Враг моего врага. «Конец фильма»

Т’Согидин медленно кивнул.

– Действуйте.

Адмирал т’Лехин волновался, как… как влюбленный перед первым свиданием. И неважно, что он вовсе не был влюблен и что пятнадцатиминутная аудиенция в секретариате ООН – еще не свидание. Просто от результата этой аудиенции зависело очень многое. Куда больше, чем интимное будущее пылкого юноши.

– Заказать вам цветы? – предложил господин Веранну.

– Мне? – не понял т’Лехин. – Зачем?

– Для Салимы ханум, – снисходительно пояснил посол. – Букет цветов – пристойный заменитель пары-тройки чересчур прямых выражений, которые пришлось вычеркнуть из вашего письма.

Он заказал букет – пышный, в обертке с ленточками и звездочками. И новый костюм. Здешний климат был слишком холоден для халата, к тому же земляне свысока косились на одежду, подобную которой здесь носили только в домашней обстановке. Имелась и третья причина, почему он надел все земное – пальто, ботинки, рубашку, пиджак, брюки, вплоть до белья: ему не хотелось выглядеть чужаком. Голубую кожу, гарнитуру и крупноватый по местным меркам череп никуда не денешь, но хоть так.

Секретарша, вместо того чтобы доложить о его приходе, вытаращилась на букет и машинально протянула руку. Он возмущенно убрал букет за спину, чувствуя затылком, как охранники сдерживают смех. Девушка спохватилась, нажала кнопку на переговорном устройстве:

– Салима ханум, вам прислали букет.

– Возьмите его, Эстер, и поблагодарите от моего имени.

– Они не отдают!

Салима выглянула из дверей кабинета. Букет действительно бросался в глаза. Невысокого изящного мересанца за ним практически не было видно. Должно быть, Эстер приняла его за посыльного. Но посыльным из цветочных магазинов не наступает на пятки охрана.

– Заходите, адмирал, – с улыбкой пригласила она. – Только вначале отдайте Эстер этот куст, она поставит его в вазу. А вы подождите в приемной.

Конвоиры заворчали: выпускать объект из поля зрения они считали рискованным. Она подняла бровь:

– Полагаете, он сбежит из моего кабинета?

Телохранителям Салимы эта идея тоже не понравилась, они выразили настойчивое нежелание оставлять координатора с вражеским адмиралом один на один.

– Нам предстоит конфиденциальная беседа, – нахмурилась она.

– А мы не будем мешать, – возразил начальник караула. – Просто постоим рядом.

– Свечку подержим, – язвительно продолжила Салима. – Можете обыскать адмирала т’Лехина, если так беспокоитесь, но ждать вы будете за дверью.

Гвардеец поджал губы, но спорить не стал. Зато на мересанце оторвался. Салима скрылась в кабинете, не пожелав усугублять своим присутствием унижение т’Лехина, которого заставили раздеться до исподнего и тщательно обшарили и осмотрели, подсвечивая электрическими фонариками, попутно бесцеремонно комментируя его достоинства. Ничего не нашли, но цель телохранителей состояла не столько в этом, сколько в том, чтобы деморализовать пленника и отвратить его от потенциально неразумных поступков, в чем они и преуспели.

– Салима ханум, адмирал готов войти, – почтительно сообщил начальник караула.

Адмирал уже ни к чему не был готов, больше всего ему хотелось удрать обратно в посольство, подальше от этих дикарей с фонариками и шокерами, и от этой девки-секретарши, с любопытством смотревшей, как его, почти голого, ощупывают ухмыляющиеся варвары. Он содрогнулся от остаточного отвращения, застегивая последнюю пуговицу на пиджаке. Отступать поздно, координатор ожидает. Он собрал жалкие остатки самообладания и вошел в кабинет, стараясь держать спину прямо.

