Страж Монолита

– Да ты выйди, не мучайся, сталкер, я все быстро сделаю, не надо шуметь… не шуми, я… добрый, добрый я… мне старому много не надо… я тебя не обижу, легко будет, легко… – суетливо и заботливо залопотал монстр.

«Действительно ты – чудовище, пытаться обмануть самого человека… Это же надо додуматься! Обманывать человека, предлагая ему сдаться, обещая легкую смерть как лучший выбор!» Егор старался действовать быстро и бесшумно, достав «душу», которая кратковременно осветила помещение, он засунул ее как есть за пазуху, прямо на голое потное тело. «Душа» приятной прохладой прокатилась вниз и остановилась на уровне солнечного сплетения. Через пару секунд он почувствовал, как она соединилась с его телом, и по всей коже словно пробежали холодные искры. Освещение лобного фонаря вдруг стало ненужным, сталкер увидел все уголки комнаты, все складки на оказывается валяющейся в углу куче тряпья, мышцы вдруг стали словно стальные змеи, послушные, мощные, быстрые, Егор, казалось, ощущал каждый зуб в своем рту. Но, вероятно, так оно и было. Артефакт «душа» творил чудеса исцеления, взамен забирая у человека часть его ресурсов, а если ресурсов самого человека уже не хватало, то используя свои. На здоровое тело, насколько Бобр знал, «душу» никто не цеплял, поскольку просто так расходовать дорогостоящий артефакт никто не хотел. Как же он сразу не подумал про «душу»? Да это шанс! Через несколько секунд Егор почувствовал, как давно забытый смещенный позвоночный диск встал на место, как во рту появились твердые крошки – это отлетали пломбы и зубной камень и затягивались в невероятном темпе испорченные зубы, как в животе внутренности как будто все вытянулись, распрямились, а потом комфортно легли на место, слух обострился, старый шрам на спине и несколько на ногах немного зудели, но, вероятно, от них не останется и следа при ближайшем рассмотрении… если он выживет.

Сталкер погасил свет. Мгновение, и в проеме показалась невысокая человеческая фигура и пара отсвечивающих зеленоватым глаз. Бобр мог уже стрелять, но ему не нужно было показывать, что он принимает бой, пусть излом рассчитывает на сломленную добычу. Пара глаз, скользнув по комнате, увидела сталкера, стул, закрывающий проход, накренился, падая, в тот же момент от фигуры отделилось нечто в сторону человека, сталкер сделал кувырок в сторону, соскакивая со стола. На то место, где только что была его голова, прилетел параллельно поверхности стола огромный морщинистый кулак величиной с голову. Стул продолжал падать. Бобр не рассчитал силу ускорения организма артефактом и не смог остановиться после кувырка. Не вставая на ноги, выстрелил из дробовика в основание кулака. Зеленоватые глаза в проеме удивленно расширились, еще один выстрел из вручную доработанного дробовика в возвращающуюся конечность, слава сталкерам Свободы, разогнавшим оружие до таких показателей, рука уже вернулась к владельцу. Стул наконец-то упал. Сознание Бобра также было ускорено действием артефакта, вставая на ноги и выхватывая верный «Глок» левой рукой, а в правой без труда держа пистолетную рукоять «Чейзера», сталкер с обоих рук обрушил огонь на мутанта. В непроглядной темноте, разгоняемой лишь вспышками дробовика, он видел, как рвется под наскоками картечи плащ на мутанте, как расцветают темными кляксами цветы крови на груди монстра. Чудовище попятилось и скрылось за дверью. Дробовик разрядился, пистолет выплюнул последнюю пулю в падающую фигуру. Стараясь сохранять спокойствие, Бобр встал на одно колено и начал перезаряжаться. Раз, два, три… семь, восемь, есть, теперь обойма, раз, два, есть! Вскочив, сталкер устремился в сторону двери. Неожиданно – бум! – она с грохотом захлопнулась перед его носом. Один удар плечом, еще, теперь ногой, а ч-ч-ч-черт! Заклинило!

