скачать книгу бесплатно
– Чего это он? – забеспокоился Яков.
– Да кто ж его знает. Они раньше по Зоне ходили, крыс ели, и ничего с ними не случалось, сейчас-то что может случиться? Давай пожрем уже, – нетерпеливо сказал Сагитай.
– Помянем, – согласился Яков, разливая в твердые пластиковые стаканы по пятьдесят. – Прими и упокой, Господи, душу раба твоего, Трофима Гудина, Аристарховича по батюшке. Светлый был человек. Душой верен, телом чист…
– Хорош, – прервал его Сагитай.
Яков кивнул и опрокинул в себя стаканчик. Сагитай, выдохнув, сделал то же самое. Несколько минут бойцы сопели, сосредоточенно жуя мясо с хлебом, закусывая все огурцом. В стаканчики налили томатного сока, который здорово помогал протолкнуть сухомятку внутрь. Постепенно чувствуя насыщение, бойцы замедлили темп. Трофим так и продолжал стоять с куском хлеба во рту. Первое ощущение чуждости и страха перед зомби улетучилось еще в Москве, а тут Док вдруг стал для них чем-то новым. В явлении, которое олицетворял собой воскресший ученый, было что-то, что делало находящихся рядом с ним мягче душой и как будто сентиментальнее. Пусть это было и жутковато, но понимание того, что Док сейчас как младенец: ничего не смыслит, ни на что не способен, кроме как принимать пищу и, видимо, впадать вот в такой ступор, понимание, что в их силах вернуть его, пусть даже в самой начальной стадии, к нормальной или приближенной к нормальной жизни, открывала в них какие-то незнакомые ранее чувства опеки и ответственности.
– Как ты думаешь, если душа у него улетела, то что сейчас с ним происходит? – внезапно спросил Яков.
Сагитай внимательно посмотрел на товарища, затем присолил томатный сок.
– Ну ты и вопросы задаешь, брат. Не узнаю тебя.
– Да что-то мне в последнее время… – Яков замолчал.
– Последнее время, – машинально повторил Сагитай. – Мне кажется, душа не улетела. Ну… – он осекся, сконфузившись откровения. – Когда демоны поймали меня и привязали к кресту, кажется, я что-то понял, – он поднял глаза к небу, глядя на безумно яркие звезды.
– Что? – негромко спросил Яков.
Сагитай отпил томатного сока.
– Что как будто она одна на всех… Так странно. Она одна, только характеры ее в каждом из нас разные… Не знаю.
– А у Дока сейчас какая? – завороженно спросил Яков.
– У него сейчас наша. Какую вложим, такая и получится. Его, когда убили, вроде как выпрямили, обнулили, и была бы в нем общая душа, ну такая, которая у земли у всей, у пространства этого. Он бы постепенно землей и стал, а вирус, видишь, не дал. Сейчас в нем новая зарождается – по следам старой.
– А что же старая? Вернется?
Сагитай задумался, уходя в ощущения, затем отрицательно покачал головой.
– Ну она вроде как и ушла, но в то же время она же и не ушла, как будто… То есть в нем ее нету, а вот тут, – Сагитай неопределенно развел руками, – ну тут, не только тут, а, скажем, на другом конце света, да даже и дальше, она есть.
Яков промолчал, каким-то внутренним чутьем понимая товарища. Замолчали, глядя перед собой, так же как и стоящий рядом с ними Док. Похолодало. Сагитай допил сок. Трофим так и продолжал стоять, держа кусок хлеба во рту.
– Док, если поел, давай садись в машину, – предложил Яков, потихоньку подталкивая того вперед.
Трофим повернул в его сторону голову и, поддаваясь вкрадчивому и заботливому голосу, позволил себя усадить. Дверь за ним захлопнулась, и бойцы остались снаружи. Пока что зомби был образцом порядочности и послушания, те уроки, которые они извлекли в полевых работах с Трофимом, выступая в качестве его сопровождения, теперь были полезны, как никогда. Яков убрал остатки еды, часть просто выкинув на обочину, и начал вытаскивать тюки амуниции и оружия. Первым он достал тюк Сагитая, в котором были упакованы армейский бронежилет 6Б13 четвертого уровня защиты без боковых бронепластин, берцы и некоторая другая мелочевка. Сагитай не любил стеснения в движениях и потому, в принципе, не считал нужным заковываться в броню с ног до головы. Яков же подходил к делу совсем иначе. Его тюк был гораздо больше и тяжелее. Разворачивая его, он не без гордости в глазах поглядывал в сторону друга. Действительно, его броня была сделана индивидуально под него, там были и боковые бронепластины, и сегментированные наплечные накладки, и серьезный воротничок-стойка. А шлем с интегрированными ПНВ с расширенными спектром уловителей отражений позволял видеть в полной темноте в нескольких режимах. К этому Сагитай отнесся вполне спокойно. Он уже осматривал новый АК107, который всучил ему Яков. Сам же Яков, шурша броней и липучками, клацая пряжками, напяливал конструкцию на себя.
