Подруга жизнь

– Ну вот, и не посмотрела хорошее кино, – хрипловато прошептал он. – Да ладно, давай, укладывайся как следует, я тебе сейчас подушку нормальную дам, досыпай, – Сергей открыл шкаф, достал подушку.

– А ты? – сладко зевая, спросила Маша.

– А я завтрак пошел готовить, ты овсянку будешь? – ехидно предложил он.

– Фу, фу, нет, не хочу овсянку, – заныла девушка.

– Пошутил, нету у меня овсянки, я её сам ненавижу. Спи давай, рано ещё, – пробурчал Сергей, подоткнул Маше плед и удалился на кухню.

Пока завтракали холостяцкой яичницей с сосисками, пока собирались – совсем уже рассвело. Хотя какое там рассвело – небо и земля смешались в единое серое снежное месиво, поднялся резкий и прямо-таки ледяной ветер. Сергей отправился провожать Машу на остановку, и они с трудом брели по ещё не почищенному тротуару. Чтобы защититься от летящего в лицо мокрого снега, Маша закуталась в капюшон, натянула на нос шарф. Маршрутки не было и не было, ребята совсем замёрзли. Сергей обеими руками обнял дрожащую Машу за талию, сильно сжал в объятиях, долго-долго смотрел в глаза. Маша подумала, что вот он сейчас её поцелует и была совсем не против. Но Сергей неожиданно, только чуть задев губами её губы, уткнулся лицом в искусственный мех на её капюшоне и забормотал:

– Эх, Машка, был бы я помоложе… я бы тебя любил бы. Я больной, на войне контуженный, я тебе всю жизнь испорчу… нет, не буду… не могу…

Ошеломлённая Маша не могла вымолвить ни слова, а Серёга с силой сжимал и сжимал её в своих руках.

– Серёж, ну, какой же ты больной, ты вон какой сильный, здоровый, – пыталась возразить девушка.

– Эх, Машка, ничего ты не знаешь! Да и не надо ничего тебе знать, – с явным трудом он расцепил руки, легонько оттолкнул от себя. – Всё, давай, езжай, вон маршрутка твоя идёт. Пока!

Сергей резко развернулся, и опустив голову, медленно пошел в сторону своего дома.

Через два года Сергей погиб, спасая на пожаре своих соседей-алкашей. Маша узнала об этом спустя очень много лет. Посещали могилы родственников мужа на городском кладбище, пробирались по бесконечным извилистым дорожкам, и Мария случайно увидела скромный памятник с надписью «Пономаренко Сергей Юрьевич, 1975 – 2007». Навела справки через знакомых и узнала трагические подробности его гибели. Раз в год, в холодном мокром феврале, она привозит ему две алые розы.

***

– Девочки, я так поняла, Маша Свету на работу позвала. А ты Маш, как сама-то туда попала?

– Это долгая история… Поэтому, Надюшечка, сделай доброе дело, сходи притащи из бара ещё бутылочку вина, а?

Глава 7. Кафе «Аракс». 2005 год.

Когда шёл второй месяц Машиной учёбы в училище и, соответственно, жизни в студенческой общаге, денег не было просто катастрофически. Того, что давала мама, хватало только на очень скудную еду, покупку раз в месяц льготного проездного и приобретения билета на поезд, чтобы съездить на побывку домой. Девушка ещё получала стипендию, но она была такой крошечной, что испарялась из кошелька как-то совершенно незаметно. Надо, просто необходимо было работать, и Маша активно эту самую работу искала – в газетах бесплатных объявлений, на городских досках с информацией, спрашивала у знакомых. Никаких интернет-сайтов типа hh.ru или работа.ру не было и в помине, о сотовых телефонах, громоздких «кирпичах» с антеннами, студенты даже и не мечтали. Поэтому поиски работы продвигались не слишком успешно.

