Путешествие в безмолвие

И вот однажды вечером, когда лето близилось к концу, туристы разъезжались и в городе становилось тихо и спокойно, Авраам почувствовал резкую боль в груди. Он окрикнул Федерико, когда тот подбежал, Авраам уже лежал на полу, держась правой рукой за грудь. Глаза его были закрыты, он тяжело и прерывисто дышал. Через час он умер прямо по дороге в больницу на руках у Федерико.

Это произошло в тот неподходящий момент, хотя, для смерти не может быть подходящих моментов, когда они вдвоем работали над изящным кольцом из белого золота с двумя небольшими драгоценными камнями – ярко синим сапфиром и белым бриллиантом, они были в форме двух находившихся рядом капель, расположенных противоположными концами друг к другу. После похорон Федерико понял, что наследников у Авраама не было и магазин переходит ему без всякого вступления в наследства. Первое время ему было очень тоскливо, за все эти годы он сильно привязался к мастеру, несмотря на его скверный характер. Когда тоска немного отпустила, он вернулся к работе. Работать он начал с особым рвением, во-первых, чтобы забыться и не думать об умершем друге, во-вторых, у него открылось какое-то новое видение, как будто к нему по наследству перешла не только мастерская и лавка, но и весь талант мастера.

В первую очередь он доделал то самое кольцо. С этого момента и начинается моя история под названием «Чужая жизнь». В момент последнего штриха, когда он после полировки провел кисточкой по изделию, я вдруг поняла, что теперь моя душа живет в маленьком изящном колечке. Ощущения были странные, ранее не знакомые. Как-будто у меня есть глаза, уши и нос, но по сути их нет. То есть, я могу испытывать базовые чувства без специальных органов чувств. Я могу думать и разговаривать с самой собой и с вами. Также как дерево видит солнце, дельфин видит сородичей, ребенок видит любовь матери.

С Федерико я прожила не очень долго. Налюбовавшись мной, он выложил меня в центр витрины напротив входа. Я была принцессой этой ювелирной лавочки, не смотря на свой небольшой размер по сравнению с остальными кольцами. Многие дамы примеряли меня, восхищались, показывали своим женихам, но не покупали. Это было приятно, быть привлекательной и заметной. То, что у меня не получалось, будучи Марисой, я получила сполна.

Лаура

Я помню это ранее утро, когда солнце только появляется на небосклоне, а на улице почти безлюдно, зашла она, моя вторая хозяйка. Я узнала ее сразу, поняла, что уйду с ней. Она зашла взволнованная, немного неуверенная, но улыбалась. Ах, какая у нее была улыбка, милая, нежная и трогательная. Она была юна и прекрасна.

Девушка не сразу подошла к моей витрине, сначала она прошла от двери вдоль правого прилавка, то и дело останавливаясь возле чего-то понравившегося. Федерико привстал при виде нее. Когда она подошла к витрине, где лежала я, она широко улыбнулась и сказала:

– Синьор, я хочу вот это колечко! – она вытянула маленький указательный пальчик в мою сторону.

– Вы желаете, чтоб я вам его достал? – поинтересовался Федерико. Не дожидаясь ответа, он выдвинул витринную полку, аккуратно и с нежностью достал меня и протянул девушке – возьмите, оно прекрасно!

Она надела меня на безымянный палец левой руки, как носят обручальные кольца, расправила кисть и посмотрела на свою руку с восхищением. Если бы у меня был живот, я бы почувствовала бабочек.

– Я беру его, даже думать не буду! И не важно сколько оно стоит, папенька дал мне денег и сказал купить что мне захочется! – она говорила с нескрываемой радостью в голосе.

– Вы оставите его на руке? Если не хотите, у меня есть красивая упаковка.

– Что вы! Я не стану его снимать, как можно расстаться с такой красотой!

– Это одно из моих лучших изделий, оно было сделано с особой любовью, даже как-то грустно с ним расставаться. Оно связано для меня с важными воспоминаниями, – Федерико не скрывал грусти.

– Хотите, я буду заходить к вам иногда, мы живем здесь неподалеку, за холмом, и вы будете видеть его снова? – какая же трогательная, подумала я.

– Я не могу просить о таком. Но если вам не трудно, я был бы счастлив!

