его игра выглядела разорванной, спонтанной. Нехватка мастерства читалась явная, хоть он умудрился начать две результативных атаки. Тренер велел парнишке подрасти на годик, а потом обещал вызвать его в команду снова.

Звено воспитанников провело предварительные игры с хорошим настроем, продемонстрировав слаженный комбинационный хоккей. Опытные соперники с небольшим удивлением встречали масочников, но хитрые попытки обыграть их на классе реализовались лишь однажды, да и то сам Матвей срезал шайбу в ворота. Виктор Анатольевич сына, конечно, по головке за это не погладил, но, понимая, что кто угодно мог оказаться на его месте, наказывать не стал.

Тем не менее, тренер решил их разлучить, добавив к юношеской «тройке» пару более опытных защитников. Дело здесь снова было не в том, что ему не нравилось взаимодействие между ними. Наоборот. На их примере детей можно учить! Остается только гадать, как удалось добиться их первому наставнику такого школярского исполнения?! Двумя линиями выходят на ворота, отходят своевременно и по возможности все вместе. Этакая пружинка, которая сжимается и распрямляется в нужный момент. Годами сыгранная «пятёрка», годами отработанные комбинации. Они знают, что всегда могут понадеяться друг на друга, что всегда рядом кто-то есть.

Но так нельзя. Они вышли на другой уровень, где, чтобы выступать вместе, им нужно больше опыта. Пусть набираются его отдельно друг от друга. Им нужны напарники, которые не растеряются в непредвиденной ситуации и не позволят растеряться им… Если хоккей станет делом их жизни, им непременно придётся сталкиваться с новшествами, их будет немало. Надо привыкать уже сейчас… И Захаров осуществил свою задумку, определив Матвея и Вадима к «тройке» Кудинов – Карпано – Ларионов. Получился харáктерный миниколлектив, который с первой своей минуты появления на льду выделился особенной тактикой. Роль явного лидера взял на себя легионер, за ним она и закрепилась впоследствии. До голов оказался жадный, бросал любые шайбы – удобные, неудобные. Даже в тот момент, когда на нём висят хоть втроём, а напарники открыты. Но и забивал стабильно – по голу в матче… Не занимать звену было и задиристости. Игорь, Пьетро и Матвей с головой оправдывали своё формальное название «чекинг лайн», да еще их компанию разбавлял настырный Сметанин. Выбивался из общей картины один лишь Егор – юркий, несмотря на довольно высокий рост, хитрый, быстрый и во всех отношениях правильный.

Как Виктор Анатольевич и обещал Пьетро, у него в команде царило равноправие звеньев. Он давал возможность играть всем одинаково. Расставил своих подопечных таким образом, чтобы в каждой из «пятёрок» находился как минимум один хоккеист, способный взорвать игру в самую нужную секунду. Чаще всего им оказывался центрфорвард, ведь очень важно выиграть вбрасывание и вовремя оказаться там, где тебе и положено.

Совершенно новая команда «ХК Уралец» уже на старте чемпионата обескуражила всех. Бросалось в глаза большое количество масочников – до 18 лет игрокам положено быть в железных решетках на лицах, вратарь Спешилов – его тренеры принялись наигрывать уже во второй встрече, давая отдохнуть основному голкиперу, необычные сочетания хоккеистов – тех, кого раньше и представить рядом друг с другом было нельзя… На удивление всем состав этот заиграл и выдал неплохую десятиматчевую серию: семь побед, одна ничья, два поражения. И во второй половине октября команда значилась на второй строчке турнирной таблицы.

Коллектив готовился к трудной встрече, по счёту тринадцатой, и особо суеверных число это настораживало. Перед началом утренней тренировки бодрствовал больше остальных неугомонный итальянец. Не успев появиться в раздевалке, оповестил, что для тринадцати игроков сегодняшний матч будет тринадцатым. Ларионов пришёл невыспавшимся, весь какой-то настороженный, подозрительный. Потом признался тренеру, что у него нехорошее предчувствие. Тот пожелал ему типун на язык, но тоже призадумался. Обладая развитой интуицией, он и сам чувствовал надвигающееся событие. Но что это – грядущее поражение?

Наверное, первый раз за несколько лет собрался такой коллектив, где атмосфера стояла доброжелательная. Раньше обязательно в команде находились один-два парня, а то и больше, способные посеять раздор. С приходом Захарова на пост наставника это явление было искоренено. Тем не менее, потасовки иногда вспыхивали, виной тому – непонимание. Может, Захаров с Ларионовым почуяли приближение разлада?

…До игры оставалось около часа. Команда уже расположилась в раздевалке, готовясь к матчу. Тренер прошелся из одного конца помещения в другой и отметил, что чего-то не хватает. Хохочет Пьетро, рассказывая на ломаном русском историю, которую все уже не раз слышали, о том, как он впервые приехал в Россию. Уже никому не смешно, всем она надоела, и без особой вежливости Кудинов просит его заткнуться. Сам Игорь аккуратно заматывает крюк белой лентой, и все его внимание сосредоточено на клюшке. Карпано обижается и, замолкнув, начинает разглядывать свои коньки. Его хватает ровно на минуту, и он тут же, прислушавшись к другой беседе, поддерживает Матвея. Тот в свою очередь, общаясь с ровесниками, украдкой поглядывает на отца: как бы сделать так, чтоб поняли рассказ все, кроме него. Не иначе, как опять вспоминает какую-нибудь девицу. Ну, точно! До тренера долетают слова: