Счастье для Хулигана

Стук в дверь вырывает меня не из самых приятных мыслей. Вздрогнув, понимаю, что всё это время простояла на одном месте с папкой в руке, которую так и не поставила на полку. Дверь открывается, и в проёме появляется Самойлов со своей неизменной голливудской улыбкой. Приподняв вверх уголки губ в ответ, отмираю и ставлю папку на место.

– Закончила с работой? – интересуется молодой человек, подходя немного ближе.

– Почти. – отбиваю, продолжая суетиться и наводить порядки.

Дима занимает стул и наблюдает за моими действиями, попутно задавая вопросы и стараясь вытянуть меня на разговор.

– Как прошёл день?

– Отлично. Помнишь Булацкую? Ту, которую муж бил? – он кивает, сосредоточивая на мне всё внимание. – Она подала на развод. Приходила, чтобы сказать спасибо. Это было та-ак приятно, что она послушала меня и сделала правильный выбор. Мы договорились, что ещё какое-то время я буду помогать ей, но только уже в частном порядке. – замолкаю всего на секунду, чтобы перевести дыхание. – Ты представить не можешь, какой заряд она мне дала. Хочется и дальше помогать людям. Делать что-то полезное и важное.

Самойлов тихо смеётся гортанным смехом, вызывающим мурашек на моей коже. Сполоснув кружку, бросаю на него взгляд через плечо. Тело реагирует на него совсем не так, как раскуроченное сердце. Первое желает близости мужчины, его касаний, тепла. Второе же воем оповещает о том, что это противоестественно и так не должно быть. Нельзя спать с кем-то без любви. Но как быть, если с тем, кого любишь, это невозможно? Только мозг относительно трезво расценивает обстановку и генерирует здравое понимание, что если я не переступлю эту черту, то никогда не смогу идти дальше.

Как только понимаю это, во рту воцаряется пустыня, а губы покалывает. Обведя их языком, шумно сглатываю. Дыхание учащается, а пульс сбивается с ритма. К горлу подкатывает тошнота, и я еле сдерживаю слёзы, потому что понимаю, что ничего не выйдет. Не после того, как я узнала, что Егор где-то совсем рядом. Сердце каждым осколочком тянется к нему, обливаясь кровавыми слезами. Я уже несколько раз ловила себя на мысли, чтобы поговорить с Настей прямо, но тормозила эти порывы. Ничего хорошего из этого не выйдет. Как бы не разворачивались события, с Северовым нам не быть. Я слишком боюсь снова обжечься, ибо знаю, что в этот раз сгорю дотла.

Рвано втягиваю носом воздух и медленно выдыхаю. Сжав кулаки, прикусываю уголок губы. Дима подходит сзади, достаточно близко, чтобы я могла ощутить жар его тела и учащённое дыхание на своём затылке.

– Диана. – выдыхает мне в волосы. – Что происходит? То ты подаёшь мне все знаки, то врубаешь заднюю. Я не могу тебя понять, и мне это совсем не нравится.

Поднимает руки мне на талию, но лишь слегка касается. Подаваясь немного назад, на секунду прижимаюсь к нему спиной, но тут же поворачиваюсь и сбрасываю с себя мужские ладони.

– Не надо, Дим. – выталкиваю сипло и тихо, проходя мимо него к столу. Переобуваюсь в более удобную обувь. Он так и стоит на месте, продолжая пытать меня взглядом. Понимаю, что так просто не съеду, поэтому снова шагаю к нему и смотрю прямо в янтарные глаза. – Я не из тех девушек, которых устраивает секс на одну ночь, поэтому лучше прекратить эти игры. Ты всё равно ничего не добьёшься.

Молодой человек серьёзно кивает и чуть сощуривает глаза, будто старается пробраться мне в голову и понять, правду ли я говорю. Набирает в лёгкие побольше воздуха и на выдохе высекает:

– Я это знаю. Сразу понял, что ты другая. А ещё и то, что тебя кто-то ранил настолько сильно, что ты не готова к себе никого подпускать.