В кабинете горел яркий электрический свет, Салима работала за ноутбуком. Подняв голову, она кивнула адмиралу доброжелательно. Закрыла крышку ноутбука, и кошмарный конгломерат электрических вихрей уснул. Следующим движением она погасила свет. Пасмурный день был темноват, и на столе появилась свеча.

– О, спасибо, – адмирал испытал искреннее облегчение и столь же искреннюю благодарность. Справедливости ради, большинство окружающих вели себя терпимо по отношению к пленнику, но не принимали всерьез его страданий из-за электричества: недоумевали, посмеивались и поплевывали на его дискомфорт.

– Надеюсь, вы не в обиде на моих телохранителей, – мягко промолвила Салима. – Ими руководит исключительно забота о моей безопасности.

Тонкий намек? Но он и не думал причинять ей вред. Он не самоубийца.

– Я прочла ваше письмо, адмирал. Оно меня… заинтриговало.

В колеблющемся свете свечи глаза кажутся глубокими, а на дне их пляшут искры. Лицо в полутени, ни одной морщинки не разглядеть. А вот ей хорошо было видно лицо мересанца, стоящего против окна, куда еще проникал бледный свет серого пасмурного вечера. Растерянное, подавленное… но уже начавшее оттаивать.

– Ну, адмирал? Скажите же что-нибудь.

– Вы можете называть меня просто т’Лехин, – он хотел, чтобы она видела в нем прежде всего не вражеского адмирала, а мужчину.

– Благодарю, т’Лехин, – отозвалась она. Не предложила в ответ звать себя по имени. Быстрого покорения вершины не получится. Но то, что она вообще согласилась на встречу с ним, внушало надежду.

– Салима ханум, – он решил, что пора бы перейти к делу, – с тех пор как я увидел вас на станции, – он сумел сдержать непроизвольную гримасу при упоминании проклятой станции, – я все время думаю о вас.

Она чуть подняла бровь.

– Если вы обратитесь к хорошему психиатру, он излечит вас от навязчивой идеи.

– Нет, – запротестовал т’Лехин, – я не хочу от этого лечиться! Эти мысли мне приятны. Я не устаю надеяться, что они перестанут быть только мыслями.

Салима хмыкнула про себя. Она могла представить, что это за мысли. У большинства мужчин фантазии весьма однообразны. Хайнрих нравился ей не в последнюю очередь тем, что мыслил творчески.

Мересанский адмирал, осмелев оттого, что его гневно не прерывают, продолжал говорить, раскрывая тему глубже. Какая-нибудь недалекая девица пала бы под грузом лапши на ушах уже на второй минуте. Но Салима не была до такой степени наивна и в юности. К нынешним же годам за плечами был богатый опыт подобных переговоров, адмирала она раскусила сразу и потеряла интерес. Если бы в нем говорило искреннее чувство или хотя бы естественное желание – она, возможно, пошла бы ему навстречу. Не сразу и не безусловно, однако такой вариант можно было бы рассмотреть. Внешность у мересанца странноватая, но не отталкивающая, а скромное телосложение отнюдь не означает сексуальной слабости. Вот только…

Вот только она давно научилась различать актерскую игру. Адмирал, наверное, мнил себя неплохим актером, но эту роль она знала наизусть. Ее пытались разыгрывать перед ней десятки раз те, кому было от нее что-то нужно. Идиоты, которые считают легковерной дурочкой планетного координатора.

Невольная брезгливость нашептывала: прогнать. Разум подсказывал: использовать. Грех не использовать то, что само просится в руки.

– О-о, т’Лехин, – проворковала она, – вас так приятно слушать… Надеюсь, мы встретимся еще раз.

– Все в вашей воле, – адмирал склонил голову. – Назначьте мне аудиенцию, и я приду.

