Гэсэр

Всадник на кроваво-рыжем коне

Вот однажды, когда в туманеПросыпалась земная ширь,В золотящейся утренней раниВстал Гэсэр, сказал богатырь:«Мне баранье мясо и бычьеОпротивело, не по нраву.Я хочу таежной добычи,На Алтае начнем облаву».На Бэльгэне Гэсэр поскакалПо великим просторам Алтая,То мелькая средь голых скал,То в лесные чащобы вступая.Без ночевки-дневки три дняИ три ночи он гнал коня.Но с кургана ли, с горной ли вышки,Даже из носу черной мышкиОн и капельки крови не пролил,Кто же эти края обездолил?«Думал я, что алтайские горы,Что великие эти просторыИзобильны зверями с клыками,Что я встречу сохатых с рогами,Оказалось, – ни робкого зверяИ ни хищного нет и в помине!» —Так сказал он, глазам не веряИ ругаясь в таежной долине.Он взобрался на горный отрог,Удержаться от крика не мог:Там, где дол цветами разубран,Он увидел красавца изюбра!Глухоманью, в безмолвии дикомЗа изюбром помчался он с гиком,Но заметил: наперерез,Там, где гуще листвы навес,Скачет всадник в булатной бронеНа кроваво-рыжем коне.Красным солнцем лик обожгло,Рдеет киноварью седло,Косы черные – в целую сажень.Сразу видно: всадник отважен!На Гэсэра не глядя, стрелокИз колчана стрелу извлек,И, прицелясь, метнул ееИз бухарского лука богатого,И пронзил изюбра рогатого.Повезло удалому стрелку!Он добычу схватил на скакуИ, Гэсэра не замечая,Ускакал по лесной сторонеНа кроваво-рыжем коне.Рассердился Гэсэр, и слезОн с гнедого и сдвинул брови:«Эта наглость и дерзость мне внове.Мне он выскочил наперерезИ, добычу мою отняв,Ускакал от меня стремглав!Разве женщина я, чтоб и впредьОскорбленья такие терпеть?»Так воскликнул, и в грозный плясОн пустился, гневом объятый.Он зубами скрипел, разозлясь,—Были зубы его как лопаты!На гнедого он сел опять,Поскакал, но не мог догнатьНеизвестного верховогоНа кроваво-рыжем коне,И не слышал на крик никакогоОн ответа в лесной тишине,Хоть кричал он криком то властным,То пронзительным, то громогласнымДогони такого, поймай!Взял он в рот красный камень задай,Искрошил сорока зубами,Бросил крошево на небосводИ развеял за облаками.И разверзлось сто непогод,И жара упала такая,Что замолкла река, высыхая,Закипел лошадиный навоз.«Экий сильный нагрянул мороз!Я замерзну в чужой стороне!» —Крикнул всадник на рыжем коне.А потом поплотней натянулМалахай из лисьего меха,И, привстав на коне, запахнулОн доху из волчьего меха,И умчался за перевал,—Белый иней его покрывал.Тут-то понял Гэсэр, что жараНе страшна незнакомому мужу,И он вызвал ужасную стужу,—Холодов настала пора.Налетела такая пурга,Что ломались бычьи рога,У лисиц отрывались хвосты,Каменели под снегом кусты.«Ах, какое жаркое лето! —Крикнул всадник, который скакалНа коне кровавого цвета.—Задыхаюсь от зноя в меху!»Сбросил шапку, скинул дохуИ надел из шелка рубашку,Да притом еще нараспашку,—Мол, пылает земля горячо!Палку-жердочку из сандала,Ту, что чарами обладала,На свое поставил плечо,Поскакал, да при этом ещеРасстегнул на скаку воротник,—Мол, к жаре такой не привык!Не успели три горсточки сораСредь земного сгореть простора —Вкруг земли молодой, необъятнойПроскакал Гэсэр троекратно.Не успели сгореть в этом миреСора-мусора горстки четыреОбозленный Абай-ГэсэрБыстро круг проделал четвертыйВкруг земли, широко простертой,А догнать верхового не мог.Он от ярости изнемог,По бедру ударил Бэльгэна.Вздрогнул конь и взвился мгновенноМежду небом и юной землей.Поскакал Гэсэр удалойТам, где южные дебри-чащобы,Там, где северные сугробы,По вершинам гор белоглавым,По степным сгорающим травам,По верхушкам скрипучих дерев,По опушкам дремучих боров.Вот раскинулось Желтое море —Он примчался к бурливой волне,Вдруг низринулся в Желтое мореЛовкий всадник на рыжем конеИ сокрылся в его глубине,Лишь клубилась желтая пена.Как тут быть? И Гэсэр торопливоСоскочил с коня, и БэльгэнаОн к боярышнику привязал,Что у моря темнел сиротливо.Он к луке седла привязалБогатырское вооруженье,Он приподнял морское теченье,Подперев его черным копьем,Рукава засучил потом,Две полы заткнул за кушак,И вошел он в Желтое море,Опустился на дно смельчак.Оказалось: в морском просторе,Как на суше, есть горы и долы,Буйной зелени гомон веселый,—Светом солнечным осиянноГосударство Уса-Лусана!А дворец подводного ханаДостигал поднебесья морского,Северян озаряла стена,Что была из злата литого,А кочевий южных странаОсвещалась южной стеною,—Серебра ее белизною.Вот Гэсэр подошел поближе.Пред глазами кроваво-рыжийКонь мелькнул, а всадник-наглецСпрыгнул наземь, вбежал во дворец.Но пустил Гэсэр-чародейДесять чар по ладони своей,Он по пальцам своим пустилДвадцать мудрых волшебных сил,Словно войлок, он завернулЗемлю хана Лусана с окраин,Хан и глазом еще не моргнул,А Гэсэр широко шагнулИ во двор вступил как хозяин.Возле коновязи, чье пестроРазукрашено серебро,Конь стоял, привязанный к нейКрепким поводом, шелковым, алым,—Этот конь был крови красней,Он косился глазом усталым.Ни соринки не оставляя,Через белый мрамор Хангая,Славный воин перешагнул,Он жемчужную дверь толкнулИ вошел величаво, суровоВо дворец властелина морского.Из-за двух завес-покрывалДвух людей разговор услыхал.Приоткрыл он полог слегка:За столом сидел человекС бородою белой как снег.Укоряла того старика,То сердясь, то горько рыдая,Смуглоликая дочь молодая:Оказался девушкой всадник,Что скакал на рыжем конеПо алтайской лесной стороне!Говорила: «Родившись на свет,Я ни разу, с младенческих лет,Не знавала, что значит испуг,А теперь испугалась я вдруг.То не вы ли, день изо дня,Мой отец, убеждали меня:Нет на свете коня такого,Чтоб догнал моего коня,Нет ни пешего, ни верховогоНа надводной тверди земной,Что сравнялся бы силой со мной?!Видно, речь-то была пустая!Я охотилась в чащах Алтая,Убивала сильных зверей,И щадила тех, кто слабей,И увидела удальца.Он, хотя некрасив с лица,Был могуч, и статен, и строен.Если сзади посмотришь – воинВозвышается, как утес,А посмотришь на рот и нос —В этом всаднике молодомРазличишь человека с трудом.Чтоб в горах испытать его мощь,Я три дня из чащоб и рощВсех зверей от него гнала,Даже из носу мышки чернойКровь пролить ему не дала.Удивлялся охотник упорный:„То великих небес колдовствоИли матерь-земля никогоМне не хочет отдать – ни сохатых,Ни лисиц, ни медведей косматых?“Он от злости был сам не свой.Так скакали мы целые суткиИ внезапно в тайге вековой,В самом пестром ее промежутке,Там, где дол цветами разубран,—Показались рога изюбра.Не успел прискакать стрелок —Я изюбра стрелой пронзила,Он стрелы еще не извлек —На коня я добычу взвалила.Властной силою колдовскойВызвал всадник неслыханный зной,А меня он догнать не мог.Он заклятие произнес —Он неслыханный вызвал мороз,А меня он поймать не мог.Но уже его конь гнедой,Четырех не жалея ног,За моею дышал спиной,—Я спаслась от него едва,Я с трудом прискакала домой!»Услыхав такие слова,Удивился владыка морской,И Зерцало Судеб он взял,Посмотрел в него и сказал:«На великой тверди надводной,Твердо знаю, до этого дняНе имелось такого коня,Чтоб сравнялся с твоим конемЦвета крови и багреца.На великой тверди надводнойНе имелось еще храбреца,Чья с твоей сравнялась бы сила.Но иная пора наступила,—На великой тверди надводнойПоявился Бухэ-Бэлигтэ,Хан-Хурмаса сын благородный!Вспоминается старина —Стародавние времена.Был устроен большой тайлаган.Властелин Эсэге-МаланИ хозяин Хангая БаянТам подарками тороватымиОбменялись и стали сватами.И на празднестве том счастливомВслед за ними я и ХурмасОбменялись ножом и огнивом,Сочетали детей в добрый час.У кого широкие плечи,Тот добудет себе одеянье,У кого правдивые речи,Тот добудет себе пропитанье.Храбрецам не к лицу обман,Мы сильны благими поступками.Как закончился тайлаган,Обменялись мы – с ханом хан —Серебром покрытыми трубками,Да и выкурили с Хурмасом,Да одним насытились мясом,—С одного его съели вертела:Сердце сердце верное встретило.С колыбели мальчик – мужчина,С детских лет девчонка – жена.Ты с Бухэ-Бэлигтэ воединоСочеталась в те времена:Так советовал сделать Заян —Созидатель жизни земной.Родилась ты с такою судьбою —Стать Бухэ-Бэлигтэ женой.Это он скакал за тобою,Это он спустился с высот,Чтоб над всеми воссесть владыками,Чтоб спасти человеческий родСветлой мыслью, делами великимиОт болезней, печалей, невзгод.Твой скакун бежал, несомненно,От его гнедого Бэльгэна,Наверху, на земных дорогах,Из созданий четвероногих —Из бегущих, – нет никого,Чтоб догнал коня твоего,Не найти на земле средь двуногихСилача, чтобы мог превозмочь,Победить, превзойти мою дочь:Так я думал, пока Хан-ХурмасаСредний сын с небес не сошел!Не забуду я состязанийНа торжественном тайлагане:Всех коней Бэльгэн обошел,А Бухэ-Бэлигтэ силой дланиВсех мужей-борцов поборол,Богатырское званье обрел.Это с ним, с женихом своим, суженым,Повстречалась ты, молодая,По просторам Алтая скача,Бегом-топотом конским разбуженным.День желанный благословен!»Так царевне Алма-МэргэнГоворил властитель морской.Но утратила мир и покойТа воинственная царевнаИ отцу говорила гневно:«Я впервые слышу от вас,Что невеста я и жена.Иль узнали вы только сейчас,Что я девушкой рождена?Я на горку пойду в день мой горький,И веревку найду я на горке,На веревке повешусь пестрой,На утес поднимусь я острый,И с утеса я брошусь в море,Утоплю с собой свое горе,Будет срок моей жизни недолог!»Побежала царевна с плачем,Распахнула тяжелый полог,—И обжег ее взглядом горячимКрепкостанный Абай-Гэсэр.Убежать пыталась далече,От земли отрываясь, она, —Но схватил царевну за плечиТот, чья мощь велика и грозна.Убежать от Гэсэра хотела.К небесам взвиваясь, она —Удержал ее девичье телоТот, кто славен на все времена.И когда поутихла немногоТа царевна, та недотрога,Богатырь ей сказал слова:«Ты свой долг исполни сперва.Из далекой страны человекаПригласи ты к себе домой,Ты с далекой реки человекаНапои прозрачной водой».Так царевну Гэсэр заставилВозвратиться назад во дворец,Он шаги вслед за ней направил,А навстречу им – хан-отец,Сам Уса-Лусан седоглавыйС белой-белою бородой.Властелину морской державыПоклонился Гэсэр молодой,Поздоровался с ним по-хански,Поприветствовал по-хатански.Оказал ему старец честь,Встретил радостно-величаво:Предлагает Гэсэру воссестьНа почетное место справа.А царевна Алма-МэргэнНакрывает стол золотой,Чтобы старый и молодойЕли яства, пили напитки,Накрывает серебряный стол,Ставит пищу-вино в избытке.Хан Лусан и Гэсэр вдвоемРазговор повели о былом,—И о том, что записано в книгах,И о том, что узнали изустно.Говорили они так искусно,Так умно и проникновенно,Что на темной воде морскойЗаиграла белая пена,А на камне взошла трава:Созидали жизнь их слова!Посветлела Алма-Мэргэн,Угощала гостя на славу:Ей Гэсэр пришелся по нраву.Хан-Лусан, властелин океанский,Прозорливым разумом светел,Приголубил Гэсэра по-хански,По-хатански его приветил.

