скачать книгу бесплатно
Игорь пожевал кусок осетрины, задумчиво посмотрел в нерусские глаза, обретя вдруг устойчивость, странное спокойствие.
– Скажите, мне вот что интересно. Ну, предположим, моя жена наскребёт выкуп, и вы меня отпустите. А почему вы не боитесь, что я сразу побегу в милицию?
Черномазый выпил с наслаждением рюмку коньяка, укусил кусочек сервелата, снисходительно посмотрел на пленника.
– Э, дарагой, савсэм глупо. Спросат: гдэ этат дом – что скажешь? Гдэ эты люды – чэго атвэтышь? Мы завтра знаешь гдэ будэм? Мэнты тэбя жэ и затаскают, заставят сказать: сам палэц атрубил, случайна.
Игорь понимал – горец прав. Вспомнил: когда голову ему разбили, больница, против его воли, сообщила о травме в милицию – так у них положено. Игорь прискакавшему лейтенантику рассказал всё как было, но и заявил: лиц пьяных акселератов не рассмотрел, не запомнил, так что искать их бесполезно, и он от услуг милиции отказывается. Но не тут-то было. Мусорок сразу в открытую попросил-потребовал: мол, напишем в протоколе, что-де Игорь сам упал и голову себе раскроил. Игорь, само собой, заартачился: с какой такой стати? Так ему потом нервы выматывали, житья не давали и в больнице каждодневными визитами, затем вызывать начали в отделение чуть не через день: то опознавать алкашей задержанных, то на доверительную беседу к начальнику РОВД. Шастал энергичный оперуполномоченный и домой во всякое неурочное время, топтал ботинками ковёр. Одним словом, через два месяца измотанный Игорь написал своей рукой «признание»: сам, дескать, упал, сам чуть себя не укокошил. Довольный победой белобрысый мент от всей души сказал ему спасибо – процент нераскрытых преступлений в районе сразу снизился…
– А эслы прыдётся тэбя таго, – продолжал кавказец, выразительно прищёлкнув волосатыми пальцами, – тагда вабще канцы в воду. Вэрнэе – в кыслату. Эст такая цыстэрна в адном глухом мэстэ – с сэрнай кыслотой. Чэрэз палчаса ат трупа ны кусочка, всё исчэзает бэз слэда.
Сердце у Игоря глухо и больно забилось, в голову вскочило душещипательное: «И никто не узнает, где могилка моя…» Аппетит сразу атрофировался. Он бросил нож и вилку, набулькал себе пепси полный фужер, выглотал. Хотел попросить «Плиски», но уже было западло, невозможно. Не пил и Вадим, ел молча. Лора же с братцем всё подливали и подливали себе, хлебали то коньяк, то вермут, на глазах воспламенялись. Правда, мастодонт всё ещё супился, злобно косился на Игоря.
Вдруг Карим поднёс к глазам свои золотые, посмотрел и на кукушку настенную, кивнул Вадиму. Тот встал, ободряюще притронулся к плечу Игоря, вышел. Игорь понял – наступила финальная часть зловещего шоу. «Господи, помоги и укрепи! Господи, избави и помилуй! Господи, я буду жить чисто, я буду в церковь ходить! Господи, я свечки каждый, каждый день ставить буду! Господи, я совсем, совсем по-другому жить буду!..»
– Э, Лора,дэвачка, пара рэшат. Эсли дэнэгнэ будэт —атпустим, а?
– Ну уж нетушки! – пьяно загнусавила девушка-палачка. – Я этого убогого сама лично показню – собственноручно. Чего ему бесполезно свет белый коптить?
Она залихватски хлопнула Игоря по плечу.
– Не дрейфь, убогий,я, так и быть, мучить не будут: чик и – готово.
И она засмеялась похабным пьяным смехом.
– И я помогу, – добавил жирный. – Я тебе, пидор, покажу печень! Я вот на твою печень спервоначала гляну, в натуре!
Игорь, стиснув зубы и сжав до онемения правую руку в кулак, решил теперь молчать до конца. Снова во всём теле всколыхнулась боль – в потерянном мизинце, в животе, раскалывалась и голова. В глаза будто песок попал, хорошо, что слёз за очками не видно. Карим оставил его на время, занялся едой. Подналегли на закуску и шакал с шакалихой.
Вдруг из открытого окна донеслись гудки машины. Так быстро?! Было четверть седьмого. Старуха, по знаку горца, шустро метнулась во двор. Сердце у Игоря стукнуло, подскочило к горлу. Он хотел удержаться, не оборачиваться, но тело против воли перекрутилось, развернулось к двери.