– Непременно. А сейчас, к сожалению, меня ждут дела, – она встала, подошла почти вплотную к поднявшемуся мересанцу и, как бы невзначай проведя ладонью по его плечу, доверительно произнесла: – На Гъде проснулся тот, кого вы называете Великим Электриком, – она почувствовала дрожь, прошедшую по коже т’Лехина, и спрятала удовлетворенную улыбку. – Нас ждет противостояние с силами зла. Как бы я хотела уделить вам побольше времени, но…

Она одарила его взглядом черных глаз, словно окатила горячей волной, в которой было все: и сожаление, и страсть, и молчаливый призыв о помощи… Захлебнувшийся адмирал вышел, механически переставляя ноги. Конвой, спрятав игральные карты, последовал за ним в некотором отдалении.

Криййхан Винт, разумеется, высказал адмиралу Мрланку все, что думает по поводу его самоуправства. Адмирал, не переставая вежливо улыбаться, пропустил брюзжание мимо ушей. Пусть старик сердится, дольше проживет. Времена, когда Мрланк перед ним робел, минули безвозвратно.

Выйдя от координатора, он налетел на Ртхинна Фййка. Синяк у бывшего посланника рассосался, глаз смотрел ясно. Ну да, месяцы ведь прошли – Мрланк никак не мог свыкнуться с тем, что все это время жизнь текла без него.

– Адмирал Мрланк, поздравляю вас с назначением, – произнес Ртхинн бесстрастным официальным тоном.

– Я всегда и везде готов служить родине, хирра Ртхинн, – таким же тоном отозвался Мрланк. – Говорят, это вы ходатайствовали о Золотом Солнце для меня?

– Мне показалось, вы этого достойны.

– Благодарю.

Они раскланялись и разошлись. Мрланк передернул плечами. Марлезонский балет – так называл Гржельчик подобные реверансы.

А ведь он никак не ожидал, что Ртхинн попросит для него награду. Наверное, надо пересмотреть предвзятое отношение к правой руке координатора. Да, тот не любил его. И подшутил нехорошо. Но в итоге отдал ему должное. Мрланк уже слышал, что Криййхан Винт рекомендовал Ртхинна Фййка народу как своего преемника. Может, и проголосовать за него, когда дойдет до дела? Тоже отдать должное.

Эйзза ждала в гостинице. Девочка металась между счастьем и недоверием. То, что он решил взять ее с собой, казалось ей чудом. Ему – идиотизмом, но он обещал. Что он будет делать, если не найдет «Ийон Тихий», он пока не думал. Криййхан прознает – опять будет недоволен. А если прознает стража, ему конец – проще улечься обратно в реанимационный блок. Протащить на военный корабль беременную женщину из чужого клана – все доходы на штрафы уйдут. Да еще из Эйззиного брака сфабрикуют преступный сговор с инопланетянами, чуть ли не продажу девушки в рабство – тут штрафом не отделаешься, на изгнание потянет. Он прекрасно осознавал возможные последствия, но не боялся. Надо будет заплатить штраф – заплатит, еще заработает. Изгонят – ну и ладно, подастся за Эйззой на Землю. Пилот его уровня везде устроится. Купит Максимилиансену коньяк, Гржельчик опять же словечко замолвит.

Эйзза обо всем этом не думала. С энтузиазмом собирала вещи, два мешка набила нарядами – все женщины одинаковы… Айцтрана не хотела, чтоб она уезжала: очень уж девушка ей на сердце легла. Предложила остаться в доме насовсем, все прелести Шарккита расписывала, как сказку… Только зачем ей чужой дом, когда вдруг оказалось можно выйти замуж – второй раз, непостижимо! – и обрести свой? Айцтрана всплакнула: пропадешь, мол, там одна. Но Эйзза не поверила. Почему это пропаду? Не пропаду! И я буду не одна, а с Беном.

– Пошли, – сказал ей Мрланк, забросил на плечо свой легкий вещевой мешок и поднял два Эйззиных, утрамбованных барахлом под завязку.