Еда забвения

Вот Гэсэр и властитель морской,Руку левую с левой рукойСочетав, дали клятву друг другу,Руку правую с правой рукойСочетав, дали клятву друг другу,—И Гэсэр получил супругу.Постелили постели-ковры,Чтобы две головы с той порыСопряглись-слились воедино,И Лусан обнял зятя, как сына,Восемь дней пировали сваты,Девять дней продолжалось веселье,Вот и день забелел десятый,И с трудом наступило похмелье.Обращается к тестю Гэсэр:«Чужеземец тоскует вдалиОт родимой своей земли.Вспоминает охотник-скиталецВсех родных, что дома остались.Сироте-жеребеночку снитсяМолодая мать-кобылица.Даже гостю дома богатогоНа чужой не живется земле,И берцовая кость сохатогоНе уместится в малом котле.Мне пора на простор земной:Я задумал вернуться домой».Недовольная речью мужа,Огорчилась Алма-Мэргэн,Огорченья не обнаружа,Притворилась Алма-Мэргэн,Что довольна она, весела,И супругу преподнеслаКолдовскую еду забвенья.Он отведал ее и забыл,—Все забыл он с того мгновенья:Как пришел сюда, кем он был!Он от левой не мог руку правуюОтличить, одурманен отравою,А глаза его из-за дурманаТо безумно глядели, то пьяно.Год прошел, настала весна,Родила ему дочку жена.Так три года он жил у Лусана,Лошадей его рыжий пастух.А живот его вздулся и вспух.Он забыл о земле, на которойОн родился в назначенный срок,Он забыл о реке, из которойСделал первый когда-то глоток.Дни сменялись и ночи множились,Небожители растревожились:«Где Гэсэр с быстроногим конем?Почему на просторе земномНам Гэсэра не слышно дыханье.Нам не слышно коня его ржанье?Неужели пропал он, исчез?»И тогда пятьдесят и пятьВластелинов закатных небесПорешили на землю послатьТрех Гэсэровых умных сестер:Пусть обыщут земной простор!Три сестры по дорогам землиПо холодным следам пошли,По горячим следам пошли,Трижды землю кругом обошли,Обошли ее четырехкратно,А Гэсэра нигде не нашли.Две сестры вернулись обратно,На сияющий небосклон,Но сказала Эржэн-Гохон:«Может, брата с его скакуномОтыщу я на дне морском?Может, брата со дна я достану?Я отправлюсь к хану Лусану!»В путь пустилась Эржэн-ГохонТо степной, то лесной тропой.Вот и Желтого моря прибой,Перед нею – копье Гэсэра,И вонзилось оно в песок,Подпирает морской поток,Будто этот поток – потолок.Больно стало сестрице до слез!Сиротливо боярышник рос,Был к нему привязан гнедой,Отощавший, слабый, худой.Он от голода изнемог,На груди его вырос мох,Разрослась на спине ракита,Были выпасть уже готовыВсе четыре его копытаИ все сорок белых зубов.Он уже умереть был готов!До того он сделался тонок,Будто снова Бэльгэн – жеребенок,Будто сделался вновь лончаком,Будто остовом стал Бэльгэн!..Чтоб царица Алма-Мэргэн,Обладавшая колдовством,Небожительницу не узнала,Порешила Гэсэра сестрицаВ лебедь белую превратиться.Два крыла она распластала,Погрузилась в Желтое море,Увидала: на косогоре,На траве сидит ее брат,Он пасет коней-жеребят,Тьма в его блуждающем взоре.Он отравою напоен,Одурманен и опьянен…Облик истинный свой приняв,Села рядом Эржэн-Гохон,—На нее Гэсэр и не взглянет,Он невнятно поет-шаманит.Чтоб вернуть ему разум здравый,Ударять его стала сестраТо по левой щеке, то по правой.Началась у Гэсэра зевота,Началась у Гэсэра блевота,Изо рта Гэсэра тогдаПотекла забвенья еда.А сестра, в чащобе густойДуховитых листьев нарвав,Из десятка целебных травДля него сотворила настой,Напоила Гэсэра водойДевяти таежных ручьев,—Стал он снова разумен, здоров.И сказала Гэсэру сестра:«Нам на землю вернуться пора.Я – сначала, а ты – за мной».Белой лебедью стала снова,Воспарила к тверди земной.А Гэсэр пошел, и большогоПодстрелил он лося рогатого,И берцовую кость сохатогоОн сварил в лесной тишине.Ничего не сказав жене,Кликнул дочку двухгодовалую,Приласкал он девочку малую,Приказал ей: «К деду пойди,О порог споткнись, упадиИ заплачь, и деду-царюТы отдай берцовую кость,—Сделай так, как я говорю».Внучка малая к деду седому,К величавому царскому домуПобежала, как ветерок,Спотыкнулась она о порогИ заплакала, – горе стряслося!Перед дедом держит в рукеКость берцовую крупного лося.Дед погладил ее по щеке:«Что ты плачешь, дитя чужеземное,От отчизны своей вдалеке?Чужеземец – хоть милый он гостьНа чужой уживется ль земле?Может лося берцовая костьУместиться в малом котле?Сироте-жеребеночку снитсяМолодая мать-кобылица,Человек тоскует вдалиОт своей родимой земли,И влекут его думы живыеВ отчий дом, что отселе далек,К той реке, из которой впервыеОн когда-то сделал глоток!»Понял старый властитель морской,Что Гэсэр должен ехать домой,Что разлука теперь неизбежна.Внучку малую обнял он нежно,Кликнул дочку и отдал ейПоловину овец и коней,Половину имущества-золота,И Гэсэра вместе с женой,Вместе с внучкою озорной,—Да пребудет их счастье молодо! —Он с почетом отправил домой.Как поднялся Гэсэр на сушу,Обожгло ему болью всю душу:У боярышника гнедойИзнемог, – ослабелый, худой,На едва обтянутый кожейНеподвижный остов похожий.Снять бы надо с гнедого седло,Да оно к потнику приросло,Снять потник тяжелее вдвойне:Он прирос, он прилип к спине!Боль Гэсэра стала больнее.Он погладил Бэльгэна по шее,Будто конь – жеребеночек малыйИли слабый лончак годовалый,И, в слезах, он к гриве приникСотоварища боевого.Осторожно с коня гнедогоСнял Гэсэр седло и потник,Грудь очистил от мха густого,Напоил скакуна водой,Накормил травой духовитой,—И поправился конь знаменитый,Мощь и крепость обрел гнедой!Стал выдергивать воин своеПодпиравшее море копье,Но оно укрепилось в песке,И птенцов своих на древкеНачала уж высиживать птица,—Здесь понравилось ей гнездиться!Но Гэсэр ее снял с копья —Улетела птичья семья.Ухватился Гэсэр за древко,И копья острие легкоВоин вытащил из песка.Сел в седло, сжал коню бока,И окрепший, сильный БэльгэнПоскакал в долину Морэн,К побережью вечного моря.Так Гэсэр с царевной-женой,Вместе с дочкою озорной,Возвратился в свой край родной,Возвратился не ведая горя.