– Излом, тварь! – заорал Егор, в бессилии пнув дверь еще раз. – Открой!

– У-у-у-у, а-а-а-а-а, – визгливо отозвалось с другой стороны, – сталкер обманул, а-а-а-а… сталкер обманул, больно, больно у-у-у-у-у-у…

– Я тебя, тварь, уделаю на хрен!!! Открывай, мать твою, нау!!! – почему-то добавив иностранное словечко, проорал Бобр.

Сейчас он немного сомневался, действительно ли он хочет, чтобы излом открыл дверь и принял бой? Ведь тогда в засаде будет сам мутант, а человеческий организм Егора, даже усиленный артефактом, не вынесет несовместимых с жизнью повреждений, и, даже одержав победу, он, вероятно, погибнет на месте. Прикинув такой расклад, Бобр отошел от двери, включил налобник и расположился на месте директора, положив перед собой заряженное оружие. Посидев минуту, он решил вытащить «душу» из-за пазухи, чтобы не разряжалась. Мутант будет регенерировать еще некоторое время и уже точно не пойдет в атаку. Такой осторожный монстр дважды на одни и те же грабли не наступит, стало быть, нужны другие грабли. «Душа» практически не изменилась, совсем немного как будто бы потускнела, но в целом ей еще работать и работать. Есть захотелось неимоверно, он вспомнил, что с утра ничего не ел. Глянув на ПДА, сталкер определился, что обед уже давно миновал, и организм справедливо требует калорий, особенно после воздействия артефакта.

Открыв рюкзак, сталкер достал банку тушенки, почти целую палку колбасы, хлеб. Включил налобный фонарь поярче, от чего у него как-то по праздничному поднялось настроение, и легко опустошил банку тушенки, полбулки хлеба, несколько кружков колбаски с хлебцем и горчицей, запивая это все водой. Расслаблено сидя в директорском кресле и даже закинув ноги на стол, ощущая себя немного «директором», Егор вспомнил что-то и крикнул, дурачась и немного издеваясь над израненным, но смертельно опасным мутантом через закрытую дверь.

– Лидочка, а кто у нас в приемной?

Прошла почти минута тишины. Бобр уже подзабыл о вопросе и сидел, отдыхая и прикидывая что-то свое после плотного обеда, держа руку на дробовике.

– Никто, – раздалось обиженное из приемной.

Егор удивленно округлил глаза, снял ноги со стола, привстал и выдохнул.

– Ну так пусть войдет. Чего вы…?

Прошел почти час времени, Егор нашел на стене выключатель и включил свет, трубки ламп дневного света, мигнув, загорелись, освещая все. Электричество, как это бывает в Зоне, было практически во всех заброшенных зданиях и помещениях. Теперь ему стало гораздо комфортнее, эти пенаты можно бы было сделать своей базой, да только, судя по карте, это слишком большая территория, одному ее не освоить, это были бы роскошные апартаменты для какой-нибудь группировки, но не для одиночек. Но время шло, ему надо было выбираться отсюда. Торчащая по ту сторону дверей уже наверняка восстановившаяся тварь была не лучшим вариантом «Лидочки», которая могла бы принести чай или кофе. Решив, что двери, открывающиеся наружу, наверняка можно выбить, разогнавшись, длинным столом для совещаний, благо он сделан из цельного дерева, а не из опилок, Бобр решил проверить обстановку по ту сторону стены.

– Эй, излом, жрать хочешь?

– Излом кушать хочет да… дай, сталкер, хлебушка.

– От ты, сука, конечно, – беззлобно прокомментировал Егор.

– Я, сталкер, не со зла, я старый, я наверху живу… я не со зла, – засуетился с той стороны мутант.

– Ну как же, заливай, заливай, видели мы твое «не со зла», падаль! – неожиданно разозлившись, крикнул Егор. – Я ща дверь выбью, а потом тебя урою на хрен в пол этот бетонный, понял?