Однажды в серых слякотных октябрьских сумерках Маша шла после учёбы в своё общежитие с автобусной остановки. Её путь пролегал мимо давно закрытого кафе-мороженого. И в этот вечер она, как обычно, осторожно прыгала по лужам рядом с полурассыпавшимся крылечком бывшего заведения советского общепита. Но вдруг учуяла манящий, острый и умопомрачительно вкусный запах жарящегося шашлыка. Присмотрелась внимательнее к вечно запертой раньше двери и увидела, что створка слегка приоткрыта. Запах, очевидно, доносился оттуда. Теперь девушка заметила и новенькую вывеску, возвещавшую об открытии замечательного кафе «Аракс», которое работало с пяти вечера до последнего клиента. «Надо же, кафе открыли! Может, им официантки нужны? – радостно подумала она. – И работать надо будет по вечерам, и от общаги в двух шагах. А вдруг повезёт?»

Она решительно шагнула на крылечко и потянула на себя тяжёлую дверь.

– Здравствуйте, проходите, пажалста! – весёлым шариком выкатился навстречу низенький нерусский парень в сером холщовом переднике. – Вот, пажалста, самый удобный столик, присаживайся, красавица. – Он говорил с небольшим акцентом, но это звучало даже забавно, а не неприятно.

– Да вы знаете, я ведь не поесть пришла, – украдкой оглядывая зал, начала Маша. – Мне бы узнать по поводу работы.

– Ах, работы! – возликовал сотрудник заведения. – Ты просто как раз вовремя, ты себе нэ представляешь! Пошли скорее со мной к Тельману. – Он взял девушку за руку и потащил за собой вглубь кафе.

Войдя в кабинет директора, Маша чуть не рассмеялась. За столом сидели две точные копии встретившего её мужчины, только каждый из них был чуть старше и крупнее другого. «Как матрешки» – мелькнула забавная ассоциация. Три брата-азербайджанца Эльман, Тельман и Мельман представились ей как владельцы этого заведения. Все они были одеты в тёплые кашемировые свитера, были черноволосы, черноглазы, румяные пухлые щёки гладко выбриты. И у всех троих на среднем пальце левой руки красовались одинаковые массивные золотые печатки с витиеватым узором. «Наверно, знак семейного клана», – решила Маша. Самый старший, Эльман, который был, очевидно, главным владельцем, кратко объяснил, что средний брат Тельман являлся здесь директором и платил всем зарплату, а младший Мельман управляет кафе. Управляющий, как выяснилось, крутился в семейном бизнесе, как белка в колесе: закупал продукты, общался с сотрудниками и посетителями, следил за порядком и жарил шашлык.

На работу её взяли. Посудмойщицей, поскольку штат официанток был уже набран. Но Мария была рада и такой работе, потому что платить обещали хорошо и вовремя, а ещё щедро разрешили есть, сколько влезет, любую еду, которую готовят в кафе. Старшего брата Эльмана Маша увидела тогда в первый и последний раз, а средний Тельман, прощаясь, ласково сказал ей, что если их молодой, и поэтому горячий брат Мельман хоть чем-то обидит, сразу сообщать ему об этом. Оставшись наедине, Мельман попросил называть его привычным для русских именем Миша. Клятвенно пообещал никогда не обижать и пылко заверил, что такой красавице будет гораздо лучше работать на кухне и не показываться на глаза посетителям.

– А то увезут тебя на машине катать, и останемся мы без работника, – заглядывая в глаза, проговорил он.

– Не увезут, – захихикала Маша. – Я не поеду, мне некогда, учиться и работать надо.