Лицо вбежавшего Вадима сияло. В руке он держал бумажный свёрток с тесёмочкой крест-накрест. Поэт, на ходу торкнув опять Игоря в плечо, подскочил к шефу, отдал пакет. Тот взял столовый нож, поддел капроновую перевязку, развернул обёртку.
– Э! Гаварил – савсэм бэдный, а жэна за нэго валютай платит.
Игорь вскочил, оторопело уставился: среди российских радужных бумажек выделялась пачечка бледно-зелёных дойчмарок.
– Фью-ю-ю! – присвистнула Лора, глаза её сузились, она алчно глянула на Игоря. – Вот теперь мы его подоим всерьёз!
Игорь ещё не понимая, тупо смотрел на неё.
VIII
Зоя сломалась, поддалась истерике – рыдала, каталась по полу, била кулаками по ковру, сама себя припечатывала:
– Овца! Овца безмозглая!
Что? Что теперь? Куда? Она вгорячах хотела было бежать ловить подлую цыганку… Потом решила: всё – в милицию… А может, быстренько «Горизонт» цветной или красавец «Полюс» продать? Да кто ж теперь – уж половина пятого – купит? Рынок уже затих – на улице покупателя ловить?..
Ох, уже ведь половина пятого!..
И вдруг Зоя успокоилась. Села на оставшемся своём последнем синтетическом ковре, вытянула свои бедные разбухшие ноженьки, вытерла кулаками слёзы, сморкнулась в платочек, ещё пару раз всхлипнула. Решено! В подсознании эта подсказка пульсировала уже целый день. Зоя стряхнула с себя слюнтяйство, поднялась, сняла трубку телефона! Боже! В трубке – студень тишины: опять барахлит. Она швырнула трубку, подскочила к серванту: чуть припудрилась, чуть духами мазнула. По-солдатски споро переоделась в привычные юбку и кофту. Схватила сумочку, проверила, есть ли талоны на троллейбус, деньги в кошельке. Выкупные тысячи сунула пока в сервант. Уже от двери, от порога, охнув, метнулась назад, вынула из морозилки целлофановый свёрточек, прихватила и письмо Игоря. Не доверяя лифту, бегом пересчитала ступеньки с пятого этажа, рысью помчалась на остановку…
На звонок – длинный, настойчивый – дверь приоткрыла старушка, сухонькая, с голубыми сединами. Зоя в недоумении даже отступила, сверила номер квартиры, но тут же, узнав глаза, догадалась – бабушка-полька.
– Здравствуйте. Мне – Арину.
Бабуся, недоверчиво вглядываясь во взволнованную гостью, неодобрительно покачала головой:
– Ах, как не вовремя, как не вовремя – уж простите меня, сударыня. Ариночка – в ванной. Только-только воду напустила…
– Мне очень, очень надо, я подожду, – зачастила Зоя и, для напора, добавила: – Я подруга Арины – Зоя. Мы с ней вместе в общежитии жили, в институте. Разве она вам не рассказывала?
Старушка, как бы припоминая, как бы заглядывая в глубь времени, в свою память, закивала медленно головой, сняла цепочку, впустила. И тут же из глубины квартиры раздался детский плач.
– Сейчас, Полюшка, сейчас, милая! – сделала стойку бабуля и показала рукой Зое. – Проходите, сударыня, проходите вон туда.
Но Зоя, вместо того чтобы чинно пройти в комнату, скинула туфли и на цыпочках прокралась по коридору. В ванной плескалась вода. Арина тихонечко мурлыкала-напевала что-то беззаботное вроде: «Любовь нечаянно нагрянет…» Зоя тихо постучала.
– Ну бабушка! – капризно захныкала Арина. – Дай мне спокойно помыться, я вся – в пене. Что там у тебя?
– Арина! – окликнула хрипло Зоя и ещё раз постучала. – Открой. Очень срочное дело.
– Кто это? Кто?
Слышно было, как Арина встаёт, выбирается из ванны, снимает халат с крючка на двери. Зоя отступила на шаг, дала себя увидеть встревоженному глазу бывшей подруги – та выглядывала сквозь узкую щель, словно боялась увидеть грабителя. Наконец, отпустила дверь.
– Зоя… Михайловна?!
Зоя не стала терять времени. Тесня Арину обратно, шагнула вслед, в парной закуток, прикрыла дверь, щелкнула шпингалетом.
– Арина, с Игорем – беда!