– Не надо, сталкер. Не надо. Хлебушка дай. Не надо, не надо… «урою», – дребезжал треснутый голосок.

Слышно было по голосу, что излом срочно меняет диспозицию. Боится?! Боится – это хорошо.

– Жить хочешь? – крикнул через дверь сталкер.

– Да, жить, жить, – вторил ему мутант, – и кушать… хлеба.

– Тогда проваливай отсюда на хрен, мне секретари не нужны, – уже спокойно сказал сталкер. – Жрать он хочет, ты ж меня жрать хотел. А теперь хлебушка ему, вегетарианец хренов.

– Излом думал, ты сталкер уже все, излом думал, сталкеру плохо. Излом хотел ему колыбельную спеть и пустить в край желаний.

– Каких еще, на хрен, желаний? Что-то ты больно умный, а, мутант? Тебя как зовут? – разглядывая просадку дверей с приличного расстояния, спросил Егор.

– Меня всяко зовут, не помню… Дед меня зовут, – отозвалось из-за дверей.

«Кончать надо пустой треп, не приведет ни к чему хорошему такое общение», – подумал сталкер, доставая из контейнера артефакт и засовывая его за пазуху.

– Значит так, Дед. Хлеба я тебе дам. Колбасы дам, если правильно вести себя будешь, а если позаришься на меня, я с тебя шкуру спущу или ученым отдам на Янтаре за деньги, баксы, доллары. Понимаешь? Знаешь, кто такие ученые?

– Баксы, доллары. Понимаю, да. Дед голодный, Деду покушать надо, он тут останется, тут хорошо, спокойно, – согласно повторил голос. – Ученые – плохо.

В кабинете стояло два стола буквой «Т», основание этой буквы длиною несколько метров как раз подходило в роли тарана для забитых монстром дверей. Как ни странно, Бобр нисколько не сомневался, что излом не нападет на него, по крайней мере пока их будет отделять несколько метров и он не повернется к нему спиной. Убрав из-под стола стулья, сталкер передвинул стол на стартовую позицию.

– Эй, Дед, спрячься подальше, – крикнул Егор.

С этими словами он разогнал стол и врезался в двухстворчатые двери, которые с треском открылись, обнажив темное занавешенное пылью пространство, а сам стол тем временем застрял между дверей. Никого не было видно. Бобр сделал несколько шагов назад, взял пространство на мушку.

– Покажись! – потребовал сталкер.

– Не стреляй, донт шут, – послышался голос из коридора.

– Давай выходи, полиглот, без резких движений, – приказал Бобр, держа пространство на прицеле и чувствуя готовность к резкому передвижению с той стороны.

То, что показалось в коридоре, и было изломом. В сером плаще, с накинутой поверх какой-то серой тряпкой, в широких штанах и ботинках без шнурков, держа в левой руке широкополую черную шляпу, показался гроза одиночек, сам обман во плоти – излом. Сейчас он не напоминал опасного обитателя Зоны, его приплюснутая сверху голова и пучки седых волос возле ушей вкупе с маленьким носом, ртом и несколько разноразмерными глазами придавала ему вид доброго дедушки-грибника. Излом застыл в проеме дверей между коридором и приемной.

– Руки покажи, шляпу в сторону, тряпки снять, – приказал Бобр, держа монстра на мушке.

Излом уронил шляпу, скинул накинутую на плечи тряпку, под которой показался грязнющий, перепачканный выцветшей старой и свежей кровью плащ. Сам плащ носил следы многочисленных пулевых и картечных попаданий. Правый рукав под боевую конечность был разорван до локтя и оторван в подмышках.

– Плащ снять, я сказал, – повторил сталкер, видя, что излом замешкался.

Излом вздохнул как можно жалостливее и начал расстегивать несколько чудом уцелевших на плаще пуговиц, наконец дело было сделано, и плащ слетел на пол. Егор присвистнул.

– Так вот ты какой… – негромко проговорил он.

