Якоря реальности

И где-то среди этой обычности находился человек, который должен был стать ее судьбой.

Глава 2

Глава 2: Кэйл – цена исцеления

Кэйл Умиротворитель проснулся с ощущением, что в мире что-то изменилось. Не конкретное "что-то"– общее ощущение, словно реальность сделала глубокий вдох и задержала дыхание в ожидании чего-то важного.

Он поднялся с узкой койки в своей небольшой комнате при госпитале и подошел к окну. Рассвет только начинался, но серые туманы Туманных земель делали время суток понятием относительным. Здесь всегда царил приглушенный полусвет, идеальный для размышлений и исцеления.

То, что он увидел во дворе, заставило его насторожиться.

Туманы двигались неправильно. Обычно они плыли медленно и предсказуемо, подчиняясь утреннему бризу с гор. Но сейчас серые завесы клубились и переплетались, словно в них происходила невидимая борьба. Иногда сквозь них проглядывали контуры пейзажей, которых здесь быть не могло – пустыня с красными дюнами, заснеженные вершины, океанский берег.

Отражения других миров просачивались в реальность.

Кэйл быстро оделся и направился в главное здание госпиталя. В коридорах царила тишина – большинство пациентов еще спали, а дежурный персонал состоял всего из двух человек: его помощника Дерека и целительницы Марии.

Но когда он заглянул в главную палату, то понял, что что-то серьезно не так.

Все семнадцать пациентов одновременно ворочались в постелях, стонали и бормотали что-то невнятное. Их ауры – обычно спокойные и стабильные после его лечения – мерцали как свечи на ветру. Хуже того, вокруг некоторых больных он видел размытые контуры их параллельных воплощений.

– Дерек! – позвал Кэйл, направляясь к ближайшей кровати.

Его помощник, молодой человек лет двадцати пяти с вечно взъерошенными рыжими волосами, выскочил из подсобки с охапкой чистого белья в руках.

– Мастер Кэйл! Слава богам, что вы проснулись. Это началось час назад. – Дерек выглядел испуганным и растерянным. – Сначала миссис Эльза начала говорить голосом своего воплощения из мира, где она стала военным хирургом. Потом мистер Торин стал размахивать руками, словно дирижирует оркестром – в одной из его параллельных жизней он музыкант. А теперь…

Он указал на дальний угол палаты, где лежал их самый сложный пациент – бывший шпион по имени Гарет. Мужчина приехал к ним месяц назад с тяжелым расщеплением души на восемь воплощений. Кэйлу удалось стабилизировать его состояние, но полного исцеления достичь не получалось.

Сейчас вокруг Гарета стояло семь полупрозрачных фигур – его альтернативные версии. Шпион из основной реальности, торговец из мирного мира, убийца из темного измерения, ученый, солдат, монах, вор. Все они смотрели друг на друга с выражениями от любопытства до враждебности.

– Это массовая дестабилизация, – прошептал Кэйл, чувствуя, как его собственные параллельные воплощения начинают шевелиться в глубине сознания. – Что-то нарушило магические барьеры между мирами.

Кэйл-солдат из второй параллели ощутил знакомый вкус опасности в воздухе. Кэйл-лекарь из третьего воплощения забеспокоился о пациентах. А Кэйл-отец из шестой жизни… Лучше не думать о шестой жизни сейчас.

– Дерек, разбуди Марию и скажи ей подготовить успокоительные отвары. Самые сильные, что у нас есть. – Кэйл подошел к Гарету и осторожно положил руки на его плечи. – А сам начинай эвакуировать легких больных в восточное крыло. Если это то, что я думаю, главная палата скоро станет небезопасной.

Дерек кивнул и поспешил прочь. Хороший парень, подумал Кэйл. Верный, смелый, и достаточно умный, чтобы не задавать лишних вопросов в критические моменты.

Кэйл сосредоточился на ауре Гарета, пытаясь понять, что происходит. Обычно он чувствовал души пациентов как музыкальные инструменты – каждый со своим тембром, со своими нотами боли и исцеления. Работа целителя заключалась в том, чтобы настроить эти инструменты, привести их в гармонию.

Но сейчас вместо музыки он слышал какофонию.

Восемь воплощений Гарета больше не просто существовали параллельно – они активно взаимодействовали друг с другом. Спорили, сражались за контроль над телом, пытались навязать свои воспоминания и личности основному сознанию.

