Девяносто девять бед и майор для круглого счёта

Опять же, такой визит вызовет больше доверия со стороны жильцов.

В крайнем случае выступит понятой.

Я надел отглаженную рубашку с лёгким пряным ароматом. Мелочь, а приятно. Ценят, ценят рядовые граждане сотрудников правопорядка!

Здраво взвесив аргументы за и против, дежурную бригаду я решил всё же не вызывать. Зачем провоцировать неподчинение подчинённых? Мне уже показали, каким будет результат. Саботаж это или просто подстава, но будет гораздо лучше, если я сам расследую это дело. Суну потом подчинённым под нос: вот, учитесь, как нужно работать!

…Благо я уже в чистой рубашке.

На этаже располагались четыре квартиры. Я направился к тридцать седьмой, которая находилась рядом с квартирой Клыкова. Ксения, очень миленькая в летнем платьице и на каблучках (в полупрозрачной ночнушке она была тоже весьма ничего), поцокала за мной.

– Тут у нас Григорий Петрович живёт, – уведомила меня она.

Я позвонил.

За дверью, в глубине квартиры, послышались шаги. Но никто не открыл.

Я позвонил ещё раз.

С тем же эффектом.

– Откройте, по… – начал я громко, но ручка Ксении заткнула мне рот.

– С ума сошли! – зашипела она шёпотом. – Ещё про радугу поорите!

– Гомофоб, что ли?

– Лепрекон!

Фамилия была смутно знакома.

– Откуда мне про него должно быть известно? – уточнил я на всякий случай.

– Про зеленых человечков, которых люди видят, когда напьются, слышали?

Я рефлекторно кивнул, не очень понимая, к чему вопрос.

– Ну так он – один из них! – шикнула возмущённая Ксения, и пока я пытался сообразить, к чему был пассаж, несколько раз стукнула по двери и громко крикнула: – Григорий Петрович, к вам клиент!

У меня аж челюсть упала.

– У вас есть ботинки, которые нужно починить? – зашептала она. – Никто вам не починит их лучше, папой клянусь!

Чувствуя себя Алисой в Кроличьей Норе, я пытался осмыслить, во что меня втягивают. Тем временем в квартире действительно кто-то зашевелился. Послышалось щёлканье замка. Потом ещё одного. И ещё. И ещё.

– У него что, дома сокровища хранятся? – буркнул я вполголоса.

– Ни слова про сокровища, товарищ майор! – прошипела Ксения и натянула на лицо радостно-приветливое выражение, обращённое к двери.

В дверную щель на толстой цепочке высунулся морщинистый хрыч проспиртованного вида.

– Чего вам? – недовольно проскрипел он. – Не работаю я сёдни, клёпаный МРОТ! Приболел, тля.

Он попытался закрыть дверь, но я успел вставить ботинок в проём.

Крепкий ботинок. И подошва у него надёжная. Хрыч на первый взгляд хоть и тянул лет эдак на сто пятьдесят, но зажало мне стопу знатно.

– Я хотел кое-что уточнить, уважаемый Григорий Петрович… – И быстро сунул ему в лицо раскрытое удостоверение. – Про Клыкова Льва Николаевича из тридцать восьмой.

Ногу слегка попустило. Хватка старичка ослабла.

– Вот же ж и пить колотить! Не могу я. Болею, – проворчал он.

– У вас сосед пропал, – попытался я воззвать к совести и сочувствию.

– Вот и залепись, тля! Пошёл он на куй, в кузницу, глядь! Захлебал уже своим воем, баклан штопаный! – Старичок снова попытался закрыть дверь, но ногу-то я не убрал!

…И нога мне за это спасибо не сказала!

– Где вы были вчера ночью, господин Лепрекон? – сурово спросил я.

– А вы, гражданин начальник, за лекарством не сбегаете? – вдруг заискивающе засюсюкал тот. – Там вот внизу…

Он залез в карман, выгреб целую горсть монет и протянул трясущейся рукой. Я вспомнил про аптеку, подставил ладонь под мелочь и уже даже кивнул в знак согласия, как старичок продолжил:

– Мне бы всего один мерзавчик, тля… – Он просительно изогнулся. – Здоровье поправить, трёпаный шрот. Овинник, пардон злодремучий, не даёт…

– Что ж вы, Григорий Петрович, монетки-то свои товарищу майору при исполнении суёте? Совсем страх потеряли? – с укоризной в голосе поинтересовалась молчавшая до того Ксения.

– У-у-у, ведьма рыжая! – Старый хрыч погрозил клюкой и со всей силы впечатал палкой мне по ботинку.

Я взвыл, схватился за носок и запрыгал на одной ноге, рассыпая монеты по полу.

Дверь захлопнулась.

За нею послышались удаляющиеся шаги и сердитое бормотание.

– Очень больно? – участливо полюбопытствовала девушка и провела рукой по поджатой коленке.

Боль куда-то мгновенно испарилась, будто не было.

– Нет, – признался я.

– Вот и хорошо, – порадовалась Ксения, проводя пальчиками по моему предплечью.

И мне захорошело так, что даже мелькнула мысль, не хватанул ли я где того самого приворотного зелья? С клубничкой.

Хотя я у Феофановны ничего не пил.

– Деньги собрать с пола нужно, – неуверенно предложил я. – Отдать.

– А-а! Ерунда! Они сейчас сами рассеются, – отмахнулась Ксения, очаровательно улыбаясь.

Я улыбнулся ей в ответ.

А потом скользнул взглядом по полу.

…Монет на полу не было. Только кучки пыли.

Я встряхнул головой, пытаясь избавиться от морока.

Но монет не было.

Задним числом до меня дошли слова Ксении про «рассеются».

А потом память внезапно выдала, откуда мне знакомо это слово: «лепрекон».

Да ну на фиг!

Тут реально лучше не только ничего не пить, но даже не дышать!

На этой оптимистичной мысли я шагнул к последней непосещённой квартире на площадке – сороковой.

Глава 6. Степан

Это была та самая дверь, рядом с которой красовались эпичные граффити. Однако с возрастом «малолетки», судя по рассказам Ксении о ночной оргии, я слегка промахнулся.

Звонок засвиристел «Шуткой» Моцарта.

Но мне снова никто не ответил.

– Бесполезно, – уведомила Ксения. – Она не проснётся.

– А если постучать?

– Да хоть перфоратором над ухом сверлите! Спит мертвецким сном. Вечером приходите. Только настоятельно рекомендую группу поддержки.

В словах «группа поддержки» мерещилось «группа захвата». Это, видимо, от избытка эмоций после общения с господином Лепреконом.

– А кто она и чем занимается? Ну, помимо оргий, – быстро добавил я, чтобы не услышать на свой вопрос резонный ответ «сексом».

– Она блогерша. Ведёт канал «Вкус ночного города».

Я ещё с минуту подержал палец на кнопке, но решил, что это бессмысленно.

– А о чём? – полюбопытствовал я и пошёл вниз по лестнице. У жителей второго – первого жилого – этажа больше шансов увидеть что-то подозрительное, чем у тех, кто живёт выше фигуранта.

– О вкусе. Она, как бы это сказать… дегустатор. Дегустирует ночные клубы, питейные заведения, парки, концерты, вписки… и прочие тусовки. А потом делится впечатлениями. Вчера Аннет подцепила на дегустацию какую-то новую рок-группу. Те прямо очень старались произвести впечатление.

– Произвели?

– Не знаю, как там с впечатлением, но шуму произвели изрядно.

– А почему вы наряд полиции не вызвали? – по старой памяти поинтересовался я.

– Господь с вами, Степан Борисович! Мне и рокеров хватило. Если бы она ещё и наряд полиции решила продегустировать… Так сказать, рок-коп-коктейль…

Я хотел сказать, что Ксения слишком сгущает краски. Прямо какая-то секс-террористка районного масштаба выходит эта Аннет.