– Не рановато? – спросил Сагитай.
– Нормально. Я в ней еще и спать лягу, пока ты рулить будешь. Потом сменю, – ответил Яков, делая махи руками.
Через некоторое время Яков, уже облаченный в броню и светящийся от тайного восторга, притянул к себе ящик. Открыв его, он достал нечто, что ранее не имело места в их истории. Черная матовая поверхность, прямые линии, более чем солидный дульный тормоз, какой-то невменяемый калибр. Сагитай открыл рот, разглядывая в лучах фонаря ручного монстра. Его растерянный взгляд лучше слов выдавал изумление и оторопь.
– Barrett XM109, – сдерживая гордость и восторг, сказал Яков. – Пятнадцать килограмм веса, гранаты 25 х 59 миллиметров, магазинная система на пять гранат, бьет за три с половиной километра… Правда, не попадаю ни фига. Учиться надо, но нам не для дальнего боя. Чую, что гнуса просто в тряпочки разложит!
– Вот это да… – восторженно протянул Сагитай, чей автомат в руках сейчас казался детской пластиковой игрушкой по сравнению с гранатометом Якова. – Не многовато?
– Для гнуса в самый раз. Одна граната – один труп! – зачаровано поглаживая оружие, ответил Яков. – Без шансов, главное – попасть. Броню бьет до сорока миллиметров, если боеприпас соответствующий… Так что и технику накроем!
– Дай подержать.
– На, – словно мальчишка, ответил Яков, передавая любимую игрушку, тем не менее ревниво следя за ней обоими глазами.
Сагитай взял гранатомет, длина его была около метра и двадцати сантиметров, приложил к плечу, подержал немного.
– Вот это вещь! Тяжеловата. Я с такой много не навоюю, – сказал он, возвращая пушку владельцу.
– Это «Лера»! – принял ее обратно Яков.
– Кто?
– Ну я так назвал ее… – немного смутился боец. – Она же единственная, я ее через шефа заказал. Больше ни у кого такой нет. Самураи свое оружие тоже по имени называли в Японии.
– Скажешь тоже. Где мы, а где самураи?
– Ну как где, сейчас…
Яков аккуратно отложил «Леру» в сторону и достал еще один ящик, обитый черным бархатом, на котором золотом были вышиты какие-то иероглифы. Сагитай снова открыл рот и отложил АК в сторону. Приятно щелкнули застежки, крышка ящика отворилась, и под светом фонарей, сверкая полированным металлом, возникли две катаны, ножны которых покоились рядом, утопленные в бархатной подушке.
– О-о-о! – не сдержался Сагитай.
Рука непроизвольно потянулась к мечам, но тут же отдернулась.
– Бери, бери, Сага, один из них твой! – чрезвычайно довольный произведенным эффектом разрешил Яков. – Спецзаказ, тоже через шефа. Работа мастеров школы сосю-дэн!
– Сосю-дэн? – переспросил Сагитай.
– Сосю-дэн! – подтвердил Яков.
– Ну спасибо, брат…
Сагитай зачарованно посмотрел и аккуратно достал меч, любуясь нездешним плавным и гладким блеском оружия. Меч был легким, рукоять, оплетенная кожаным шнуром, приятно ложилась в руку. Он отошел на пару шагов назад и несколько раз махнул им из стороны в сторону.
– Так как им рубить? Я же толком не знаю, – посетовал Сагитай.
– Я тоже не силен, но всяко лучше ножа. Тут и удар сильнее, и расстояние больше, и острота. Катану точить только портить. Не нашими руками во всяком случае, – ответил Яков.
Кое-как приладив ножны у пояса, одевшись, перезарядившись, увеличившись в объемах, особенно это касалось Якова, бойцы с трудом залезли в автомобиль. Трофим уже дожевал свой хлеб и застыл лицом к боковому стеклу, пялясь в ночь.