Она радостно вскочила. Тщательно завязала на груди длинную теплую куртку с полами внахлест – откровенно женскую, со всякими цветными стекляшками и мохнатыми кисточками. Форменная куртка космофлота ни за что не застегнулась бы на круглом животике. Мрланк и не собирался выдавать Эйззу за члена экипажа, все равно не выйдет. Будет нелегальной пассажиркой.

– Ну-ка тихо! – прикрикнул он на вертящуюся Эйззу, совершенно не замечающую льда под ногами. Перераспределил мешки и крепко взял девушку за руку. – Ты же так до корабля целой не дойдешь, глупая.

Эйзза не расстроилась. Рядом с хирра Мрланком можно быть глупой. Он обо всем позаботится, все сделает, как надо. Так здорово, когда он живой!

Она узнала «Райскую молнию» издалека. Знакомый силуэт линкора, изображение красной молнии в круге на борту, непонятные закорючки под ними – она знала, что это буквы, но не умела читать и в закорючки не вглядывалась. Любовалась на новые дефлекторы, отремонтированные модули, сверкающее внешнее оборудование.

Перед трапом Мрланк с сомнением поглядел на Эйззу. Сбросил мешки – рабочие принесут, – подхватил ее на руки и стал торжественно подниматься по ступенькам.

– Ой, хирра Мрланк, что вы делаете? – забормотала она. – Вам же тяжело!

Он насмешливо фыркнул. У Гржельчика и на этот счет имелась поговорка: своя ноша не тянет, – но он не стал ее озвучивать. Увы, Эйзза не его. Ее ребенок мог бы стать Селдхреди, повзрослев и вступив в брак с кем-то из клана, но она – теперь уже никогда.

– Эй, встречайте! – заорал он.

Из шлюза выглянул дежурный.

– Хирра Мрланк! – разулыбавшийся Кранц чуть не раздавил его в объятиях; он едва успел поставить Эйззу на площадку. – Мы так ждали, когда вы вернетесь, кэп!

Сообщение Салимы для Совета координаторов было сухим и кратким:

«В результате расследования инцидента с ГС-крейсером «Ийон Тихий» достоверно установлено, что с территории планеты Гъде против капитана крейсера был произведен прямой удар темной силы. Тем самым Гъде нарушила один из главных императивов Содружества Планет: никогда не привлекать темную силу для каких бы то ни было целей. Земля требует, чтобы Гъде незамедлительно открыла свою территорию для церковных экспертов и не препятствовала зачистке очагов тьмы».

На Земле об этом было объявлено в тот же день. Глупо хранить в тайне от своих то, о чем заявляешь чужим. Утром прошло выступление Салимы, потом высказались лидеры всех мировых религий. Благодаря заранее проведенной с ними работе обошлось без радикальных призывов и маниакальных идей – вроде той, что предлагал кардинал Натта. Но именно с этого дня война официально приобрела статус священной. И именно теперь всем должно было сделаться ясно: кое-какие компромиссы в ней невозможны. Можно заключить мирный договор с Чфе Варом, можно найти консенсус с Мересань и Симелином, но война с Гъде будет длиться до победного конца, до полного уничтожения гнезд тьмы.

К вечеру по квантовой связи посыпались первые отклики. Частью недоверчивые, частью осуждающие. Салима понимала: для мирового сообщества это потрясение. Они предпочтут не поверить. Или поверить, но спрятать глаза: по вам ударили, вы и решайте, а нас темные не трогали. Императив императивом, но бросить вызов инфернальному – это вам не эмбарго объявить каким-нибудь торгашам, попавшимся на нечестности, и не взорвать чужую верфь. Хант высказался достаточно расплывчато: мол, все это тема для тщательнейшего расследования и коллективного обсуждения, и пороть горячку в таких делах недопустимо… Что и требовалось доказать. Ну не хотят ханты воевать, даже за Свет.

«Я ничего не знал, – открестился от всего король Имит. – Я не могу за это отвечать».