И тут мне стало бесконечно грустно покидать родительский дом. Федерико был дорог мне, я не знала, что будет со мной дальше, с какими людьми я встречусь, будут ли они беречь меня, как он. Мне было одновременно печально с ним расставаться и любопытно увидеть мою новую жизнь.

Девушка пожала Федерико руку, поблагодарила, пообещала иногда забегать и вышла из магазина. Мне было приятно обнимать ее пальчик, идти с ней по улице, чувствовать движения ее руки, ритм ее сердца и дуновение ветерка.

Звали ее Лаура. Ей было 17, она жила в большом роскошном доме с родителями, двумя братьями и кучей слуг. Отец очень любил и баловал свою единственную дочь. Она знала, что отец испытывает к ней особое расположение, которое не испытывает к своим сыновьям, к ним он был чрезвычайно строг, но ее это ничуть не смущало. Она была мила, весела и беззаботна. По несколько раз за день Лаура меняла наряды, прически и украшения. Но меня она не снимала никогда, даже когда ложилась спать. Мы слились с ней в единое целое. И мне это безумно нравилось, я как будто жила жизнь вместе с ней, человеческую роскошную жизнь. Мы гуляли по городу, катались на лошадях, посещали светские мероприятия, танцевали, встречались с молодыми людьми. В какой-то момент я даже подумала, что случайным образом может закончиться мое пребывание в этом воплощении, ведь Лаура молода и она спокойно может прожить еще 50 лет. А ведь тогда я, выполнив обязательное условие для возвращения, покину это чудесное место, а мне так не хотелось.

Наше с Лаурой беззаботное существование продолжалось до ее 18-летия. Подготовка началась задолго до самого празднования. В этот день ждали большое количество гостей, танцы и праздничное застолье. За день до этого было привезено около тысячи живых цветов для украшения дома. Туда-сюда сновали слуги, суетились, наводили порядок и красоту. Лаура была на седьмом небе от счастья перед предстоящим праздником. Казалось, ничего не могло омрачить этот день.

Но в день ее рождения началась сицилийская революция. Утром 12 января 1848 года вооруженные толпы народа вышли на улицы. Стало понятно, что долгожданный праздник не состоится. Лаура бесконечно горевала и проплакала весь день. Отец пытался придумать как вывезти семью подальше от города. Мать предложила за день собрать вещи и двинуться в путь поутру. Но за ночь город почти полностью превратился в руины. Постоянная бомбардировка и пожары сделали свое дело. И в ночь на 13 января их дом загорелся, пожар охватил его за считанные минуты, вся семья погибла, не успев даже проснуться.

Так я осталась одна, в руинах, на обгоревшем пальце моей хозяйки, не понимая, что ждет меня дальше. На утро пришли мародёры, они сновали по всему городу, обчищая сгоревшие дома и забирая все, что могло уцелеть. Так они сняли меня с пальца обгоревшего трупа и, сами того не понимая, спасли меня. Какое-то время я лежала вместе с другими бездушными украшениями в льняном мешке в сарае у одного из мародёров. Все награбленное они могли сдать только в ломбарды, но так как Палермо был почти полностью разрушен, они решили пока затаиться и дождаться, когда все успокоится.

И вот спустя какое-то время, даже не знаю, сколько прошло, год или два, один из них предложил все поделить, так как сбыть не получается, и что оно будет лежать без дела. Все согласились. Он сказал, что ему пора ехать к жене во Флоренцию и он хочет взять для нее несколько украденных украшений, чтоб задобрить ее после долгого отсутствия. И конечно он выбрал среди прочего меня. Еще он взял медный браслет с такими же синими камнями, как у меня, получился комплект. Больше ему не досталось.

Пенелопа

Через несколько дней я оказалась во Флоренции, мою будущую хозяйку звали Пенелопа. Это была уставшая от забот женщина средних лет. Похожая на меня в прошлой жизни, только замужняя. Целыми днями она убиралась во дворе, готовила еду трем своим подрастающим детям, стирала, мыла полы и много всего еще. Когда отсутствующий несколько лет муж, только ступив на порог, вручил ей дорогие подарки, чтобы предотвратить скандал, она не была особо рада. И скандал состоялся, она кричала, как резаная свинка, махала руками, била его по щекам, плакала и никак не унималась. Он и не пытался ее успокоить, понимал, что заслужил ее гнев. Но, успокоившись от усталости к вечеру, она, всхлипывая, уселась своей огромной задницей на кровать и стала примерять подаренное.