– Ну что, Док, поехали? – обратился к нему Сагитай.
Ожидаемо не получив ответа, боец кивнул, как будто ответ был, и тронулся на трассу М3, по которой беспрерывным потоком в сторону Москвы шел транспорт.
Глава 4. Крик
Равномерно урча двигателем, «Тойота» шла по трассе в сторону Киева в гордом одиночестве. Единицы машин, которые следовали в том же направлении, скоро исчезли, а установленный на скорую руку уже за Брянском военный пропускной пункт, перекрывающий трассу только в одном направлении, исключил и других случайных попутчиков, одновременно исчез и встречный транспорт. Ближе к пяти часам утра, когда солдаты в плащах в свете фонаря рассмотрели их документы и подняли условный пластиковый шлагбаум, Яков сменил окосевшего Сагитая и, с трудом упаковавшись в кресло, зевнув и помотав головой, продолжил путь. Но спокойно и размеренно двигаться у них не получилось. Сидевший смирно до этого на заднем сиденье Док, вдруг проявил беспокойство и начал, тихо гыкая, постукивать головой в стекло. Чутко спавший в это время Сагитай, открыл глаза и недоуменно повернулся в сторону беспокойного.
– Чего это он? – спросил Сагитай.
– Не знаю, – ответил следивший за мертвецом через повернутое центрально зеркало заднего вида Яков. – Может, есть хочет?
Сагитай, чьи глаза тут же начали закрываться, собрался с мыслями и, уходя в сон, все же успел произнести:
– Ну так покорми его… сам… справишься…
Лицо Сагитая расслабилось, рот приоткрылся, и стало ясно, что он уже спит. Яков притормозил и встал у обочины. Было как раз то самое время, когда предрассветные сумерки рождали серый туман. Туманная хмарь, поднимающаяся из кювета, тусклыми лапами хваталась за асфальт в надежде утащить его вниз, туда, откуда она вышла сама. Трофим вроде перестал биться, но механически поворачивающаяся голова из стороны в сторону все-таки вызывала жутковатые мурашки. Мысли о противоестественном и мистическом, особенно в обступающем внедорожник сером тумане, фары которого, казалось, светились все слабее и слабее, неожиданно захолодили Якова легким ветерком ужаса, а спящий Сагитай, неудобно накренившийся в кресле, никак не придавал уверенности и успокоения вдруг ставшей чуткой душе Якова. Подумав, Яков заглушил мотор. Вязкая, влажная тишина, в которой не было слышно ни привычного шума катящихся покрышек, ни ветра, ни карканья ворон, ватным одеялом обволокла голову. Это ощущение было сродни чувству, когда первый раз вступаешь в Зону, но не первые пятьсот метров, а километр или полтора, когда часто даже виден кордон, но ты уже не на своей большой земле, ты в совершенно другом месте… Яков набрал воздуха в грудь, открыл дверь и вышел наружу. Трофим метнулся к левой части салона, толкая стоящее за сиденьем водителя оружие.
– Тихо, тихо, Док, – успокаивающе сказал боец, обходя машину. – Сейчас покормим тебя.
Он открыл дверь, и зомби, нескладно переставляя ноги, вышел наружу. Именно сейчас Яков понял, что перед ним уже не тот ученый, не тот Трофим, которого он знал, а нечто совершенно другое. Не доброе и не злое, нечто, что было жалким. Но в то же время легко было представить, что оно вцепится тебе зубами в горло.
– Чего не в духе-то, Док? – осторожно спросил Яков. – Сейчас покушаем, не переживай…
Боец открыл заднюю верхнюю дверцу кунга, мертвец, покачиваясь, двинулся за ним. В правой руке по-прежнему была зажата статуэтка. Яков поймал себя на мысли, что, несмотря на то что Док был явно слабее его, если он вдруг шарахнет этой, вроде как чугунной, скульптуркой мутанта, то рассечение будет наверняка. Поглядывая на Трофима, он быстро развернул сверток, в котором были продукты. Хлеб, сыр, колбаса, отдельно овощи. Он собрал бутерброд и подал Трофиму. Тот схватил его и с легким стоном засунул в рот.
– Ну вот, а ты нервничал, – почувствовал облегчение боец, тут же готовя следующий.