А потом передумал.

Вспомнил слова Олишевского: «Я женат. У меня двое детей», и передумал.

Я подошёл к тридцать третьей квартире, занёс палец над кнопкой звонка… и не позвонил.

– А сюда имеет смысл звонить? – спросил я у Ксении.

Она, конечно, вела себя странно и говорила ещё более странные вещи, но они каким-то невероятным образом совпадали с реальностью.

– Звоните, – уверенно ответила моя добровольная помощница. – Но не знаю, откроют или нет.

Я вложил в свой взгляд упрёк, но тут щёлкнул замок, дверь открылась, и мы столкнулись нос к носу с интеллигентного вида пожилой дамой в шляпке. Платье на ней тоже было, но платье есть у всех женщин.

В отличие от шляпки.

Дама явно не ожидала посетителей и была растеряна.

– Добрый день, Елена Ивановна! – бодро поздоровалась Ксения из-за моего плеча.

Я сунул даме удостоверение:

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели Льва Клыкова из тридцать восьмой квартиры?

– С Лёвушкой что-то случилось? – спросила она таким тоном, будто речь шла о мальчике из песочницы.

– Пока не знаю, – честно сказал я. – Но хотелось бы выяснить, когда вы в последний раз с ним встречались.

Дама быстро глянула на старомодные часы, будто там можно было подсмотреть ответ.

– Честно говоря, не помню. У нас, понимаете, – она придала лицу многозначительное выражение, – немного разный график активности. Прошу прощения, опаздываю на заседание книжного клуба. Ксюшенька, надеюсь, что недоразумение с Ассоциацией благополучно разрешится. Вы, товарищ майор, подходите вечером! – вдруг радостно закончила дама, шагнула-таки за порог, потеснив меня, и вставила ключ в замочную скважину. – Я вас с внучкой своей познакомлю, Иванной. Она ве… – тут Елена Ивановна запнулась на полуслове, – …девушка наблюдательная. Очень добрая, умная и симпатичная! Приходите, я пирожков напеку, чаем вас угостим…

– С приворотным зельем? – не удержался я.

– Ну зачем же сразу с приворотным? – удивилась дама. – Для начала просто чаем. – И шкодно улыбнулась. – Ксюшенька, я потом загляну к тебе, – не то пообещала, не то пригрозила Елена Ивановна, поправила шляпку и убежала вниз по лестнице.

Я уставился ей вслед, потом перевёл взгляд на Ксению.

– Я же предупреждала, что холостым вас отсюда не выпустят, – пожала плечами та.

Я махнул рукой, шагнул в направлении следующей квартиры и потянулся к звонку.

Нерешительно.

Нет, ну в целом-то предыдущий визит прошёл в атмосфере дружбы и взаимопонимания…

Однако Ксения скептически скривила губы.

Дверь вновь открылась без звонка, сама собой.

За ней обнаружился красавчик-брюнет порочного вида, из тех, от которых девушки на подлёте выпрыгивают из трусов. Парень был с голым торсом, и его джинсы чудом держались на косточках бёдер.

Я глянул на Ксению.

Она из трусов не выпрыгивала и слюной не истекала. И вообще, на меня она смотрела с бо́льшим аппетитом.

Теперь это даже льстило.

– Привет, Ксюша! Отличный трофей! – Брюнет показал моей спутнице большой палец.

– Добрый день! – вмешался я в намечающуюся беседу и раскрыл удостоверение. – Я хотел уточнить: когда вы в последний раз видели вашего соседа Клыкова из тридцать восьмой?

– Лёва дорогу перешёл в неположенном месте? – Парень расслабленно опёрся плечом о дверной косяк и эффектно сложил руки на груди.

Здесь вообще кто-нибудь может просто ответить на заданный вопрос?!

– Лев Николаевич пропал.

