Умирающая планета

Как только ремни затянулись на моём корпусе, а к датчикам на висках присоединили две трубки, я ощутил, как зрительная панорама расширилась – это был взгляд сихра. Я сосредоточился на боли в правой стопе, которую ещё чувствовал. Мне было трудно одновременно передвигаться на восьми ногах сихра и держать во внимании свою собственную правую ногу. Похоже, что моя догадка насчёт боли в теле имела эффект: я хотя бы мог ощущать оба тела одновременно. Пока мы находились в грузовом отсеке, я мысленно усиливал боль и пытался ощутить другую ногу, пошевелить рукой или повернуть голову. Удавалось едва пошевелить пальцами, не более. Тогда я сосредоточился и с силой вдавил правую ногу в спину сихра. Боль стала ощутимее, а вместе с ней и мои собственные плечи. Я чувствовал, как вздымается моя грудная клетка при вдохах, и, не ослабляя давление в ноге, стал по очереди напрягать все мышцы, какие мог почувствовать.

Стук двери корабля о песок, мы вышли в ночь. Огни впереди, надсмотрщики по бокам. Вспотевшая спина под пластинами лавы, песок под лапами, слюна на клыках. Мы подбирались к лагерю такаи. Я не должен позволять сихру снова убить их! У мня почти получилось перехватить контроль над своим телом.

Боевой клич такаи, их силуэты между деревьев. В нас полетело несколько стрел и копий. Жажда крови вынуждала меня двигаться вперёд, она почти затмевала мой рассудок, но в правой ноге я отчётливо ощущал боль, и это помогало мне не броситься на своих собратьев. Другие сихры двинулись на них, щёлкая челюстями. Такаи, стоявший к нам ближе остальных, взвизгнул и кинулся на паука с копьём. Металл скользнул по панцирю, и такаи упал, хрипя и хватаясь за окровавленное горло, но продолжая держать копьё. Внезапно у меня возникла догадка.

Я ускорил своё движение, и, остановившись по левую сторону от убитого, подогнул ноги с того бока, что был ближе к нему. Копьё царапало гладкий панцирь, я наклонялся, стремясь загнать остриё в зазор между панцирем сихра и моим телом. Один из надсмотрщиков повернулся ко мне и сделал несколько шагов в моём направлении. Острая боль в правом боку показала, что я всё же изловчился и достал копьём до своего настоящего тела. Я выпрямил ноги сихра и выровнял его шаг, подстроившись под остальных. Надсмотрщик остановился, но продолжил следить за мной.

Я сосредоточился на боли, которая теперь буквально пульсировала и обжигала бок. Осознал, что судорожно хватаю ртом воздух. Меня будто вытягивало вверх, как бывает, когда выныриваешь с большой глубины – взмываешь вверх, и голова уже начинает кружиться, ты словно вытягиваешься и можешь одновременно чувствовать давление воды на грудную клетку и лёгкость воздуха над водой, где оказалась твоя макушка. Я был и тяжёлым, неповоротливым существом с множеством лап, и раненым такаи с гибкой шеей и телом, текучим, как вода. Наконец я мог повернуть голову, не задействуя всё тело, и увидеть сгрудившихся такаи впереди и надсмотрщиков сзади. Я чувствовал возбуждение и жажду от близкой крови, но я мог и контролировать их.

Я не позволю убить их в этот раз. Не знаю, что сделаю дальше, но сейчас я должен помешать убить их. Я развернул тело сихра и тремя большими прыжками приблизился к надсмотрщику, который смотрел на меня. Интересно, я смогу откусить его голову?

Они сбили меня с сихра своими длинными металлическими шестами, и песок обжёг и без того горевший болью правый бок. Я едва не терял сознание, но чувствовал, как они грузили меня в корабль и отдавали какие-то команды. Интересно, теперь они меня убьют? Или вколют ещё больше своей дряни?