Кэйл погрузил свой дар глубже, стараясь разделить конфликтующие души. Его способность работала просто – он мог временно принять на себя душевную боль других, отфильтровать хаос и вернуть человеку гармонию. Но каждое такое исцеление оставляло шрамы на его собственной душе.

Когда он коснулся сознания Гарета-шпиона, то почувствовал паранойю, страх разоблачения, годы жизни во лжи. Гарет-торговец нес в себе усталость от бесконечных сделок и тоску по простой, честной жизни. Гарет-убийца… с ним было опаснее всего. Его эмоции были окрашены в темно-красный цвет насилия и жажды крови.

Кэйл начал осторожно забирать эти чувства на себя, пропуская через собственную душу и очищая, перед тем как вернуть пациенту. Техника, которой он пользовался годами.

Но что-то пошло не так.

Вместо того чтобы раствориться в его сознании, эмоции Гарета принялись резонировать с его собственными параллельными воплощениями. Паранойя шпиона находила отклик у Кэйла-солдата, который тоже знал, что такое жить среди потенциальных врагов. Усталость торговца сливалась с истощением Кэйла-лекаря от бесконечных дел. А жажда крови убийцы…

Кэйл почувствовал, как что-то темное и опасное просыпается в глубинах его шестой параллельной жизни.

В шестом воплощении Кэйл не был целителем. Он был простым фермером, у которого были жена и сын. И когда мальчик заболел лихорадкой душ – редкой и смертельной болезнью, – отчаявшийся отец попытался исцелить его своим неразвитым даром.

Он высосал из сына не только болезнь, но и жизненную силу. Ребенок умер у него на руках, а жена проклинала его до конца своих дней.

Кэйл-отец из шестой жизни никогда не простил себе этого. И теперь, соприкоснувшись с чужой болью, он начал воскрешать тот ночной кошмар.

– Нет! – Кэйл резко убрал руки от Гарета и отшатнулся.

Пациент застонал и забился в конвульсиях, но Кэйлу было не до него. Собственные воспоминания затапливали его сознание.

Маленькое тело в его объятиях. Глаза сына, потускневшие и пустые. Крики жены: "Убийца! Ты убил моего мальчика!"Собственные руки, окрашенные детской кровью…

– Мастер Кэйл! – Голос Дерека словно издалека. – Что с вами?

Кэйл опустился на колени рядом с кроватью Гарета, прижимая ладони к вискам. Границы между его параллельными воплощениями размылись, и теперь он одновременно переживал травмы всех своих альтернативных жизней.

Кэйл-солдат снова видел бойню в деревне Светлый Брод, где его отряд по ошибке напал на мирных жителей.

Кэйл-лекарь заново ощущал беспомощность во время эпидемии чумы теней, когда умирало по сто человек в день, а он ничем не мог помочь.

Кэйл-монах из восьмой жизни переживал момент, когда потерял веру, увидев, как его бог позволяет страдать невинным.

А над всем этим доминировало горе отца, потерявшего единственного ребенка по собственной вине.

– Дерек… – прохрипел Кэйл. – Убери… всех из палаты. Быстро.

Помощник не стал спрашивать почему. Он начал быстро перекатывать кровати с больными к выходу, призывая на помощь проснувшуюся Марию. Целительница – женщина средних лет с седыми прядями в каштановых волосах – одним взглядом оценила ситуацию.

– С ним нельзя оставаться наедине, – сказала она Дереку. – Если мастер Кэйл потеряет контроль над своим даром в таком состоянии, он может высосать жизненную силу из всех в радиусе сотни шагов.

– Но мы же не можем его просто оставить одного! – возразил Дерек.

– Мы его не оставляем. Просто предоставляем пространство для того, чтобы он мог справиться с этим сам, – ответила Мария, закатывая последнюю кровать за дверь. – А если он не сможет справиться… тогда уже не будет иметь значения, что случится с нами. Потому что когда он потеряет контроль над собой, мы все погибнем.

Когда звуки шагов стихли за дверью, Кэйл остался один в опустевшей палате. Только он и эхо собственных кошмаров.

Он заставил себя встать и подойти к окну, надеясь, что свежий воздух поможет очистить разум. Но то, что он увидел за стеклом, только усугубило ситуацию.