– Лев Николаевич умер, – огорошил меня парень. – Но дело его бессмертно! «Войну и мир» читали? Очень рекомендую. Какой там дуб!

Не подъезд, а сборище любителей классической литературы какое-то!

– Фил, ну ответь нормально, – недовольно поморщилась Ксения. – У него дверь не заперта и в квартире всё перевёрнуто, – с ходу выдала она информацию, составляющую тайну следствия.

– Вчера ночью я ничего не слышал.

– Почему вы сразу заговорили о вчерашней ночи? – взял я след.

Глава 7. Степан

– Потому что позавчерашней ночью его слышал весь подъезд. Но Ксения же с вами уже поделилась? Да, Ксюша?

Эта фамильярность мне не понравилась.

– Но вы, товарищ майор, я смотрю, мужик решительный. С яйцами, так сказать, в авоське! Если честно, к нам полиция-то практически не заглядывает…

Я кивнул. Да-да. Я так и понял!

– Понимаете… – Он быстро глянул по сторонам и потянулся ко мне корпусом. – Здесь всякая чертовщина творится! Но вы как человек проницательный наверняка уже заметили.

Я кивнул. Надо же! На первый взгляд – мажор альтернативный, а зрит в корень!

– Сразу видно – человек цивилизованный. Не покрылись ещё тиной в этом Нижнезадрипинске. – Тут парень скривился. Видимо, тоже оказался в этой глухой провинции не по своей воле. – Мне кажется, вы, Степан Борисович, заслуживаете большего!

Мне тоже так кажется! Я совершенно точно заслуживаю большего!

– Разве это ваше дело – ходить вот так, жильцов опрашивать?

Вообще не моё! У меня для этого целый отдел полиции в восемьдесят долбодятлов. А толку?

Дебилы! Вокруг одни дебилы!

– Уверен, они не просто так вас подставляют. Не иначе, хотят подсидеть!

… а кто не дебилы, те подонки!

– Вот разберётесь с этим запутанным дельцем о пропаже Клыкова – уверен, вам сразу подполковника дадут. Потому что больше никому не под силу. Я, кстати, могу поспособствовать, – вновь потянулся ко мне корпусом мажор.

На погонах сразу потяжелело, будто там появилась ещё одна звезда.

– Потапыч ваш – старый бздун. Его давно пора сменить на молодого перспективного сотрудника. У меня в руководстве областного УМВД как раз есть хороший знакомый…

…И тут меня как с неба на землю шандарахнуло: а с чего бы вдруг мажору предлагать свою протекцию совершенно незнакомому человеку?

Опять же, я не представлялся по имени-отчеству.

И про Потапова молчал, как рыба об лед.

– Молодой человек, – спросил я строго, – где вы были сегодня ночью?

– Смотри-ка: морально устойчивый! Где ты его откопала, Ксюха? – улыбнулся парень, и…

…И я обнаружил, что стою перед дверью.

Рука занесена для звонка.

Вот это меня торкнуло!

– Так вы звонить-то будете? – скучающе полюбопытствовала Ксения.

– Я уже… А кто здесь живёт?

– Здесь-то? Здесь Фил.

– А он кто?

– Бес, – ответила моя спутница и быстро поправилась: – …его знает. Вообще, Фил – неплохой парень. Просто его иногда немного… заносит. По небу скучает сильно.

– Лётчик, что ли?

– Ага. Любит полетать, да крылья уже не те… Так вы звонить будете? – снова спросила рыжая.

– Не, мне кажется, его нет дома. – И у меня скоро дома будут не все. – Давайте лучше заглянем в тридцать пятую. Там такая бойкая дама живёт… Она мне домофон открывала.

– А-а-а… Ну куда же без неё… – В голосе Ксении слышался скепсис.

Но, знаете, лучше бойкая дама, чем этот Фил, от которого глюки даже сквозь дверь просачиваются!

Дверь снова открылась, стоило мне поднести палец к звонку. Я опустил руку и быстро ущипнул себя ногтями за левую ладонь.