Бетти. Я должен добраться до неё, если смогу выбраться. Я должен…

Они обработали и перевязали мои раны и, похоже, дали мне обезболивающее, потому что боли я не чувствовал. Умно. Теперь я не смогу отсоединиться от сихра, ориентируясь на боль. Всё-таки, я нужен им, раз они меня до сих пор не прикончили.

Мой невидимый собеседник из центра планеты был опечален тем, что они со мной делают, и скрашивал часы моего заключения рассказами о том, как волнует свет дневной звезды, если смотреть на него вблизи, как из облака газов за миллиарды лет образуются скопления твёрдых тел, как прекрасно пространство Космоса, не имеющее начала и конца.

А я рассказывал ему о Бетти.

О нашем первом путешествии к Красным горам, когда я предложил ей стать моей женой. О её застенчивой улыбке и цветах, вплетённых в волосы. Я говорил, не умолкая, потому что жутко волновался. А она смеялась, толкала меня и отвечала, что, конечно, согласна. Но я не верил и всё переспрашивал, точно ли она делает это не из вежливости. Мне никак не верилось, что такая девушка, как Бетти, может полюбить меня – не особенно сильного или ловкого, с угловатыми коленями и довольно щуплым телом. Да ещё и это знание о животных – о нём я ей тоже рассказывал, и боялся, что она сочтёт меня сумасшедшим и уйдёт. Но она восприняла мои рассказы серьёзно и сказала, что считает это даром.

Я долго не мог поверить, что Бетти действительно полюбила меня. Боялся поверить, потому что расставание с ней меня бы, наверное, убило. Я действительно не знаю, что сделал бы, реши Бетти выйти за кого-то другого. Наверное, не вынес бы такого, ушёл в пустошь и не вернулся оттуда. Я рад, что мне не пришлось. Она согласилась, мы поженились тем же летом, и с тех пор ни разу не расставались дольше, чем на один день. Но однажды всё же расстались.

Ниббы участили свои набеги, и каждый раз подбирались всё ближе к нашему селению. Старейшины призвали всех мужчин держать защиту наших земель. Долгие месяцы мы тренировались, возвращаясь домой глубокой ночью, обессиленные, но укреплённые. И когда обучение было завершено, мы стали держать караулы. В моей команде было девять хорошо обученных бойцов. Они выбрали меня своим командиром, но я старался во всём быть равным им. Мы дежурили, сменяя другой отряд, две недели, прежде чем увидели в ночном небе огни корабля ниббов. В ту ночь моих товарищей растерзали сихры, а я попал сюда, в деревянный ящик на умирающую планету.

Я снова в белой комнате. Высокий – его зовут Хью, как я понял из обрывочных фраз, ходит из угла в угол, поглядывает то на меня, то на лысого. Он нервничает – это видно по пульсирующей вене на его левом виске. Уже пять дней прошло с того случая с копьём, мне ничего не вкалывали и не вывозили для набегов. Интересно, в чём причина таких изменений. Они ждут, пока заживут раны? Готовят новую дрянь, более сильную, чтобы испытать на мне?

Хью говорит сквозь зубы:

– Мы знаем, что вы надеетесь сбежать к такайке по имени Бетти.

Её имя, произнесённое его хриплым низким голосом, прозвучало холодно и безжизненно. Я напрягаюсь в кресле, ремни, которыми меня привязали, врезаются в грудь и в кожу запястий.

– Я хочу, чтобы вы посмотрели запись набега, который мы совершили сегодня ночью.

Мои ладони становятся влажными, спина холодеет. Оилс чувствует моё волнение и интересуется, в чём дело. Отправляю ему послание из одного слова – «Позже».

Загорается экран. Я вижу стены знакомого мне грузового отсека, сихров с наездниками, восьмерых надсмотрщиков – вдвое больше, чем обычно. Похоже, камера установлена на груди одного из них. Звука не слышно, есть только изображение.