Еще один бутерброд, почти не пережеванный, провалился в мертвеца, затем еще один, уже третий, лишь наполовину. Несъеденная половина осталась в руке Трофима, и он замер, словно выключился, недышащим и непредсказуемым манекеном. Легкий парок поднимался от его затылка. Яков придирчиво осмотрел макушку мертвеца, однако не трогая его, и ему в голову пришла мысль, что, откровенно говоря, не было его сильной стороной. Нещадно громыхая коробками с боеприпасами, канистрами, шоркая тюками, он начал рыться в кунге. Наконец его старания увенчались успехом. Сагитай не раз подшучивал над ним за его запасливость, шутливо называя то хомяком, то куркулем, но Яков всегда знал, что запас карман не тянет, а если на себе не носить, то и вообще разговора о лишнем быть не может. В руке двухметрового бойца появился холщовый подсумок на перекидной через плечо лямке, в котором, о чудо, было с килограмм конфет: различной карамели, леденцов и прочего. То, что карамельки – дело хорошее, он понял после первых ходок с Трофимом, а потому, вернувшись из Зоны, пополнил свой арсенал.
– Вот, Док, смотри, что я тебе нашел! Помнишь, ты своих карамелью прикармливал? Помнишь? Вот теперь и сам без сладкого не останешься. Ну-ка…
Боец достал одну карамельку и показал ее мертвецу. Тот некоторое время бездумно пялился на нее, затем бутерброд из его левой руки выпал, и рука потянулась к конфете.
– Вот молодец, – просиял Яков.
Быстро развернув, он подал ее Трофиму на открытой ладони. Тот взял конфету, едва коснувшись ладони Якова. Пальцы Дока оказались теплыми и сухими, посиневшие ногти перестали быть такими контрастными, лицо будто чуть разгладилось. Улыбка Якова стала еще шире. Каким-то внутренним чутьем он понимал, что, наверное, у Дока дела идут хорошо, раз он теплый и вроде как чуть более подвижный, чем был ранее. Конфетка ожидаемо пошла в рот, взгляд мертвеца чуть расширился, и он полностью развернулся к Якову.
– Еще хочешь? На! – Яков подал конфету. Док потащил ее в рот прямо в обертке. – Погоди. Развернуть надо. Вот так… вот так…
Пока Яков возился и общался с Трофимом, странным образом прошло около часа. Совершенно незаметно для себя он начал разговаривать с зомби, показывать, как разворачивать конфеты, приладил ему подсумок, подогнав по длине. Положил также туда несколько кусков хлеба, называя его несколько раз.
– Хлеб! Понимаешь? Это хлеб! – показывал он кусок мертвецу и клал в подсумок. – Вот еще. Хлеб! Видишь? Хлеб!
Затем они прошлись недалеко взад и вперед от машины. Обычно немногословный Яков, сам не зная почему, без остановки рассказывал Доку про туман, про дорогу, про себя, про него самого, а мертвец ходил за ним, смотрел в глаза, когда они останавливались, и слушал. Слушал все, без возражений и скепсиса, впитывая информацию и слова человека так, как это, наверное, могут делать только дети и вновь появившиеся на этот свет. По истечении часа Яков наконец утомился и решил перекусить. Теперь он сделал бутерброды на двоих, с колбасой и майонезом. Еще он сказал, что это настоящий мужской бутерброд, и от него у Трофима волосы на груди будут расти. Открыл две пачки сока. Гранатовый для себя и апельсиновый для Трофима. Он учил Дока пить из пачки, так сказать, на перспективу, поскольку стаканов в Зоне, наверное, не будет, только фляжки. Запивая все соком, вытирая куртку Трофима салфетками и что-то нехитро объясняя ему, он чувствовал странное успокоение, будто делает что-то очень правильное даже не для себя, а для кого-то другого, и от этого радостно и тонко щемило сердце.
Скоро туман, такой хмурый и жутковатый вначале, поредел, пропуская рассеянные солнечный лучи, и разрушил их уединение. Сагитай всхрапнул и проснулся, тут же скривившись от рези в затекшей шее. Поняв, что машина стоит, он начал озираться и, отыскав спокойно стоящего спиной к машине Якова и недалеко от него Дока, принялся выбираться наружу.
– Давно стоим? – спросил он, подходя к парочке и придерживаясь за машину.
– Час, может, больше. Дока кормил, да и туман густой был, подождать надо, – ответил Яков. – Мало ли что впереди, может, машину кто бросил, побьемся еще.