Я была ей мала, а браслет, на удивление, был почти впору. Она тут же сменила гнев на милость, уложила детей в постель, и супруги занялись любовью. А я лежала на столе рядом с помидорами. Так я впервые наблюдала близость воочию. Не скажу, что это было приятно, но и неприятным я бы это не назвала, это точно было интересно.

На утро она примерила меня еще раз и каким-то образом натянула меня не мизинец. Снять не получилось, и она решила, что так тому и быть. Так я поселилась на мизинце флорентийской женщины. Ее тело издавало неприятный запах. Пахло чем-то вроде смеси тухлой капусты и истлевшего свиного жира.

Вы уже знаете, что я чувствую запахи, оказалось, что еще я чувствую, когда меня трогают, когда обдувает теплый ветер, когда мокро. Еще у меня есть желания, например, гулять с хозяйкой по городу, встречать разных людей, разглядывать их наряды и лица. В общем, наблюдать красоту во всем. Мне нравится, когда на меня смотрят, когда мной восхищаются. Не нравится, когда забывают, не носят или воспринимают, как должное. Будучи украшением, я хочу блистать, радовать своих владелиц и приносить счастье. Но прелесть в том, что, если мои желания не исполняются, я не умею от этого грустить или переживать, мне все равно. Я просто продолжаю существовать.

Наблюдение за Пенелопой ничего интересного, кроме ее секса с мужем, не предвещало. Она всегда была дома, ухаживала за детьми, готовила еду, убиралась во дворе. А я была рядом, грязная, чумазая, не очень вкусно пахнущая, на ее мизинце. И мне было все равно. Просто не было приятно. Я наблюдала их быт, ссоры, крики детей, постоянные хлопоты хозяйки.

И вот однажды Пенелопа с мужем завели разговор о том, что заработанные им средства заканчиваются, работать ему негде и придется продавать награбленное, в том числе украшения, чтобы было на что жить дальше. Когда решение было принято, она несколько дней пыталась стянуть меня с опухшего пальца, но все тщетно. Муж вызвал знакомого лекаря, тот поставил жене какой-то укол, палец онемел, доктор смазал его вазелином и смог меня снять. На следующий день муж отнес меня и еще несколько украшений в ломбард, ему дали какую-то сумму денег, и он ушел счастливый. Так я распрощалась с Пенелопой.

В ломбарде я прожила несколько лет. Хозяин видимо поставил слишком высокую цену, мною интересовались, но не покупали. Это было довольно скучное время. Максимум что со мной происходило, это периодическая примерка, а покрутиться на красивых женских пальчиках я люблю, редкая чистка изделий от пыли и сидящий за книгой хозяин. Пока однажды ломбард не ограбили. Это произошло глубокой ночью. Воры вломились через заднюю дверь, сбив навесной замок, разбили все витрины, сбросали все украшения в холщовые мешки и смылись.

Так я опять оказалась в мешке с другими украшения. Наверное, было бы здорово, если бы в других украшениях тоже были человеческие души, мы могли бы разговаривать, и у меня появились бы друзья. Но, опять же, расставаться с ними было бы грустно. Так вот, помню долгую дорогу, тряску при езде на повозке, ухабы, ямы и крики людей. Однажды ночью всё успокоилось, судя по всему, мы куда-то приехали. Оказалось, что мы прибыли в другую страну, я это поняла по языку, на котором разговаривали люди. Кстати, у меня есть какой-то внутренний расшифровщик человеческой речи, я слышу слова, они могут звучать по-разному, но все-равно понимаю суть. Оказалось, мы прибыли в Австрию, город Верона.

На утро нас достали из больших мешков, разложили по несколько украшений в маленькие мешочки и повезли дальше, но видимо в разных направлениях. В Вероне было прохладней, ветер дул сильнее, чувствовалось даже через ткань мешочка. Хорошо, что я не мерзну, просто ощущаю, что холодно. К обеду мы остановились где-то на окраине города, судя по пенью птиц. Мой мешочек был у толстого бородатого мужика, от которого всегда пахло табаком. Он молча передал сверток хозяину дома, местному скульптору по имени Леонардо. Они пожали руки, и тот уехал.

Леонардо

В тот же вечер меня достали из мешочка и положили в маленькую милую вазочку на столе в центре гостиной. Гостиная была необычной овальной формы и очень большая. Тут и там стояли какие-то скульптуры, недоделанные и уже готовые. Было красиво. Я радовалась видеть красоту.