Откидывается дверь, изображение скачками перемещается вперёд, повторяя движения идущего. На этот раз корабль приземлился у одной из пещер. Вижу у входа десять такаи, вооруженных копьями и пращами. Не проходит и минуты, как сихры уничтожают их всех.

Четверо ниббов-надсмотрщиков вбегают в пещеру, в проходе дрожит свет от их фонарей. Через некоторое время они возвращаются. Он ведут кого-то, кто упирается и пытается вырваться: это несколько такаек. Свет падает на их лица, и мне становится нечем дышать. Первой ведут её.

Они схватили Бетти! Я рванулся из кресла, натянув ремни, прохрипел: «Нет!» и продолжал следить за тем, что происходило на экране. Они нашли её и схватили. Как мне помочь ей?

– Спокойнее, это не прямой эфир, – хриплый голос высокого, Хью. – Это запись того, что происходило сегодня ночью. Смотрите внимательнее.

И я смотрел.

Они тащили её от пещеры, навстречу сихрам, возвышавшимся на своих отвратительных блестящих ногах, с наездниками, лишёнными воли, на спинах. Я смотрел на мою Бетти и ощущал горячую влагу слёз на щеках. Она сильно похудела, на лбу пролегла глубокая складка. Глаза ввалились, и под ними пролегли глубокие тени.

Но она была всё такой же прекрасной. Волосы собраны в хвост, несколько прядей выбились и прилипли к щекам. Походные чёрные брюки со множеством карманов плотно облегали стройные ножки. Она казалась такой хрупкой в руках своих захватчиков.

Они неумолимо приближались к сихрам. Когда оставалась дюжина шагов, ниббы толкнули Бетти к сихру, стоявшему к ней ближе всех. Я не хотел верить тому, что видел. Не хотел думать о том, что будет в следующие мгновения, но продолжал смотреть.

Сихр изготовился для прыжка. Бетти стояла, такая напряжённая и сосредоточенная, будто это она была охотником, а сихр – её добычей. Она что-то сказала, какое-то слово, но изображение передавалось без звука. Я видел, как двигались её губы, но не смог понять, что она произнесла. А потом случились две вещи. Сихр подпрыгнул к ней и занёс над её головой передние лапы, но одновременно с ним к Бетти прыгнула другая такайка, вывернувшаяся из рук нибба. Она загородила собой Бетти, когда сихр завершал своё смертоносное движение, а в следующее мгновение на экран брызнули капли крови. На том месте, где только что стояла Бетти, теперь была бесформенная масса.

Экран продолжал транслировать запись, на которой сихры отступали, ниббы вели пленных вслед за ними, а я не мог вдохнуть.

– Бетти… моя Бетти…

Оилс понял всё и не пытался меня успокаивать. Он просто передал послание:

– Я понимаю. Они убили Бетти.

Высокий смотрел на меня своим холодным взглядом. Лысый косился то на меня, то на экран, то на проводки и кнопки, по которым бегали его пальцы. Моё тело сковало, будто камнем, только грудь резко вздымалась и опускалась, в голове шумел пульс. Я всё никак не мог понять: Бетти стояла там, такая гордая и полная жизни, и вот её нет. Вместо неё лежит какое-то красное месиво, а эти двое всё пялятся на меня, как мальчишки, которые надули лягушку через соломинку и ждут, лопнет она или нет.

Но это было не всё. Она что-то сказала. Какое-то слово, которое я не услышал из-за их отвратной техники.

– Что она сказала?

Я удивился прозвучавшему голосу. Вопрос задавал я, но голос прозвучал холодно и ровно, будто по листу тонкого металла провели натянутой леской.

Лысый быстро опустил глаза и согнулся над приборами. Экран погас. Высокий продолжал молча смотреть на меня.

– Вы должны сказать мне! Что говорила Бетти?

Страж молча развернул моё кресло и покатил к выходу.