– Это правильно, – Сагитай разглядел открытую пачку апельсинового сока и, не раздумывая, взял ее, присосался к горлышку, сделал несколько крупных глотков.
– А-а-а… – только и успел растерянно сказать Яков, протягивая руку вслед за пачкой.
– Что? – спросил Сагитай, щуря один глаз, выпуская верхние пузырьки и возвращая сок Якову.
– Ничего.
– Ладно, я сейчас.
Сагитай отошел на несколько метров, встав лицом к обочине. Звякнул расстегиваемый ремень. Яков посмотрел на друга, на мертвеца, стоящего рядом с ним, на пачку апельсинового сока и, закрыв глаза, выпил остатки.
– Ничего, мой друг, ничего…
***
Утро занималось с неохотой. Словно спящий долго не мог разлепить свои веки, солнечный диск все никак не хотел показываться из-за красных облаков слева от едущих в белом внедорожнике. За рулем был Яков, сбавивший скорость и двигающийся, несмотря на пустую трассу, со скоростью около восьмидесяти километров в час. Навстречу им прямо по центру двухполосной дороги без света фар летела светло-голубая выцветшая «Волга». Летела она со скоростью очень далеко за сотню, возможно, на пределе своих возможностей. Яков едва успел принять вправо, как ревущий просаженным мотором аппарат пронесся мимо. Водитель встречной машины, видимо, и не пытался взять свою сторону.
– Чего это он? – спросил Сагитай.
Оружие – как огнестрельное, так и холодное – лежало в салоне, упираясь прикладами и ножнами в резиновый полик за Яковом, стволами и рукоятями мечей глядя в потолок. Яков остановился.
– Надо осмотреться.
Бойцы вышли наружу. Пустынная дорога с едва уловимыми остатками тумана, потревоженного неуместным встречным болидом. Насаженная лесополоса с наполовину потерявшими желтую листву тополями. Вдалеке едва уловимо послышались очень дальние раскаты грома, еще дальше, из кюветов слева и справа, вроде как виднелся дымок. Бойцы переглянулись. Им как военным людям было понятно, что это никакой не гром. Это эхо дальних взрывов очень крупных боеприпасов. На встречной полосе появились еще два автомобиля, несущиеся на предельной скорости, без фар, опять же практически по центру дороги. Снова все смолкло. Сагитай молча потянулся за телефоном, связи не было.
– Началось, – мрачно заметил он, глядя на пустую шкалу индикатора сигнала.
– Давай через спутник, – сказал Яков.
Оба снова влезли в машину, и Яков включил планшет, соединенный проводами с ретранслятором в автомобиле. Ритмичное пощелкивание сигнала соединения, томительная тишина и наконец голос шефа на том конце провода.
– Слушаю.
– Шеф, это Яков.
– Я понял. Что там у вас? Вы где?
– Километров сто до границы. Тут движение какое-то и взрывы. Нужна корректировка.
– Черт… – голос голубоглазого бы немного растерянным и уставшим. Очевидно, это и для него была непростая ночь. – Вы же не знаете. Нас порвали. Обороны у Смоленска больше нет.
Время будто остановилось. Это не было похоже на реальность, просто звук из планшета, даже без изображения. Разве можно верить планшету?
– У них новые формы… Огромные шары… Человеческие шары, – голос голубоглазого дрогнул. – Десятки, сотни. Они даже не ввязывались в бой просто прокатили мимо… И еще какое-то мясо… Непонятно ночью, не разглядеть. Смоленск сейчас под ними…
Тягостная пауза.
– Что теперь делать, шеф? – подал голос Сагитай.
По его нахмуренным бровям и сосредоточенному взгляду было понятно, что лапки вверх он не выкинул и выкидывать не собирается.
– Выводы, б…! Ладно… Сначала доберитесь до Зоны, сдайте Дока на лечение, там уже ждут. Я наших ребят всех по заданиям выгнал. Москва эвакуируется полным ходом. Кто в подземку, кто в убежища, кто на восток. Гнус поменял тактику, рассредоточивается на территории. Теперь он разбился на мелкие отряды и растекается. Мы выставили везде свои глаза и уши, где роботы, где люди. Артефактов на всех не хватает… Я остаюсь у себя. Сейчас нельзя голову в песок прятать, так что буду на связи. Двери железные, ставни прочные, оборудование уже не перенести… Если штурмовать не будут, месяц можно держаться и больше.