Леонардо был высоким, худощавым мужчиной лет сорока, который давно жил один, но его часто навещали разные интересные люди, которые восхищались его работами, беседовали об искусстве и пили вино. Чаще всего я видела среди гостей одну высокую статную даму, похожую на его статуи, ее звали Ванесса. При первой же встрече я поняла, что он в нее влюблен. Он всегда относился к ней с особой нежностью и вниманием. И она, судя по всему, любила у него бывать. Иногда под вечер они оставались вдвоем, выходили в сад, садились в плетеные кресла, держались за руки и долго о чем-то разговаривали. Однажды, когда на улице лил сильный дождь, они зажгли в гостиной камин, уселись напротив на мягкую софу, взялись как обычно за руки и она сказала:

– Лео, мне так хорошо здесь с тобой, как не хочу я возвращаться к нему, – по ее щеке прокатилась слеза.

– Драгоценная моя, как приятно мне слышать такие слова, и ты знаешь, что мне бесконечно больно каждый раз отпускать тебя, – он обнял ее за плечи и прижал к себе. – Мы любим друга уже кажется целую вечность, и я страдаю ежечасно от мысли, что ты всегда возвращаешься к нему.

– Любимый, милый Леонардо, но как нам быть? Ведь я не могу бросить его в таком состоянии, – она обняла его в ответ, потом отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза, – я не могу, не могу, понимаешь!? – и разрыдалась.

Он обнял ее еще сильнее, прижал к себе и дал выплакаться. В этот вечер Ванесса уснула у него в гостиной. Он не стал ее будить, укрыл пледом и сидел рядом, пока сам не уснул. Рано утром она резко проснулась, подскочила, как ужаленная и закричала:

– Леонардо, почему ты не разбудил меня??

– Ванесса, но ты так сладко спала, я решил дать тебе хорошенько успокоиться и отдохнуть, – вымолвил он виновато.

– А что я скажу Герберту? Он же там, наверное, с ума сходит в неведении. Я никогда не оставалась нигде на ночь. Мне надо срочно бежать, – она схватила шляпку и через секунду ее уже не было.

Весь день Леонардо не находил себе места. А вечером он услышал сильный стук в дверь. На пороге он увидел невысокого полного мужчину лет семидесяти, оказалось, это был лакей из дома Ванессы. Он попросился войти, заявив, что у него серьезный разговор. Лео пригласил его в гостиную. Разговор оказался очень неожиданным.

– Синьор, – обратился лакей, – меня к вам послал мой хозяин с весьма необычным предложением. Он знает, что Ванесса частый гость в вашем доме, что сегодня она ночевала у вас и догадывается, что вас связывает что-то большее, чем светские беседы. Он совсем плох, ему осталось несколько дней, максимум пару недель. Так вот. Вы наверняка слышали, что синьор Герберт очень богат, он владеет половиной фабрик в городе, а наследников у них нет. Он предлагает вам сделку, – лакей сделал паузу, – вы оставите Ванессу, а он заплатит вам крупную сумму денег прямо завтра, какую именно, не знаю, но он сказал, что вам точно хватит на всю оставшуюся жизнь, даже если вы не будете работать ни дня. Еще он сказал, что нашел для Ванессы достойную партию, какого-то богатого вельможу из соседнего города. Как только хозяина не станет, она должна похоронить его со всеми почестями, вступить в наследство и переехать к своему новому супругу. Лакей положил руки на колени и замолчал в ожидании.

– Послушайте, да как он смеет мне такое предлагать? Я хорошо зарабатываю продажей своих работ и мне не нужны подачки. Мне жаль, что он умирает, но Ванессу я не оставлю. Как только его не станет, я выжду для приличия несколько недель и сделаю ей предложение, у меня уже и кольцо имеется.

– Хозяин знал, что вы сразу не согласитесь и передал главное условие – если вы не оставите Ванессу, он лишит ее всего и ей придется сразу после похорон покинуть его дом. А все наследство и имение достанется его племяннице из Вены. Решайте. Если вам все же интересна сумма сделки, приходите сегодня в полночь к дому хозяина с заднего крыльца, он вас встретит и все объяснит.

– Это унизительно для меня и безжалостно для Ванессы! – закричал Леонардо. Будучи художником, он был слишком вспыльчив и эмоционален, особенно, когда для того были поводы.