Тело излома, покрытое многочисленными старыми белыми оспинами от давнишних пулевых ранений, теперь украшали свежие красные рубцы, вырисовывая на теле баллистические данные разброса доработанного «Чейзера-13», стрелявшего с пяти метров, пулевые раны «Глока» также добавили с десяток крупных оспин на теле мутанта. Тонкая шея росла из небольших плеч, причем правое плечо было явно мощнее левого, грудина и ребра соответствовали человеческим, разве что на груди не было признаков сосков, но дальше была сама боевая суть излома. Огромные гипертрофированные косые мышцы живота, которые, казалось, скрутили тело мутанта штопором, именно они являлись основной пружиной смертоносного удара. Левая рука имела обычную, человеческую длину, правая же, видимо, плохо раскрывающаяся, лежала на полу. Пять изгибов боевой конечности от плеча до кисти. Излом сделал маленький шажок в сторону сталкера, Егор, ускоренный артефактом, тут же сделал шаг в сторону и два назад.

– Стоять!

Теперь, когда существо предстало в его истинном обличье, иллюзия сходства с человеком пропадала. Нелюдь. Нелюдь из центра Зоны. Мутант, созданный, чтобы вырастить в человеке слюнявую надежду на благополучный исход и получить его без боя. Скольких он уже видел, у скольких он попросил еды, помощи, открыть дверь в схроне?

– Значит, хлебушка хочешь? – глядя через мушку прицела, спросил Бобр.

Чудовище жалко опустило плечи, зашмыгало носом, как будто не решаясь поднять левую руку и утереть слезы.

– Не дури! – сказал Бобр. – Иди включи свет, вон, сзади.

Излом осторожно повернулся и нажал выключатель. В приемной тихо тренькнули лампы дневного света. Сталкер спустил курок, заряд картечи, пролетев несколько метров, вложился в основание черепа мутанта. Мутант рухнул, пытаясь встать, но человек уже стоял над ним и стрелял в тонкую шею. Дробовик разрядился, мутант затих.

– Ну на тебе, деда, хлебушка! – сказал сталкер и с этими словами достал нож и окончательно отделил голову от тела.

Глава 8. Сева

Завернув голову излома в тряпки, нашедшиеся неподалеку, а также не побрезговав и обыскав плащ и штаны излома, Бобр с удивлением обнаружил в карманах приличную сумму денег, связку ключей и пластиковые карточки пропусков, вероятно, взятые изломом у убитых им в окрестностях научных сотрудников, также кучу цветных оберток от конфет и пучок белых волос в пакете. Осмотрев ключи и определив, что в основном они от замков амбарного типа, то есть навесных и прочих, которые, как правило, можно открыть выстрелом, Егор решил оставить два сложных ключа от явно внутренних замков сложной конструкции. Затем, включив поярче налобный фонарь и выключив везде свет, он, уже не таясь, вернулся к шахте лифта. Подходя к лифту, время от времени поглядывая на ДЖФ, Бобр понял, что излом спустился за ним тем же путем, каким спустился он сам, то есть по веревке, а помещение и в правду было необитаемым. Надолго ли?.. Если одно из существ Зоны видело что-либо, то сама Зона смотрела его глазами, и теперь, вероятно, этот подземный административный корпус будет заполнен крысами, аномалиями и полтергейстами.

Теперь шахта лифта не казалась сталкеру такой зловещей, и он при чудесной помощи артефакта без проблем поднялся по веревке, по пути высветив несколько этажей, куда также уже вполне могла проникнуть мутировавшая живность. Приблизившись к поверхности, сверившись с ПДА, он вылез под мрачное небо Зоны, приветствовавшей его карканьем пары ворон, сидевших на наполовину потерявшем листву клене. Он вынул и упаковал артефакт обратно, отметив, что его свечение стало не таким насыщенным. Вдруг вспыхнувший голод и слабость пришлось срочно гасить энергетиком и парой плиток шоколада. Дорога назад обошлась без приключений, конечно, пришлось красться по этой нелюдимой территории от укрытия к укрытию, пару раз пропуская замеченных снорков, обыскивающих остовы машин, обходя замерших и практически невидимых на сером фоне стволов зомби. Но все обошлось, никто не обнаружил его передвижения под посвистывание ветра и шелест листьев, и через несколько часов он, малозаметной и осторожной тенью, вернулся на Янтарь.