Арина, уже уравновесившись, присела на край розовой ванны, поправила ещё сухие волосы, усмехнулась раздражённо:
– Не надо мне ваших проблем. Я вроде уже сказала: сама разбирайся со своим мужем. Са-ма! Я-то при чём?.. Или ты спектакли разыгрываешь, сцены ревности?
Она в сердцах схватила плавающую в пене розовую губку, отжала, швырнула на край ванны. Полы халата распахнулись. Зоя невольно окинула взглядом её мокрое, розовое, чуть худоватое тело – грудки с аккуратными сосками, подтянутый живот, полные в бедрах, но узкие и изящные в голенях ноги… Да-а, красива, ничего не скажешь. И халатик, махровый, розовый, здорово ей идёт… И тут же – в мелкий противовес – злорадное: а в ванной – кавардак, вон на раковине жёлтые потёки… Резко мотнула головой, отгоняя ненужное.
– Арина, ты ж понимаешь, так просто я бы не пришла – я же не совсем чокнулась и стыд потеряла. Игорь влип в историю…
Зоя рассказывала сбивчиво, перескакивала, но главную суть худо-бедно разъяснила. Показала письмо про отбитые почки. Развернула, наконец, свёрток с запёкшейся кровью, сунула Арине под нос, специально погрубее, пострашнее – жёлто-восковой обрубочек с посиневшим ногтем. Арина вплоть до последнего момента слушала с кривой усмешечкой, а тут вскрикнула, отшатнулась, чуть не опрокинулась в шампунную пену. Дальше слушала, сдвинув брови. Вдруг – стук в дверь.
– Арина, Ариночка, у тебя там всё в порядке?
– Да, бабушка, да. Не волнуйся.
Арина вскочила, перехватила халатик в талии пояском, недоуменно осмотрелась.
– А чего это мы здесь-то сидим? – она распахнула дверь в прохладу коридора. – Проходи в большую комнату, я – сейчас.
Зоя прошла мимо бабушки, которая своими дворянско-польскими всё ещё загадочными очами продолжала недоверчиво всматриваться в беспокойную гостью. В знакомой комнате, где когда-то они вчетвером отмечали старый Новый год, было по-прежнему заставлено, мрачно и даже в этот жаркий летний день зябко. Царил беспорядок: повсюду валялись детские ползунки, штанишки, женские колготки, юбки, какие-то полотенца. Журнальный столик украшали недопитая чашка кофе и надкушенное яблоко. В углу стояли жёлтый перетянутый ремнями чемодан, туго набитая дорожная сумка и сложенная детская коляска. Диван был разложен, и постель на нём не убрана. У Зои при взгляде на смятые простыни кольнуло сердце, какая-то туманная мерзкая картинка колыхнулась в воображении, но Зоя тут же себя одёрнула: здесь же бабушка, скорей всего, спит… Зоя прошла к креслу, уселась, вытерла платком вспотевшее лицо.
Бум! – похоронно прозвонили один раз большие мрачные часы. Боже, уже четверть шестого! Вошла Арина, неся на блюдечке нарезанный лимон и сахарницу.
– Надо чуть допинга принять, а то сердце колотится.
– Арина, уже нет времени! Совсем. Если в шесть часов денег в ящике не будет…
– Не надо паники! – приказала Арина. Она стала вмиг деловитой, собранной, уверенной, вселяя и в Зою толику успокоения. – Не надо перед всякими бандюгами суетиться. Давай-ка, подруга юности, сначала чуть выпьем. Так, где же наши кружки, чтоб сердцу стало веселей?
Она взяла из серванта два шаровидных медово-жёлтых бокала, чёрную початую бутылку «Наполеона», плеснула по изрядной порции.
– Бери.
Зоя ломаться не стала, да и некогда. Почти залпом выпила, поперхнулась, принялась долго и нудно кашлять. А когда толком прокашлялась, слёзы вытерла, отсморкалась – Арина уже была готова: в светло-коричневых воздушных брючках, жёлтой прозрачной рубашке-кофточке, волнистые волосы с лёгкой рыжинкой свободно падают на плечи, губы и веки слегка подведены.
– Так-так, – всё более деловито формировала ситуацию Арина. – Значит, надо около трёхсот «штук». Ну, «штук» этих самых у меня чуть осталось – думаю, псы эти от валюты вряд ли откажутся, а?
Она вынулаиз дорожной сумки кожаную сумочку-бумажник, достала германские деньги, просмотрела.
– Ну, крупные денежки мы бандитам не отдадим, не надоим крупные. Вот эти – двадцаточки.
Она отсчитала вслух:
– Раз, два, три, четыре… двадцать две, двадцать три… – остановилась, подумала. – А-а, пускай подавятся!