Три дворца в долине Хатан

Счастлив был Сэнгэлэн, и СаргалСедовласый возликовал.Слезы радости льются из глаз.Приглашают троих в добрый час,—Да войдет в их дом дорогаяТретья ханша, царевна морская!В золотой они бьют барабан,Собирают-зовут северян,И серебряный бубен зоветСобирает южный народ.Возвышаются горы мяса,Разливаются реки вина,И пирует на свадьбе страна,И дрожит вся тайга от пляса.Сэнгэлэн и Саргал седойСочетали племянника-сынаС третьей ханшей, с царевной морской, —Да сольются они воедино!Только масло в огонь подлилаТретья ханша Алма-Мэргэн,Меж подставками для котлаВырос красный ствол золотой.Сэнгэлэн и Саргал седойУгощали невестку и сына.Восемь дней пировала долина,Девять дней продолжалось веселье,На десятый настало похмелье.В путь пустился пирующий люд,Возглашая благопожеланье.Северяне на север идутИ на юг уходят южане.Стали жить-поживать без забот.Вот могучий Гэсэр зоветТриста славных своих воевод,Тридцать трех силачей-храбрецовИ три тысячи ратных бойцов:Крови нет, если их проколоть,Прострелить, – бессмертна их плоть!Эти люди Гэсэру верны,Им живые в бою не страшны:Словно волки, они упорныИ тверды, словно камень горный.К тридцати и трем храбрецамИ к трем тысячам ратным бойцам,И к тремстам вожакам суровымОбратился Абай-ГэсэрС задушевным, радостным словом:«Я хочу в долине Хатан,Там, где вечный шумит океан,Три воздвигнуть прекрасных дворца,Чтобы радовали сердца,Чтоб они достигали небес».За Гэсэром отправились в лесТридцать три силача-храбреца,Триста грозных знатных вождейИ три тысячи ратных людей.Где тайга свободно росла,Там, дерев нарубив без числа,Обстругали крепкие бревнаИ пригнали друг к другу любовно.Не жалели ни сил, ни труда, —Возвели три дворца, три гнезда,Упиравшиеся в небосвод,—Да сверкают из рода в род.Им подобных не ведали раньше:По чертогу-дворцу – каждой ханше!Показаться могло: с небосклонаНа земное твердое лоноТри сияющих капли скатилисьИ чертогами засветились!Были стены покрыты наружныеСеребром, и казалось, что вьюжныеОслепляют снега белизной,Было золото стен их внутреннихЯрче зорь златоцветных утренних,Споря блеском с ханской казной.Было нижних семь тысяч окон,И семь тысяч вечных планетИм дарили вечерний свет,Было множество верхних окон,Что сияли, свеченье вобравДевяти небесных держав.Серебро облекло-покрылоБалки, пол, потолок, стропила.Люди радовались, построивДевяносто без двух покоевИ навесив восемь дверей,Что казались зеркал светлей.А была еще дверь наружная,Дверь хангайская, дверь жемчужная,А порог – белый мрамор Хангая,И, серебряная, витая,Красовалась ручка дверная.Доски каждым светились ребром,И косяк был покрыт серебром,И крыльцу дано серебриться,И ступени все – в серебре:С жеребятами кобылицаЗдесь могли бы взапуски бегать,Здесь могли бы играть на заре!Для супруги Тумэн-ЖаргаланБыл в верховье долины ХатанДрагоценный дворец возведен.Для супруги Урмай-ГохонБыл в средине долины ХатанДрагоценный дворец возведенДля супруги Алма-МэргэнБыл в низовье долины Хатан,Обладающий крепостью стен,Драгоценный дворец построен.Так небесный властитель и воин,Сын Хурмаса Бухэ-Бэлигтэ,На великую землю сошел,Чтоб ее избавить от зол.Он сперва был Сопливцем-Нюсатой,Он скакал по урочищам диким,Но, умом и отвагой богатый,Был он назван Гэсэром Великим.Чтоб тринадцать ханов возглавить,Он спустился на землю с небес,Чтоб людей от страданий избавить,Он спустился на землю с небес.Он спустился на землю с неба,Чтоб народ не ведал невзгод.Он спустился на землю с неба,Чтоб спасти человеческий род,Чтоб узнала людская семьяПраздник жизни, свет бытия!Хороши его земли-становища,Три жены у него, три сокровища!«Кто красивей: Тумэн-ЖаргаланИль рассвет, что горит сквозь туман?Кто светлее: Урмай-ГохонИли утренний небосклон?Что заре мы найдем взамен?Но прелестней Алма-Мэргэн!»Так без горя пел-напевал,Так у моря жил-поживалВ трех дворцах Гэсэр величавый, —Подчинялись ему три державы.Перевод Семёна Липкина.

Ветвь третья

О борьбе Гэсэра с дьяволом Арханом

Девять ветвей у священного дерева,Каждая ветвь листвою повита.Девять сказаний древних,В каждом сказаньи – битва.В бобра,Что драгоценнее всех зверей,Почему не пустить стрелу?Великому роду богатырейПочему не воздать хвалу?КогдаХан Хурмас, божественный властелинПятидесяти пяти западных небесных долин,Атая-Улана, божественного властелинаСорока четырех небесных долин,В ожесточеннейшей схватке победил.КогдаПобедитель Хан ХурмасПобежденному Атай-Улану голову отрубил,Когда Хан ХурмасОтрубленную черно-круглую голову ногой пнул,Когда Хан ХурмасВолосато-круглую голову вниз столкнул,Большая круглая голова закрутилась.Между небом и землей остановилась.Вверх возвратиться – так сил уж нет,Вниз опуститься – желанья нет.Словно на веревке с неба спускается,Словно на подпорке над землей поднимается.Превратилась она меж звездных сферВ черного дьявола Архан-Шудхэр.То медленно вращается,То метеором несется,Намеревается проглотить и луну и солнце.Черным вороном каркает,Черным злословием харкает,Светлое небо руганью загрязняет,Чистое небо проклятьями засоряет.Ясное небо туманом дымится,Земля под небом пылью клубится.А люди на землеВ это время благоденствуют,Бесчисленные племена на землеВ это время блаженствуют.Из месяца в месяц, из года в годСтановится многочисленнее земной народ.Из сопливого жидкого семениВозникают племя за племенем.Из мальчишек вырастают мужчины,Из девчонок вырастают красавицы.У мужчин у всех – могучие спины,Все красавицы – улыбаются.Все красавицы – чернооки,Аргамаки все – быстроноги.А охотники все – обучены,А народы все – благополучны.При виде этогоУ черного дьявола Архана,Происшедшего из Атай-УланаЛохматой большой головы,Злые замыслыПодобно туману подплыли.Серые замыслыКак в котле забурлили,Чудовищные замыслыКлубиться стали,Отвратительные замыслыЗаклокотали.Волосы его поднялись дыбом,Челюсти его сжались с дымом,Зубы его скрежещут,Ноздри его трепещут.Высокое просторное небоДо краев содрогается,Низкая просторная земляДо глубин сотрясается.Обуян нестерпимой местью,Черный дьявол по небу мечется.То на месте кружится, то несется,Намеревается проглотить и луну и солнце.Просторную добрую землю УлгэнХочет он захватить в безвозвратный плен.Племена, населяющие землю Улгэн,Хочет он превратить в пыль и тлен.Из широкого ртаИзрыгает он красное пламя,Из широких ноздрейВыдувает он черный ветер.Навис он над мирными племенами,Подобно неотвратимой смерти.По небу черный туман расплывается,По земле желтый туман расстилается.В это самое время,О котором идет у нас речь,В это самое время,О котором рассказу нашему течь,Части Атай-Улана, мечом раздробленные,Куски Атай-Улана, по земле разбросанные,Валяются, гниют, высыхают,Черное зловоние порождают.Распространяются от них гниль и плесень,Расползаются от них все болезни.Возникшие из них дьяволы,Черти, колдуны и всякая нечистьБыть бы сильными, а не слабыми,Собираются они вместе.Раньше раннего,Позже позднегоПроизносят ониКлятву грязную.На всех земных людейНаводить болезни и мор,На все земные краяНапускать нищету и разор,Напускать холод, голод и тьму,Напускать язву, оспу, чуму,Напускать распри, слезы и кровь,Чтоб забыли люди жалость, любовь…Узнав об этом,Главный дьявол Архан-ШудхэрСильнее завертелся меж звездных сфер.Он обрадовался, возвеселился,Закуражился, загордился.Белые зубы скалит,Глазными белками сверкает.Силы у него прибавляется,Коварство у него умножается.Прежде чем солнце и луну проглотить,Прежде чем землю Улгэн испепелить,Прежде чем народ на земле истребить,Он высокое небо раскачивает,Он широкую землю растрясывает,Он глубокое море разволновывает,Он Сумбэр-гору потрясает,Жадный ветер на волю выпускает.Сквозняками мир продувает,Ядовитым туманом глушит,Едкой пылью сушит и душит.Напустивши пыли, ветров и тумана,Дьявол Архан-Шудхэр,Происшедший из головы Атай-Улана,Из головы лохматой, черной, большой,Стал гоняться за солнцем и за луной.Три дня и три ночи он их преследует,Три дня и три ночи он за ними гоняется,Но проглотить их – не получается.Все усилия его бесполезны:Ни луна, ни солнце в глотку не лезут.Измучился дьявол – хоть вешайся,Разозлился дьявол – до бешенства.Сердито надул он щеки,Брови его – как щетки.Тогда обратился он, бывший их господин,К властелинам сорока четырех восточных долин.Чтобы тэнгэрины его увидели,На небесную встал он кромку.– Помогите! – кричит им издали,—Пособите, – кричит им громко,—Язык мой ноет,Гортань моя сохнет,Глаза ослабли,Силы иссякли.Вы внутренности мои соберите,Части тела моего воссоедините,Пусть приму я тот,Мой прежний вид,Как трава растет,Как камыш стоит.Я на мир тогдаОгонь напущу,За годы стыда,За позор отомщу.