скачать книгу бесплатно
– Что же это?
– Раньше, до войны, когда он был моложе и эпоха Тайсё была в зените, он очень любил посещать подобные места!? произнёс учитель музыки и многозначительно постучал пальцами по столу.
Кимитакэ невольно огляделся и поймал ещё пару мужских взглядов.
– Я даже не подозревал об этой… стороне его жизни,? признался юноша.
– Я скажу даже больше! Он любил посещать в подобные места вместе с женой!
Кимитакэ так и остолбенел. Открывшаяся перед ним картина была настолько извращённой, что он не мог в неё ни поверить, ни выкинуть её из головы.
Между тем, учитель музыки внезапно перешёл на темы глобальной политики.
– …Конечно, при дворе есть свои группировки. Сейчас у власти этот генерал Бритва. Ты мог слышать в школе, что принц Коноэ его ненавидит. Это правда, но император утвердил назначение. Иногда кажется, что это сделано нарочно ? чтобы премьер-министр был посторонний человек, и всегда помнил что над ним стоит императорская семья. Только вот генерал Бритва, похоже, настолько лихой, что намёка не понимает. Конечно, это непривычно, что у генерала больше влияния, чем у принца императорского дома… Так вот ? не всем это нравится!
– Вот как…? сказал Кимитакэ и уже в который раз за этот день решил не задавать слишком неприятных вопросов.
– Некоторые чиновники готовятся к его неизбежной отставке. Создают планы и готовятся его сменить. Но им приходится скрываться. Они обедают вместе. В кафе, которое мы и ищем.
– Эти люди ? тайное общество?
– Можно и так называть.
– Как вы думаете, может быть, они и есть “Стальная Хризантема”? Или какой-то союз вроде них.
– Может быть, но я бы сомневался. Чего там! Сейчас многие даже сомневаются, есть ли смысл в двенадцатиричных гаммах Леверкюна. И вообще есть ли смысл даже исполнять музыку? Сколько не шагал прогресс, сколько не просвещали энциклопедисты ? безумные или просто бессовестные вожди отдают приказ и миллионы людей идут убивать друг друга в мировой войне. Можно ли играть музыку, когда происходит такое.
– Насчёт музыки не знаю,? сказал Кимитакэ,? Но завтракать-то хотя бы можно? Или умываться?
Леви посмотрел на него и усмехнулся. Чуть не выронил чашку с кофе. Допил, потом поднялся, покачнувшись. И двинулся к выходу.
Кимитакэ последовал за ним. А что ещё оставалось?
Снова улица. Темнеет. Всё больше темнеет. Люди. Тени. Какие-то телеги. Жёлтые, сонные окна.
Что вообще происходит?
Пересекаем дорогу. Снова какие-то двери. Запах табака. Полутёмный зал. В углу, за столом, сбились в кучу люди в серых пиджаках.
Леви грохнулся на стул возле входа, взмахнул шляпой, заулыбался.
– Видишь? Мы угадали!
***
Это место отличалось. Конечно, это тоже было кафе ? Кимитакэ и не думал, что их так много осталось. Низкий потолок. Много табачного дыма. Какие-то картинки с цветами на стенах, едва различимые в полумраке.
Картины безумного художника среди них не было.
– Здесь мы тоже будем пить кофе?? спросил Кимитакэ.
– Я пока не решил.
– Мы пришли, чтобы говорить с ними?
– Нет. Пожалуй, что нет. Это слишком опасно.
– А разве мы ? не опасны?? вдруг спросил Кимитакэ.
Этот дурной вечер надо было кончать. Он не знал почему. Но знал, что надо кончать.
– Если ты опасен ? молчи!
Принесли кофе. Юноша попробовал. Вкус отличался ? тоже непонятно, в лучшую или худшую сторону.
– Молчу,? ответил Кимитакэ. Достал блокнот, кисточку, кусочек туши. Поискал, подумал ? и попросту бросил кусочек прямо в кофе. И принялся растирать.
