Янтарь. Вирус бессмертия

– Я все заснял! – восторженным голосом вскрикнул коллега, доставая стерильную склянку для образцов из своего чемодана и бережно перегружая в нее палец.

– Док, а что у того, который в куртке, с зубами? – спросил Яков.

Трофим хотел вытереть вспотевший лоб, но рука наткнулась на стекло. С трудом собравшись с мыслями, он наконец сказал:

– Господа, вирус эволюционировал в следующую стадию. Это невероятно, я прогнозировал, но до сих пор не могу в это поверить, – Трофим ошалело посмотрел на коллегу. – Вирус способен внедряться в костную ткань, а еще он может синтезировать белок, ты представляешь, Капезыч?! Он синтезирует!!! – Трофим потряс коллегу за плечи так, словно хотел вытрясти из него страшное признание или душу.

– Поздравляю, Трофим, это же теперь новый организм, это открытие. Что ж теперь нам делать-то? – Берик также был потрясен, но думать не прекращал ни на минуту.

– Нам нельзя упускать его из виду. Давай, Капезыч, дуй с Яковом на Янтарь, тащи пистолет с маячками, надо пометить его, а мы с Сагитаем тут покараулим, – распорядился Трофим.

– А если они уйдут? Как искать вас? – резонно спросил Берик.

– Поиграем в казаки-разбойники, – усмехнулся Трофим, – стрелками пометим все, что можно, не потеряешь.

– Жарайт, – согласился ученый, развернулся и уже почти собрался уходить.

– И это, Берик, вот еще что, – неожиданно остановил его Трофим, – если с физиками пересечешься, сообщи, что объекты освоили передачу энергии на расстоянии, я так понимаю, что и ее отбор.

Лицо Капезовича, которое было открыто и не защищено забралом с самого начала операции, заметно побледнело. Он перевел недоверчивый взгляд с Трофима на Сагитая, потом на Якова и обратно.

– Скажу, – коротко ответил он и решительно зашагал обратно.

Яков, перехватив автомат, двинул за ним. Трофим и Сагитай залегли на прежнее место наблюдения на небольшой возвышенности, откуда хорошо было видно обоих мертвецов, так и стоящих неподвижно, глядящих каждый в свою сторону.

– И чего это его так… перекорежило-то? – спросил Сагитай у Трофима спустя минут десять тишины.

Трофим помедлил с ответом.

– Ты видел, Сагитай, что ел только один из них?

– Да.

– Так вот, ел один, а заряжался другой.

– Ну и пусть заряжается, – пожал плечами Сагитай.

– Согласен, пусть заряжается. Нечто подобное проделывал еще Тесла больше века назад, сейчас этим уже никого не удивить. Но так эффективно скачивать энергию с объекта, пусть даже он представляет собой синхронную колонию, невероятно, – тихо сказал ученый. – А вы не думаете, Сагитай, что вместо этого объекта можем оказаться мы?

– В смысле вместо того, который ел и пил? – осторожно спросил Сагитай, боясь спугнуть страшную догадку.

– Вот именно. Живого человека эта новая форма жизни, я так думаю, сможет летально обесточить минут за двадцать, за тридцать, и, возможно, это еще не самое худшее, что с ним может сделать этот организм.

– Мне, чтобы развалить его на части, нужно двадцать секунд, – решительно заявил боец, похлопывая ладонью по автомату.

Трофим перевернулся на спину и положил бинокль на живот.

– Нам, чтобы найти его и подойти на нужную дистанцию на открытой местности, понадобилось минут десять, – Трофим повернул голову в сторону воинственно настроенного бойца. – А что если он будет прятаться? А что если это будет ночь? А что если будут укрытия? А что если он сам подойдет к нашему укрытию ночью, чтобы поесть? – Трофим невесело усмехнулся, порыв ветра принес заунывный вой слепых псов. – От их воздействия не спасает бетон менее метра, и наверняка такие, как он, смогут одолеть его. Возможно, он сможет убить во сне, возможно, высосет нескольких, возможно, всех. Ты знаешь, что уже есть факты о том, что здорового и крепкого сталкера находят утром мертвым, похудевшим без всяких видимых причин? Мы проводили вскрытие, они умирали от голода. За ночь.