Туманы вокруг госпиталя теперь кипели активной магической энергией. Сквозь серые завесы проглядывали развалины замка из четвертой параллели, где Кэйл-рыцарь сражался с демонами. Мирная деревня из первого воплощения, где он был простым травником. Поле боя из второй жизни, усеянное телами товарищей-солдат.

Все его миры сходились в одной точке. И в центре этой точки стоял он – целитель, который нес в себе боль всех своих воплощений.

– Хватит, – прошептал он, сжимая кулаки. – Хватит жалеть себя.

Кэйл сделал то, что делал всегда в моменты кризиса – сосредоточился на чужих страданиях вместо собственных. Гарет все еще лежал на кровати, его тело билось в конвульсиях от борьбы восьми личностей за контроль. Если не помочь ему сейчас, мужчина умрет или сойдет с ума.

– Ладно, – сказал Кэйл своим отражениям в окне. – Если вы все здесь, то помогите мне спасти его. Кэйл-солдат, дай мне дисциплину. Кэйл-лекарь – знание анатомии души. Кэйл-монах – внутреннюю силу. И ты… – Он помолчал, обращаясь к самому болезненному из своих воплощений. – Кэйл-отец, дай мне понимание потери. Чтобы я мог принять чужую боль, не потеряв себя в ней окончательно.

Впервые за годы его альтернативные жизни не сражались друг с другом. Они слушали.

Кэйл вернулся к кровати Гарета и снова положил руки на его плечи. Но на этот раз он не пытался лечить в одиночку. Он призвал опыт всех своих воплощений.

Кэйл-солдат помог ему выстроить ментальные барьеры, защищающие его собственную личность. Кэйл-лекарь подсказывал, как правильно направить поток исцеляющей энергии. Кэйл-монах делился техниками медитации, позволяющими сохранить ясность разума. А Кэйл-отец… он просто молчал и страдал, принимая на себя самую тяжелую боль пациента.

Восемь воплощений Гарета медленно начинали разделяться. Кэйл не пытался их уничтожить или подавить – он помогал им найти собственное место в душе мужчины. Шпион получал контроль над скрытностью и наблюдательностью. Торговец – над социальными навыками. Солдат – над физической силой и скоростью реакции.

Это было похоже на сборку сложного механизма, где каждая деталь должна была встать на свое место. И постепенно хаос в душе Гарета уступал место гармонии.

Когда исцеление завершилось, Кэйл почувствовал, как силы покидают его. Он опустился в кресло рядом с кроватью пациента, тяжело дышащий и вымотанный. Но впервые за долгие годы его собственные параллельные воплощения не терзали его болью. Они были… не безмолвными, а умиротворенными.

Гарет открыл глаза и посмотрел на него с удивительной ясностью.

– Я… я помню все, – прошептал он. – Все мои жизни. Но теперь они не сражаются друг с другом. Как вы это сделали?

– Не я, – честно ответил Кэйл. – Мы. Все мои воплощения работали вместе впервые за… годы. Возможно, то, что происходит с границами между мирами, не только разрушает. Возможно, это дает нам шанс стать целыми по-настоящему.

Гарет сел на кровати, движения его были теперь плавными и координированными. Вместо борьбы различных личностей Кэйл видел единое существо, обогащенное опытом множества жизней.

– Мастер Кэйл, – сказал Гарет, и в его голосе звучали оттенки всех восьми воплощений. – Я должен вас предупредить. Пока вы меня исцеляли, я видел… образы. Из других миров. Что-то большое приближается к Туманным землям. Что-то, что может изменить все.

– Что именно?

– Девушка. С звездной магией. Она ищет кого-то, кто мог бы… – Гарет нахмурился, подбирая слова. – Кто мог бы стать ей парой. Не в романтическом смысле, хотя… А в магическом. Две души, работающие как одна.

Кэйл почувствовал странное покалывание в груди. Не боль, не страх – что-то вроде предчувствия.

– Якоря, – прошептал он.

– Вы знаете об этом?

– Легенды. Сказки. Каждый маг слышал истории о парах заклинателей, чьи души резонировали настолько сильно, что могли стабилизировать саму реальность. – Кэйл поднялся с кресла и подошел к окну. Туманы начинали рассеиваться, и сквозь них проглядывал путь, ведущий к госпиталю. – Но это были только легенды.