На следующий вечер Мария вышла на работу. В кухне её встретила худенькая невысокая девочка-дюймовочка, которая назвалась Леночкой. Это уменьшительно-ласкательное имя ей очень подходило. Хрупкие ручки, тонкие ножки, узенькое бледное личико и жидкий хвостик серых волос – вот и вся её немудрёная красота. Маша сомневалась, способна ли она дотащить до посетителей уставленный тарелками тяжёлый поднос, но Леночка справлялась. В общем-то, весь штат официанток из одной Леночки и состоял. Она же убиралась в зале, а Маша весь вечер и часть ночи мыла бесконечную посуду, и ещё перед уходом домой прибирала кухню. Всем остальным занимался неутомимый Миша – готовил соусы и жарил шашлык, варил удивительный подсоленный горох-нут, разливал напитки, общался с гостями. При этом он успевал подбадривать девчонок комплиментами или замечаниями, и как-то так легко и ненавязчиво угощал их своей стряпнёй, что эта кормёжка не выглядела рабочим перекусом. Они как будто всё время что-то дегустировали. Между делом Маша научилась правильно разделывать мясо, мариновать и жарить шашлык. Такое умение, конечно, пригодилось потом, но она коварно старалась в этом не признаваться, чтобы не стать вечным «шашлычником» на всех дружеских посиделках.

Иногда перед закрытием, когда посетителей в зале почти не оставалось и делать было уже нечего, Миша пел караоке. Самым любимым и часто исполняемым его произведением была песня Михаила Шуфутинского «Две свечи». Леночка с Машей просто умирали со смеху, когда он своим красивым сильным баритоном с кавказским акцентом задушевно выводил: «Две пага-а-асши-е свечи снова вспухнули в ночи…» Много раз девчонки объясняли ему, что слова «вспыхнули» и «вспухнули» – это две большие разницы. Самодеятельный певец непреклонно снова и снова исполнял собственную версию любимого хита.

Незаметно подкрался декабрь. Снег уже основательно покрыл землю, но морозов не было. Была противная, холодная, ветреная, уже не осенняя, но ещё не зимняя погода. Маша до работы добегала за пару минут. А вот Леночка жила в нескольких кварталах, но в целях экономии тоже ходила пешком. Поэтому, являясь в кафе с ледяными руками и красными коленками, тряслась крупной дрожью и целых полчаса отогревалась горячим чаем и объятиями с батареей.

– Ну вот скажи, ты почему в капрончике ходишь? Зима давно пришла, не заметила? – возмущалась Маша. – Ну, одевай ты брюки, ты же как лист осенний трясёшься! Заболеешь, и чего? Мне одной пахать тут?

Леночка только загадочно улыбалась, дрожала и тихонько стучала зубами. В кухню с шумом ворвался Миша. Он принес целую баранью тушу и принялся её разделывать. Ожесточённо орудуя огромным ножом, напряженным голосом он сказал:

– Девочки, сэгодня в зал ни ногой. Маша, ты и так туда нэ ходишь, вот и нэ ходи. И ты, Леночка, сэгодня тут помогай Маше.

Девушки удивлённо посмотрели друг на друга.

– А кто в зале? – пропищала Леночка.

– А в зале я сам, – строго сказал Миша и с силой рубанул ножом по кости. Девушки не решились ни о чём расспрашивать и послушно принялись помогать своему работодателю.

Гремела музыка, чадил мангал. Миша носился, словно неутомимый колобок, из зала в кухню и обратно. Подавал гостям нескончаемые порции шашлыка и огромные бутыли с вином, притаскивал обратно горы посуды в мойку. Девчонки пытались подсмотреть, что происходит в зале, но он не позволял им даже подойти к двери. Наконец, ближе к двум часам ночи, Миша выдохся. На полусогнутых ногах вполз он в кухню, упал на табурет и простонал:

– Делать нечего, Леночка. Давай помогай мне, надо в зале собирать грязную посуду.

Официантка испуганно взглянула на Машу:

– А что там такое происходит? Мне точно надо туда идти?

Миша закатил глаза, а Маша прошептала:

– Ты иди и ни на кого не смотри, просто делай свою работу и всё. А хочешь, давай вместе пойдем? – предложила она.

– Не ходи, Машка, я тэбя умоляю. Тебе туда точно нельзя, – пробормотал Миша. – Если что, мнэ Тельман голову оторвёт.

