В объятиях XX-го века. Воспоминания

И вдруг весной 1992 Ричард Хатчинсон присылает письмо, что он остро нуждается в помощи для осуществления совместного с фирмой Эббот проекта по идентификации генов биосинтеза антибиотика рапамицина. С этой целью необходимо было осуществить введение в штамм изолированной ДНК для получения мутаций в генах биосинтеза этого антибиотика. Все их попытки введения в штамм ДНК с помощью трансформации или конъюгации оказались неудачными, и Хатч (все сотрудники его лаборатории так его кратко называли в глаза) вспомнил о возможности использования для этих целей фагового вектора. Я сразу послала ему ответ электронной почтой (тогда на весь наш институт был только один электронный адрес), что я согласна принять участие в этом проекте.

Через некоторое время Р. Хатчинсон ответил, что для подписания со мной контракта требуется довольно длительная работа адвокатов. Получив это известие, уже вспоминая свой предыдущий опыт с фирмой Ледерле, решила, что и это предложение не осуществится. В нашем институте начались финансовые трудности, и хотя мы продолжали напряженно работать, чувствовалось, что из-за нехватки реактивов и оборудования работать на современном уровне не удаётся. Я даже начинала подумывать о том, не уйти ли мне в консультанты. Лёня в своем академическом институте, занимаясь в то время, главным образом, административной работой, оценивал свое будущее в институте как относительно стабильное. Первой нашу лабораторию покинула О. А. Клочкова, уехав в Америку вслед за мужем Лёней Якубовым. Все годы жизни в Америке наши пути с Олей и Лёней пересекались. Сейчас мы живем в Калифорнии совсем недалеко друг от друга. Оля состоялась в Америке, как очень успешно работающая в фармацевтической фирме. Геннадий Сезонов тоже стал усиленно искать работу в Европе или в Америке, я пыталась ему помочь. Сначала были какие-то возможности в Германии, и он стал учить немецкий, потом в Америке, переключился на английский и, наконец, нашел работу во Франции и так до сих пор там и работает. Длительное время преподавал в Сорбонне, сейчас тоже уже давно работает в институте Пастера. Встретились мы с ним в Париже в 2001 году и до сих пор переписываемся. Он опубликовал книгу «Биология и генетика Escherichia coli», к моему сожалению, на французском языке, так что пришлось удовлетворяться хорошими иллюстрациями. В начале книги прочла не без удовольствия его благодарность в мой адрес.

Во второй половине 1992 года я планировала участвовать в конференции Американского микробиологического общества (ASM), которая должна была состояться в г. Блюмингтоне, штат Индиана, а после конференции навестить Олю и Анечку. В то время Оля уже работала в Калифорнийском Университете в Лос-Анджелесе, куда её пригласил к себе в большую лабораторию А. Варшавский. Все трое (Оля, Аня и Юра) пересекли Америку за 10 дней на машине с остановками, главным образом, у друзей, не забывая об американских достопримечательностях. Все-таки Лос-Анджелес был ближе к Сан-Франциско, где продолжал работать Юра. Он покрывал это расстояние часов за шесть, часто превышая скорость, и один раз поплатился за это значительным штрафом. Перед поездкой я договорилась с Чейтеном Косла (с ним я познакомилась в Норидже в 1991 году) о семинаре в Стэнфордском университете, где он был профессором. Кроме того, наметились контакты с фирмой Экзоген (Exogene). Фирма хотела купить у нас продуцент хлортетрациклина. Территориально она была расположена на той же очень длинной улице, на которой в Пасадине (пригород Лос-Анджелеса) жили теперь Оля и Аня. Аня ездила по этой полной машин магистрали в школу на велосипеде. И вдруг в самом конце августа или в начале сентября Р. Хатчинсон присылает мне все необходимые документы для поездки и работы в его лаборатории. Контракт рассчитан на один год, и начало работы намечено на 1-ое Октября. Да, недооценили мы Хатча по началу! До поездки остаётся на все про все один месяц. И мы решаемся ехать. Для меня это продолжение работы, которой я занималась всю жизнь и на уровне, который я в последнее время мечтала освоить. Делать все от начала до конца собственными руками. В то же время это было довольно рискованно, несмотря на то, что я хорошо знала объект и всегда очень внимательно планировала и анализировала полученные результаты. Конечно, решение ехать очень трудно далось Лёне. Он занимал высокую должность в институте общей генетики РАН, был избран коллективом института членом общего собрания академии наук с правом голосования, координировал работу большого числа теперь уже общероссийских научных программ. И надо было это все бросить и ехать в Америку в качестве сопровождающего лица в полной неизвестности в отношении возможности найти там работу. Но все-таки он решился ехать, и мы стали лихорадочно собираться, сжигая за собой мосты, но не прерывая работу в институтах. Мне разрешили взять с собой все необходимые для начала работы актинофаги и актиномицеты, которые, конечно, нам в дальнейшем очень пригодились.