Леви не возражал. Только смотрел, словно завороженный.
Кимитакэ окунул кисть и изобразил два значка. А потом объединил их изящным хвостиком. Когда добавил усы, значки зашевелились. Потом та сторона, где была голова, оторвалась от странички.
– Что это такое?? прошептал Леви. Теперь дрожали не только глаза, но и руки.
– Чернильный дракон!? отозвался Кимитакэ.? Видите. Мы, японцы, тоже что-то умеем.
– Убери!
– Он сейчас полетит!
– Убери! Достаточно!
– Он совершенно безопасен. Как только засохнет. Особенно если кофейный.
– Это бред! Это словно бред! Убери! Не показывай мне такого безумия! Я словно в сон провалился!
– Скажите, а Леверкюн такое умел?
– Его музыка убивала другим способом…
Кимитакэ хмыкнул и полил страничку из чашечки. Чернильный силуэт затрепетал ? и растаял в чёрно-коричневое пятно.
– Получается, это правда,? прошептал Леви.? Ваша каллиграфическая магия и правда существует. Просто стала ненужной.
– Кто знает, насколько ненужной…
– Леверкюн собирался сделать ненужной даже Девятую симфонию,? Леви криво усмехнулся.
За спиной хлопнула дверь. Кимитакэ вздрогнул и обернулся.
Посередине зала стояли четверо ? все в пальто и с недобрыми лицами. Чиновники резко смолкли в своём углу и кое-кто потянулся за шляпой.
Один из вошедших, зубастый и постоянно сощуренный, пересёк зал и навис над чиновным столиком.
– Ну что? Сидим? Заговоры составляем?
– Мы ? сотрудники министерства экономики и планирования,? с достоинством заговорил ближний,? и собрались здесь для обсуждения…
Вошедший сгрёб его за пиджак и приподнял. А потом (виной был, наверное, повисший в воздухе аромат лилий, резкий и колючий, словно запах грозы) как-то так получилось, что Кими схватил стул и хрястнул пришельца со спины.
Вошедший повалился на стол, опрокидывая тарелки. А ему на выручку спешили ещё трое, которые пришли вместе с ним.
Но те, кто собрался возле стола, уже успели вскочить и взяться за стулья. А ещё они понимали, что у них есть шанс спастись.
И тут же началась драка.
Кажется, кто-то схватил школьника сзади и швырнул в стену. Комната тоже крутилась, звенела посуда, летали чашки и чайники и потому Кими вскарабкался вверх по стене, бросился к выходу, врезал кому-то наотмашь – и опять отлетел, теперь в другую сторону.
Потом оказался на полу. Поднялся на четвереньки, попытался уйти галопом. У него почти получилось, но тут кто-то отвесил ему пинка и Кими с размаху треснулся головой об прилавок.
По соседству рухнул Леви, обдав лилейным смрадом. Куртка пианиста была порвана поперёк, под глазом наливался фингал. Вид, тем не менее, был боевой.
– Защитим патриотов,? крикнул пианист, сжимая ножку от стула,? Да здравствует власть императора!
Брызнуло разбившееся стекло. Кими прыгнул почти вслепую и провалился в уличную темноту. Фуражка слетела и поскакала вглубь переулка. Ловить её было нельзя ? из ресторанчика выбегали двое с заранее подготовленными дубинками.
Кими бежал, а асфальт в сырых лужах плясал под ногами. Сначала он пытался удержать равновесие, но потом сообразил, что достаточно прыгать в ту сторону, куда несёт и стараться при этом дышать носом. Переулки сплетались и расплетались, а выше трепетали скрещенные провода. Ноги преследователей стучали за спиной, словно быстрые удары испуганного сердца.
В очередном прыжке он вдруг осознал, что на войне и правда не так уж и страшно: у солдата столько мелких дел, а смерть так внезапна, что человек просто не успевает по-настоящему испугаться. К тому же, на линии фронте не приходится, надрызгавшись парфюмерией, убегать от тайной полиции вонючими токийскими переулками.