– А если нет? – Гарет встал с кровати, его движения удивительно уверенные для человека, который минуту назад балансировал на грани безумия. – Мастер Кэйл, то, что я видел… это не были обычные видения. Это были отголоски будущего, просачивающиеся через нестабильные границы времени.

Кэйл не ответил. Он смотрел на тропинку, ведущую к госпиталю, и его сердце билось все быстрее. Что-то приближалось. Что-то важное.

Глава 3

Лира остановилась у входа в госпиталь, словно невидимая сила не пускала ее дальше. Дверь из темного дуба была приоткрыта, изнутри доносились тихие голоса и запах лекарственных трав. Но не это заставляло ее медлить.

С каждым шагом к зданию ее параллельные воплощения становились все более беспокойными. Лира-воин инстинктивно тянулась к мечу, которого у нее не было. Лира-мать чувствовала материнскую тревогу за тех, кто находился внутри. А Лира-отшельница шептала предупреждения о магических энергиях, которые клубились вокруг госпиталя, как невидимые водовороты.

Но сильнее всего ее поразило другое ощущение – словно часть ее души, которой она никогда не замечала, вдруг ожила и потянулась к чему-то внутри здания. Это было похоже на музыкальный резонанс, когда одна струна начинает звучать в ответ на вибрацию другой.

– Это он, – прошептала она, прижимая руку к груди, где под ребрами что-то тепло пульсировало. – Второй якорь здесь.

Лира толкнула дверь и переступила порог.

Небольшой холл госпиталя встретил ее мягким светом кристальных ламп и атмосферой глубокого покоя. Стены были выкрашены в теплые кремовые тона, а воздух напоен ароматами лаванды и мяты. На стенах висели картины с изображениями мирных пейзажей – рассветы над озерами, дорожки сквозь летний лес, горные вершины, купающиеся в золотом свете.

За небольшой стойкой сидела женщина средних лет с добрыми глазами и руками целительницы – узкими, но сильными. Увидев Лиру, она поднялась и слегка поклонилась.

– Добро пожаловать в Дом исцеления, – сказала женщина, и в ее голосе звучала искренняя забота. – Меня зовут Мария. Чем можем помочь?

– Я ищу мастера Кейла, – ответила Лира, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – У меня срочное сообщение от Академии Множественных Отражений.

Брови Марии поднялись в удивлении. – От Академии? В такое время? – Она бросила взгляд на окно, за которым туманы все еще клубились неестественными узорами. – Мастер Кейл сейчас с пациентом в главной палате. Произошел… инцидент. Но если это действительно срочно…

– Более чем срочно, – Лира достала печать Совета Первых Наблюдателей. – Это касается стабильности реальности.

Мария внимательно изучила документ, и выражение ее лица стало серьезным. – Следуйте за мной. Но прошу вас, говорите тише. У нас много пациентов, которые пострадали от сегодняшних магических возмущений.

Они прошли по коридору мимо нескольких палат. Через приоткрытые двери Лира видела людей разных возрастов, лежащих в аккуратных кроватях. Некоторые спали спокойно, другие ворочались, бормоча что-то во сне. Но что поражало больше всего – это ощущение умиротворения, которое исходило от каждой комнаты. Словно само здание было пропитано целительной энергией.

– Мастер Кейл обладает редким даром, – тихо сказала Мария, заметив, как Лира оглядывается. – Он может вбирать в себя чужую боль и трансформировать ее. Большинство людей приходят к нам изломанными, а уходят… обновленными.

– А какую цену он платит за это? – спросила Лира, хотя уже догадывалась об ответе.

Мария остановилась у двери в конце коридора и посмотрела на нее с удивлением. – Вы понимаете природу его дара? Большинство людей видят только результат, не задумываясь о том, что происходит с самим целителем.

– Я видела многое за свои годы в Академии, – уклонилась от прямого ответа Лира. – Знаю, что истинное исцеление требует жертв.

Мария кивнула с печальной мудростью. – Каждая боль, которую он забирает, оставляет след в его душе. Каждая травма, которую он исцеляет, становится частью его собственного опыта. За десять лет работы здесь он пережил столько чужих страданий, сколько не выпадает на долю сотни обычных людей.