– Так что же делать, Док? – потемнев лицом, спросил Сагитай.

– Соблюдать дистанцию и изучать очень осторожно и трепетно. Я думаю, что мы еще увидим истинное лицо этого существа.

Глава 8. Маячки

Серое небо стало чуть менее серым, красно-оранжевая полоса потеряла контрастность и размазалась где-то наверху, путаясь с рваными облаками и холодным ветром, заставляя его теплеть и согревать охлажденную ночью Зону. Несколько небольших плотей спустилось к озеру, но, приметив там мертвецов, ринулось прочь, как от опасного для них хищника. Пара осторожных ворон, заприметив хлеб, каркая, спиралью спустились вниз, распластав черные крылья. Приземлившись в нескольких метрах, они также без всяких видимых причин вдруг с вороньим криком сорвались с места и отлого, тяжело вдоль земли улетели прочь. А ведь Трофим помнил, как всего год назад зомбированные выглядели лишь жалкими, проигрывающими существами, способными лишь побираться и выпрашивать крохи у сталкеров, либо обреченно, сбившись в сгорбленную кучу, ждать своей очереди, пока слепые псы, снорки или другие хищники оставят им крохи со своего кровавого стола. Как много теперь переменилось.

Позади караулившей объектов парочки раздался негромкий писк. Крысы, не всегда отражающиеся на детекторе жизненных форм, почуяв запах человека, вылезли из своих нор, полюбопытствовать, живы ли люди или уже остывают и можно трапезничать? Сагитай лениво шевельнул берцем. Писк прервался, и несколько тушек, бросившись врассыпную, сгинуло под землю, но это будет ненадолго. Крысы – одни из тех мутантов, которые практически не изменились в своем поведении, они, конечно, стали в два, три раза крупнее, но их любопытство было сильнее их самих и прихотей Зоны, поэтому можно ожидать, что скоро они вылезут вновь и попробуют каблук берца на зуб, лишь для того, чтобы проверить, на что способно двуногое существо над ними. Может, движение ногой – это все, на что оно способно? Тогда нужно будет непременно заняться им плотнее. Некробиолог знал и это. Уж слишком долго они лежали практически неподвижно. Судя по всему, семейство крыс здесь небольшое, наверное, три-пять поколений, это означает сорок, пятьдесят особей, с учетом естественной убыли. Они, конечно, могут попортить одежду спящему человеку, заставив того уйти с этого места, но рискнуть открыто напасть вряд ли. Как говорил его коллега по этой части, крысы будут вести крайне осторожный образ жизни, пока им критически не перестанет хватать еды, либо на колонию не обрушится какая-либо болезнь, тогда зверьки будут способны на все, загнанные в угол смертельными обстоятельствами, они будут атаковать хоть псевдогиганта всеми имеющимися силами.

С момента ухода Берика за оборудованием прошло чуть более двух часов. Глянув на детектор, Трофим наконец увидел приближающегося коллегу, отображенного зеленым сигналом, Якова и два сигнала без идентификации, желтым цветом. Незнакомые сталкеры. До них оставалось метров триста. Еще через какое-то время послышались шаги, и на пригорок рядом с ними легло несколько тел. Рядом с Трофимом залег его коллега.

– Я тут помощников пригласил, – указав на сталкеров, сообщил Берик.

– Зачем? – не понял Трофим.

– Ну так мы же не будем их тут всю жизнь караулить, пометим и обратно. А мужики вон, по маячку за ними походят, понаблюдают, – объяснил Капезович. – Вон тот Саня Клише, а это Серега Капуста, они напарники.