Больно ущипнул.

Может, это даже не глюк.

Но я уже не был уверен.

За дверью обнаружилась бойкая старушенция с неоново-рыжими волосами, собранными в растрёпанную фигульку на макушке.

– Ну вот и вы наконец! – громким скрипучим голосом обрадовалась она. – Записывайте!

Я выдохнул. Ну слава богу! Хоть кто-то готов сотрудничать со следствием!

– Алефтина Витольдовна я. Так и запишите «Алефтина», через «эф»… – Она сунула нос в мой планшет.

А что, как-то ещё можно было?

– Вот, молодой человек сразу правильно написал! – пожюрила она Ксению, и та недовольно поджала губы.

…Видимо, нужно было как-то ещё.

– Это от «алеф», первой буквы еврейского алфавита, между прочим! «Истина» значит. – Бабулька вновь бросила осуждающий взгляд на мою компаньонку. – Домовая я, – обратилась она ко мне. Потом бросила взгляд на Ксению и добавила: – Старшая по дому.

Я кивнул.

– Записывайте: жилец из семнадцатой квартиры снова рассыпал мусор в палисаднике!

Ксения закатила глаза и прикрыла лицо рукой.

– С кем не бывает? – попытался я сгладить неловкую ситуацию.

– Два кубовых мусорных контейнера! – возмутилась старушка и доверительно пояснила: – Обычно он их прямиком в ЖЭУ отправляет, если те своевременно не вывозят. Но раз отправляешь, отправляй по правильному адресу!

– Тёть Аль, Фармагеддоша же извинился! И мусор помог убрать!

– Но два куба! Прямо под моим окном! Они так воняли, – поделилась «тёть Аля». – Я целую неделю не могла к окошку подойти!

Между строк читалось: двор не присмотрен, соседи не приглянуты…

– А вот ещё. Записывайте: к нам недавно заселились новые жильцы из столицы. Очень подозрительные. К соседу из тридцать четвёртой постоянно ходят. Всегда через крышу. Точно шпиёны! Вы бы их проверили по линии ФСБ!

– Тёть Аль, вы же сами Ваню электриком к нам взяли, – попеняла ей Ксения.

– И вот хорошо было бы проверить! Убедиться, что добропорядочный гражданин. А то мы ему электрику нашу доверили, а вдруг он экстремист какой? От властей скрывается? – не сдавалась бабулька. – А вот ещё…

– А про Льва Клыкова из тридцать восьмой вы можете что-то сказать? – успел я вставить слово в поток обвинительных показаний.

– Самовлюблённый павлин, этот ваш Лев!

Лев, волк, козёл и павлин… Видимо, Клыков действительно то ещё животное!

– Это понятно, – согласился я. – А видели вы его когда?

– Да вот вчерась! Случайно как раз в окошко выглянула: выходит. В его-то состоянии! На часах одиннадцать – а он попёрся куда-то на ночь глядя!

– А что не так с его состоянием? – не понял я.

– Так полнолуние же!

– Полнолуние-то тут при чём?!

– Тётя Аля, не путайте товарища майора! – влезла в разговор Ксения. – Он ничего про Льва не знает.

– А что я должен знать про Льва?! – вызверился я.

– Болезнь у него такая, – пояснила мне Ксения тоном для душевнобольных. – В полнолуние у него приступы бывают. Помните, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите»?

И она туда же! Кубло библиофилов, а не дом!

– Вот и воет он, – завершила моя спутница.

– Да прямо спать не даёт! А ещё жилица из сороковой! Ну никого сладу с этой вампиршей нету! – подхватила бабулька.

В смысле, «вампиршей»?!

– Тёть Аля! – укоризненно покачала головой Ксения.

– А чего «тёть Аля»?! Всю кровь уже выпила! – перевела на меня взгляд старушка. – Никакой мо́чи больше нет! Вчера целую ночь куролесила! Я еле уснула!