«Что вы за координатор, если не знаете, что творится на вашей планете, и ни за что не отвечаете?» – безжалостно припечатала Салима.

«Ваши обвинения бездоказательны, – он сменил тактику. – Вы хотите опорочить Гъде перед остальными мирами, чтобы расправиться с нами без помех!»

«Пустите к себе независимых представителей светлых религий. Эксперты мигом найдут доказательства. Тьма живет на Гъде, как у себя дома. А вы не знаете, – съехидничала она. – Или делаете вид, что не знаете?»

Король Имит столь резко вышел из сети, что Салима предположила: наверняка в ярости хватил со всей дури кулаком по компьютеру.

– Невыдержанный дурак, – прокомментировала она.

Владимир Каманин, сидевший рядом, позволил себе хмыкнуть:

– А вы бы как чувствовали себя на его месте?

– Я? – она изумленно подняла бровь. – Господин Каманин, вы впрямь допускаете, что координатор Земли может оказаться на его месте? Неужели я поторопилась?..

Каманину стало неловко.

– Я вовсе не намекал на что-либо подобное, Салима ханум. Просто попытался представить себе его ощущения.

– Это хорошо, – кивнула она. – И полезно. На основании этих представлений можно предсказать чужие поступки. А также сделать вывод о том, что свои ощущения следует контролировать. Жизнь состоит не из одних лишь радостей. Если хочешь выиграть, на неприятности надо реагировать конструктивно.

– Он раздавлен, – возразил Владимир. – В таком состоянии он неспособен реагировать конструктивно. Ничего не подозревал, и вот те на…

Она пожала плечами.

– Я многое могу сказать вам на это. Если вы собираетесь стать координатором, лучше запомните. Во-первых, ваша реакция всегда должна быть конструктивной, без всяких скидок на шок, похмелье и прочие прискорбные состояния. Реагируя неверно, вы сами себя закапываете. Выделите себе специальное время для слез, истерик, бешенства, поставьте в своей спальне чучела всех ваших неприятелей и лупите их по ночам палкой или кидайте в них ножи… но никогда не расслабляйтесь на работе.

Он подумал, что, придя к власти, поставит в своем кабинете куклу Салимы. Где-нибудь в укромном месте, за дверью или шкафом. Нет, не для того, чтобы пинать ее, бросать ножи или, паче чаяния, использовать как суррогат женщины. Просто он будет помнить, что она рядом, и это не позволит ему совершать глупые ошибки.

– Во-вторых, господин Каманин, незнание не освобождает от ответственности. Поэтому все, что происходит на планете, вы обязаны знать, нравится вам это или нет, не дожидаясь, пока какой-нибудь чужак ткнет вас носом: вот какая пакость у вас под ногами, а вы ходите и не замечаете. Качественная и своевременная информация – половина успеха. Но коли вы о чем-то не знали – не питайте иллюзий, вы все равно отвечаете за это в полной мере. А кто же еще?

– Господь Бог, – кривовато усмехнулся Каманин.

Она прищурилась:

– Вы точно хотите стать координатором, а не римским папой? Или, как там у вас, патриархом всея Руси? А то с такими взглядами…

– Я уже не уверен, что хочу стать координатором, – пробормотал он.

– Поздравляю, – она улыбнулась сочувственно и одновременно поощрительно. – Вот с этого и начинается путь к вершине. Забудьте слово «хочу», есть только слово «надо».

«Райская молния» вынырнула из прокола на периметре Нлакиса.

– Четыре земных крейсера, – доложил отдел наблюдения.

Как оно и должно быть. Все в порядке.

– Что за крейсеры? – поинтересовался Мрланк. – Есть кто знакомый?

Не так уж много было у него хороших знакомых среди капитанов крейсеров: Гржельчик да Такаши. Вероятность встретить именно их невелика. Однако…

– По трем недостаточно данных для идентификации, – сказал наблюдатель. – Четвертый – «Ийон Тихий». Только… – он поколебался, – странный какой-то.