Кими пулей вылетел на бульвар, чудом не попал под рикшу и ввинтился в толпу, заползавшую в трамвай номер восемь. Он точно помнил, как прорвался по ступенькам. Но когда трамвай тронулся, обнаружил, что вцепился в задний поручень, да так и повис.
Из форточки слышались обрывки разговоров:
– А военная полиция вчера в Гиндзе облаву сделала. У одной мэйко нашли в шкафу католического священника и череп для чёрной мессы.
– Чёрных месс у католиков не бывает, это коммунистическая пропаганда!
– А мне что вот рассказывали: Император, министры, основные генералы уже давно спрятаны в специальном подводном бункере. И только к гейшам выходят!
Кими выдохнул и задрал голову. Наверху, в зарослях проводов, прыгал огрызок луны, жёлтый и нетрезвый. Внизу, под ногами, трепетали бесконечные рельсы.
– Ох, у меня ж дома детки, Мамору и Мияко,? продолжал жаловаться всё тот же невидимый голос,? Если почуют, что мамы долго не будет ? они ж весь дом разгромят!
– Вы не думайте. что я бесплатно еду,? обратился Кими в к грустному морщинистому человеку в мятой шляпе, что стоял возле открытого бокового окна,? мне просто места не досталось. Я не хулиган какой-нибудь! Нет! Я в Гакусуине учусь! От меня не сильно пахнет?
Грустный человек посмотрел обречённо и, насколько позволяла теснота, приложился к флакону с аптечной настойкой боярышника.
Поездка оборвалась в пригороде, где за чёрными заборами спят почти одинаковые дома. Кими добрёл до калитки и вспомнил, что не был дома с тех пор, как ушёл вчера в школу.
“Будет скандал”,? подумал кто-то у него в голове. Но Кими знал. что ничего подобного не случилось. Акамацу наверняка позвонил и объяснил, в чём было дело. Была у старосты такая особенность.
«Видимо, я устроил что-то не то»,? Кими опёрся о столбик калитки и попытался задуматься. С третьей попытки он решил, что всё в порядке и он ничего такого не сделал.
Осталось только объяснить чудовищный запах лилий.
“Скажу, что был с женщиной”,? решил Кими. Через секунду понял, что это мало того, что правда, но впридачу ничего не объясняет. Пришлось додумывать до конца ? “Скажу, что был с женщиной, мы поссорились и она на меня целый флакон вылила!”. Но и этого было мало. Тогда он закончил ? “И ещё скажу, что ни о чём не желаю и мне не за что извиняться!”.
Глава 9. Литературные новости
В гостиной горел свет и перекатывались разговоры. Похоже, там собралась вся семья и кто-то ещё с подозрительно знакомым голоском. Звонкий голосок то вспыхивал, то затихал. И ещё играла тихая-тихая, совсем неразличимая музыка, хотя патефона дома, кажется, не держали.
Кими снял ботинки и прокрался в гостиную, надеясь, что его никто не заметит.
Обставленный свечами стол впечатлял ? имелся рис, бататовая каша, редька, приправы и характерные французские булочки, которые Оно-семпай звала “куросанами”. Ну и сакэ, само собой.
– Бурику-сан бы это не одобрил!
Спиной к стене сидели мама, кот и младший брат, а под такамоно расселись отец, и ? новый одноклассник, Сатотакэ Юкио!
Юкио-кун уже вполне освоился. Он что-то увлечённо рассказывал, встряхивая безукоризненно сверкающей причёской.
– Кими-тян, присаживайся,? отец был настолько счастлив, каким его не видели уже несколько лет,? Угощайся. У тебя такие замечательные одноклассники, столько вкусного приносят. Почему ты никогда не приглашаешь их в гости?
– Я думал… они вам не понравятся,? только и смог произнести Кимитакэ.