Мик вбежал в пещеру, крича, что караульные заметили в небе огни корабля. Такайки запричитали и сгрудились в самом дальнем углу.

Бет проверила, надёжно ли застёгнуты карманы, плотно ли надета обувь и перчатки. Она не собиралась сдаваться. Она найдёт Пола, пусть даже для этого придётся последовать безумному плану. Она готова.

Крики и звуки сражения снаружи, и вот настала тишина. Приближался решающий момент.

В проёме пещеры показался нибб, облачённый в доспехи из магмы. Он шагал решительно и быстро, оглядывая сгрудившихся такаек. Она встретилась с ним взглядом и поняла, что он искал её.

Их вывели в ночь, и Бет едва не закричала при виде гигантских тварей. Их длинные ноги блестели, как металл, свет факелов дрожал на челюстях, а их глаза… У каждого из пауков их было восемь. А на их спинах сидели казавшиеся снизу маленькими наездники. Бет знала, что все они – такаи. Ниббы из-за хрупкости их костей и слабости мышц не могли быть наездниками, и для этого пленили крепких молодых мужчин такаи. Где-то там может быть Пол. Возможно, не сегодня, но его тоже сажают на спину такой твари и лишают воли.

Её подтолкнули к сихру, который стоял впереди. Он открыл пасть и слюна закапала на песок. Бездушная тварь, идущая на запах крови. Будет нелегко.

– Пол, – произнесла Бет, громко и отчётливо. Его имя придало ей храбрости.

Бет услышала, как Сибилла вырвалась и подскочила к ней. Она встала между сихром и Бет. Огромная тварь подняла передние ноги, заслонив звёздное небо, и прыгнула. Бет тоже прыгнула, только не вверх, а вниз, пригибая голову и проскальзывая между ногами Сибиллы. Она услышала хруст и поняла, что для отважной такайки всё кончено. Она выполнила свою часть плана. Теперь была очередь Бет.

Она схватилась за брюхо сихра снизу, вставила ботинки в пластины между основаниями ног и прижалась к телу паука. Они долго разрабатывали этот план, расспрашивали выживших о строении этих тварей, чтобы найти способ пробраться незамеченными на планету ниббов. Бет вызвалась добровольцем, и сейчас ей предстояло выполнить последнюю часть плана – найти Пола.

Как только сихр, к которому прицепилась Бет, ступил с трапа корабля на поверхность планеты ниббов, она сразу же откатилась в сторону, подальше от шедшей процессии.

Моё тело сотрясалось от приступов рыданий. Я ещё ни разу не давал волю слезам настолько, чтобы не просто плакать, а выть и молотить кулаками по дну деревянного ящика. Это было какое-то животное рыдание, оно полностью вышло из-под контроля и бушевало во мне.

Оилс молчал, и только когда я выбился из сил, охрип и мог только слабо царапать дерево ногтями, я услышал его голос:

– То, что сейчас бушует в тебе. Во мне. Мне это… незнакомо. Что это?

Я горько усмехнулся.

– Это отчаяние. Они посмели убить мою Бетти. Так что я в отчаянии, потому что просто сидел и смотрел, привязанный к креслу. Так что я в отчаянии и я ненавижу ниббов. Они заплатят за то, что сделали.

– Ты собираешься им отомстить?

– Я не знаю, как. Но я должен! Каждую ночь они убивают моих собратьев ради ресурсов, которые сами же уничтожили на твоей планете. Тебе не кажется, что они слишком много о себе возомнили? Похоже, считают себя богами.

– Тебе не победить их. Ты один в чужом лагере.

– Думаешь, я об этом не знаю. Но я не намерен просто лежать в этом долбанном ящике и ждать, пока наступит ночь и они снова пойдут убивать. Я не могу просто наблюдать, как творится насилие, в отличие от тебя.

– Ты обвиняешь меня в бездействии?