– А за меня не оторвёт, да? – обиделась Леночка.

– Иди, иди, работай, – проворчал Миша. – Всё нормально будет. Бэри поднос, иди.

«Там бал вампиров у них, что-ли? – размышляла Маша, взбивая в раковине мыльную пену. – Или, может, шабаш ведьм? Что такого может происходить в обычном маленьком кафе на краю города? И почему мне туда типа нельзя, а Ленке типа можно?» Миша отдышался и вновь сосредоточенно принялся за разделку мяса. Маша чувствовала, что его расспрашивать сейчас не только бесполезно, но и опасно. Наорёт ещё.

Минут через десять шум в зале как будто усилился, и Миша насторожился. Потом вдруг выкрикнул что-то резкое на своем языке и метнулся в зал. Маша пыталась заглянуть в приоткрытую дверь, но он так яростно сверкнул на неё своими чёрными глазищами, что девушка испуганно шарахнулась к своей раковине, натянула перчатки и схватилась за посуду. Несколько долгих мгновений ничего не происходило, а потом дверь приоткрылась и на пол кухни по стенке медленно сползла Леночка. Сжимая рукой распахнутую на груди блузку, она молча вскинула на Марию огромные, наполненные ужасом глаза. Словно линзы, в них застыли непролитые слёзы.

– Леночка, милая, что хоть там такое происходит? – Маша кинулась поднимать напарницу. Заметила, что колготки у Лены все в стрелах, на блузке отлетела половина пуговиц, а сама девушка оберегает правый бок. При этом она не могла вымолвить ни слова, только кусала безостановочно губы.

– Давай вот сюда, аккуратненько, садись на стульчик, – приговаривала Маша. – Хочешь водички? – Леночка кивнула, её била дрожь, пальцы отказывались держать кружку.

«Блин, да что она такое там пережила, что увидела?» – Маша была уже просто в бешенстве. Пытаясь помочь Леночке попить, она просто не знала, что сказать. – Давай, может, в милицию позвоним, а? Или «скорую» вызовем? – Лена отчаянно мотала головой, тяжело дыша. Наконец, слёзы-линзы дрогнули и пролились.

– Я больше никогда, никогда, никогда сюда не приду! – лихорадочно шептала она. – Там зверюги какие-то собрались, Машка! Ты понимаешь, там все сумасшедшие придурки! Одни мужики, и все такие здоровые, жирные, пьяные!

– И чо, одни чурки? – тоже шепотом спросила Маша.

– Не фига, половина вроде русские, – Леночка постепенно обретала дар речи. – Во всяком случае, светловолосые. Может, это тоже они, только какие-то особенной породы, я не знаю. Я их не отличаю.

– Я тоже, – согласилась Мария.

– У них там кумар стоит, хоть топор вешай! – рассказывала, уже спокойнее, Лена. – Я и посуду-то толком не видела на столах, что убирать, что оставлять. А ещё у них там девчонки почти голые на столах танцевали, представляешь?

– Офигеть! – протянула Маша и решилась. – А ты почему колготки разорвала? Упала, что-ли, оступилась?

– Да ни фига я не упала! – почти закричала Леночка. – Самый наглый и жирный как схватит меня за кофту, и давай на колени к себе сажать! А у него одна лапища с полменя! Чуть ребра не переломал мне!

– Вот урод! – Маша забегала по кухне. – Точно в милицию надо заявить на них. Все они уроды, и Миша наш с ними вместе! Давай одевайся, поехали в милицию!

– Не, не надо, – устало вздохнула Леночка. – Нам же хуже будет, они найдут и отомстят.

– Ну, так-то да, – согласилась Мария. – Кто мы такие? Просто девочки-студентки, нас смахнут с пути и не заметят.

В этот момент в дверь кухни просочился Миша. Его смуглое лицо было серым, глаза бегали. Он внимательно посмотрел на девушек, убедился, что истерики не будет, подошёл, сел рядом и погладил Леночку по руке.