– Откуда? – шепчу еле слышно, пряча глаза.

– Я служу в полиции и многих сломленных людей видел. Научился различать. – поддевает пальцами мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в лицо. – Если не попробуешь жить дальше, то ничего не изменится. Ты мне действительно нравишься, Дикая. Мы можем просто попробовать. Что если я именно тот, кто тебе нужен? – подбивает с улыбкой и наклоняется ниже, касаясь своими губами моих.

Дёрнув головой, не позволяю ему себя поцеловать. Не могу. Просто, мать вашу, не получается.

Опрометью срываюсь к стулу и хватаю небольшой рюкзак. Закинув его на плечо, иду к двери, не глядя на Самойлова. Взявшись за ручку, всё же оборачиваюсь и ободряюще улыбаюсь.

– Я наслышана обо всех твоих уловках, лейтенант, так что не проканает. – выпаливаю, посмеиваясь и пряча за сарказмом боль. – Идёшь? Или тебя закрыть в кабинете на все выходные?

Он тоже ухмыляется и качает головой.

– Тогда боюсь, что проветривать кабинет тебе придётся всю неделю, потому что терпеть двое суток я точно не смогу.

Шагая по коридору, не сдерживаю весёлого смеха. Прощаюсь с дежурным и сотрудниками, встречающимся нам на пути.

– Если бы ты использовал мой кабинет как сортир, то я бы тебя на лоскуты разобрала и перебралась бы в твой. – режу, хохоча, потому что Димарик театрально закатывает глаза и вздыхает.

– Я готов отдать и свой кабинет, и полжизни за один твой поцелуй, Диана.

– А что мне с твоей жизнью делать? Лучше тогда половину зарплаты. – смеюсь, выходя в двери, которые парень передо мной открывает.

– Это будет самый дорогой поцелуй в моей жизни. Дешевле проститутку снять. – бурчит, но тут же начинает ржать.

– Снять проститутку, чтобы с ней целоваться? Фу! Ты хоть представляешь, что у неё во рту было?

Продолжая хохотать, идём к его машине, потому что договорились вместе посидеть в кафе. Мне нравится его компания и чувство юмора. С ним я чувствую себя лучше, правда, омрачается это чувство тем, что он меня хочет, а я пока не готова идти дальше, пусть рано или поздно мне придётся это сделать. Так уж лучше с тем, кто мне не просто не противен, но и весьма симпатичен.

– Привет, Ди. – прилетает в спину голос, вызывающий дрожь в мышцах, мурашки на коже и панический страх.

Останавливаюсь как вкопанная, но повернуться не решаюсь. Пальцы судорожно скрючивает в кулаки. Дыхание замирает, а взбесившаяся мышца с каждым сокращением сжимается, а следом принимается дробить рёбра. Закрыв глаза, даю себе секунду на принятие того, что как только обернусь, взгляну в проклятую бирюзу глаз парня, уничтожившего меня. Больше я не сбегу, и не только потому, что на таком расстоянии он не даст мне этого сделать, но и из-за того, что меня парализовало его голосом и хриплым дыханием, которое я слышу так громко, словно он дышит в рупор.

Понимаю, что вечно я не могу прикидываться статуей, поэтому осторожно вдыхаю обжигающий летний воздух, открываю глаза, но вразрез с решимостью, которую заталкиваю во взгляд, прокручиваюсь вокруг оси крайне медленно. В лицо посмотреть не решаюсь: слишком страшно увидеть его эмоции. Замираю взглядом на уровне грудной клетки и тяжело сглатываю удушающий ком. Как бы я не сопротивлялась, всё же замечаю, что его плечи стали шире, мускулы на руках объёмнее, а пресс чётко выделяется под тканью обтягивающей футболки.

– Егор… – выдыхаю несмело, но больше ничего добавить не могу.