На просторах земли Хонин-ХотоЯ устрою тогда великий потоп,С Ханом Хурмасом схвачусь опять,Как веревку его скручу,Западных небожителей пятьдесят пятьВдрызг растопчу.Только внутренности мои соберите,Части тела моего воссоедините.Пусть приму я тот,Мой прежний вид,Как трава растет,Как камыш стоит.Сорок четыре восточных небожителяГолос бывшего Атай-Улана услышали,Издалека они его увидели,Из жилищ наружу все вышли.Собрались они быстро в кучу,Началась между ними буча.Всю черноту-клевету собрав,Они ругаются,Всю серость-мерзость собрав,Они толкутся,Между собой они тягаются,Между собой они дерутся.Наконец Агсаргалдай,—Главный черный батор,Широтой груди своей хвастаясь,Толщиной костей своих бахвалясь,Начинает деловой разговор.– Послушайте, – говорит,—Что я скажу сейчас.Нас, восточных небожителей,Обидел западный небожитель Хан Хурмас.Нашего славного Атай-УланаВ ожесточеннейшей схватке он победил.Тело нашего славного Атай-УланаНа семь частей он мечом разделил,Разбросал он эти части по земле, где тайга,В одном месте шея валяется, в другом нога.А отрубленную черно-круглую головуНогой он пнул.Волосато-круглую головуВниз столкнул.Большая круглая голова закрутилась,Между небом и землей остановилась.Вверх возвратиться – так сил уж нет,Вниз опуститься – желанья нет.Словно на веревке с неба спускается,Словно на подпорке над землей поднимается.Превратилась она меж звездных сферВ черного дьявола Архан-Шудхэр.Во все стороны дьявол мечется и бросается,Солнце и луну проглотить старается.Но усилия его бесполезны,Луна и солнце в глотку не лезут.В это времяЧасти Атай-Улана, мечом раздробленные,В это времяКуски Атай-Улана, по земле разбросанные,Валяются, гниют, высыхают,Черное зловоние порождают.Распространяются от них гниль и плесень,Расползаются от них все болезни.Богатая жизнь людей стала бедной,Жирная жизнь людей стала скудной.За что ни схватятся люди – вредно,За что ни возьмутся люди – скучно.Болезни, о которых никто не знал,Людей косят.Болезни, о которых никто не слыхал,Стада косят.Люди плачут и голосят.Людей, которые счастья достойны,Разоряют бедствия, войны.Люди мучаются, люди мрут,В горе-горьком они убиваются,Слезы людские Рекой-Ангарой текут,Слезы людские Леной-рекой разливаются.Услышав об этом бедствии,Западные небожители решили действовать.Чтобы все обсудить заранее,Собрались они на собрание.Собранье надзвездное, мудрое,Собранье надлунное, утреннее,Все до тонкости обсудилоИ твердейше постановило:«Хана Хурмаса, небожителя и властелина,Среднего, Красного сына,Бухэ-Бэлигтэ батора,Согласно добровольному уговору,На низменную землю спустить.В краю, где темно и глухо,В семье старика со старухой,Людей безвредных,Живущих бедно,Их сыном его родить».Как собранью тому хотелось,Так оно все и сделалось.На краю земли, средь болот и горНародился Бухэ-Бэлигтэ батор.Вырос он в краю убогом и сером,А называться он стал Гэсэром.Вырос он, лисицами не обнюханный,Вырос он, быками не боданный.Землю, где живут старик со старухой,Считает он теперь своей родиной.Хочет он, решительно действуя,Избавить народ от бедствия.Сорока четырем восточным небожителямПод одним солнцем с ним не жить нам.Могуществом большого пальцаПредстоит с ним тягаться.Силой плеча помериться,В мощи спины увериться.Жечь его нашим красным огнем,Чтобы больше нам не слышать о нем.Кончилось время бояться,Настала пора сражаться.Черный дьявол Шудхэр-АрханОбратился за помощью к нам: —Все усилия мы приложимИ ему сообща поможем.Тело доблестного Атай-Улана,Что страдает, местью томим,Соберем мы, обшарив все страны,И в единое соединим.Придадим ему прежний вид,Пусть опять зубами скрипит.На могучие ноги поставим,Новой силы ему прибавим,Чтоб из дьявола черного, лешего,Хана Хурмаса не победившего,Стал он вдвое сильнее прежнего,Стал он втрое сильнее бывшего.Берегись тогда, Хан Хурмас,Что задумал идти против нас.Вместе с сыном твоим ГэсэромИз тебя мы лепешку сделаем.И всех западных небожителейИз пятидесяти пяти долин,Расточители и разрушители,Превратим мы в коровий блин.Их старуху Гурмэ-МанзанКинем мы в кипяток, в казан.Всех врагов мы расквасим вдрызг,Не останется даже брызг.Будет нашим западный край,—Похвалялся Агсаргалдай.В это время чернее черногоГолос подал со стойбища черногоНебожитель другой – Балай.Говорил он тоже напыщенно,Но слова его были услышаны,Все решили: Балая словоСвоевременно и толково.– Если витязь родился ловким,Если витязь родился сильным,Надо убить его, пока он в пеленках,Изрубить, пока он плаксивый.Если он на колени встанет,До него уже не достанешь,Если на ноги витязь встанет,То его уже не затронешь,А до стремени он дотянется,То его уже не догонишь.Найти,Извести,Спугнуть,Догнать,Изрубить,Скрутить,Согнуть,Изломать!Чтобы величайшего из врагов победить,Чтобы быстрейшего из жеребят перегнать,Чтобы переднее назад заворотить,Чтобы заднее наперед загнуть,Чтобы неломаемое сломать,Чтобы непугаемое спугнуть,Чтобы сор без остатка вымести,Чтобы обиды горькие выместить,Чтобы одержать нам победу полную,Чтобы, победив, мы чаши наполнили,Чтобы на пиру победителей радоваться,Вот что, небожители, надо нам.Тринадцать бойцов самых ловких и быстрыхНа низменную землю сразу же выпустим.Будет там великое побоище…—Говорил Балай с черного стойбища.В это времяЧерный-пречерный Хирхаг,Из черной головы своей мысли беря,Из черного рта своего слова даря,Говорил-кричал примерно так:– Из локтевой кости ГэсэраРукоятку для плетки сделаем,Из берцовой кости ГэсэраКнутовище сделаем,Из круглой головы ГэсэраДымящуюся головешку сделаем!Атая-УланаРазрубленные куски соберем,На небо поднимем, воссоединим,Жизнь и силу в него вдохнем,Оживим и оздоровим!Третий оратор Хара-ОеорВ другую сторону повел разговор.Стал он дальнее вспоминать,Стал он давнее ворошить.Гладко-гладкое стал он мять,Цельно-целое стал крошить.– Вспоминать разве мы не должны,Что ведь сам Атай-УланРазвязал узелок войны,На дорогу сраженья встал,Разве он не пускал стрелу?Разве он копья не ломал?А теперь он упал во мглу,А теперь он в беду попал,Для чего заботиться нам?Пусть вину искупает сам.Когда два человека дерутся,Люди смотрят со стороны.Когда два бугая сойдутся,Хозяева наблюдать должны.Тут вышел, мрачен и хмур,Черный шаман Боолур,В которого вселилась Атая-Улана душа,Вышел он, одеждами звякая и шурша.Начал он шаманить,Начал он бормотать-завывать.– Восточных шэнгэринов сорок четыре,Западных шэнгэринов пятьдесят пять.Несправедливость творится в мире,Западные восточных начали притеснять.Начали нас оплетать-винить,Начали нас угнетать-чернить.Все колющее они точат,Всем рубящим они машут.Обижают нас кто как хочет,Ни о чем нас не спрашивают.Бывало,Там, где мы боялись,Атай-Улан храбростью нашей был.Бывало,Там, где мы поддавались,Атай-Улан опорой нашей был.Бывало,Там, где мы сомневались,Атай-Улан душой нашей был.Думайте день,Думайте ночь,Атай-Улану надо помочь.Тело доблестного Атай-Улана,Что страдает, местью томим,Соберем, обшарив все страны,И в единое соединим.На могучие ноги поставим,Новой силы ему прибавим.Чтоб из дьявола черного, лешего,Хана Хурмаса не победившего,Стал он вдвое сильнее прежнего,Стал он втрое сильнее бывшего.Все заклятья с него мы снимем,Возвратим его доброе имя.Все задуманное решится,Все желаемое совершится,Все препятствия одолеем,Все преграды пройти сумеем.Всех западных небожителейИз пятидесяти пяти долин,Расточители и разрушители,Превратим мы в коровий блин.Всех врагов мы расквасим вдрызг,Не останется даже брызг.Тех, кто нынче сверкает перлами,Раскидаем по ветру перьями.И на небе мы будем первыми,И над небом мы будем первыми.Так закончил Боолур шаманить —Так закончил он бормотать-завывать:– Найти,Извести,Спугнуть,Догнать,Изрубить,Скрутить,Согнуть,Изломать!Новому оратору говорить пора,Вышел небожитель Уняар-Хара.Сильно он рассердился,Щеки надул,Говорил-горячился,Что пришло на ум.– В припасенный арканШею свою продевать не будем.В навостренный капканНогу свою мы ставить не будем.Земные несчастьяНас не касаются,Атай-Улана частиНа земле пусть валяются…Тут столпились небожители в кучу,Началась между ними буча.Всю черноту-клевету собрав,Они ругаются,Всю серость-мерзость собрав,Они толкутся,Между собой они тягаются,Между собой они дерутся.Среди неба большого, просторного,Разделились они на две стороны.В это самое время,О котором речь у нас идет,В это самое время,О котором рассказ наш течет,Самый западный из западных небожителейХухэрдэй-Мэргэн,А с ним витязь-царевичХултэй ТайжаВышли от бабушки Манзан-Гурмэ,Вышли от батюшки Эсэгэн-МаланС наказом, который был им дан.Едут они откуда, середину неба видать,Едут они откуда, середина земли видна,Едут они, где встречаются солнце и луна.