– В общем, я почти уговорил Мурада, так что он тебя не накажет.

– Чего? Кого это он не накажет? – возмутилась Маша. – Пусть спасибо скажет, что это мы его не накажем!

– Цыц, ты, разоралась, – рявкнул Миша. Девушка от неожиданности захлопнула рот. – Тут свои порядки, и если ты их нэ знаешь, то сиди и молчи. И не высовывайся, а дядя Мельман сам всё потихоньку разрулит, – уже мягче сказал он и встал. Девушки молча ждали продолжения.

– Пока посидите тут, покушайте шашлык, хотите, вина налью вам? – Миша снова стал прежним доброжелательным колобком, словно и не было минуту назад вспышки натуральной ярости. – А я пока схожу в зал, посмотрю, что там к чему. Попробую попозже выпустить вас чёрным ходом, чтоб никто нэ видел.

Бросив немытую посуду, девушки вяло жевали сочное ароматное мясо, не замечая вкуса. Миша всё-таки налил им понемногу сладкого красного вина в чайные кружки, поэтому нервы потихоньку успокаивались.

– Машка, а я, кажется, знаю, почему Мишка тебя в зал не пускал категорически. А меня отправил, – рассуждала чуточку захмелевшая Леночка. – Я ж мелкая и плоская, им совершенно не интересная. И то вон один товарищ соблазнился, кофту почти новую испортил, гад!

– Да ничо, пуговицы новые пришьёшь, постираешь, и ещё за милую душу носить будешь, – улыбнулась Маша. – Я тоже не велика красавица, с чего бы им соблазняться?

– Красавица-красавица, ты просто себя не ценишь, – ухмыльнулась Лена. – Пришла бы к ним со своими буферами, они б там все на тебя толпой накинулись.

– Да ну тебя! Я думаю, что просто я в два раза больше тебя, и они бы меня быстрее и лучше разглядели, – попыталась пошутить Мария. – А Мишка понадеялся, что они в дыму тебя, дюймовочку такую, просто не разглядят, вот и отправил. А поднос-то где, кстати?

– А подносом я этого борова по башке огрела, он погнулся и валяется под столом! – с гордостью призналась Леночка.

– Кто погнулся и валяется – боров? – захихикала Маша.

– Да нет же, поднос! – смеясь, ответила Лена. – Боров даже не шелохнулся! Ничего ему не сделалось.

Девчонки весело засмеялись. Вино оказывало свой лечебный эффект. «Так вот от чего Миша Ленку отмазывал, – поняла Маша. – Надо же, а дюймовочка-то боевая штучка!»

Шум в зале постепенно затихал, потом Миша выключил музыку, и наступила долгожданная тишина. Это означало, что заведение покинул последний гость, можно прибираться и идти по домам. Маша нехотя встала к раковине домывать посуду, а Леночка взялась за швабру.

– Вот что, девочки, я вам скажу, – улыбаясь, Миша ввалился в кухню с переполненным подносом. – Сегодня всэ мы устали, сейчас быстро убираемся и я сам лично отвезу вас по домам. А ещё я вам сэгодня выдам зарплату!

И он снова ушел в зал.

– Во как, – Маша приподняла брови, – видать, мы премию заслужили.

– Ага, – согласилась Леночка. – Ну и вечерок!

Миша предложил Марии вначале отвезти домой Леночку. Мол, втроём и ехать веселее, да и ему потом будет по пути и удобнее ехать от Машиного общежития. Девушек редко кто-то куда-то подвозил на машине, поэтому они с радостью согласились на такой план. Подъехав к дому Лены, Миша торжественно вручил ей конверт и слегка нерешительно елейным голосом спросил:

– Дорогая моя, завтра на работу придёшь?

– Не знаю, приду, наверно, – задумчиво протянула Леночка. – Всё ведь вроде обошлось.