Дыхание стынет за рёбрами, а сердечная мышца перестаёт работать. При звуке моего голоса его грудная клетка резко вздымается и так же резко опадает, а потом неестественно замирает, словно и он дышать не способен.

Но почему? Как он нашёл меня? Специально искал или, может, просто к Насте приехал? Зачем он пришёл? Зачем позвал? Почему молчит?

Скажи хоть что-то. Что угодно. Только не молчи. Прошу… Скажи…

Господи…

Смогу ли я, как когда-то, понять по глазам, какие процессы кипят внутри него? О чём думает? О чём молчит?

Стремительно поднимаю взгляд вверх, только чтобы задохнуться обжигающим холодом, сверкающим в его зрачках, и… яростью. Меня окатывает ей с головы до ног. Но она же и даёт силы гордо вскинуть голову и выдержать его полный ненависти взгляд.

Какого хрена он злится сейчас? Смотрит так, будто у него не только право злиться есть, но и причины. Вот только какие? Бесится, что глупая дурочка Диана выжила без него? Что смогла наладить свою жизнь?

Натягивающие ткань до треска мышцы и ходящие на скулах желваки выдают его внутренний шторм. Свою же собственную бурю эмоций мне скрыть не удаётся. Меня разрывают на части противоречивые желания. Послать его на хрен и потребовать ответов. Наорать и разреветься. Ударить и обнять. Сбежать и прижаться к телу, которое я знаю как своё собственное. Знала. Раньше. Тогда, когда на левой скуле и части шеи не было длинного рваного шрама. Так же, как и на правом плече.

Что же случилось? Откуда эти рубцы?

Не могу не заметить, что русые волосы ему идут. Более жёсткие черты лица придают ему мужественности. Плотно сжатые губы…

Господи… Эти губы… Те самые… Такие родные и такие далёкие. И такие, мать его, желанные.

О чём я думаю?! Блядь! Это же Егор! Тот самый, который бросил меня в сообщении, лишив и желания, и возможности стать счастливой.

Тишина становится оглушающей настолько, что посторонние звуки смазываются, оставляя только грохот сердца и шум летящего урывками дыхания. Он молчит. Я молчу. Только глаз друг от друга не отводим.

Молчание нарушает Самойлов. Его голос режет слух и вырывает нас обоих из странного оцепенения. Дёрнув плечами, делаю шаг назад, впечатываясь в грудь лейтенанта. Он кладёт одну ладонь мне на талию, но отмечаю это только по факту.

– Всё нормально? – спрашивает полушёпотом, перебрасывая взгляд на Северова. – Если нечего сказать, то мы пойдём. У нас столик зарезервирован.

Отреагировать на его ложь и прикосновение не успеваю. Гора шагает вперёд, скрежеща челюстями.

– А ты вообще что за хуй? – рычит он, замирая в считанных сантиметрах от нас.

– Хуй здесь не я, а ты. – злобно высекает Дима, крепче сдавливая мою талию. – Какого хрена тебе от моей девушки надо?

– Девушки, да? – рявкает, стягивая взгляд на моё лицо. – И давно перед ним ноги раздвигаешь?

Я бы могла разозлиться. Психануть. Ответить колкостью. Но те нотки ревности и боли, что проскакивают в его голосе, вынуждают меня молчать и крепче вжиматься в тело лейтенанта, ища защиты и поддержки.

Почему так? Откуда боль и ревность? Это же он ушёл. Он меня бросил! Какого хрена устраивает этот спектакль?

– Это не твоё дело, Егор. – как бы ни старалась придать голосу силы и уверенности, он больше похож на мяуканье охрипшего котёнка. Коротко прокашлявшись, смотрю ему в глаза. – Что тебе от меня надо? Зачем ты пришёл и по какому праву задаёшь мне такие вопросы? Мы никто друг другу. То, что мы когда-то встречались, на даёт тебе права лезть в мою жизнь.