Саня Клише и Серега Капуста, лежащие слева от Трофима, за Сагитаем, поочередно подняли руки в приветствии.

– Ты им все объяснил?

– Само собой. Мы-то почему задержались, их ждали немного. Рекомендованные, Леха Лампочка за них ручается, мы уже за сутки им оплатили, – немного смутившись своей расторопности, сознался Берик.

– Правильно, – кивнул Трофим. – Верно мыслишь, я бы не скоро в эту сторону подумал, – улыбнулся Трофим, прихлопнув коллегу по плечу.

– А то ж. Я ж тебя знаю, Трофим Аристархович, ты до ночи можешь тут валяться… – шутливо погрозив пальцем, ответил Берик. – Ну что, давай метить?

– Согласен. Кто стрелять будет? – спросил Трофим.

– Док, давай я стрельну, – предложил Яков, – ружьишко-то у вас непривычное какое, надо опробовать.

Действительно, воздушное ружье, которое было чуть больше пистолета, если снять приклад, было сделано специально для таких целей. Бесшумное, легкое, сделанное из деревянных и синтетических материалов, мало интересующих аномалии, больше походило на игрушку. С него невозможно было убить человека, но крысу наверняка. Обычно объектам маячки вшивали прямо в тело, в кожную складку на животе. Здесь же зомбированный не был подготовлен к подобной процедуре, и маячок, выполненный в виде небольшого гвоздя с раскрывающейся и стопорящейся шляпкой, должен был засесть надежно и незаметно для цели.

– Яков, так, чтобы он не заметил, – прошептал Трофим, глядя, как боец прилаживает приклад к плечу и крутит верньер простейшей оптики, – можно в одежду.

Боец, разобравшись с аппаратом, наконец вложил пульку и повернул миниатюрный затвор. Весь отряд уставился на зомбированных, с самого утра стоявших без движения у кромки Кисельного озера.

– В подмышку, Док? Там ткань покрепче, засядет надолго, – тихо произнес боец, рассматривая мишень.

– Можно и в подмышку, – согласился Трофим.

Едва заметно присвистнуло ружье. Ничего не изменилось.

– Мимо, – спокойно сказал Яков. – Пулька легкая, ветром сносит. Патрон, – обратился он к Берику.

Ученый достал из пластикового пенала еще один маячок, вдавив капсулу, активировал маячок и передал Якову. Зарядив, Яков снова припал к прицелу. Снова едва заметно свистнуло.

– Есть попадание, – удовлетворенно сказал Яков, – проверяйте.

Трофим и его коллега приникли к детектору, в ста двадцати метрах рядом с красной отметкой Зубра светилась новая отметка красного цвета, над ней сноской из зеленых цифр значился номер: сто пятьдесят шесть. Отряд синхронно отполз назад и, пригибаясь, отошел еще на десяток метров, после чего люди распрямились и сошлись в круг.

Теперь можно было посмотреть и на сталкеров. Саня Клише – небольшого роста мужичок лет тридцати в комбинезоне Заря с плотно натянутым на голову капюшоном, карие глаза-буравчики, круглый нос, нижняя часть лица закрыта тканевой маской. Серега Капуста лет ближе к сорока, чуть выше ростом, в малознакомом для Трофиме комбинезоне, вроде как Страж Свободы. На голове неизвестно откуда взявшийся старый шлем танкиста, из которого вытащены громоздкие наушники, а сами уши завернуты назад и подвязаны, лоб покрыт крапинками химических ожогов, уж это-то Трофим определял с первого взгляда. Чуть более светлые, чем у его напарника, карие глаза, нос с горбинкой, густые усы и борода.

– Курить можно, Док? – почему-то обратившись к Трофиму, спросил Клише, стягивая вниз тряпочную маску.

Трофим обернулся в том направлении, где стояли помеченные объекты, которых, конечно, с его положения не было видно.