– А тебе самому не противно от себя? Ты создал всё, чем была эта планета. И их ты тоже создал, в какой-то мере. Я не очень представляю себе, как это было – уж извини за мою необразованность. Потом эти твари начали уничтожать твоих созданий. А ты просто смотрел. Когда они закончили, ты начал стонать, что умираешь вместе с планетой. Так какого чёрта ты не разнесёшь её вместе с ними, раз всё равно долго не протянешь?!

– Процесс разрушения занимает сотни лет.

– Скольких ещё ниббы должны убить, чтобы ты сказал: «Хватит»? Это должны быть сотни, тысячи? А может, им загубить ещё с десяток планет, пока ты наконец не решишь вмешаться?

Оилс замолчал. А что он мог, собственно, ответить?

Через некоторое время мне захотелось нарушить эту тишину.

– Ты можешь остановить это? Уничтожить их.

Пауза.

– Если я сделаю это… Вмешаюсь в процесс и спровоцирую рождение сверхновой. Ты тоже погибнешь.

– Плевать! К тому же, на прощание увижу их перекошенные рожи.

– Далеко ли твоя родная планета? Она тоже может умереть от взрыва.

– Я не знаю точно. На их кораблях мы добирались до неё часа три, но я понятия не имею, с какой скоростью они перемещаются их корабли и на какие расстояния.

Оилс снова замолчал. Я смотрел на узор древесины на стенке своего ящика и задавался вопросом, больно ли, когда умираешь от взрыва планеты, и успею ли я выбраться из ящика, чтобы взглянуть, как погибнет хотя бы один нибб.

Он заговорил снова, когда утренняя звезда уже ослабила свой свет, окрасив пространство внутри ящика, где я лежал, в бледно-оранжевый цвет.

– Я ускорю умирание планеты. Кажется, ты прав – пора завершить эту историю и позволить родиться новому миру. Миллиарды лет прошли с тех пор, как я говорил кем-то из Тысячи. И сейчас, услышав тебя, я узнал то, что было от меня скрыто. Ты назвал это отчаянием и ненавистью. Я получил от тебя образы и ощущения, которые сам испытывать не могу, поскольку я бестелесен. Но я видел, как тебя лишили возможности передвигаться, направили твои глаза туда, где лишили жизни особь твоего вида. Я мог получать информацию о реакциях твоего тела, и они были болезненными. А твоё отчаяние поставило меня перед вопросом, как много я не знаю о мире, который создал: творения, несущие часть меня, лишают жизни населяющих другие планеты. Так не должно быть, это нарушение. Я уничтожу то, что осталось от моей планеты. Спасибо тебе, Номер Двадцать, что открыл скрытое от моего понимания. Я собираюсь уничтожить эту планету. Ты готов принять свою участь?

– Давай уже, – сквозь зубы процедил я.

Вот и всё. Скоро всё это закончится, и ни один нибб больше не убьёт никого из моего племени.

Я ощутил снизу сильный толчок. Ящик завибрировал, сверху на меня посыпались мелкие опилки и пыль. За ним последовал ещё один толчок и ещё, более сильный. Ящик заскрипел. Я не собирался провести свои последние минуты или часы, будучи запертым, поэтому упёрся ногами в дверцу и начал выдавливать её. Если толчки не прекратятся, и под нами действительно всё начнёт обрушаться, стражам будет уже не до меня.

Понадобилось ударов пятнадцать, чтобы выбить дверцу ящика и, сгруппировавшись, выкатиться наружу. Дневная звезда уже почти скрылась за линией горизонта, и я ясно увидел вдали четыре крупных огненных всполоха. Похоже, что спавшие вулканы снова активизировались и подбрасывали ниббам новую магму. Вот только переплавить её для доспехов они вряд ли успеют.