Всего за долю секунды его ярость угасает так же, как и взгляд. Глаза становятся пустыми и ледяными. Он рвано вдыхает, раздувая крылья носа. Разжимает кулаки и опускает веки. Когда говорит, голос глухой и бесцветный.

– Просто встречались, Ди? И всё, да? Но ты права. Извини. Можем просто поговорить? Всего минуту, Диана, и я уйду.

Он сейчас кажется таким уязвимым, что мне хочется просто дать ему то, о чём он просит, даже если после этого умру от боли. Хочу ли я знать, что он мне скажет? Почему я надеюсь на то, что всё ещё можно вернуть?

Явно заметив моё замешательство, снова выступает Дима, руша то, что начало строиться.

– Слушай, друг, ты бы обороты сбавил, так нагло к чужой девушке яйца подкатывать. То, что между вами что-то было, ничего не значит. Диана теперь со мной, так что отвали.

Понимаю, что он старается помочь, но всё равно вскипаю. Вырываюсь из его рук, но в эту же секунду Северов дёргает меня за локоть в сторону и впечатывает кулак в нос Самойлова. От силы и неожиданности рывка начинаю заваливаться, но успеваю схватиться за ограждение. Зрение смазывается, и мне не сразу удаётся его сфокусировать, но вот маты и звуки ударов не дают ошибиться. Они дерутся. Какого хрена?

Сдаваться никто из них не намерен. По телосложению и мышечной массе Егор проигрывает Самойлову, но вот по ярости ударов явно в выигрыше.

Не раздумывая, влетаю между ними, стараясь растолкать в стороны, но и мне прилетает по рёбрам. Прижав ладонь к месту удара, не могу сдержать слёз и крика.

– Хватит! Остановитесь!

Скользнув по мне взглядом, Гора приходит в бешенство. Слишком знакомое выражение лица, чтобы не понять, что сейчас начнётся Ад.

– Ты ударил её. – шипит он, бросаясь на лейтенанта.

– Не намеренно! – орёт тот, уклоняясь от удара.

– Немедленно прекратить! – вспарывает пространство громогласный голос Арипова.

Как по волшебству, парни отпрыгивают в разные стороны и так же синхронно делают шаг ко мне. Замирают, разрезая друг друга глазами.

– Прости, Диана. – виновато высекает Самойлов, подходя ближе, но я торможу его, выставив ладонь вперёд.

Облокачиваюсь спиной на забор: из-за боли в рёбрах стоять ровно сложно. Вдыхаю очень медленно и осторожно, чтобы не стало хуже. Северов и Самойлов стоят по разные стороны в паре метров от меня.

– Что здесь происходит? – не повышая голоса, спрашивает Сергей Глебович, переводя взгляд с одного на другого, но задерживает по итогу на мне.

Почесав подбородок, внимательно всматривается в моё лицо. В глазах загорается понимание.

– Извините, товарищ генерал-майор. – сечёт лейтенант, вытягиваясь по струнке, но тот на него даже внимания не обращает.

Скользит глазами на Егора. Глухо вздыхает и качает головой.

– И как я сразу не понял? – вроде как сам у себя спрашивает, но смотрит прямо в сощуренные бирюзовые глаза. – Вот так-так… Теперь я вспомнил, – опять на меня взгляд возвращает, – почему твоё лицо мне сразу показалось знакомым. И понял, почему Настя настаивала на твоей кандидатуре.

И я, и Егор напрягаемся одновременно. Смысл сказанного доходит до меня крайне медленно. Мысленно прокручиваю в голове все моменты, взгляды, вопросы Северовой и понимаю, что она только делала вид, что не знает меня. Но на кой чёрт ей это надо?

Гора сгребает сбитые пальцы в кулаки с такой силой, что алые капли оседают тёмными пятнами на асфальте. Снова повисает напряжённая тишина. Я опускаю глаза себе под ноги, чтобы не видеть Егора в крови. Чёртово свихнувшееся сердце требует подойти и просто обнять, но заставляю себя оставаться на месте. После взрыва эмоций ощущаю себя пустой и уставшей.