– Ветер в сторону, не услышат, – проводив взглядом его движение, хрипло отметил Капуста.

– Кури, – чуть пожав плечом, сказал Трофим.

Клише и Капуста синхронно достали по сигарете и затянулись с одной спички, предложенной Капустой. Выпустив облачко синего дыма, Клише, как, видимо, более бойкий из двух сталкеров, решил уточнить задачу.

– Так значит, мы дежурим сутки рядом с этими вашими зомбаками, фиксируем, если что, на вашу камеру, вот она, – он похлопал Капусту по рюкзаку, – и не даем им потеряться из виду. Ага? – спросил он у Трофима, щуря один глаз, в который стремилась просочиться струйка дыма от сигареты.

– Да, – слегка помедлив, ответил ученый.

– Если надо больше суток, то оплата по факту, отчет по данным от камеры. Ага? – вынув сигарету изо рта и сдув в сторону, спросил сталкер.

– Да, – ответил Трофим, чувствуя уж слишком простой подход к делу.

– Ну все, без проблем, Док. Все сделаем в лучшем виде. Приходи завтра, – сталкер улыбнулся, обнажив полтора десятка оставшихся зубов.

Трофим, привыкший иметь более плотный подход к его заказам, посмотрел на коллегу, спрашивая взглядом, все ли в порядке. Получив утвердительный кивок, он протянул сталкерам руку, подтверждая сделку и прощаясь. Чуть больше чем через час команда была на Янтаре, где некробиологов ждал очередной анализ крови, проводимый раз в две недели, затем либо отдых, либо создание отчета, а «лаборантов» – унылое оглядывание детектора, на котором при нажатии нескольких кнопок высвечивался только один объект – некробиолог Гудин Трофим Аристархович, носитель нескольких специальных маячков, заботливо установленных в комбинезоне, халате, обуви и работающих на отдельной, специально выделенной частоте.

Двое сталкеров, еще раз проверив положение сто пятьдесят шестого, принялись готовить обед. Вообще, полноценный обед у этих пытателей Зоны был нечастым событием. В походах за артефактами тратить время на разведение огня в открытом, не защищенном от чужого глаза месте было крайней неосторожностью. Хороший огонь было видно издалека, дым и запах готовящейся еды мог привлечь всех: от слепых псов до, не приведи Зона, контролера. Даже если мутант и не планировал напасть на человека, само его присутствие, а также понимание того, что рано или поздно нужно будет уходить со стоянки и, возможно, путь пройдет мимо его лежки, резко снижало желание задерживаться на одном месте в большинстве случаев. Но Янтарь нынче был благословенным местом для сталкеров. Сейчас на Янтаре было почти так же спокойно, как на Кордоне, разве что солдаты не дуркуют, постреливая длинными очередями в сторону костров замеченных в бинокль или померещившихся движений. Тут, у Кисельного озера была своя слава. Раньше оно было чуть больше, а концентрация кислоты заметно меньше. Это привлекало кабанов и плотей, выкапывавших густые питательные корни камыша и осоки, за ними кровососов и снорков, охотившихся на них, за кровососами тех, кто подбирал остатки, – тушканы и крысы. Теперь от всего великолепия остались одни крысы, и те начали потихоньку расползаться по разным местам. Зомбированные были не в счет, тот ученый, который привел их сюда, сказал, что мертвецы покормлены, не агрессивные, если не будоражить, и что-то там особое с ними, в общем, типа умные, но нашего брата сталкера не проведешь, умнее его нет. Потому и шарится он по всем закоулкам Зоны, за прибытком.

Капуста, поставив нехитрую ловушку из приманки и котелка, изловил небольшую крысу и рукой в перчатке теперь держал ее за шкварник, выдувая ей в морду синий дым сигареты. Крыса отчаянно сопротивлялась, пищала, издавала негромкий потрескивающий крысиный рык, но, наконец, сдалась, повиснув в руке и тревожно шевеля усиками.