– Уважаемый, мне больше нечего вам сказать, я всего лишь передал то, что меня просили, мне пора, – лакей встал и быстрым шагом пошел к выходу.

Как только дверь захлопнулась, Леонардо зарыдал, как ребенок. Вот уже долгое время он был без ума от Ванессы, она была его музой и вдохновением, подругой и любовницей. Он не мыслил жизни без нее, а тут такое. У него в голове не укладывалось, как внезапно все повернулось против них, против их любви. Ближе к полуночи ему стало не по себе от мысли, что, если он откажется от предложения, он лишит любимую огромного наследства. Тут бы с ней самой поговорить, но кажется они не увидятся в ближайшее время и единственный шанс что-то предпринять, это идти к ним домой для разговора с ее мужем, прихватив с собой меня, для доказательства своих серьезных намерений в отношении Ванессы.

Он вышел из дома без четверти двенадцать, сердце колотилось как бешеное, и я это чувствовала. Ровно в полночь он был у заднего крыльца их семейного поместья. Как только он подошел, дверь отворилась и из дома, прихрамывая, вышел сгорбленный старик с тростью. Он понял по взгляду, что это Герберт, хотя раньше никогда его не видел, только знал, что он стар и очень болен. Тот встал напротив и заговорил:

– Насколько я понимаю, вы приняли верное решение и готовы принять деньги взамен на притязания в отношении моей благоверной?

– Как вы могли такое предположить? – Леонардо старался говорить шепотом, но получался нервный писк. – Ванесса дорога мне, я ни за какие деньги не оставляю ее!

– Тогда вы безумец и глупец, а еще полагаю совершенно ее не любите, раз желаете ей прозябать в бедности и нищете! Что вы можете ей предложить? Свои дурацкие статуэтки? Да кому они нужны? – он сделал шаг вперед и толкнул Леонардо тростью в плечо. – Сколько вы на них заработаете? Она привыкла жить в роскоши и богатстве! А вы обрекаете ее на жизнь впроголодь с бездарным скульптором! А я предлагаю ей унаследовать все мое состояние и выйти замуж на достойного господина. Вам же взамен предлагаю крупную сумму денег чтобы вы оставили ее в покое.

– Я хочу сделать Ванессе предложение! – гордо заявил Леонардо, достал меня из кармана и протянул Герберту, – она любит меня, и мы будем вместе!

Герберт посмотрел на меня, потом на Леонардо, резко ударил его по руке, и я полетела далеко в кусты терновника. Так как на улице было темно, меня совсем не было видно. Лео рванул к кустам, начал рыскать руками по земле, пока Герберт надменно смеялся во весь голос.

– Прекратите ломать комедию, вы не найдете там свою побрякушку! Я одариваю Ванессу шикарными украшениями без всякого повода, а вы решили удивить ее этим!

– Да что вы знаете о наших чувствах! Нам не нужны ваши деньги! С вами она несчастна и не будет счастлива ни с кем, кроме меня! – Леонардо продолжать шарить руками в кустах, стоя на коленях.

Внезапно откуда-то из темноты послышались легкие шаги.

– Что здесь происходит!? – воскликнула Ванесса.

Леонардо вскочил на ноги, бросился к ней, начал целовать ее влажные от волнения руки:

– Дорогая моя, любимая моя, драгоценная моя, я пришел за тобой! – сквозь слезы говорил Лео.

– Бросьте этот вздор! Ванесса, иди в дом! Тебе нечего здесь делать! Этот сумасшедший пришёл просить твоей руки у живого мужа! Прогони его! – кричал Герберт.

– Но как я.. могу, – она заплакала.

– Так и скажи – пошел вон! Он это заслуживает!

– Да можете вы хоть что-то объяснить!? Лео, дорогой, зачем ты пришел сюда? – Ванесса обняла руками его лицо.

– Я хотел забрать тебя с собой, ты мучаешься здесь! Твой муж хочет погубить нашу любовь! – он закрыл лицо руками и в голос разрыдался.

– Герберт, немедленно объясни, что это значит! – он повернулась к мужу.

– Я предложил этому глупцу выгодную сделку, если он оставит тебя, я выплачу ему десять тысяч золотых, которых ему хватит до конца его бестолковой жизни, а после моей смерти, все мое наследство достанется тебе, но после тебе придется выйти замуж за моего партнера Микело, ты знаешь его, он очень богат и твое богатство приумножится! – гордо заявил Герберт, – Если же он не оставит тебя, вы оба лишитесь всего! Я отпишу все наследство моей племяннице, включая дом, а ты окажешься на улице! Выбирайте!