– Самойлов, свободен. – холодно выбивает мужчина, кивком головы давая знак исчезнуть.

Молодой человек бросает на меня взгляд, явно рассчитывая на то, что я пойду с ним, но я только качаю головой. Объясняться с ним я не обязана, а просто разговаривать сил не остаётся.

Не успевает он сесть в машину, как к нам подходит Настя. Точнее, я понимаю, что она идёт по агрессивному рычанию Северова.

– Какого хера ты молчала?

Обернувшись, вижу застывшую на полушаге блондинку. Она быстро моргает и глубоко вдыхает.

– Егор, откуда ты здесь? – непонимающе выписывает она, делая ещё шаг.

– Откуда я, блядь, здесь?! – взрывается парень. – Ты нихуя мне объяснить не хочешь?! – кивает головой на меня. – Что молчишь, Настя?!

– Егор, сбавь обороты. – спокойно просит Арипов.

– Объясню. – повернувшись ко мне, виновато смотрит, сцепив пальцы в замке. – Прости.

– За что она должна тебя прощать?! Ты же, блядь, знала, что всё это время я!.. – обрываясь, до крови вгрызается в нижнюю губу. – Ей рассказала? – указывает пальцем на меня.

– Что она должна была мне рассказать?! – с криком отталкиваюсь от ограды и тут же морщусь от острой боли. – Настя? – не скрывая надежды на объяснение, вглядываюсь в её лицо. – Почему ты делала вид, что не помнишь меня?

– А ты? – так же тихо отзывается. – Егор…

– Пошла ты! – рявкает Северов, осаждая её взглядом. – Посмеялись? Весело было? – шипит, бегая глазами между нами.

– Так было надо. – ровно вставляет она.

– Да пошли вы на хрен! Обе!

Бросив это мне прямо в глаза, разворачивается и быстрым шагом идёт к машине.

– Прости. – опять просит блондинка и бежит за ним. – Подожди!

Сергей Глебович подходит ко мне, опустив ладонь на плечо.

– Ты как?

Как я? А как может чувствовать себя человек, мир которого в очередной раз разбился на осколки?

– Нормально. – буркаю и ухожу, чтобы забиться в какой-нибудь угол и умереть окончательно.

Глава 6

Пришло время вскрывать карты

Одна из самых тяжёлых ночей в моей жизни заканчивается, но у меня нет сил даже выключить будильник, который продолжает бить по воспалённому мозгу, а солнце, пробивающееся из-за тяжёлых штор, режет красные и распухшие от слёз и отсутствия сна глаза. А я не просто измучена всем произошедшим вчера и ночными мыслями. Я морально выпотрошена. Нет сил ни двигаться, ни говорить, ни даже думать о чём-то ещё.

В темноте я воспроизводила событие за событием, которые, по моему мнению, могли произойти с Егором три года назад, когда он просто исчез. Авария, несчастный случай, нападение, временная потеря памяти, кома. Понимала, что ищу ему оправдания, но мне хотелось верить, что он не просто оставил меня. Его реакция на Самойлова, боль в интонациях, пустота в глазах заставили меня сомневаться в том, что он мог так поступить.

Если бы это действительно было так, то почему он вчера так взбесился, увидев меня с другим? Разозлился, что я смогла пережить его предательство? О чём хотел поговорить? Почему кричал на Настю? Над чем мы должны были смеяться? Что она могла мне рассказать?

Да и Северова тоже… Почему прикидывалась, что не узнаёт меня? Какая ей от этого выгода?

Бесконечные вопросы, на которые я никогда не получу ответы, если не смогу найти в себе силы задать их прямо. Если так и буду лежать и пялиться в потолок, то никогда не узнаю правду. Если кто-то и в курсе, что произошло на самом деле, то это Настя. Пока ещё не представляю, как буду смотреть ей в глаза после того, как мы врали друг другу на протяжении почти двух месяцев, притворяясь подругами, но выбора у меня нет. Я должна поговорить с ней начистоту, иначе так и останусь в неведении. Когда-то я сама не захотела знать правду, но больше возможности делать вид, что у меня замечательная жизнь, нет.