– Конечно, и тэм более, такие вечера редко бывают, – поддержал Миша. Мария дипломатично молчала. – Может, больше и ни разу не будет. Так что жду тэбя завтра в пять, да?

– Да, пока, до завтра, – прощебетала Леночка, легко выскакивая из автомобиля.

Разбрызгивая колёсами свежевыпавший мокрый снег, машина мчалась по пустым ночным улицам в сторону общаги. Но почему-то Миша снова остановился у кафе, достал из-за пазухи пухленький конверт и положил себе на колени. Маша молча ждала, что он будет делать дальше.

– Сэгодня был очень тяжёлый вечер, правда? – проникновенно спросил он.

– Это уж точно, – соглашаясь, закивала головой Маша.

– И мы очень-очень устали, да? – Миша заглянул ей в глаза. – Или не очень?

Мужчина хитро прищурился. «К чему это он клонит? – подумала Мария. – Намекает на продолжение банкета? И почему-то зарплату мою не торопится отдавать».

– Я вот всё ещё полон сил, – гордо расправил грудь Миша. Помолчали.

– Ну, раз ты намёков нэ понимаешь, я прямо скажу: ты мне очень нравишься, я приглашаю, пойдём посидим в кафе. И ещё говорю – там есть диван.

Маша постаралась сдержаться и ответила максимально вежливо:

– Да нет, что ты, я ужасно устала, и на учёбу рано вставать. Я пойду, ладно? – она открыла дверцу машины и напряженно посмотрела своего работодателя, ожидая конверта.

– Тогда я тебе зарплату не отдам! – огрызнулся он.

Секундная пауза.

– Да подавись ты этой зарплатой! – выкрикнула Мария, выскочила из машины и поспешила, еле сдерживая слёзы, к своей общаге. Миша медленно догнал девушку, и высунув руку из открытого окна, вручил ей конверт.

– Бэри, твоё, заработала, – жёстко сказал он и умчался в ночь.

Через несколько дней в газете бесплатных объявлений «Всё для вас» Маша наткнулась на хорошее предложение. В один из крупнейших в городе, популярный ночной клуб требовалась гардеробщица. Маша позвонила по указанному номеру и первым задала вопрос:

– А владельцы какой национальности?

– Русские, – явно с улыбкой ответили ей.

Хозяином этого клуба тогда был одиозный «бизнесмен из девяностых» по имени Гриша Чёрный. Но его репутация уже не имела значения, главное, у Марии снова была работа. Через несколько месяцев Маша с однокурсниками зашли в «Аракс» перекусить. Леночка сидела за столиком рядом с Мельманом, они держались за руки и влюблённо смотрели друг на друга. Она была уже сильно беременной, её маленькие глазки светились искренним счастьем.

***

– Девочки, а вы когда-нибудь встречались с одним и тем же парнем? Ведь у подруг бывает такое.

– О, это была целая военная операция!

– А самое забавное, что парень был один на троих!

Глава 8. Обаятельный гад. 2006 год.

Его звали Леонид, и он был водителем междугородного автобуса. Маша познакомилась с Лёней, когда возвращалась в воскресенье с очередной побывки из родной деревни. Учёба была закончена год назад, и на все лето Маша оставаться у мамы уже не могла – работу никто не отменял, трехмесячного отпуска не давал, разве что две недели летом и две недели в «солнечном» ноябре. На улице стояла жара, начинался июнь. Теплый воздух был пропитан ароматами сосновой хвои и цветов, жужжали пчелы, величаво струилась река. Тихо-тихо вокруг, о городском шуме и запахах напоминают только редкие автомобили. Если задержаться в деревне подольше, дней на пять-шесть, то от чистого воздуха, избытка кислорода и тишины начинала болеть голова.