– Вы в следующий раз наряд вызывайте, – посоветовал я.

– Да у ней и так наряды один другого вызывающей! – взвилась бабулька.

– А когда Лев вернулся, вы не видели? – попытался я вернуть разговор в конструктивное русло.

– Да нужен он мне, смотреть, когда он возвращается! – буркнула домовая. Старшая по дому, в смысле. – Фильм начался по телевизору интересный. «Петровка, 38».

– Спасибо, вы безмерно помогли. – Я воткнул ручку в зажим планшета. – Было очень приятно познакомиться!

Я повернулся в сторону лестницы, готовясь к стратегическому отступлению.

– А вы наш новый участковый?

– В некотором роде. До свидания!

– Я же вам ещё про девиц из сорок третьей не рассказала!

– В другой раз, – уверил я и сбежал по ступеням вверх, оставляя поле боя за домовой.

Глава 8. Степан

– А ещё… – неслось мне вслед.

– Алефтина Витольдовна, я обязательно к вам зайду. Позже, – пообещал я, свесившись через перила. – Вы всё мне подробно расскажете.

– На чай? – недоверчиво поинтересовалась старушка.

– Почему же на чай?

– Нет уж! Приходите на чай! – воодушевилась она. – Знаете, у меня племянница есть… Золото, а не девушка!

– Она что-то знает о Льве Клыкове? – обречённо спросил я.

– Разузнает! – поклялась домовая и наконец скрылась за дверью.

– Без приворотных никак? – Я тоскливо взглянул на спутницу.

– Но зато у вас есть выбор, чьё выпить раньше, – успокоила меня девушка. – Тут, как говорится, кто успел, тот и съел.

И ободряюще похлопала меня по руке, всё ещё лежащей на перилах.

– А кто в тридцать шестой квартире живёт? – Я бросил взгляд на последнюю квартиру на площадке, обойдённую вниманием.

– Герман Францевич. Жрец Анубиса.

– В каком смысле «жрец»?

– А, ну книгу он такую написал: «Жрец Анубиса». Египтолог он. В командировке. Длительной.

– В Египте?

– Где же ещё?

– А жена у него есть?

– Какая жена?! Он – ж… египтолог же! – горячо возразила рыжая.

– А что? Топ-модели нынче – чистые мумии!

Ксения польщенно выпятила вперёд свои немумифицированные верхние округлости приятных форм.

Я ещё раз припомнил: точно не пил чая с приворотным или мне это только причудилось? Теперь я уже ни в чём не был уверен.

– Может, пообедаете, товарищ майор? – засуетилась Ксения, когда мы поднялись на третий этаж. – У меня и борщик свежий. Вчера сварила! Безо всяких добавок, папой клянусь! Для себя готовила.

На слово «борщ» желудок отреагировал положительно. Мозг констатировал, что времени подлить какую-нибудь гадость в еду у моей спутницы не было. А если она всё время будет со мной – то и не будет.

– Я подумаю, – пообещал я. – Что нас ждёт на четвёртом этаже?

– Встреча с прекрасным. Как вы относитесь к поэзии, Степан Борисович?

– К поэзии, в смысле: «Буря матом небо кроет…»? Тьфу ты, там вроде как-то по-другому было?

– Уже неважно. Звоните. – Напарница сделала приглашающий жест в сторону двери с номером «41».

Я позвонил.

– А кто здесь живёт? – уточнил я запоздало.

– Поэтесса, – тоном «кто же ещё?» ответила Ксения.

– Ну, это не страшно.

– Как сказать. Как сказать…

В этот момент дверь распахнулась. Причём уже после звонка, а не до, что, несомненно, говорило в пользу поэтессы!

Не знаю, зачем жильцу из тридцать шестой потребовалось ехать в Египет. Здесь обитала прекрасная мумия. В смысле, образцовая. Высокая, тощая, с торчащими из сарафана острыми, как катана ниндзя, плечами, бледными, с зеленцой, волосами и выдающимся носом, задранным вверх.