Пройдя через шлюз, снова испытав на себе дезинфицирующую обработку, он подошел к окошку.

– А, Бобр, вы вернулись! – вежливо встретил его заведующий научно-исследовательской станции «Янтарь» Сахаров. – Я надеюсь, вы добыли документы? – спросил он озабоченно через бронестекло перегородки. – Простите мое нетерпение, это, наверное, невежливо с моей стороны спрашивать с порога.

– Все ок, профессор. Документы при мне, щас отдам! – довольно пробасил Бобр. Сейчас после удачной ходки Егор чувствовал себя эдаким бравым солдатом, который не боится ни Бога, ни черта.

– Что вы, что вы, – засуетился ученый, – пройдемте в кабинет. Николай Иванович, пройдите с нами в четвертую комнату, – обратился он к кому-то невидимому.

Выйдя из помещения, Сахаров прихватил сталкера за локоток и повел в четвертую комнату. Там уже находился один из сотрудников, Николай Иванович, и здоровый широкоплечий экипированный по полной завязке долговец по прозвищу Яйцо, приставленный для охраны внутренних помещений бункера и для контроля порядка передачи ценностей от сталкера – ученым. Конечно, сомнительных сталкеров в бункер вообще не пускали, но и для рекомендованных бродяг всегда выделялся минимум один боец охраны, чтобы он не начудил чего. Мало ли, это Зона. Бывали случаи, что приходит человек вроде бы в себе, а как ближе к людям становится, так глаза шалеют, руки трясутся, смех нервический, того и гляди выкинет чего такое, что мало не покажется. Вот таких сразу определяют и в изолятор, на витамины, пока в себя не придет.

– Ну, показывайте, пожалуйста, – потирая руки и вытянув шею, сказал Сахаров.

Бобр расстегнул верхний клапан рюкзака, затем не спеша развязал горловину, расстегнул отдельный самый большой карман, находящийся возле спины, и наконец под бдительным взором Яйца извлек синюю папку, перевязанную тесьмой, и бережно положил на стол. Сахаров с волнением протянул обе руки к папке, посмотрев на набор букв и цифр на корешке, восторженно произнес:

– Да, Коля, это она!

Николай Иванович, видимо, тоже распереживавшийся ввиду исключительности момента, только сглотнул и торжественно кивнул. Взяв сей ценный набор бумаг и по-военному развернувшись, правда, от волнения не через то плечо, он ушел в глубину бункера.

– Итак, молодой человек, еще раз благодарю вас за то, что согласились пойти за документом, и за то, что доставили его сюда. Признаться… Олег Николаевич, можно вас попросить?.. – Сахаров вопросительно посмотрел на долговца, тот все понял и бочком приставными шагами вышел из дверей комнаты, отошел на несколько метров, тем не менее не закрывая их. Сахаров продолжил, понизив голос: «Признаться, мы посылали наших сотрудников и несколько сотрудников Долга за этим документом, но, к сожалению, все как-то неудачно сложилось: сначала эти зомбированные вояки, потом толпы снорков, а на подходе еще и подвижный пояс аномалий. Впустую потеряли много людей и вернулись ни с чем. Нужны были одиночки, поскольку большая группа людей была слишком заметна, и агрессия окружающей среды возрастала квадратично. В общем, как, возможно, вы заметили, большие группы людей, как правило, несут большие потери, в то время как одиночки, такие как вы, Бобр, могут пройти незамеченными и не возмущая пространство Зоны, – профессор, видимо, был взволнован и по этому поводу эмоционален. – Вы знаете, я всегда ищу возможности поговорить с такими, как вы, сталкерами, так сказать, полевиками, которые могут сообщить нам иногда больше, чем куча дорогостоящей аппаратуры, – Сахаров осмотрел Егора с ног до головы и как будто бы только сейчас обнаружил притороченный к поясу узел. – Да, кстати, а что это у вас на поясе? Не похоже на стандартное снаряжение?