И добавила ещё две зелёненьких бумажки. Зоя испугалась, что Арина начнёт вновь их пересчитывать – уже прозвонило, как набат, половину шестого. Но Арина бросила бумажник на чемодан, отсчитанные дойчмарки сунула в свою сумочку, её, в свою очередь, – в большой пакет, туда же на ходу погрузила из серванта объёмистую золотисто-чёрную коробку.
– Побежали. Бабушка, я скоро вернусь. Не забудь Полю в шесть покормить.
Уже на улице Зое вдруг вскочило в голову: а зачем, собственно, она-то, Арина, едет? Дала бы деньги и – всё… Однако думать некогда. Ещё до троллейбусной остановки бежать-прыгать минут пять.
Но Арина тут же склонилась к ближайшему «Москвичу», где за рулём сидел хозяин, плотный багровый мужик.
– Срочно – на Интернациональную.
Тот было замотал головой, однако Арина сунула ему под глаза указательный палец.
– «Штука».
Мужик сразу повеселел, засуетился: да, да, садитесь!..
Свёрток денежный пристроили внутри почтового ящика без трёх минут шесть.
Когда поднялись обратно в квартиру и, тяжело дыша (лифт снова филонил), смотрели друг на дружку в прихожей, Арина посожалела:
– Надо ж было поглядеть – кто забирать будет. Эх мы, кулёмы!
– А я знаю, – спокойно сказала Зоя. – Он уже стоял у подъезда: высокий, светлый, кудрявый. Тот, который и письмо опускал.
– Так что ж ты?! Видела, приметы знаешь – его же поймать можно…
– Да хватит тебе! – махнула рукой Зоя, сбрасывая пыточные туфли. – Вон у меня там «Губернские ведомости» валяются, почитай: средь бела дня на улице убивают человека, десятки свидетелей, а «милицией ведётся активный поиск преступников, но пока безрезультатно…» Всё, отдали деньги – будем ждать… Кстати, Арина, ты не думай – мы рассчитаемся, будем частями выплачивать.
– Не надо о деньгах. Игорь мне что – чужой?
Фраза прозвучала странно. Зоя напряглась, отвела взгляд. Арина смешалась, нагнулась, ища в чужом доме тапочки. Нашла под пуфиком. Выпрямилась, подчёркнуто деловито сказала:
– Надо же еду готовить. Думаешь, эти бандюги его там кормили? Наверняка с голоду помирает.
– И правда! Что это я – и не подумала!
Они обе оживились, дружно, рука об руку, как когда-то в общежитской комнате, накрывали на стол, готовились к празднику, переговаривались о том о сём – о пустяках.
Потом сидели в креслах, поглядывали на часы. Стрелки уже и к семи подбирались… Простая и противная мысль червячком заползла в сознание обеих: а где же гарантия, что те слово своё сдержат?..
– А ты знаешь, – проговорила Зоя, убеждая, скорей всего, себя, – а у парня этого, кудрявого, вид вполне порядочного человека… Он и на бандита не похож.
Арина, устроившись в кресле с ногами, обхватив колени, сидела понуро, ничего не ответила. Посидели в тишине. Зоя, не глядя на Арину, выдавила, вымучила вопрос:
– Скажи… у вас – продолжается?
Арина, так же уставившись в пространство перед собой, молчала минуту, вторую, заставляя сердце Зои биться всё надрывнее, больнее, прерывистее.
– Не надо об этом…
Снова – безмолвие.
«Молчи! Молчи! – молила Зоя. – И правда – не надо!»
– Не надо бы… – раздумчиво, медленно, из глубины себя повторила Арина, – но, знаешь, я сегодня, сейчас, поняла…
Взглянула на Зою, встряхнулась.
– Короче, близких людей на свете – мало. Я скрывать не буду: Игорь мне дорог…
– Но ты его любишь? – Зое так и хотелось вывернуть всё наизнанку.
– А ты? – серьёзно, даже с какой-то злостью в тоне спросила Арина. – Ты любишь? Или просто боишься под старость остаться одной?
– Зачем ты? – вздохнула Зоя, не поворачивая головы, всхлипнула. – Я его так люблю, так… Господи, да только б он живой – всё ему прощу!.. И прощать буду!
Арина дотянулась через столик, положила руку на плечо подруги.
– Я ведь уезжаю, Зоя. Насовсем. Так что… Слушай, а нет ли у тебя чего выпить, а? А то ведь мы свинтимся с резьбы. Шампанское, что ли, открыть?
Зоя, сперва недоуменно на неё глянула, вытерла уголки глаз, вздохнула, встала.