– Я тебя, сестричка, отпущу, только хвостик сломаю, – пообещал ей Капуста, – а ты за это передай там всем вашим, что тут сверху сталкеры и надоедать нам не надо. Ясно?

Грызун продолжал тревожно нюхать воздух. Капуста протянул свободную руку к крысиному хвосту и быстрым движением в двух местах сломал ей хвост. Крыса яростно задергалась и запищала, пытаясь выкрутиться из железной хватки мучителя. Но сталкер знал свое дело. Потрепыхавшись еще пару минут, грызун снова повис. Капуста удовлетворенно кивнул и осторожно опустил ее на землю. Зверек серой молнией кинулся прочь и исчез из виду в подземной норе.

– Ну что там, Клише? – окликнул он товарища, сидящего на корточках у него за спиной и копающегося в рюкзаках.

– Я вот думаю, у нас обед из макарошек с тушенкой, или рагу сварганить? Тут с пайков порядком осталось, – не оборачиваясь, ответил Клише.

– Давай рагу с тушенкой, – довольно потирая руки, сказал Капуста.

– Ага.

Минут через десять в небольшой продолговатой ямке с поддувалом заиграл язычками пламени огонь. Ветер относил дым в сторону от озера, и сталкеры, не рискуя привлечь внимание мертвецов, принялись готовить еду, вываливая содержимое консервов в котелок. Еще минут через пятнадцать дикий для этих мест запах горячей еды начал разливаться по округе. Сталкеры благодушно заулыбались, сидя на полипропиленовых подстилках на земле и вытянув ноги вдоль костра. Тепла было от него немного, но сталкер и ручной огонь – это то, что в условиях Зоны долго не живет друг без друга, поэтому полноценно уметь наслаждаться небольшими радостями быта умели лишь те, кто знает, что такое неделя проливных дождей и туманов, дождевая вода из ладошки и сухая галета на завтрак, обед и ужин.

Отрезав ножом крупные ломти хлеба, сталкеры, сев по-турецки, принялись за еду, крякая от удовольствия и обжигаясь. Как и следовало ожидать, на запах начали приходить гости: сначала пара ворон, хрипло каркнув, приземлилась на почтительном расстоянии от сталкеров, но, походив туда-сюда несколько минут, поняла, что им ничего не светит, оскорбительно проорав что-то на своем вороньем, улетела прочь. Несколько крыс, тревожно нюхая воздух, высунулись из норы, но при первом же взгляде Капусты в их сторону стремительно скрылись и не показывались больше. А еще спустя время из-за пригорка, со стороны мертвецов появилась плоть. Детектор по-прежнему показывал двух мертвецов на прежних местах и желтый неопознанный сигнал плоти, вынырнувшей метрах в пятидесяти из низины. Местная свинка, поднявшись от болота, выставила свою морду в сторону людей и замерла, став уродливым изваянием цвета камыша и старых костей. Сталкеры не обратили на нее никакого внимания, они точно знали, с кем имеют дело. Здоровая и не раненая плоть никогда не нападет на человека, даже если он спит. Она так и будет кружить вокруг, шурша травою и кустарником, иногда побрякивая обрывками человеческой речи. Этот экземпляр бывшей домашней свинки находился еще в раннем возрасте, разноразмерные удивленные глаза и небольшой для такой круглой морды старческий ротик моргали и пускали нити слюны, задняя часть тела подрагивала от нетерпения. В другое время сталкеры могли бы и покормить ее или принять на нож, если бы было худо с провиантом, но сейчас их задача – быть тише воды, ниже травы.