Бобр, поглощенный приемом, забыл о притороченной голове излома.

– А-а-а, это вам подарок, – ответил сталкер, широко улыбаясь.

И собрался уже было распаковать гостинец на алюминиевый складной столик.

– Э, нет, товарищ сталкер, не торопитесь, – встревожено поднял ладонь профессор, завидев разводы крови на тряпье. – Для таких образцов у нас есть специальная лаборатория. Пройдемте.

С этими словами он встал и направился вглубь бункера, сталкер поспешил за ним. Яйцо прошел с ними немного, потом буркнул что-то в переговорник и остался стоять на месте. Они прошли вниз по металлической лестнице, потом по освещенным коридорам со множеством металлических дверей с круглыми окошками, затем спустились еще на один ярус и вошли в ближнюю правую дверь с иллюминатором.

– Валерий Степанович, к вам гости, – крикнул Сахаров, – стоящей в углу фигуре в белом халате с наушниками в ушах.

Фигура развернулась, ею оказался гладко выбритый еще молодой человек среднего роста и телосложения с пытливыми карими глазами и капельками пота на лбу.

– Здравствуйте. Валерий, – протянул он руку сталкеру.

– Бобр, – ответил Бобр, пожимая руку.

– Бобр? Что-то знакомое… не припомню, но где-то я уже как будто о вас слышал, – морща лоб и почесывая подбородок, произнес ученый.

– Это наш старший научный сотрудник по исследованию живых и псевдоживых форм жизни, – представил его Сахаров. – Весьма подающий надежды молодой ученый, вот только что прибыл на вахту, так сказать, отдохнувший и воодушевленный. Ну что там у вас, показывайте, – обратился он к сталкеру.

Сталкер оглянулся в поисках подходящего стола, заметив заодно, что в лабораторию зашел еще один здоровенный долговец, также в полном бронепакете и с ОЦ-14 в руках. Все столы были заняты ноутбуками, микроскопами, какими-то мешалками, центрифугами и другими приборами неизвестного назначения. Завидев квадратный ящик метровой высоты с выдвижными полками под медицинский инструмент, Егор вопросительно кивнул в его сторону.

– Да. Давайте туда, а то сами видите, все столы заняты, – согласился Валерий.

Не спеша сложив в уголок рюкзак, дробовик, разгрузку, сталкер, хрустнув пальцами, начал разворачивать тряпочный ком. Долговец приблизился ближе, вытянув шею и заглядывая поверх голов на происходящее. Сахаров задумчиво теребил губу. Валерий, склонив голову, наблюдал за манипуляциями сталкера. Наконец, кулек развязался, и на поверхность ящика выкатилась голова излома. Лицо долговца перекосила гримаса отвращения

– Вот тварь! – не сдержался он.

Сахаров остался как будто безучастен, лишь согласно кивнул несколько раз головой. Зато лицо старшего научного сотрудника Валерия Степановича озарилось прямо неземным внутренним светом и восторгом.

– Да это же, pseudo unum armatus, – вскрикнул он. – Это излом!

Долговец только пошевелил губами, вероятно, не разделяя восторга ученого, но весь его вид говорил, что таких pseudo unum armatus’ов он бы в гробу видал и гвозди бы гробовщику подносил.

– Как давно он был жив?! – суетливо спросил Валерий.

– Да вот часов пять назад как я его усмирил, – ответил Егор.

– Пять часов?! Да это же еще живой объект! – восторженно орал Валерий.

Исполинский долговец, стоявший в проеме, вздрогнул, и его рука нерешительно потянулась за «Громом». Губы опять что-то беззвучно шептали.