Она положила руку на дверную ручку, но не повернула ее. – А сегодня… сегодня что-то изменилось. Его параллельные воплощения стали активными одновременно. Он исцелил пациента, с которым мы боролись целый месяц, но это чуть не стоило ему рассудка.

Резонанс в груди Лиры усилился. Теперь она физически ощущала присутствие Кейла за дверью – теплое, но измученное сознание, несущее на себе тяжесть множественного опыта. Точно как она сама.

– Можно войти? – спросила она.

Мария повернула ручку и приоткрыла дверь. – Мастер Кейл? К вам посетитель из Академии.

Лира переступила порог и замерла.

Главная палата была просторной, с высокими потолками и большими окнами. Несколько кроватей стояли вдоль стен, но сейчас в комнате находились только двое мужчин. Один лежал на кровати – человек лет сорока с лицом, которое было одновременно юным и древним, словно на него наложились черты нескольких разных личностей.

А другой…

Кейл стоял у окна, повернувшись к ней спиной. Высокий, широкоплечий, с темными волосами, тронутыми ранней сединой. Простая одежда – льняная рубашка и темные штаны – не скрывала усталости, которая читалась в каждой линии его фигуры. Но когда он обернулся…

Мир вокруг Лиры на мгновение потерял четкость. Не от магической нестабильности, а от чего-то гораздо более глубокого.

Глаза Кейла были серо-голубыми, цвета зимнего неба перед рассветом. В них читалась усталость человека, который видел слишком много боли, но также и терпеливая доброта, которую не могли сломить никакие испытания. Лицо было строгим, с резко очерченными скулами и линией челюсти, но мягкость вокруг глаз говорила о способности к состраданию.

Но больше всего Лиру поразило выражение его лица в момент, когда их взгляды встретились. Узнавание. Как будто он ждал ее всю жизнь.

Резонанс между ними стал настолько сильным, что воздух в комнате почти зазвенел от напряжения. Лира чувствовала, как ее параллельные воплощения тянутся к его альтернативным жизням, находя отклик и понимание.

Лира-воин узнала в нем солдата, прошедшего через ужасы войны. Лира-мать увидела отца, потерявшего ребенка. Лира-отшельница ощутила родственную душу – того, кто тоже нес бремя знаний, которые лучше было бы не иметь.

– Вы… – начал Кейл и замолчал, покачав головой. – Простите. На мгновение мне показалось, что я вас знаю.

– Лира, – представилась она, делая шаг вперед. – Лира Звездочет из Академии Множественных Отражений.

– Кейл Умиротворитель, – он слегка поклонился, не сводя с нее глаз. – Хотя, полагаю, вы уже это знаете, раз искали именно меня.

Пациент на кровати – Гаррет, если она правильно поняла из обрывков разговора – приподнялся на локте и посмотрел на них с любопытством.

– Интересно, – пробормотал он, и в его голосе слышались оттенки нескольких разных личностей. – Ваши ауры… они начинают синхронизироваться. Я такого никогда не видел.

Мария тихо прикрыла за собой дверь, оставив их втроем.

– Мне нужно поговорить с вами наедине, – сказала Лира. – О том, что происходит с границами между мирами. О том, почему Академия послала меня именно к вам.

Кейл кивнул. – Гаррет, вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы вернуться в свою палату?

– Лучше, чем когда-либо за последние годы, – мужчина осторожно встал с кровати. – Но мастер Кейл… то, что я видел в своих видениях. Время на исходе. То, что должно произойти, начнется очень скоро.

Он направился к двери, но на пороге обернулся.

– Берегите друг друга, – сказал он серьезно. – Вы важнее, чем думаете. Оба.

Когда они остались одни, Кейл подошел к кроватям и начал методично поправлять покрывала – явно пытаясь занять руки, пока собирался с мыслями.

– Якоря, – сказал он наконец, не поднимая глаз. – Вы пришли, чтобы рассказать мне о якорях. Верно?

Лира замерла. – Откуда вы знаете?

– Гаррет видел фрагменты будущего, пока я его исцелял, – Кейл наконец посмотрел на нее. – Две души, работающие как одна. Магическая связь, способная удержать реальность от распада. И еще…

Он прошел к окну, глядя на клубящиеся туманы. – Всю свою жизнь я чувствовал, что чего-то не хватает. Словно я был половиной целого, ожидающей второй части. Думал, это из-за моего дара – он заставляет меня резонировать с болью других, но никогда не дает настоящей близости.