Наблюдатели дали на экран увеличение. Белая точка, на которую указывала голубая стрелочка, превратилась в кораблик, на борту которого, чуть-чуть напрягая зрение, можно было различить изображение какого-то грозного хмыря в красном и прочесть по-хантски: «Бог с нами, пенис с вами!» Мрланк фыркнул. Знал он одного такого юмориста, но не думал, что это заразно.

– Вызывайте «Ийон», – приказал он и, дождавшись связи, бодро завопил в микрофон: – Здорово, Гржельчик! У меня пенис, а у тебя бог – кому из нас с женой проще?

Экран мигнул, и перед Мрланком предстала растерянная рожа капитана «Белой полярной лисички, которая приходит к неудачникам и так далее».

– Шварц, ты, что ли? – Мрланк недоуменно прищурился, все еще не понимая, что этот крендель делает на «Ийоне». – А Гржельчик где?

– В вагине, – машинально ответил тот, выразившись культурно – по-хантски иначе не получается. – А ты чего, живой? – на губах появилась неуверенная улыбка, голос был хрипловатым. – Я ж чуть за упокой твоей души не выпил, урод! Благо, передумал, выпил просто так. Блин, а ребята тебя вспоминают, только хорошее… Похоронили уже.

– Меня и Криййхан похоронил, – ухмыльнулся Мрланк. – А вот им всем! – судя по жесту, достоинство капитана простиралось на добрый метр. – Слышь, Шварц, я тебя рад видеть и все такое, но что с Гржельчиком-то?

Шварц помрачнел.

– Гъдеане его достали. Да не по-честному, понимаешь, а дьявольскими штучками, – он зло сплюнул. – Вы, вампиры, в этом ни пениса не разбираетесь, просто на слово поверь. Из него почти вытянули душу, чтобы принести дьяволу в жертву. Теперь наши попы за него борются. Душу обещали спасти. Тело – не обещали, – он хмуро развел руками. – Вишь, какая фигнища.

Вот это да! Мрланк был уверен, что уж с Гржельчиком-то, жестким, как сплав Иллюера, и всегда знающим, что делать, ничего дурного случиться не может.

– Так это он – тот самый капитан, о котором сообщали, – пришибленно проговорил Мрланк. – Ах ты ж, сотня червей могильных! Жаль мужика.

– Заходи сюда, выпьем, – предложил Шварц.

Шитанн вспомнил, зачем хотел найти «Ийон Тихий».

– Да уж зайду, – обещающе протянул он. – Скажи-ка, Шварц, а экипаж у «Ийона» старый? Те, что с Гржельчиком ходили, или ты своих набрал?

Хайнрих невесело хмыкнул.

– Мой корабль – «Песец». Здесь я так, временно. Как дежурный врач: клизмы ставлю, слежу, чтоб пациенты ссали вовремя, но оперировать не буду. Какой резон мне новый экипаж набирать? Тут они все, кто был. Тебе кто-то конкретный нужен?

– Бен Райт.

– Э-э… – затормозил Шварц.

– Командир десанта, – подсказал Мрланк. – Плохо их знаешь, да?

– С ними без поллитры не разберешься, – пожаловался он. – Пилотов до сих пор пересчитать не могу. Их всех зовут одинаково, прикинь! А командир десанта и впрямь майор Райт, вспомнил.

– Длинный такой, темнокожий, – уточнил Мрланк.

– Ну да!

– Отлично, – вампир чуть оскалился. – Сейчас приеду и первым делом с ним потолкую. А потом уж выпьем.

Роскошный, блистающий дворец словно вымер. Придворные, вечно фланирующие по паркету или толпящиеся на балконах, забились в углы и сидели тихо, как грызуны в разгар облавы. Слуги попрятались: никто не хотел рисковать своим здоровьем, чтобы отнести королю поднос с утренними напитками.