Силуэты ниббов метались между зданиями. У двух кораблей включились двигатели, они начали было подъём, но рухнули обратно на взлётное поле. Видимо, им требовалась устойчивая поверхность для старта. Отличная новость – ниббы даже взлететь с планеты не успеют.

Новый толчок сотряс почву под ногами так, что я упал, перекатился пару метров влево и ударился плечом о стену одного из зданий. Я узнал его: именно сюда меня привозили в «белую комнату». Я вошёл внутрь.

Меня никто не остановил – стражи спешили покинуть здание и, толпясь, выбегали наружу. Я без труда отыскал нужную комнату. Высокого Хью в комнате не оказалось, а вот лысый ещё был там: он запихивал в небольшой чемоданчик какие-то пузырьки, пакеты и квадратные пластины с мигающими датчиками. Меня он не замечал. Я стянул с ближайшего стола короткий блестящий нож и подошёл к лысому.

– Ты помнишь, кто я?

Он поднял глаза и выронил одну из пластин на стеклянный стол. Я шагнул ближе, демонстрируя нож.

– В прошлый раз мы не договорили. Ты так и не ответил мне, что она тогда сказала?

У него затряслась челюсть, он попятился, но уткнулся спиной в стену. Его руки дрожали.

– Просто скажи мне.

Лысый продолжал таращиться на меня, издавая мычащие звуки. Я начал терять терпение и закричал:

– Что сказала Бетти перед тем, как та тварь набросилась на неё?

– «Пол». Я сказала «Пол».

Внутри меня всё сжалось, рука, державшая нож, онемела. Я услышал её голос прямо у себя за спиной.

Я резко развернулся на пятках. Бетти стояла в дверях, грязная, осунувшаяся. Это была моя Бетти, живая и невредимая – здесь, в комнате, где по белым стенам уже расходились трещины и с потолка сыпалась пыль.

– Бетти, – только и смог выдавить я, бросившись к ней. Я сжал её тело так крепко, будто оно сейчас просочится сквозь пальцы, и она исчезнет так же внезапно, как и появилась. Но она не исчезала. Она обнимала меня в ответ, и я ощущал её слёзы на своих щеках.

– Пол, ты жив! Я очень, очень надеялась, что найду тебя здесь. Как же я за тебя боялась…

А я не мог сказать ничего. Не мог передать, как я все эти месяцы, или недели, или дни, стремился к ней и не мог выбраться, как держался за воспоминания о ней из последних сил и как обрёк целую планету на смерть из-за того, что думал, что потерял её.

Пол – вот как меня зовут. Не Номер Двадцатый. Моё имя – Пол, теперь я знаю.

Планета гибнет. Что я наделал! Ни один корабль не сможет унести Бетти отсюда, и она умрёт здесь из-за меня.

Я завопил, призывая все свои силы, в мыслях обращаясь к Оилсу:

«Она жива! Слышишь, Оилс, Бетти жива! Она сейчас здесь, со мной. Ты можешь остановить это? Можешь спасти её?»

– Я не могу остановить процесс. Внешняя оболочка планеты уже расщеплена, магма скоро освободится и потопит всё, что находилось на поверхности. Это необратимый процесс.

Она всё ещё сжимала меня в объятьях, а я взвыл по-звериному, не в силах облечь в слова то ужасное, что сотворил.

– Номер Двадцать, – услышал я голос Оилса, – есть одно место, где вам будет безопасно. Там вы будете защищены от перепадов температуры, гравитации и времени. Помнишь, я говорил тебе про оболочку, в которой нахожусь? Сейчас она повреждена, но оставшегося вещества хватит для вас двоих. Я могу вывести вещество на поверхность через систему пещер, что находятся под первым слоем планетной коры. Вы сможете добраться до какого-то из разломов и спуститься вниз?

Я стиснул зубы и направил ему мгновенный вопрос:

– Где?

– Попадите в любую из подземных пещер через разломы, которые сейчас, должно быть, повсюду. Я определю, в каком месте вы оказались, и направлю туда вещество.