Клише потянулся за небольшим камешком, лежащим на земле, чтобы метнуть ей в голову, с такого расстояния он бы, конечно, не докинул, но уродливая, неотрывно следящая за ними морда отвлекала от принятия столь прекрасной еды. Плоть, разгадав намерения человека, пугливо шарахнулась назад, не удержавшись на склоне на своих худых ногах, покатилась вниз, в сторону мертвецов. Переглянувшись, сталкеры бросились к биноклям и залегли на обзорной позиции, не забыв взять с собой оружие. Мутант, отчаянно стараясь остановиться, продолжал крутиться вокруг своей оси, подкатываясь к зомбированным. Наконец ему это удалось, и он, бэкнув как барашек, бросился прочь и от людей, и от мертвецов, но, к несчастью, по прямой он бежать не смог, поскольку в его голове, очевидно, картинка верха и низа все еще менялась местами. Описав стремительную дугу вдоль края овального озера, он, споткнувшись еще раз и сделав три оборота через голову, влетел в хорошо видимый зеленый кисель. Протяжно крикнув, мутант затонул, растворяясь в недрах ненасытной аномалии. Сталкеры проводили взглядом мутанта в последний путь. Побурлив немного со дна аномалии, слегка отсвечивая полированными гранями, всплыл артефакт, определить вид которого с расстояния было невозможно.

– Фортуна, – оскалившись, сказал Капуста.

– Ага, – подтвердил Клише.

Переведя взгляд на мертвецов, Капуста поежился. Тот, который стоял с оранжевыми квадратами, так и продолжал стоять к ним боком, а тот странный, который в куртке, чуть повернул голову в их сторону, и Капуста был готов поклясться Зоной, что он их слушал.

День катился к исходу, наметившийся было дождь решил попридержать свою прыть, но сталкеры, знающие обманчивость местного климата, соорудили навес и теперь, расположившись у небольшого костерка, у которого стояли горячие кружки с чаем, изредка тихо переговаривались, штопая носки да починяя рубахи. Оружие покоилось рядом, и по мере наступления сумерек все, что было вынуто из рюкзаков, было упаковано обратно и собрано в походное снаряжение. Издалека донесся голодный вой кровососа.

– Этого нам еще не хватало, – недовольно буркнул Капуста, которому выпало сторожить первую половину ночи.

– Ага. Принесет, так не отвертишься, – подтвердил Клише, устраиваясь спать. – Ты сигналки световые поставь подальше, может, спугнет, – зевая, сказал он, устраиваясь под навесом и подкладывая под голову рюкзак.

Автомат лежал тут же, почищенный и заряженный, готовый к стрельбе.

– А ежели не спугнет? – для формы обратился к товарищу Капуста.

– А ежели не спугнет, отключим газ, – зевая во все горло, ответил Клише. – Давай, Капуста, не шуми без толку, ага?

– Ага, ага, – беззлобно передразнил напарника сталкер.

Ночь стремительно вступала в свои права. Облака, вопреки ожиданию дождя, стали тоньше, в них появились просветы, через которые косым лучом ощупывала лицо Зоны луна. Где-то со стороны Кисельного озера донеслись тихие позвякивания. Сталкер посмотрел на детектор, обе красные точки были на месте, незачем было высовывать носа и вообще шастать лишний раз, звякает и пусть звякает, у него дело известное – первая ночная смена. Что-то вроде совы пролетело недалеко от сталкера. Капуста моргнул глазом и, силясь преодолеть темноту, попытался разглядеть, что это было. Насколько он знал, в Зоне ничего не летает, кроме ворон, но Зона – это Зона, в ней ничего нельзя знать наверняка. Совсем далеко, в стороне научного бункера ярко полыхнула воспламенившаяся аномалия – жарка. Сталкер только хмыкнул в усы, кто же это по темноте умудрился в жарку вляпаться? Ее и слепому видно, нет-нет да искра или оранжевый язычок вылетит, то есть пылинку или травинку с листочком ветер подбросит. А он всегда подбрасывает, над жаркой всегда воздух вверх идет от тепла, а снизу она воздух принимает, надо просто смотреть и не переть наобум, она все покажет.