Этого места достигнув, Хухэрдэй-МэргэнПовод синего коня натягивает,Синего коня своего останавливает,Синий конь ему подчиняется,Батор Хухэрдэй-Мэргэн на синих стременахСинего серебряного седлаПриподнимается.Черный дьявол Архан-Шудхэр,Происшедший из лохматой головы Атай-Улана,Витязей этих издалека разглядел,За черное колдовство приняться хотел,Чтобы напустить какого-нибудь тумана,Но испугался он свыше всяких мер,Устыдился он свыше всяких мер,Колдовство его прерывается,За спину золотого солнца спрятаться он успел,За грудью нежно-прекрасной луны он скрывается.Богатырь Хухэрдэй-МэргэнИ царевич Хултэй Тайжа,Два витязя славных,Оба витязя равных,Догадались,Что солнце Алтай-господин,Догадались,Что луна Алма-госпожаЧерного дьявола собою прикрыли.Очень они рассержены были.Хухэрдэй-МэргэнВ широкую грудь полнеба вдохнул,Хухэрдэй-МэргэнЩеки свои сердито надул,Крик оглушительный издает,Как тысяча лосей одновременно ревет.Крик сотрясающий издает,Как десять тысяч лосей одновременно ревет.Солнце Алтана-господинаОн обвиняет,Луне Алма-госпожеОн пеняет:– Архана – черного дьяволаВы зачем за собою спрятали?Вы зачем егоСвоей золотой спиной защитили?Вы зачем егоСвоей нежной грудью прикрыли?По доброте своей это вы сделали,Или черт Архан показался вам страшен?Или вы такие уж смелые,Что хотите врагами стать нашими?Услыхав эти дерзкие речиИ словами им не переча,Солнечный сын Нагадай-Мэргэн дегэйИ лунный сын Сайхан-Мэргэн дегэйОседлали своих коней,Бухарские желтые луки взялиИ колчаны, что стрел полны.– Посмотрим, – они сказали,Что там бродят за крикуны.—Кони у них хоть разные,Но оба огненно-красные.За гривы они хватаются,В седла они садятся,Сразиться они собираются,Никого они не боятся,Оба они красивы,В плечах у обоих – сила.Пальцы рук у них цепки,Сухожилия крепки.Они схватки достойной жаждут,Силу-ловкость они покажут.Между темАтая-Улана лохматая голова,Хоть и чертом ставшая, но умная,Все смекнула, все понялаИ коварство свое задумала.Вышел дьяволИз-за солнечной золотой спины,Вышел дьяволИз-за лунной нежной груди,Где он прятался и таился.Оказался он у витязей на пути,Смирным, добреньким притворился.Нагадаю-Мэргэн дегэюИ Сайхан-Мэргэн дегэюКак бы нечаянноОн навстречу идет.Как с друзьями с ними встречается,Сладкие речи ведет.– Ах, вы витязи мои, витязи,Ах, дегэи мои, дегэи,Наконец-то мы свиделись,Глазам поверить – не смею.Мы ведь так же сродни,Как жир и масло,Нашей дружбы огниПусть не гаснут.ДавайтеНа десять белых летСватьями станем.ДавайтеНа двадцать светлых летКумовьями станем.ДавайтеНа тридцать сияющих летБратьями будем,Соединим наши судьбы.Так витязям коварный Архан говорит,А сам полосатым глазом вбок косит.Он взглядом своим блукает,Он клыками своими сверкает.Называя витязей братцами,Зубами своими клацает.Думает он, что улыбается,А выходит, что огрызается.Витязи все увидели,Ждать себя не заставили.Стрелы хангайские вынули,В пасть Архана направили.Натянули луки бухарские,Целят в бельмы арханские.Но дьявол Архан схитрил и тут —Из глаз у Архана слезы текут.Как коза кричит пронзительно,Как ягненок блеет просительно.Стал он витязей уговаривать,Обещаньями стал задаривать: —Ах, вы, витязи мои, витязи.Ах, дегэи мои, дегэи,Не стреляйте в меня вы, витязи,А уж я услужить сумею.Ты, солнечный сын, Нагадай-Мэргэн,Ты, лунный сын, Сайхан-Мэргэн,Опустите луки свои до колен.Когда будете вы в дальнем пути,Я помогу вам скакать-идти.Когда будете дневную землю обогревать,Я буду вам помогать,Когда будете ночной земле светить,Я буду лучи блестить.Впереди у васВидимость улучшать я буду,За спиной у васЯ крепостью буду.Дела решать – советником буду,В пути ночевать – товарищем буду.Коней ловить,Деревья рубить,Скот пасти терпеливо буду.ДавайтеНа десять белых летСватьями будем,ДавайтеНа двадцать светлых летКумовьями будем.ДавайтеНа тридцать светящихся летБратьями будем,Соединим наши судьбы.Солнечного сына Нагадая-Мэргэна дегэяОбмануть речами не удалось.Посмотрел он на дьявола не робеяИ увидел его насквозь.– Днем,Когда мы ходим по небу,Сопровождать не надобно нас.Ночью,Когда мы ходим по небу,Тысячи звезд окружают нас.Ни в полдень ясный, сияющий,Ни в полночь, ни в дождь, ни в туманНе нужен нам в спутники и в товарищиЧерный дьявол Архан.Между темЛунный сын Сайхан-МэргэнК дьяволу как будто прислушивается,Дьяволу как будто сочувствует,Дьявола как будто жалеет,Защитить его собирается,Приголубить намеревается.– Когда днем по небу ходить мы будем,Тенью нашей он будет.Когда ночью по небу ходить мы будем,Дополнительным светом будет.Сделаемся с ним мы сватьями,Станем с ним кумовьями.Соединим наши судьбы.Нас никто не осудит.Станем с ним побратимами,Всюду славными, всюду чтимыми.Будем с ним мы как сверстники,Будем с ним как ровесники.Для веселья и бояЛучше трое, чем двое.Дьявол даже ушам своим не верит,Рот растянул шире чем двери.Громко хохочет, клыками сверкает,С новой речью к витязям подступает.– Если мы стали уже побратимыми,Давайте меняться вещами любимыми:Кресалами, трубками, кошельками,Кисетами, плетками, кушаками.Сядем мы на винно-черной реке,У каждого чаша с вином в руке.Говорить будем,Пока сметана на чистой воде не образуется.Беседовать будем,Пока трава на голом камне не вырастет.Помогать друг другу мы обязуемся,Общий дом на троих мы выстроим.На десять белых летСватьями будем.На двадцать светлых летКумовьями будем…Чем большеЛунный сын Сайхан-МэргэнПро дружбу с дьяволом плел и пел,Тем большеСолнечный сын Нагадай-МэргэнЛицом мрачнел.Начали витязи спорить,Вспоминать хорошее и плохое,Начали они вскореСсориться между собою.Каждый камень переворачивать,Каждое слово переиначивать.В конце концовНагадай-Мэргэн, солнечный сын,Поехал дальше один.А черный дьявол АрханТотчас полез в карман,Достает из кармана за предметом предмет,Кресало, трубку, кисет.Все это Сайхану в руки сует,А его вещи себе берет.– Раз уж стали мы, – говорит, – побратимами,Обменяемся вещами любимыми.—Взяли они трубку, величиной как пень,Взяли они кисет, величиной как олень.Кисет этот, набитый табаком, они открывают,Трубку эту резаным табаком набивают,Кресалом белым, как зимний день,Искры жаркие высекают.Трубку они сосут шумно,Дым они выпускают клубно.Говорят,Пока сметана на чистой воде не образуется,Говорят,Пока трава на голом камне не вырастет.Помогать друг другу они обязуются,Общий дом собираются выстроить.Тем временемДорога Нагадая-Мэргэн дегэяПрямо ли идя,По сторонам ли кружа,Встретилась с дорогой батора ХухэрдэяИ царевича Хултэя Тайжа.Рассказал имНагадай-Мэргэн – солнечный сын,Почему он оказался один.Рассказал он им,Что лунный сын СайханИ черный хитрый дьявол АрханНа десять белых летСватьями стали,На двадцать светлых летКумовьями стали.Что сидят они там и братаются,Помогать – дружить обещаются.– Начали было мы с ним спорить,Вспоминать хорошее и плохое,Но из-за этого вскореПерессорились между собою,Каждый камень переворачивали,Каждое слово переиначивали.Я с тех пор одиноким стал,Я с тех пор, как тень потерял.О таком услыхавши деле,Оба витязя обалдели.Стоят, не понимая, стоят ли,Сидят, не понимая, сидят ли.Рассердились, щеки надули,Огорчились, луки согнули.Посылают стрелу к Сайхану,Посылают стрелу к Архану.Полетели, шурша опереньем,Эти стрелы с предупреждением.Не увидеть Сайхан не мог,Как воткнулись стрелы у ног.Вниз он в землю глядит, мрачнеет,Вверх он в небо глядит, бледнеет.Догадался в конце концов,Что глупец он из всех глупцов.Хухэрдэй-Мэргэн не долго думаяХангайскую стрелу достает,Хухэрдэй батор не мудрствуяЧерную стрелу на тетиву кладет.Он ногами землю притаптывает,Он глазами небо проглядывает,Над острием стрелы он нашептывает,Над опереньем стрелы наговаривает: —Ты лети, стрела,Легка и остра,Не в небе пропасть,Не в поле упасть.Ты лети, стрела,Шархану в пасть!Черного дьяволаНасквозь пронзить,Мохнатую головуНа куски разбить.Боевой свой лукОн так натянул, что дым пошел.Бухарский свой лукОн так натянул, что огонь пошел.Вырвалась стрела, полетела,Зашуршала и засвистела.Силой большого пальца закрученная,Ловкостью указательного пальца пущенная,При полете звук родящая,Звук по воздуху носящая.Нацеленная стрела молниеносно летит,Хангайская стрела неотвратимо звенит.Желто-черная стрела в цель попадает,Жилы-мускулы разрывает,Кости крепкие раздробляет,Душу с мясом разъединяет.Высокое, просторное небоДо краев содрогается,Низкая, просторная земляДо глубины сотрясается.По небу черный туман расплывается,По земле желтый туман расстилается.Сун-море волнуется,Сумбэр-гора качается,Ветер жадный беснуется,Клубами пыль поднимается.