– Мы спустимся! – Я отстранился от Бетти, взглянул в её глаза и заговорил, торопясь:

– Дорогая, послушай меня. Нам нужно бежать. Нужно добраться до одного из разломов и спуститься вниз. Там я смогу спасти тебя.

На её лице я увидел удивление, смятение и страх:

– Спасти – от вулканов? Там они нас не достанут, да?

– Да. Пойдём скорее.

Держась за руки, мы выбежали из разрушающегося здания, побежали туда, где дымился, выплёвывая раскалённую лаву, тот вулкан, что был к нам ближе остальных. Как сказал Оилз, мы можем добраться до любого разлома.

Хью лежал, глядя, как рушатся здания. Его ногу придавило упавшей балкой, и он уже не надеялся выбраться. Его подчинённые покинули лабораторию ещё десять минут назад, а капитан, который шёл рядом в момент, когда обрушился дверной проём и упала балка, не помог Хью, а только ускорил шаг, направляясь в сторону кораблей.

Хью гадал, достигнет ли лава проснувшихся вулканов его дома и спасётся ли его семья. Слева от него в почве появилась глубокая трещина, которая расползалась и втягивала в себя камни и песок. У него было при себе служебное оружие, но он не собирался его использовать, чтобы покончить со своей жизнью – Хью предпочитал честно смотреть в лицо опасности.

Из здания выбежал номер двадцать – Пол, так его звали такаи. Он держал за руку такайку. Хью сразу узнал её, благодаря тому, что часто видел на экране сканера: это была Бетти. Хью потянулся к оружию, но потом передумал и убрал руку. Уж если она преодолела саму смерть в лице сихра, смогла попасть на эту пустынную планету и нашла Пола, то она достойна уважения. Может, хотя бы этим двоим удастся спастись. Хью мысленно пожелал им добраться до укрытия, где будет безопасно.

Мои лёгкие обжигало от быстрого бега – за то время, что они держали меня в ящике, я совсем не двигался, и теперь нагрузка на моё тело отзывалась в нём болью. Бетти несколько раз чуть не споткнулась, но я удержал её, и мы продолжили бег. Как бы мне сейчас пригодились длинные ноги сихра…

Ну конечно. Я чуть не ударил себя по лбу, от злости на самого себя – за то, что не догадался раньше. Нам нужно взять одного из сихров, чтобы за оставшиеся минуты пробежать расстояние до разлома. Я сбавил скорость и завертел головой, высматривая загон для блестящих тварей. Их держали рядом с кораблями, с той же стороны, где были ящики-камеры наездников.

– Туда! – Крикнул я Бетти и сменил направление, рассмотрев нужное здание.

Задыхаясь от огня в груди, почти не чувствуя ног, я всё же смог не отстать от неё и добежать до здания. Страж, конечно, покинул свой пост – ниббы все сейчас паниковали и разбегались, кто к бесполезным теперь кораблям, кто – в подземные укрытия. Только бы успеть…

Бетти вскрикнула, увидев в загонах восьминогих тварей, но я уверенно потащил её к середине прохода – туда, где меня присоединяли к сихру. Я выбрал нужную дверь, забрался на помост и прокричал Бетти:

– Держись за меня. Когда я найду разлом, в который мы сможем спуститься, отсоедини эти трубки от моей головы.

– Я поняла, – по лицу, раскрасневшемуся от бега, я вижу, что ей страшно. Но моя храбрая Бетти ещё сильнее вцепляется в мою руку и согласно кивает.

Я соскальзываю на гладкую спину, беру трубки. Нащупываю места креплений, и вот я уже вижу широкую панораму. Разворачиваюсь, вскакиваю на помост и мчусь к выходу из тёмного загона. Восемь мощных лап сгибаются и разгибаются по моей воле, а сзади – я чувствую это – к моей спине прижимается Бетти.