– Вы посмотрите, совершенно целый мозг! Как вы смогли убить его? Ну да неважно. Это же наконец-то прольет свет относительно деления мозговых функций псевдоразумных форм жизни и их соответствия человеческим! Браво, сталкер Бобр, браво! – с этими словами он восторженно потряс руку Бобра.

– Я надеюсь, вы сможете выразить свою благодарность в денежном эквиваленте? – не упуская момент, спросил Бобр.

Все-таки работа с Сидоровичем оставила в нем свой отпечаток.

– Ну разумеется, Бобр, разумеется, – с достоинством кивнул Сахаров, – и если у вас все… – с этими словами он вопросительно поверх очков поглядел на Бобра, – то прошу подняться наверх за вознаграждением, также мы выделим вам комнату на ночь, бесплатно, разумеется.

Оставив помешанного от радости старшего научного сотрудника наслаждаться отрезанной головой чудовища, вся компания вместе с бойцом покинула помещение. Получив причитающуюся ему сумму за заказ в тридцать тысяч и еще двадцать за голову, Бобр, был вне себя от счастья, раскраснелся и долго пытался уложить упругую пачку зеленых во внутренний карман. Яйцо, глядевший на то, как Бобр суетится, сказал:

– Бобр, вот ты правильный мужик вроде, а одежка, как будто ты вчера сюда пришел. Коли есть деньги, купи ты себе нормальную броньку. На тебя ж смотреть страшно, пальцем ткни, и дырка.

Замерший Бобр виновато опустил глаза.

– Да… я…

«Да что я, в самом деле! Привык дальше свалки не ходить! – вдруг рассердился на себя Егор. – Сколько бы времени я бы по копейке собирал, а тут враз пятьдесят штук, поднял. Правда, тут тебе не Свалка, но кто ж без риска по Зоне ходит».

– Ты если за костюмчик боишься, что бандюки помнут, то переползай на Росток или к нам вступай в Долг. Мы эту шваль и в хвост, и в гриву гоняем, не пожалеешь. У нас надежно, верно, Долг, – по-своему поняв сомнения Бобра, сказал Яйцо.

– Спасибо. Я подумаю, – ответил Егор, и вправду решив подумать над обновлением своего гардероба, и отправился в отведенную ему комнату.

Бобр с удовольствием помылся в горячей воде общей душевой, побрился и, даже спросив дозволения, умудрился постираться, развешав белье в общей сушилке. Сидя на кровати в своей комнате, вытянув ноги и осматривая только что подстриженные ногти, ощущая свежесть и здоровье во всем теле, еще бы, его сегодня почти полчаса обрабатывал артефакт «душа», сталкер испытывал ни с чем не сравнимое чувство комфорта и безопасности. «Да-а, – подумал он, – так жить можно… может, подрядиться к научникам, финансируют их хорошо, работу мне всегда придумают, так, глядишь, накоплю себе на жизнь и с их вертолетом и вернусь. Буду жить как человек…» Вот только вспомнить, как это – жить как человек, у Егора не получалось. Картина сытой жизни где-нибудь в пентхаусе шикарного мегаполиса, красивая машина, женщины, все как-то было серо, скучно, ненастоящее. Его счастье сейчас сводилось к переживанию того, как он тащил Артема несколько километров на Янтарь, как он, замирая, прятался за деревом вблизи от огромной электры, а в сотне метров от него из забытого в земле, полузакопанного БТР выскакивали снорки и, ухая, понеслись в сторону от него на охоту. Его счастье сводилось к очередной чистке верного дробовика, осмотру и ремонту снаряжения… вот тут нитки разошлись, подлатаем… где наше шило и суровая нить? Вот тут ремешок перетерся, а может кислотой его зацепило, так… где наши ремешки? Заменим… а вот тут что за оспина на рюкзаке, ах, это дырка назревает, щас мы ее… где наши заплатки? Так сидя в тиши и покое, поглядывая на свои босые ноги, Егор отдыхал. В дверь постучали и открыли, на пороге показался Николай Иванович.