Ванесса замерла. Она не могла поверить, что это с ними происходит. Немного помешкав, она сказала:

– Лео, я останусь здесь. Я не смогу жить в нищете. Да и Герберт заслуживает моего ухода и внимания. И что мы с тобой можем дать друг другу?

– Но как же так??? Мы же любим друг друга! Мы мечтали быть вместе! – теперь он рыдал, не скрывая своего горя.

– Она сделал свой выбор, падите прочь! – Герберт показал ему рукой в сторону ворот.

Ванесса опустилась на землю, обхватила голову руками и тихо заплакала.

– Ванесса, Ванесса, не прогоняй меня! Да где же оно? – он как будто опомнился и стал опять рыскать руками в кустах. Я понимала, что он близко, и вот-вот нащупает меня. И оно случилось! Он взял меня в руку и протянул Ванессе:

– Будь моей женой после его смерти! – губы дрожали на его испуганном лице. Ванесса стояла, как вкопанная.

– Я не могу. Да и тебе так будет лучше, ты получишь хорошие деньги и сможешь открыть большую мастерскую, я не ваять свои работы дома. Прости.

Тут внезапно Герберт захрипел, повалился на спину, закатил глаза, тело обмякло и замерло. Оба закричали, сразу поняли, что случилось, Ванесса бросилась к мужу, начала хлестать его по щекам, но все тщетно. Он умер. Вот так, за одно мгновенье. Леонардо взял ее за трясущиеся плечи, поднял на ноги и крепко обнял. На крик прибежали слуги, подняли Герберта на руки и отнесли в дом. Ванесса и Лео так и простояли обнявшись, пытаясь осознать случившееся.

Ванесса поняла, что не может находится в своем доме после событий этой ночи, она второпях собрала все необходимое, они сели в карету и поехали к Лео. Что касается меня, то уже этой ночью в темной карете Лео повторил свое предложение выйти за него замуж, Ванесса согласилась, и я поселилась на безымянном пальчике своей новой хозяйки.

Ванесса

Первые несколько дней Ванесса почти все время спала. В часы бодрствования она сидела молчаливая и грустная, совсем не обращая внимания на вившегося вокруг нее счастливого Леонардо. Он приносил ей фрукты, собирал для нее цветы в саду, одаривал ее комплементами и заботой. Но её ничего не радовало. Спустя месяц они поженились. Венчание прошло тихо и незаметно, по просьбе Ванессы праздник утраивать не стали. Ванесса понимала, что, несмотря на хандру, ей нужно решить некоторые дела, образовавшиеся после смерти мужа, и продать дом, так как жить она там точно не собиралась. Не имея сил и желания вставать с постели, она все-таки заставила себя подняться, понимая, что никто не решит все вопросы за нее. На несколько недель она переехала в свой старый дом, чтобы разобраться с делами. Леонардо на ее временный переезд отреагировал с грустью, но противиться не стал.

Дома ей на удивление было спокойно, с легкой ностальгией она гуляла по знакомым комнатам и саду, наблюдала закаты и рассветы, пила чай в гостиной днем, и куталась в теплое одеяло ночью на большой супружеской кровати. Через неделю ей стало абсолютно понятно, что в своем доме ей намного лучше, чем дома у Лео. Она отправила к нему привратника с просьбой прибыть к ней для важного разговора.

Леонардо прибыл почти незамедлительно, взволнованный и настороженный. Она встретила его в саду, сидя в кресле, с нежной и одновременной печальной улыбкой на лице. Он бросился к ее ногам, стал осыпать поцелуями ее руки и утыкаться носом в подол ее платья.

– Родная, милая Ванесса, зачем ты заставляешь меня так долго страдать в одиночестве? – он посмотрел на нее снизу-вверх.

– О, милый Лео! Как же ты взволнован, – она обняла руками его лицо, – я совершенно не хотела причинить тебе боль, ты же знаешь, что меня здесь ждали неотложные дела, – она улыбнулась.

– Но ни одной весточки за все это время! Я всю неделю не мог найти себе места, ни к чему не лежали руки! А ты так спокойна!? – Лео говорил навзрыд.