Лира подошла к нему, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. – А теперь?

– А теперь я понимаю, что ждал именно вас – Кейл повернулся к ней лицом. – С момента, когда вы вошли в палату, мои параллельные воплощения впервые за годы находятся в гармонии. Они узнают что-то в ваших альтернативных жизнях. Нечто родственное.

Лира почувствовала, как тепло разливается по ее груди. – Я тоже это чувствую. Но Кейл, вы должны знать – быть якорем не благословение. Это может стоить нам всего, что мы знаем о себе.

– Расскажите, – просто сказал он.

Лира глубоко вдохнула и начала рассказывать о том, что произошло в Академии. О коллапсе барьеров, о массовых слияниях, о тайной книге мастера Варана и ужасной правде о предыдущих якорях. Кейл слушал, не перебивая, и она видела, как с каждым словом его лицо становилось все более серьезным.

– Значит, мы не спасители, – сказал он, когда она закончила. – Мы тюремщики. Держим реальность в искусственных границах, не давая ей развиваться.

– Академия так не думает. Они верят, что стабильность важнее развития. Что слияние миров приведет к хаосу и разрушению.

– А что думаете вы?

Лира подошла к другому окну и выглянула наружу. Туманы постепенно рассеивались, открывая вид на небольшую деревню. Обычные люди занимались своими повседневными делами – развешивали белье, работали в садах, играли дети. Мирная, простая жизнь, которая могла исчезнуть, если они сделают неправильный выбор.

– Я думаю, что не знаю, – честно призналась она. – Всю жизнь меня учили, что параллельные миры должны существовать отдельно. Что слияние означает катастрофу. Но когда я вижу свои альтернативные воплощения, когда чувствую, как они дополняют друг друга… Может быть, разделение и есть настоящая трагедия?

Кейл подошел к ней, и теперь они стояли рядом, глядя на мирную сцену за окном.

– В моей шестой жизни, – сказал он тихо, – я был обычным фермером. У меня была жена, которую я любил больше жизни, и сын – самый прекрасный мальчик, которого только можно представить. Когда он заболел, я попытался исцелить его своим неразвитым даром. И убил собственного ребенка.

Лира повернулась к нему, видя боль, которая до сих пор жила в его глазах.

– Всю жизнь я думал, что это воспоминание – мое проклятие. Груз, который я должен нести один. Но когда наши души резонируют… Он посмотрел на нее. – Моя боль не исчезает, но она находит отклик в ваших альтернативных жизнях. Лира-мать понимает потерю ребенка так, как никто другой не смог бы понять. А Лира-целительница знает цену неудачного исцеления.

– А Кейл-отец помогает моему воплощению справиться с одиночеством материнства, – добавила Лира. – И Кейл-воин дает силы Лире-сражающейся, когда она теряет надежду.

Они стояли молча, чувствуя, как между ними крепнет связь. Не романтическая – пока что – а более глубокая. Узнавание духов, которые всегда были частями одного целого.

– Может быть, в этом и есть ответ, – сказала Лира наконец. – Не в том, чтобы запереть миры в клетки или позволить им хаотично слиться. А в том, чтобы помочь им найти гармонию. Как мы сейчас.

Внезапно воздух в комнате задрожал. Стены стали полупрозрачными, и сквозь них начали проглядывать контуры других версий госпиталя. В одной он был больше и величественнее – очевидно, в мире, где Кейл стал знаменитым целителем. В другой остались только руины – след какой-то катастрофы. В третьей здание было построено из живого дерева, чьи ветви образовывали стены и крышу.

– Слияние усиливается, – прошептал Кейл. – И находясь рядом, мы его катализируем.

Лира протянула руку. – Дайте мне ладонь.

Кейл не колебался. Как только их кожа соприкоснулась, комната вокруг них стабилизировалась. Призрачные образы других госпиталей не исчезли, но перестали хаотично мерцать. Теперь они существовали одновременно, но гармонично, как ноты в аккорде.

– Это, – Лира с трудом сглотнула, – это то, что мы можем делать вместе. Не подавлять слияния, не позволять им разрушать все подряд. А направлять их.

– Контролируемое слияние, – кивнул Кейл. – Позволить мирам обмениваться опытом, не теряя собственной идентичности.