– Вы за автографом, дорогие мои? Приходите на творческий вечер! – с ходу приголубила нас поэтесса и попыталась закрыть дверь.

– Нет, я из полиции, – показал я удостоверение, раз девушке не хватило моей формы с погонами. – Хочу задать пару вопросов.

– И всё равно приходите на мой творческий вечер! – оживилась блондинка. – Завтра, в семь вечера, в нашем коворкинге на первом этаже! Думаю, мы сможем организовать для вас свободное место. Мы за сотрудничество с властями! – Она мелко кивала головой, будто клевала носом.

– Если буду свободен, – ответил я, чтобы не расстраивать блондинку. Так-то я по стихам не очень, прямо скажем. – Скажите, пожалуйста…

Девица остановила меня жестом.

– Минутку. Вдохновение… – Она приложила два пальца ко лбу и прикрыла глаза. – Сегодня меня посетил полицейский, И я испугалась внезапно недетски. Сурово взглянул на меня он, а я Присела, не в силах понять… – Тут её подвывающий голос стих, и глаза беспомощно распахнулись. – Не в силах понять…

Она смотрела на меня, будто в поисках рифмы. Но, боюсь, самый очевидный вариант ей не понравился бы.

– Вам нечего бояться, если вы не делали ничего противо…

– …Ничего! – воскликнула блондинка торжествующе. – Бессильно взглянула я на него, Не в силах понять ничего, ничего…

Она развела руки в стороны, будто ждала бурных, продолжительных аплодисментов.

– Чтобы вы что-то поняли, предлагаю дослушать вопрос до конца. Как вас зовут?

– Мирослава Лесная. Поэтесса. – Тут зеленоватая блондинка повернула лицо в профиль, видимо, считая, что в таком ракурсе выглядит лучше. – Правда, прямо как Ахматова?

Я неопределённо пожал плечами:

– Когда вы в последний раз…

Девица вновь заткнула меня поднятой ладонью и приложила пальцы к переносице, будто у неё внезапно заболела голова.

Может, и заболела.

Кто их, этих творческих натур, поймёт?

– Меня заподозрил он в страшных грехах. А я ведь не «ох», а я ведь не «ах»! Он будет сейчас приговор объявлять, – трагически продолжила она. – А мне и сказать-то нечего…

И тут она снова зависла.

А мне очень захотелось закончить в рифму.

– Я не выдвигаю никаких обвинений! Ответьте…

– В ответ! – засияла она. – Он спросит: скажите, сколько вам лет? Загадочно я промолчу лишь в ответ.

Она вновь выжидающе взглянула на нас с Ксенией. Ксюша держала лицо. Но удавалось ей это с трудом.

– Когда вы в последний раз видели… – Я не желал сдаваться.

– Вы – моя Муза! – В глазах блондинки забрезжило нечто напоминающее влюблённость. – Товарищ майор, вы не пачкайте карму, Не стойте у входа, подобно жандарму. Скажите, прошу, что нас ждёт, наконец, Неужто пришёл мне, подруги…

Да. Именно он. Только не ей, а мне.

– «Финал»! Да, конечно же, «финал»! – не желая замечать выражение моего лица и вообще ничего вокруг, возопила девица. – …Во мне он судьбу свою точно узнал, И ждёт нас, я верю, счастливый финал! Вы непременно должны прийти на мой творческий вечер! Я скажу, что эти стихи посвящены вам!

Если честно, я бы лучше выпил приворотное.

– Когда вы в последний раз видели Льва Клыкова из квартиры тридцать восемь? – наконец успел выпалить я.

– У Ядвиги спросите. Я… У меня вдохновение!.. Муза!.. – Она отправила мне воздушный поцелуй. – Являйся ко мне почаще!

И захлопнула дверь.

Глава 9. Степан

– Ну что, Муза Борисович, пойдёте дальше соседей опрашивать или за автографом вернётесь? – ехидно поинтересовалась Ксения.