Король Имит был в панике. Темная сила! Он сразу понял, о чем речь. Проклятые колдуны жили в полярных областях испокон веку, может, и до того, как на Гъде обрела господство раса, ныне считающаяся гъдеанской. Впрочем, ее господство было довольно условным. Колдунов не удавалось ни истребить, ни приструнить, они всегда делали, что хотели. С их существованием приходилось мириться, закрывать глаза на неизбежные жертвы, убеждать себя и население, что колдуны выполняют санитарную функцию хищников, уничтожая группу риска, глубоко погрязшую во грехах, что до твердого духом человека им не дотянуться. Это было ложью, но спасало то, что мерзкие твари на рожон не лезли, на обитаемых землях не появлялись, и контакты с ними были настрого запрещены. А если где-то на окраине умирает какой-то ошпарок, сующий нос в дикие места, то поди разбери – черное проклятие словил или скончался естественным образом.

Колдуны раздражали координатора. Это то, против чего невозможно бороться, и то, что нереально контролировать. Они есть, и ты ничего с этим не поделаешь. Поэтому он предпочитал просто не думать о них – так, как и предлагала традиция всем, кто не желает оступиться и соприкоснуться с грехом.

Но сейчас не думать о них не получится. Пресловутый удар темной силы на устах у всей Галактики. Почему греховодники вцепились в проклятого землянина? Для этого не было решительно никакой причины. Хотели внести свой вклад в войну? Ерунда, патриотизм тварям чужд. Кто-то им подсказал, а может, и заплатил. Запрет на общение с колдунами нарушали столько, сколько он существовал, и никакие суровые кары не могли помешать обозленным гражданам сводить с помощью тьмы личные счеты. Но у кого могут быть личные счеты с земным капитаном? Имит нервно рассмеялся.

Теперь земляне требуют расправы. Другие миры высказывались осторожно, но короля Имита не покидало чувство, что, будь они по-настоящему против предложения землян, не замедлили бы сформулировать это резко и четко. Они мямлят, потому что не хотят нарушать нейтралитет и вставать на сторону Земли. А еще потому, что боятся. Отрицать и проклинать темную силу все горазды; открыто схватиться с ней – совсем иное.

Приходил Лео Кон Тин. Посол Содружества Планет выражался крайне аккуратно, стараясь донести до Имита позиции его союзников. Позиции были разными. Симелин поддержит Гъде, какое бы решение ни принял координатор, симелинцы всегда идут до конца. Мересань настоятельно рекомендует королю Имиту прижать нечисть без вмешательства извне, а затем продолжить войну: от претензий на Нлакис они отказываться не хотят, а без Гъде их шансы ничтожны, с другой стороны, с темными силами они категорически не желают ассоциироваться. Хуже всего с Чфе Варом. Старая карга Эл Танг Ри страшится народных волнений. Чфеварская экономика еще долго не оправится от электромагнитного удара, люди ропщут, во многих районах голод и разруха; если прокатятся слухи, что они к тому же ведут неправедную войну в союзе с темными, взрыва не избежать. Чфе Вар за то, чтобы удовлетворить требование землян. Пусть их попы выкорчуют темную заразу, война подождет.

Сложись все по-другому, король Имит махнул бы рукой и пустил земных церковников на Гъде. Возможно, им и удалось бы сладить с мерзкой нечистью – этому он только порадовался бы. Ну, а если бы земляне получили от колдунов по носу – тоже ничего, это надолго отвадило бы их соваться в дела чужих планет. Увы, он прекрасно понимал: открыть землянам территорию Гъде – значит проиграть войну. Может, церковники и вычистят планету от колдунов. Тысячу лет назад они два райских клана стерли в порошок и не пошатнулись. Одна беда: уничтожив тьму, они не остановятся. Какой смысл играть в благородство и возвращаться на исходные рубежи, когда вооруженный контингент уже на планете? Салима мило улыбнется и скажет: не надо быть лохом. Стерва!