Час шел за часом. Ночная Зона дышала своей жизнью, ничуть не меньшей, чем днем. Мутантам, если они в порядке, нет никакого интереса лезть к людям на автоматную очередь. Сталкер знал это крепко. Если ты силен и спокоен и нет греха за тобой, никакой зверь не подступится, а если подранил, не добил или детенышей смял, так тогда ночь —худшее время. Недаром все звероловы ночью по барам сидят, что у долговцев, что у свободовцев, те, кто ночью не схоронился, не жильцы. Капуста посмотрел на детектор, все спокойно, все на месте, пора будить сменщика. Тихо присев рядом со сталкером, он потряс его за плечо.

– Э, бездельник, давай вставай, смена.

– Ага, – ответил Клише, одной рукой хватаясь за автомат, – ща…

Он сделал усилие и сел.

– Спокойно все? – шепотом спросил Клише, потирая свободной рукой лоб и нос, чтобы быстрее проснуться.

– Спокойно, спокойно. Освобождай, пока не простыло, – поторопил его Капуста.

Клише встал и глотнул крепкого чая, оставленного специально в металлической кружке с крышкой. Мотнув головой, он подкинул пару поленец в почти потухший костер и глянул на детектор. Все тихо, все на своих местах. Вторая ночная заступила на дежурство.

Глава 9. Тень сталкера

На следующее утро от руководства была получена задача – во что бы то ни стало упрочнить контакт с объектом третьей категории и по возможности получить образцы. Такую задачу Лисов Алексей Иванович поставил перед Трофимом, также под ценное указание попал Берик Капезович, как главный помощник главного полевого ученого. Новость и видео, оставленное Бериком в тот свой первый приход, когда он приходил за маячками и ружьишком для его установки, наверняка наделали много шума. Лисов долго сидел в кабинете у Водопьянова, что-то обсуждая и согласно кивая редковатой шевелюрой. Время на сборы ушло минимальное, команда из двух бойцов и двух ученых сработалась, и возникло некое чувство локтя, каждый ощущал себя немного зависимым от другого.

Двери бункера захлопнулись, едва заметно пискнув резинками уплотнений. Трофим, отодвинув забрало, вдохнул воздух и на секунду закрыл глаза. Голова чуть-чуть закружилась, и подступила тошнота. Запах разложения – запах смерти незримо присутствовал в воздухе, тревожный знак.

– Чувствуете? – спросил он у всех одновременно.

Бойцы и коллега открыли свои забрала и по его примеру потянули воздух носом.

– Сыростью пахнет, – недолго думая, ответил Берик. – Нормально.

Яков тщательно принюхался, затем присел на корточки и потянул воздух близко к земле.

– Паленое что-то… – уверенно объявил он.

Долговцы, стоящие у ворот и только что заступившие на дежурство, молча наблюдали за процедурами. Для них это было, как посмотреть пляски индейцев, странный и бесполезный ритуал людей, плохо понимающих суть вещей.

– Не то, – сказал Трофим. – Ладно, пошли.

На этот раз первым шел Берик. Ученые шли налегке, только полупустые рюкзаки за спинами. Тропинка была известная и будет безопасной до следующего Выброса, а Выброс как раз обещали скоро. Завтра или послезавтра, но тут угадать точно не получается, единственное, что можно самому понять и почувствовать минут за сорок, тут у каждого своя метода. Кто-то смотрит в небо, кто-то щупает землю, у кого шея чешется, а Трофиму становится тревожно, не так тревожно, как при опасности, а с жутковатой нотой одиночества, от которой опускаются руки, и нет другого выхода от этого, кроме как забиться в угол и ждать, когда волна тяжелой малоизученной энергии прокатится от атомной станции, сминая живых и оставляя мертвых до самого Кордона. Запах гнили скоро пропал, уступив место обычной утренней сырости, некстати сгущавшемуся туману, глушившему звуки и ограничивающему видимость.