Вынуждаю своё тело двигаться сквозь сковавшую мышцы и внутренности боль. Даже такой элементарный процесс, как дыхание, даётся с трудом. Лёгкие жжёт на каждом вдохе. Они словно не могут раскрыться, обмотанные цепями. Даже короткие слабые толчки сердца, будто под слоем цемента – больно и без помощи не выкарабкаться. Мне необходима помощь, но надеяться, кроме самой себя, мне не на кого. У меня есть только я, а значит и справляться мне со всем в одиночку.

Я бы могла позвонить братьям и попросить приехать, чтобы поддержать. Я бы могла набрать Андрея и узнать о событиях трёхлетней давности. Он же знает правду. Но тогда это было бы слишком просто. Я сама отказалась слушать его, а сейчас мне чересчур сложно заставить себя связаться с ним. Да и чего греха таить – стыдно. Он пытался помочь, а я врубила гордыню и отказалась слушать. Я сама захлопнула эту дверь у себя же перед носом и не готова ломиться в неё. Оставлю этот путь про запас, если не смогу добиться ответов от Насти.

Скинув футболку и бельё, встаю в душевую кабину под прохладные струи, но никаких движений не воспроизвожу. Трачу резервы, чтобы не дать новому потоку слёз покинуть мои глаза. На рёбрах слева заметный синяк, но я его не ощущаю, глядя на тёмные пятна в районе локтя. До сих пор прикосновение Северова чувствую. Как такое вообще возможно? Он просто дёрнул меня в сторону, а будто обжёг. Теперь не только сердце, но и тело хочет его. Помнит же его прикосновения. Да и мозг туда же. Только страх боли держит меня в плену.

Мытьё закончить всё же приходится. Пусть у меня и выходной, но Северова на рабочем месте, а ещё пара часов неизвестности и вопросов, и я тупо рехнусь.

Приговорив полулитровую кружку крепкого чёрного кофе, натягиваю мотоэкипировку. В таком состоянии есть нефиговый шанс разбиться, но я всё равно собираюсь ехать на Кавасаки. Тащиться на метро или машине терпения не хватит. Заплетаю волосы в плотную косу, но поездку всё же приходится немного отложить, чтобы выгулять Хомку.

Поднявшись обратно в квартиру, насыпаю ему побольше корма, потому что уверена, чем бы не закончился разговор, сразу домой не вернусь. С ума сойду взаперти.

Виляя между рядами и машинами, до участка добираюсь за каких-то там полчаса. В двери влетаю ураганом, сметая всё на своём пути. Никого не замечаю и ни с кем не здороваюсь. Только на автомате киваю встречающимся по пути сотрудникам, ухватывая слова:

– У вас разве сегодня не выходной?

– Что-то случилось?

Ответить не способна. Если рот открою, то вся решимость через него и вылетит. Остановиться мне всё же приходится, когда путь мне преграждает Самойлов. Делаю попытку обойти его, но он сдвигается вместе со мной. В бешенстве вскидываю на него взгляд, но тут же остываю. Смотреть на него страшно. Вся левая сторона распухшая, глаз заплыл, губы разбиты, а от носа к глазам расползается чёрный синяк.

– Поговорим? – без обычной улыбки высекает он, но я только качаю головой.

– Не сейчас, Дим. Ты сам виноват. Не надо было лезть. – выталкиваю тихо, но с достаточной силой, снова стараясь пройти дальше.

– Я пытался тебе помочь. Ты же не хотела с ним разговаривать. Это же он, да? Тот, который ранил? – не без злости бомбит лейтенант.

Глубоко вдохнув, тычу пальцем ему в грудь, повышая голос и градус бешенства, что кипит внутри.