Атай-Улана большая лохматая голова,Которую Хан Хурмас ногой пнул,Которую Хан Хурмас вниз столкнул,Которая летела, крутилась,Которая между небом и землей остановилась,Которой вверх возвратиться – так сил уж нет,Которой вниз опуститься – желанья нет,Которая словно на веревке с неба спускалась,Которая словно на подпорке над землей поднималась,Которая превратилась меж звездных сферВ черного дьявола Архан-Шудхэр.Теперь эта голова, сшибленная стрелой,Полетела вниз, завертелась юлой,Полетела голова на землю вниз,По вселенной всей раздается свист,Будто камень шуршит, будто стрела звенит,Будто коза орет пронзительно,Будто козленок блеет просительно.В это времяТринадцать бойцов самых ловких и быстрыхВосточные небожители на землю выпустили,Чтобы черного дьявола защитить,Чтобы быстрейшего из жеребят перегнать,Чтобы переднее назад заворотить,Чтобы заднее наперед загнуть,Чтобы падающую голову успеть подхватить,Не дать ей упасть, а на небо вернуть.Полетели они к сухой земле,Полетели они наперерез стреле.Полетели они, как молния,Шумом-вихрем землю наполнили,Но хангайская стрела заговоренной была,Быстрее молнии оказалась стрела.Летел Архан, раскрывши пасть,Летел Архан, оскалив клыки,Летел Архан, чтоб на землю упасть,У желтого моря, у желтой реки.Крепкие скалы начали рушиться,Высокие горы начали колебаться,Вода речная льется на сушу,Вода морская горой поднимается.Недалеко от широкой желтой реки,Недалеко от места, где водопой,В морские воды, что глубоки,Свалился дьявол вниз головой.Первое время он недвижно лежал,Но силы собравши, натужился, встал.В себя приходить он начал,Встретясь с черной землею, с матерью,Море вокруг поворачивая,Землю он всю осматривает.Все видно ему, как на блюде,Леса и горы, стада и люди.Вдруг,У подножья горы под названием Хан,На берегу реки под названьем Хатан,Увидел он дворцы Абая Гэсэра,С испуга дьявол сделался серым,Скорее голову он пригнул,В глубокое море на дно нырнул.У дна морского он притаился,В густые водоросли забился.А Хухэрдэй-Мэргэн батор,Стрелу пустивший,Черного дьявола Архана стрелой сразивший,Победителем называться стал,Покровителем и людей и стад.«Жеребятки пусть растут и резвятся,Люди пусть живут и плодятся»,—Такое пожелание высказал,А сам трубку с кисетом вытащил.Берет он свою трубку из чистого серебра,Толщиной с рукав,Открывает он свой бархатный кисет,Величиной с мешок,Красно-резаным табакомТрубку он свою набивает,Кресалом, величиной с озерко,Искры жаркие высекает,Мягко-пушистый трут,С матерого лося величиной,Махая им, раздувает.Дым от трубки пошел,Как речной туман,Изо рта дым пошел,Как дымит вулкан.Трубку сосет он шумно,Дым выпускает клубно.Архана – черного дьяволаУбитым он посчитал,Всех несчастных земных людейСпасенными он посчитал,Всех прекрасных земных зверейСохраненными он посчитал,Золотое солнце с нежной лунойЗащищенными он посчитал,Необъятный простор земнойОчищенным он посчитал,Свои дневные желаньяИсполненными он посчитал,Свои ночные мечтаньяСовершенными он посчитал.Поэтому, трубку свою докурив,Поэтому, коня своего накормив,В западные небесные пределы,К пятидесяти пяти небожителямОтправился, поскакал.В это самое время,Повод – в руку, а ногу – в стремя,Живущий в долине Сорогто,Имеющий быстро-синего жеребца,Имеющий черно-злые мысли,Имеющий погано-вонючую душу,Ездящий по грязно-жидкой дороге,Хранящий клеветническую книгу законов,Хара-Зутан-Ноён,Зная, что скот его не поен,К желтому морю МанзануЧерез лесные и степные поляны,Накормленного свежей травой,Весь скот свой пригнал на водопой.У впаденья в мореРеки, под названьем Хан,У степного подножьяГоры, под названьем Манхан,Быстро-синего жеребца Хара-Зутан останавливает,За загривок жеребца ухвативши, на землю соскакивает,Обе полы халата неторопливо отряхивает,Место, куда приехал, оглядывает.И видит он, что у самого водопояДеревце выросло золотое.Золотые листочки, золотой ствол,Хара-Зутан к деревцу подошел.Осинка приветно зашелестела.Веточки к нему наклонились.Сердце у Хара-Зутана вскипело,Черные мысли зашевелились.«Наверное, это Абай ГэсэрЧары свои напустить успел.Наверное, это его колдовство,Его бахвальное волшебство».Черные мысли Хара-Зутана кипели,Серые помыслы переливались.А листочки осинки все шелестели,А ее веточки все склонялись.Хара-ЗутанПолы халата за кушак заткнул.Хара-ЗутанРукава халата до локтей завернул.Золотую осинку, нежную и покорную,Ухватившись за ствол, вырвал с корнем он,Золотые веточки изломал,Золотые листики истоптал.Манзар – желтое море заволновалось,Манхан – высокая гора засодрогалась.Черный ветер подул со свистом,Черный смерч завертелся быстро,Желтый туман поплыл, поплыл,Заклубилась едкая пыль, пыль.Точно ли в это время – сказать нельзя,Из желтой морской водыПоказались огромные красные глаза,Показалась над водой морская трава,А в траве – лохматая голова.Чудовище страшное озирается,Чудовище к берегу приближается.Хара-ЗутанВсе черные мысли свои рассорил,Хара-ЗутанВсе серые помыслы позабыл.А черный дьявол Архан, злодей,Вышел из воды земли черней.Около золотой осинки садился,К Хара-Зутану он обратился:– Дверь, не тобой закрытую,Ты зачем открыл?Дверь, не тобой открытую,Ты зачем закрыл?В дверь, из которой не выходил,Ты зачем вошел,Из двери, в которую не входил,Ты зачем вышел?Кто ты сам? Где твой дом-крыша?Звериный ли ты сын?Птичий ли ты сын?Овечий ли ты сын?Человечий ли ты сын?Если слово имеешь – сказывай,Если речью владеешь – рассказывай.Не то,Начиная с рук откусывать – изжую.Не то,Начиная с ног откусывать – проглочу.Раскрыло чудовище пасть свою,Каждый клык подобен копью-мечу.Раскрыло чудовище огромный рот.Всю землю проглотить норовит:Верхними клыками небо скребет,Нижними клыками горы скоблит:Множество людей,В гору поднимающихся,Слизнуть намеревается;Множество людей,С горы спускающихся,Схлебнуть собирается.У Хара-ЗутанаС испугу в глазах зарябило;У Хара-Зутана дыханье перехватило.Поджилки трясутся, озноб забил,Имя свое и то забыл.Хара-Зутан за последнее ухватился,Чудовищу страшному погрозился:– Хоть бы ты меня, дьявол, с костями съел,Но придет мой племянник-внук. Абай Гэсэр,Вид твой страшный ему нипочем,Он тебя на куски изрубит мечом.Он за дядю-деда тебе отплатит,Сил у него на это хватит.Архан – черный дьявол,По-прежнему зубы точит.Архан с раскрытой пастью злобно хохочет:– Что это у тебя за внук-племянник такой,Чтобы сумел совладать со мной?Где он возьмет такую мощь,Чтобы тебе, бедняге, сумел помочь?Где он возьмет такую прыть,Чтобы меня, черного дьявола, сумел победить?Хара-Зутан, чтобы душу свою сберечь,Чтобы кожа с него была не содрана,Заводит о Гэсэре хвалебную речь,Говорит толково и собранно:– Хана Хурмаса, небожителя и властелина,Среднего Красного сына,Бухэ-Бэлигтэ батора,Западные небожители на землю спустили,Согласно добровольному уговору,Всем необходимым его снабдили.Спустился он для решительных действий,Избавить народ от бедствий.С указанием из пяти священнейших книгОн спустился,Превратить вечность в единый мигОн спустился.С заданием благополучие возвратитьОн спустился,С заданьем порядок восстановитьОн спустился.С желанием веселье возродитьОн спустился.С мечтаньем всю нечисть истребитьОн спустился.С надеждой успокоить людей земныхОн спустился.С решеньем счастливыми сделать ихОн спустился.С мудростью для семидесяти мудрецовОн спустился.С основой для семидесяти языковОн спустился.От черных замыслов, злых враговДержавно-булатный меч он имеет,От нападения злостно-черных врагов,Сделанный из семидесяти козьих рогов,Сокрушающе-желтый лук имеет.Если над острием стрелы пошепчет,Красное пламя появляется,Если над опереньем стрелы, пошепчет,Синее пламя возгорается.Если выпустит он стрелу свою в цель,Никто от нее не останется цел.Так говорил Хара-ЗутанВ надежде, что испугается, дьявол Архан.Но дьявол Архан был коварен и зол,К душе Ноёна он ключик нашел.– Абая Гэсэра ты справедливо хвалил,Ведь он двух невест у тебя захватил.Двух прекрасных девушек, двух нежнейших принцесс,Отобрал у тебя Гэсэр-молодец.Имя твое он навек обесчестил,Слава твоя покрылась шерстью.Ты его хвалишь, как будто невесту,А сам от тоски не находишь места,Душа твоя сохнет от злости и ненависти,Весь ты пылаешь от жажды мести.О Гэсэре хвалебные речи заводишь,А сам в одиночестве ходишь-бродишь.Когда в дальний путь соберешься,В спутники кого ты возьмешь?Когда отомстить-навредить соберешься,Товарища себе где ты найдешь?ДавайНа десять белых летДрузьями будем.Давай на двадцать светлых летТоварищами будем.Давай на тридцать наибелейших летПобратимыми будем.Абая Гэсэра сообща погубим.Впереди у тебяВидимость улучшать я буду,За спиной у тебяЯ оградой буду.Дела решать – советчиком буду,В пути ночевать – товарищем буду.Десять длинных лет отведем для отмщенья,Пока сметана на чистой воде не образуется,—Дьявол Хара-Зутана уговаривает,—Пока трава на голом камне не вырастет,—Он его раззадоривает,Против внука Гэсэра деда настраивает,Перед самим собой его опозоривает.