Вылетели из Москвы в Чикаго 9 октября 1992 года. Опекали нас там Олины друзья Андрей Гудков, Оля Покровская и Сережа Миркин. Наши два чемодана, в которые уместилось совсем немногое от нашей прошлой жизни, остались у Оли Покровской. Потом, уже в Мэдисон их нам привезли Оля и Лёня Якубовы. Лёня сразу улетел на пару месяцев к Оле в Лос-Анджелес, а я, не зная, что надо было делать пересадку на другой автобус и, потеряв несколько часов, с трудом добралась до Блюмингтона. После конференции, прилетев в Лос-Анджелес, я неделю провела в лаборатории А. Варшавского с его разрешения, где Оля быстро стала обучать меня азам методов клонирования у E.coli – главного объекта микробной генетики. Это был практически весь мой экспериментальный багаж, с которым я должна была начать новую жизнь. К чему я толком не смогла подготовиться, так это к намеченной заранее лекции в Стэнфордском университете. К этому добавился и страх, когда я среди собравшейся публики увидела несколько знаменитых микробных генетиков, которых знала только по фотографиям. В общем, лекция мне не удалась, и я расстроилась, что подвела пригласившего меня Ч. Кослу. Вскоре я улетела в Мэдисон, а Лёня присоединился ко мне 12 декабря, когда в Мэдисоне уже была настоящая, даже не московская, а какая-то сибирская зима. Через несколько дней после Лёниного приезда и его пребывания в холодной нетопленной квартире я обмолвилась Ричарду, что не знаю, как устроиться на работу Леониду. Ричард, к моему удивлению и радости, сказал, что Леонид может хоть завтра выходить на работу в его лабораторию и предоставил ему рабочее место за старым обшарпанным столом, который поставили в мою половину комнаты. Лёня никогда не видел в глаза актиномицетов, но много лет назад несколько лет работал с бактериофагами в лаборатории Д. М. Гольдфарба. К тому же у него был богатый опыт в течение его научной карьеры полностью менять и объекты, и направления своих научных исследований. Так мы стали жить и работать в другой стране. Но это уже совсем новая жизнь и новая история.

На этом я прощаюсь со своими будущими читателями и даже не стараюсь предугадать, какое мнение они будут иметь, прочитав эту книгу. Всё будет зависеть от их индивидуальных вкусов и, конечно, от степени профессионализма новоиспечённого автора этих мемуаров.

Об авторе

Автор этой книги воспоминаний – профессор, доктор биологических наук, Наталия Дмитриевна Ломовская – посвятила свою жизнь изучению генетики микроорганизмов. Как ученый, Н. Д. Ломовская имеет международную известность. С докладами о своей научной работе она выступала во многих странах мира на конференциях и симпозиумах. Ее многочисленные научные статьи опубликованы во многих научных изданиях мира.

Самым значительным признанием заслуг Наталии Дмитриевны перед наукой является переименование бактериофагов рода (genus) phiC31 в род (genus) Lomovskayavirus. Предложение для переименование в его ратифицирование было проведено Международным Комитетом по Таксономии Вирусов (International Committee on Taxonomy of Viruses – ICTV). Так что она имеет право сказать «exegi monumentum».

Воспоминания Н. Д. Ломовской представят несомненный интерес как для широкого читателя, так и для учёных, работающих в разных областях биологии.

Как и ее книга «Биолог Леонид Фонштейн», эти воспоминания являются свидетельством, зачастую документированным, о жизни и деятельности представителей российской научной интеллигенции в области генетики. Данная книга охватывает исторический период – от начала ХХ-го века до 1980-х гг.

Примечания

1

Последняя фраза означает, что моя прабабушка Софья Григорьевна Книгер была ещё жива в 1934 году (Н. Л.).

2

Во всех случаях при употреблении слов «моя», «мой» или «моего» имеется ввиду автор этих воспоминаний Н. Д. Ломовская

3

Большое спасибо Татьяне Игоревне Шаскольской, которая предоставила эту фотографию для публикации.

4

Зенкевич Л. А., Фауна и биологическая продуктивность моря, т. 1–2, М., 1947–51.