– Я не просила тебя ни помогать, ни вмешиваться. Ты только хуже сделал! – гаркаю, отталкивая молодого человека, но он опять перехватывает меня.

Оборачиваюсь, прожигая его взглядом, но его это не цепляет.

– Надо было, чтобы он ударил тебя? Он же вообще неадекватный.

– Заткнись, Дима. – шиплю, понижая голос до минимума. – Егор никогда бы не поднял на меня руку. Ты нихрена не знаешь ни о нём, ни обо мне. А теперь отвали.

Яростно выдёргиваю запястье из его хватки и перехожу на такой быстрый шаг, что его сложно отличить от бега. Закрытая дверь кабинета меня не останавливает. Стукнув по ней кулаком, дёргаю на себя. Блондинка замирает за столом, когда сталкиваемся взглядами.

– Поговорим? – рычу, не в силах успокоить шквал боли и злости.

Она кивает головой и встаёт. Размеренным шагом идёт ко мне, но замирает где-то в метре, подняв голову вверх.

– Давно пора.

– Слушаю. – складываю руки под грудью, пытаясь придать себе непринуждённый вид, но вместо этого вцепляюсь пальцами в предплечья, тяжело дыша.

– Что ты хочешь услышать, Диана? – с долей растерянности выпаливает Настя, на секунду отведя взгляд от моего лица. – Да, я с самого начала знала, кто ты. С памятью у меня проблем нет. По моей рекомендации Сергей Глебович взял тебя.

– Какого хрена тогда этот спектакль был? – с крика перехожу на шипение, нервно переступив с ноги на ногу.

Она втягивает носом кислород, задерживая в лёгких. На выдохе сечёт:

– Ты правда не понимаешь? Ты же и сама прикидывалась идиоткой! – срывается на тихий крик, топая к шкафу.

– Я не понимаю? Ты прикалываешься? Ты хоть представляешь, как я офигела, когда увидела тебя? После всего, что было! После того, как ты несколько месяцев не говорила мне, где Егор и что с ним случилось! А я всё это время сходила с ума. Я жить не хотела без него, Настя!

– Я, блядь, в курсе! – с психом взбивает воздух она. Не думала, что когда-то услышу от Дюймовочки маты. – Я не знала, что случилось. Артём ничего не говорил даже мне. – заканчивает еле слышно, доставая из шкафа бутылку вина. Сделав приличный глоток, протягивает бутылку мне. Перехватываю её трясущимися руками и отпиваю, поморщившись. – Тогда я правда ничего не знала. А потом ты оборвала все контакты. Я хотела рассказать тебе, но… Я заметила, как ты напряглась, когда увидела меня. Когда ты сделала вид, что мы не знакомы, то я решила поддержать твою игру. Наблюдала за тобой, старалась осторожно прощупать почву…

– С какой целью? – толкаю, делая ещё глоток и передавая блондинке. – Что ты хотела увидеть? Понять? Узнать? Как долго ты собиралась вести эту игру?

– На самом деле она и так затянулась. Ещё две недели назад собиралась рассказать, но так и не решилась. – задушено шепчет Северова, облокачиваясь спиной на стол. Делаю то же самое, размазывая взгляд по стене. – Я хотела понять, какой ты стала. Как сильно изменилась. И… – замолкая, закусывает губу.

– Что "и", Насть? – сиплю почти беззвучно.

– Ответы я получила, поэтому больше нет смысла молчать. – поворачивает на меня голову, глядя в глаза. – И про то, что живёшь с парнем, ты соврала. Это я сразу разгадала. Напрягало то, что ты начала мутить с Самойловым.

– А тебе какая, к чёрту, разница? – рыком бросаю ей в лицо.

– Такая, что ты никогда не сможешь быть с ним счастливой.

– Не тебе решать.

– И ни с кем вообще. – продолжает, проигнорировав мой выпад. – Ты не можешь быть с тем, кого не любишь. Ты такая же, как и я, Диана. Мне надо было знать, остались ли у тебя чувства к Егору.