На конечной остановке стоял престарелый красный «Икарус». Маша пришла рановато, многочисленных студентов летом не было, а другие пассажиры ещё не собрались. Девушка заглянула внутрь автобуса и обомлела: на поручнях подтягивался здоровенный потный мужик лет тридцати пяти. Фигура у него была совершенно атлетической, присутствовали и рельефные мышцы, и кубики пресса, и ровный загар. К тому же он был блондином со стрижкой словно из модного журнала. Длинная челка спадала, прикрывая светло-серые глаза. Чёткие черты лица сразу вызвали ассоциацию – «истинный ариец». Водителя, а это был, несомненно, он, можно было бы назвать красавчиком. Вот только кожа сильно его подвела – все лицо покрывали не то старые следы от юношеских угрей, не то взрослые дерматологические проблемы. Издалека, впрочем, это не слишком бросалось в глаза, в отличие от всего остального. Мужчина заметил Машу, отцепился от поручня и, неспешно поправляя сползшие джинсы, нахально оглядел её с ног до головы.

– Ого, привет, прекрасная пассажирка! Куда едем? – игриво поинтересовался он, надевая красную обтягивающую футболку.

– Куда и все, в город, – пробурчала Маша, пятясь к двери. Водитель, тем не менее, произвёл на неё неизгладимое впечатление.

– Сядешь на переднее сиденье. Я буду с тобой болтать всю дорогу, – распорядился мужчина, ловко запрыгивая на водительское место.

– А я, может, с незнакомцами не болтаю! – нервно сказала Мария. Но в салон проходить она не спешила, стояла у двери.

– Так в чём же дело? Меня Леонид зовут. А тебя? – водитель протянул руку.

– Маша, – нехотя девушка протянула свою. Думала, что для рукопожатия. Но Леонид привстал, потянулся и, смеясь, с громким чмоканьем Машину ручку поцеловал. Его ладони были жёсткими, шершавыми и очень горячими. Она смутилась, отошла. Села в середине салона. Лёня продавал билеты, рассаживал пассажиров по местам.

Когда автобус, наконец, тронулся, Маша почувствовала пристальный взгляд. Это Леонид смотрел на неё в зеркало, которое было направлено так, чтобы водитель мог видеть, что происходит внутри. «На дорогу смотри, дурак!» – нервно думала Маша и мучительно краснела. Вдруг раздался странный звук, похожий на хрип древнего репродуктора.

– Красивая девушка в синем сарафане! – прозвучал усиленный старым микрофоном строгий голос. – Подойдите к водителю, вы не оплатили проезд!

Пассажиры завертели головами, а Маша покраснела, как рак – в синий джинсовый сарафан была одета только она. Под осуждающими взглядами девушка прошла вперёд.

– Вы ошибаетесь, я заплатила. Я билет на автостанции купила, вот, – она продемонстрировала Леониду мятый билет, судорожно извлечённый из кармашка синего сарафана.

– Да это какой-то неправильный, – сказал он насмешливо. – Вам придётся заплатить мне лично.

– Ну как неправильный, вот, смотрите, дата, время рейса – всё сходится, – Мария была всерьёз возмущена и обижена.

– Но если хотите, можете оплатить проезд чем-нибудь другим, не деньгами, – Лёня бросил на неё пронзительный взгляд и резко отвернулся, как ни в чём не бывало продолжая смотреть на дорогу.

– Дурак! – тихонько прошептала Маша и вернулась на своё место. Всю дорогу в зеркало наблюдали за ней яркие серые глаза.

Когда автобус приехал в город, немногочисленные пассажиры бодренько выскочили. А Маша, как назло, замешкалась, вытаскивая застрявшую между сидений большую дорожную сумку, в которой везла дары маминого огорода. Лёня был тут как тут, стоял грудой мышц, загородив узкий проход.

– Пропустите, я закричу, – сквозь зубы пробормотала Маша. Она даже немного испугалась. Кто знает, что у этого Шварценеггера на уме.

– Кричи, у меня тут многие кричат, так что все уже привыкли, – ехидно проговорил Лёня.