– Умные дети нравятся всем. Особенно, если у них родители хорошие. И друзья, Кими-тян, это ужасающе важно. Думаешь, почему мы тебя в эту школу отдали? Зачем люди на юридический Токийского университета поступают? Что, в других университетах юридического нет? Или там какие-то законы другие? Связи, Кими-тян, связи! Кто на одном курсе с министром учился, тот в жизни не пропадёт… ну разве что героем войны станет. Вот увидишь, Кими-тян, лет через тридцать, все твои однокашники станут кем-нибудь, но станут. И ты станешь! Неизбежно станешь. Чем выше вода ? тем выше корабль.
– Кими-тян у нас человек искусства,? заметила мать, подливая чай Юкио,? Ему твои разговоры не интересны.
– Ну вот посмотри, Юкио-тян у нас тоже человек искусства. Но смотри, какой приятный. Как солнышко светится!
– Скорее, как луна,? улыбнулся Юкио,? Я отражаю свет от вселенского огня. Очень осторожно отражаю. Чтобы никого не обжечь.
Видимо, он не возражал, когда к нему обращались, как к маленькому ребёнку.
– Ну да,? согласился отец,? Но всё равно, посмотри, Кими-кун, как сияет твой приятель! Сияет. как новенькая монетка. Если ты берёшься за прекрасное, почему сам таким мрачным ходишь? Ты весь в меня Кими-тян, такой же мрачный. Поэтому я и говорил всегда, что тебе лучше чиновником работать, чем чужие души потрошить. На портреты посмотри наших великих классиков: Сайкаку, Басё, Байкэн ? все приятно улыбаются, в модной одежде по своей эпохе. А ты даже у себя дома сидишь пасмурный, как коммунист в одиночной камере.
– На Кими-тян русская литература сильно влияет,? заметиа мама,? Я вот почитал старые переводы, там мрак, как только доходит до биографии автора. Вот был в Голландии такой писатель, он подписывался Мультатули ? то есть “многострадальный”. Так для русских он образец! Причём, конечно, не целиком. Что у него жена была умница и какой он дом себе в конце жизни купил, русским не интересно. Русским нравится, что его со службы выперли и что его первый роман якобы продавали очень дорого, чтобы никто не купил. А о чём этот роман, им всё равно, что они его не читали. Просто у русских сложилось, что любой писатель должен быть такой мультатули. Одного придворным камердинером работать заставили, другого послали на Кавказ искать приключений, третий продолжение своей лучшей книги сжёг. Они просто все хотят быть с народом, а народ любит мучеников и страстотерпцев. И только после этого понимаешь, как тяжело приходилось Толстому. Граф, богач, любимая жена, поместье огромное, каждая книга с огромным успехом расходится. К смертной казни по молодости лет не приговорён, из страны не высылался, психическими болезнями не страдал, на помойке за рынком горло себе тупым ножичком не резал. Даже водку толком не пил! Что он только не делал, чтобы получить мученика: и университет бросил, и на войне был, и с церковниками ругался: ничего не выходило. Пришлось идти бродяжничать. Потом революция, разруха, чистки: иначе люди не поверят, что писатель жизнь знает. А сейчас, я слышал, при Сталине ? он сам поэт, он знает публику ? в Сибири построили специальные лагеря, чтобы писатели там страдали.
Но Кимитакэ не мог сосредоточиться ни на его словах, ни на том, что он задумал для оправдания. Сил хватало только на то, чтобы смотреть на середину стола.
Потому что посередине стола стоял Золотой Храм.
Точнее, это был фонарь ? но в форме Золотого Храма, с петлёй под крышей. Бамбуковый каркас и раскрашеная бумага, а внутри горит огонёк. Если подвесить за петлю ? он повернётся углом, под каноничные для Золотого Храма сорок пять градусов.
(Как известно, Золотой Храм всегда фотографируют через озера и под углом в сорок пять градусов. Но не потому, что у храма нет другой стороны или он вообще декорация. Просто на том месте стоит скамеечка. А вот эту скамеечку почему-то фотографируют мало.)
– Что это?? тупо спросил Кимитакэ.