Черного дьявола Аркана Хара-Зутан слушает,Серо-грязные слова запали в душу.Они душу смрадом-вонью наполнили,Злые мысли у Ноёна вскипают,Пораженья свои он припомнил,Неудачи свои вспоминает.Так, желающие мстить-вредить,Они друзьями становятся,Так, желающие мутить-чернить,Они родными становятся.Был Хара-Зутан-Ноеном достойным,Стал Хара-Зутан-Ноеном разбойным.С черными мыслями,С серыми помысламиХара-Зутан-Ноен,Архана дружок новоявленный,Мечтой об отмщении упоен,Говорит этому черному дьяволу: —Когда все на небе уснет,Когда все на земле замрет,В середине ночи кромешнойПриходи к Гэсэру не мешкая.Где что лежит у него, я знаю,Все оружие его заранее изломаю.Хангайскую, черную стрелуЯ вдоль расколю,Оперение на стрелеЯ все растреплю,Желтый лук его,Из семидесяти козьих рогов,Разломаю я на семьдесят кусков,Все куски разбросаю,Тетиву искромсаю.Меч его,Не тупящийся о кости изюбра,Меч его, никогда не ржавевший,Я с обеих сторон зазубрюИ на прежнее место повешу.А ты, мой друг, наготове будь,Ко дворцу Гэсэра отыщешь путь.По задворкам серебряного дворцаНа животе проползешь,У ступенек золотого крыльцаДо полуночи подождешь,Когда будешь до полуночи дожидаться,Поразмысли, как с Гэсэром сражаться.У Архана страх по спине ползет,У Архана страх сердце сосет.– Ты, Хара-Зутан, мой друг новоявленный,Если я ослабею,Победить не сумею,Поспеши на подмогу мне, дьяволу.Если мы победить сумеем,Убьем Гэсэра или захватим живьем,Если до утра уцелеемИ до полнолуния доживем,Сумеем неперегоняемого жеребенка перегнать,Сумеем неседланого жеребца оседлать.Если я в эту ночь своего добьюсь,Наперекор небесам, наперекор судьбе,То на царевне Урмай Гохон – сам женюсь,А царевну Тумэн-Жаргалан отдам тебе.Будем мы с тобою, два брата,Жить и счастливо и богато.Будет много у нас добра,Будет мяса у нас – гора.А наложницы наши, красавицы,Будут нежиться, будут ластиться.—Два злодея, сообщника,За правые руки взялись,Два разбойника, заговорщика,В верности поклялись.Так Хара-ЗутанСо своими черными мыслями,Со своими серыми помыслами,Замысел в сердце лелея злой,Скотину с водопоя пригнал домой.Дома радуется, мечтает,Удовлетворенье испытывает,Имущество Абая Гэсэра в уме перебирает,Скотину Абая Гэсэра в уме пересчитывает.Пусть богатства идут одно к одному,Пусть добро присоединится к добру,Всех людей Гэсэра себе возьму,Всю скотину Гэсэра себе заберу.Все мне в доме понадобится,Все в хозяйстве мне пригодится…Радостью великой он радуется,Весельем великим он веселится.А когда на небе все успокоилось,Когда на земле все уснуть успело,Хара-Зутан, превратившись в разбойника,Пошел во дворец Абая Гэсэра.Во дворец он тайно пробралсяИ за черное дело принялся.Хангайскую, черную стрелуОн вдоль расщепал,Оперенье на стрелеОн измял, изорвал,Боевой желтый лукИз семидесяти козьих роговРазломал на семьдесят мелких кусков,Все куски по сторонам разбросал,Тетиву искромсал.Державный меч,Не тупящийся о кости изюбря,Меч достойнейший, незапятнанный,Он с обеих сторон зазубрилИ, за полог заткнувши, спрятал.Все, что крепкое, он ломает,Все, что сильное, ослабляет,Все что острое, он затупливает,Снаряжение все перепутывает.В это время,О котором речь тут идет,В это время,О котором рассказ течет,Абай Гэсэр, благополучен и благодушен,Дневной охотой слегка утомлен,Находился у прекрасной Урмай Гохон.Самую сладкую пищу вкушая,Самое крепкое питье попивая,Самое древнее припоминая,О дальнем, будущем рассуждая,Наслаждаясь, они сидели,А потом уж пошли к постели.С Урмай Гохон,Подобной солнышку, красивой, доброй,Улеглись они в мягкое, теплое,Одеялом легким и теплым они оделись,Друг от друга они согрелись,Сбросив все одежды и платья,Заключили они друг друга в объятья.Полночь пришла,А луны на небо не выплыло,В темном небе ни светлой щелочки,У каменно-черных ворот как будто скрипнуло,У буро-каменных ворот как будто щелкнуло.Тридцать три богатыряВсе вповалку спят,Триста грозных воеводВсе подряд храпят.Только собаки, сторожевые, верные,Тревогу подняли первыми,Подняли они лай со всех сторон,Пробудилась от сна Урмай Гохон.Прекрасным умом она все поняла,Живым умом во все углубилась,Растолкала Гэсэра и подняла,Опасеньями с ним поделилась:– Вокруг дворца не черта ли трескотня,В подвалах дворца не дьявола ли возня,Мой витязь славный, Гэсэр Абай,Враги во дворце, скорей вставай.Проснулся Гэсэр, поднялся он,Не понимает, что это значит,Большим удивлением удивлен,Задачей большой озадачен.Со всей силой и ловкостью рукПервым делом хватается он за лук,За хангайскую стрелу он хватается,Больше прежнего удивляется.Стрела, упреждающая другие стрелы,Вместе с луком не уцелела.Хангайскую упреждающую стрелуКто-то вдоль расщепал,Боевой неизменимый лукИз семидесяти козьих роговРазломан на семьдесят кусков,Тетива у него перерезана,Все, что острое, все железное,Все ломающее загублено,Все режущее затуплено,У копья рукоятка изрублена.За меч державный схватился он,Под пологом его найдя кое-как.Меч зазубрен с обеих сторон,Бесполезно держать в руках.Себя не помня, врагов кляня,Гэсэр гнедого зовет коня.С ногами быстрыми, тонкими,С копытами крепкими, звонкими.Конь гнедой Бэльгэн отозвался вмиг,Конь, как молния, под окном возник.В юго-западное окно копытом бьет,Открывает окно, батора ждет.Он спросить своим ржаньем хочет:Что за паника среди ночи?Услышал ли хозяин слухом-бденьемДалекого ночного врага?Увидел ли хозяин острым зреньемБлизкого ночного врага?Гэсэр одевается в одно мгновенье,В окно выскакивает в нетерпении.Одним движеньем в кромешной мглеГэсэр оказывается в седле.Конь копытами вкруг дворца стучит,Гэсэр сердито во тьму кричит:– Если хочешь со мной сразиться,В щелку прятаться не годится.Если руки твои не слабы,Что ж ты прячешься, словно баба?Если витязь ты, хоть немного,Что ж ты прячешься под порогом?Перестань по задворкам ползать,Никакой в этом нету пользы.Выходи ты в поле просторное,Где дорога большая, торная,Где стоит сосна пятиглавая,Потягаемся там силой-славою.Крик оглушительный Гэсэр издает,Как тысяча лосей одновременно ревет.Крик сотрясающий издает,Как десять тысяч лосей одновременно ревет.После этогоЗа правую сторону повода он потянул.После этогоНаправо коня своего Бэльгэна повернул.Не выпуская повод из крепких рук,Сделал по солнцу обширный круг.Направил коня он в поле просторное,Где лежит дорога большая, торная,Чтоб под древней сосной,Под сосной пятиглавой,Потягаться с врагом силой-славой.В это время дьявол Архан,Злотворением обуян,Под серебряно-золотым дворцомБез всякой пользыНа четвереньках и на брюхе ползал.Вылез он из-под дворца от злости серыйИ лицом к лицу повстречался с Гэсэром.Теперь черту – куда деваться —Хочешь – не хочешь, а придется сражаться.Сошлись они в поле чистом, просторном,Где дорога лежит большая, торная,Где растет сосна пятиглавая,Сошлись они помериться силой-славою.Оба они могучи,Оба они сильны,Словно две черных тучи,Что грозой прогреметь должны.Глядя на противника клыкастого, страшного,Абай Гэсэр у него спрашивает:– Кто ты,Мирный сон людей тревожащий,Кто ты,От сладкого сна людей будящий.Ты, что хочешь взять не положивши,Ты, подобно головешке чадящий?Архан расправил широченные плечиИ обратился к Гэсэру с наглой речью:– А ты думал – ребенок малыйПришел тебя раздавить-убить?А ты думал мальчонка слабыйПришел тебя окрутить-удавить?Абай Гэсэр щеки надул сердито,Абай Гэсэр спрашивает у бандита:– Скольких,Кровожаднейший из чертей,Задушил ты в колыбельках детей?Сколько ты болезней по земле распустил,Скольких ты людей голодом уморил?Сколько слез ты людям еще припас?Но сегодня, дьявол, пробьет твой час.Шеи, мощные, огромные,Как тростинки я свертывал,Ноги, толстые, словно бревна,Как травинки выдергивал.От человека родившийся,Сверхчеловеком не станет,На земле появившийся,До небес не достанет.Ребра у тебя костяные, а не железные,Против кого, чудо-юдо, полезло ты?После этих словСердце у Архана затрепетало,После этих словПечень у него задрожала,Колени его подогнулись,Сухожилия его натянулись.Во всем его черном телеМускулы ослабели.Но продолжал он храбриться,Но продолжал он хвалиться:– Когда начнем с тобой драться,Не буду я на месте топтаться,Не буду я мучить руки, ноги и спину,На землю тебя не кину,Я тебя,Начиная с рук откусывать, изжую,Я тебя,Начиная с ног откусывать, проглочу.Раскрыло чудовище пасть свою,Каждый клык подобен копью-мечу.Раскрыло чудовище огромный рот,Всю землю проглотить норовит,Верхними клыками небо скребет,Нижними клыками горы скоблит.Два великих могущества сближаются,Схватка-битва у них начинается.Наклонили они головы, глазами косят,Напрягли они ноги, упираясь, стоят,Надвигаются друг на друга могуче,Наползают друг на друга как две тучи.Зная, что вселенная высока,Руками свободно взмахивают,Зная, что земля широка,Руками свободно размахивают.Лоб в лоб они упираются,Руками друг за друга хватаются.Толстые шеи друг у друга свернуть хотят,Большие головы друг у друга оторвать норовят.Сшибаются они, как изюбри,Бодаются, словно зубры.Ногами они топчут половину земли,Воздуху они полнеба вдохнули,Жилы они до крайности напрягли,Сухожилия они до крайности натянули.Там, где они упираются,Возникают ямы глубокие.Там, где они напрягаются,Возникают овраги широкие.Высокое просторное небоДо краев содрогается,Низкая просторная земляДо глубин сотрясается.Мясо друг у друга со спины выдирают,Мясо друг у друга с груди выгрызают.Красные ручьи по земле текут,Красные горы вокруг растут.Задевают борцы друг за друга руками,Словно камни стучат о камни.Из-за равной удали они не сдаются,Из-за равной силы они не качаются.Три дня они бьются,Семь дней они бьются,А схватка все не кончается.Но Абай Гэсэр во время схваткиСил набирается,Но Абай Гэсэр во время схваткиВсе прямее и тверже становится.У Гэсэра во время схваткиЛовкости прибавляется,У Гэсэра во время схваткиДвижения убыстряются.А у черного дьявола сердце затрепетало,Тело вялым и сонным стало.Толстая шея его вот-вот согнется,Лохматая голова его вот-вот оторвется.Упругая спина его ослабела,Между ребрами у него заболело.ГэсэрГнет его, как сырое дерево,ГэсэрЛомает его, как сухое дерево.Сун – великое море,Волнуется и дрожит.Сумбэр – великая гора,Сотрясается, дребезжит.После этого Гэсэр Архана черногоВ оборот берет.После этого Гэсэр коварного чертаВ обхват берет.Под двумя под мышками крепко жмет,Как камыш ломает, веревки вьет.Поднимает вверх и о землю бьет.О восточную тайгу брякнет,Восточные небеса сотрясаются.О западную тайгу брякнет,Западные небеса содрогаются.Заставляет Гэсэр Архана козлом кричать,Заставляет Гэсэр Архана козой верещать.Кидает Архана Гэсэр баторНа острые скалы, на гребни гор,В южные горы.Архан ногами упирается,Северных горАрхан головой касается.А душа из черного телаНавсегда улетела.Непобедимого врага победив,Быстрейшего из жеребят перегнав,Переднее назад заворотив,Неседланого жеребца оседлав,Заднее наперед загнув,Неломаемое сломав,Непугаемое спугнув,Абай ГэсэрДо звона в своей богатырской груди радуется,Абай ГэсэрДо стона в своем богатырском сердце восторгается.Вверх поглядит – смеется,Вниз поглядит – улыбается.Победителем он зовется,Удалым прозывается.После этого,Три слоя почвы срыв,После этого, три слоя земли открыв,Архана, черного дьявола, похоронил.И сверху тяжестью придавил.На излучине вечного моря,В середине степного предгорья,Воздвигает он каменную груду,Достигающую небесных сосков текучих,Воздвигает он квадратную кучу.Совершив такое деянье,Произносит он заклинанье:– Под тремя слоями земли разрытойБудешь вечно лежать ты, Архан убитый.Ты, дохлая туша, лежи и тухни,Ты, тухлая туша, лежи и кисни,К жизни людской не тяни ты руки,Не мешай ты земной, человеческой жизни.После этогоТрубку из чистого серебра он берет,С тюленя величиной,Кисет из черного бархата он берет,С оленя величиной,Копну красно-резаного табакаВ трубке бережно уминает,Кресалом, сверкающим как ледяная река,Искры-молнии высекает,Пушистый трут, величиной с лося,Размахивая им раздувает,Разгоревшуюся трубку сося,Дым как облако выпускает.Сидит Гэсэр – трубка в руке,А дым от нее, как туман по реке,Так сидит, говорят,Так дымит, говорят,О схватке с дьяволом вспоминает.После этогоВозвратился он наконецВ свой серебряно-золотой дворец.Во-первых,Тридцать трех богатырей,Во-вторых,Триста воевод,В-третьих,Три тысячи оруженосцевК себе зовет,Хара-Зутана зовет четвертым,От страха ни живого, ни мертвого.Собирает он их всех вместе,Говорит он им всем по чести:– Что-то вы ленивыми стали,Чуть Гэсэра своего не проспали.Тридцать три богатыря,Триста воевод,Три тысячи оруженосцевВеликим удивлением удивились,Великим стыдом устыдились,Впредь, словами своими медлительными,Обещают они быть бдительными.– А ты, Хара-Зутан, – говорит Гэсэр,Рановато на ноёнское место сел.Все вооружение мое ты возьми-ка,Все снаряжение мое собери-ка,Все колющее собери, все острое,Все режущее, все сверкающее,Все черно-желтое, все пестрое,Все разящее, все стреляющее,Все, что было до блеска наточено,Все, что за ночь тобой испорчено,Отнеси хангинским семи кузнецам,Отнеси шэнгинским семи кузнецам,Пусть они горны свои разожгут,Все исправят, все откуют,Все вернешь мне в целости сам.Хара-ЗутанБольшим удивлением удивился,Хара-ЗутанБольшим стыдом устыдился.Глаза поднять на Гэсэра не может,Раскаянье его гложет.Но не ушел он от суда Гэсэра Абая,Гэсэр, когда нужный час настал.Хорошее вспоминая, плохое не забывая,Хара-Зутану выговаривать стал:– Разве белые хорошие делаМы не вместе делали?Разве твоя хангайская стрелаНе летала рядом с моими стрелами?Не под одной ли крышей мы часто жили,Крепким словом сказанным дорожили?Будем судиться не по словам,А будем судиться мы по делам.Возьмем в свидетели нашего отца,Эсэгэя-батюшку,Мудреца и творца,Предначертанное им возьмем за закон,Пусть тебя судит не я, а он.Давай обратимся к бурханам-небожителям,Спросим у них:«Рассудите нас и скажите,Мирно ли мы разойтись должны,Вместе ли мы и дальше жить должны,Или мы сразиться с Хара-Зутаном должны,Или мы наказать его должны?»Хара-Зутан, от испуга серый,Начал ползать у ног Гэсэра.Ползает, корчится, извивается,Стонет, плачется, извиняется,Всячески себя умаляет,Гэсэра всячески умоляет:– Отныне не буду я поступать по чужим словам,Отныне буду я себе хозяином сам,Ты меня не вини, мой племянник и внук,Не сумел я уйти из дьявольских рук,Это все Архана-дьявола каверзы,Обойти бы его надо за версту,А я, старый идиот и дурак…Охмурил меня старого хитрый враг,Но теперь-то уж я примерным буду,Твоей доброты-простоты не забуду.Будем мы друг друга любить-уважать,Будем мы жить да добра наживать.—Абай Гэсэр по своей добротеВыслушал слова покаянные те.– Ладно, – сказал он, – прежнее за оплошность примем.Грязное, черное за беспечность примем,Впредь с врагами осторожными будем,Настороженными, чуткими будем.Чуткостью уха дальнего врага выслушивать будем,Зоркостью глаза близкого врага высматривать будем,Трезвостью разумаЗамышляющего врага распознавать будем.Если на кочку ногой не наступить,Откуда муть в роднике возьмется?Если черной мысли не заронить,Откуда черное дело возьмется?Если черного дела не совершить,За что же боги сердиться будут?Если по кривой тропе не ходить,Откуда взяться греху и блуду?—Тридцать три богатыря,Триста воевод,Три тысячи оруженосцевРаскрыли уши,Правдивое слово,Справедливое словоОни внимательно слушают.Разумно-ясному дружно внимают,Торжественно-прекрасное постигают.Но Гэсэру они высказывают,Что надо бы Хара-Зутана наказывать,За то, что с чертом он спутался,В ущерб народу и родной стороне,Привязать его крепкими путамиК толстой красной сосне,Привязать его ремнями кожаными,Содрать с него, изменника, кожу.У шубы теплый воротник должен быть,У люда старший богатырь должен быть.Шубу мы узнаем по ее теплости,Старшего мы узнаем по его строгости.Ты, Гэсэр,Белоголовому отцу Эсэгэю-батюшке помолись,Ты, Гэсэр,Седовласой Манули-матушке поклонись,Пусть черные дела Хара-Зутана пред ними предстанут,Пусть их правдивые слова мерой станут.Но Абай Гэсэр наказывать дядю-деда не стал,Только клятву с него при народе взял,Чтобы вел он себя впредь не разбойно,Чтобы вел он себя впредь достойно.Хара-ЗутанБольшим удивлением удивился,Хара-ЗутанБольшим стыдом устыдился,Клятву дав, домой удалился.Совершив этот суд милосердный свой,Абай Гэсэр отправился на покой.Прямой дорогой отправился онК любимой жене Урмай Гохон.Урмай ГохонСеребряный стол накрывает,Сладко-вкусную еду расставляет.Урмай ГохонЗолотой стол накрывает,Сладко-крепкое питье разливает.Угощает его и потчует,Угодить ему всячески хочет.Абай Гэсэр неторопливо вкушает,Абай Гэсэр неговорливо внушает:– Жестокого врага победив,Беспечности предаваться не следует.Великого врага победив,Хвалиться этим не следует.—Так,С похожей на красное солнышко,Так,Выпивая питье до донышка,Говорят они,Пока сметана на чистой воде не настоится.Сидят они,Пока трава на голом камне не уродится.ОднакоС наступлением вечераБерет он Урмай Гохон за плечиИ ведет ее на постель мягкую,Под теплое легкое одеяло,Сейчас они вместе лягут,Благо, что ночь настала.Пожелаем ему сна спокойного,Пробужденья утром достойного.Пусть узлы он все пораспутывает,Пусть удача ему сопутствует,Пусть земля его будет щедрой,Пусть судьба его будет светлой.На родной земле, под его рукой,Пусть вернутся к людям мир и покой.Перевод Владимира Солоухина.