Манулар. Часть 2

Глава 7. Опасность

С недавних пор Алану вдруг стало беспокоить ее собственное поведение и особенно – поведение окружающих по отношению к ней. Раньше ведьму это вообще не волновало. Она объясняла себе это тем, что несмотря на ее стальную выдержку и долгие прожитые годы, цель, к которой она так долго стремилась, немного изменила ее.

Алане надоело жить в бегах, менять одну деревню за другой, довольствоваться малым и ограничивать себя во всем. Жить-то когда? Нужно наслаждаться всеми благами мира, бросать судьбе вызов и замахнуться на крупное, пусть с риском, но оно того стоит.

Самозванку не беспокоило то, что она стала императрицей обманом, использовала Августа, около четырех десятков человек, не принявших ее, держала в темнице. Больше половины не выжили, окочурились от холода или подхватили инфекцию от грязной, протухшей воды, которая уже стояла там неделями, а может, и месяцами.

Остальные держатся, как и Дор, и Алану это изумило. Среди пленников есть крепкие мужчины, они в состоянии выдержать и не такое. Но вот старый советник – другое дело. С виду он казался совершенно беззащитным, пусть и с проникновенным взглядом каре-зеленых глаз, в которых читалось бесстрашие и принятие ситуации, готовность кинуть ей вызов даже в таких условиях. Алану это восхищало, но, конечно, она никогда ему в этом не признается. Оставалось рассчитывать, что старик примет правильное решение и перейдет на ее сторону.

Еще с малых лет Алана чувствовала, что рождена для роскошной жизни, и мечтала стать императрицей. Только не подумала о том, что ради этого стоило заплатить высокую цену – вести себя согласно этикету и хотя бы попытаться понравиться народу. Править марионетками, завербованными магией, не интересно. Куда приятнее иметь дело с живыми людьми, которые умеют проявлять эмоции и чувствовать. От этих мыслей Алана печально улыбнулась. Она подумать не могла, что когда-нибудь ее вообще будет волновать подобное. «Легче жить, когда ни от кого и ни от чего не зависишь, а делаешь, что хочешь!» Однако желание дорваться до власти все же пересилило, и она согласилась на все ради исполнения своей мечты.

С тех пор, как Алана официально стала императрицей, завтракала, обедала и ужинала она вместе с сестрами, но сегодня на порядок задержалась, поэтому не рассчитывала встретить хотя бы кого-то из них. Обычно ее сестрам хватало и получаса, чтобы проглотить еду и отправиться к своим драконам, полетать на них верхом, отточить необходимые навыки, но сегодня императрица задержалась минимум на полтора часа и не знала, застанет ли хотя бы кого-то в роскошной столовой.

«Ничего не хочешь мне объяснить, ведьма?» – услышала Алана в голове голос своего дракона. Рубикон дулся на нее за то, что она использовала его в своих целях, впрочем, как и остальных чешуйчатых.

По сути, она освободила их из Долины. Теперь ящеры могут свободно перемещаться по империи, и все же, Рубикон рассчитывал на то, что Алана объединилась с ним ради благой цели, будет продолжать развивать их связь, тренироваться, в последствии чего они смогут горы свернуть, особенно в сражениях. Он – воин, от природы силой превосходит троих драконов. Глупо этим не пользоваться.

Когда Алана стала императрицей, Рубикон разочаровался в ней. В свои планы ведьма его не посвящала, читать мысли он не умеет, оставалось надеяться, что его слова на нее подействуют.

Алана осознавала, что ей достался очень сильный ящер, кровожадный воин. В отличие от своих сестер, после ведьминского ритуала, лишившего Манулара бессмертия, она ни разу не встречалась с Рубиконом, поскольку была занята более важными делами – вживалась в свою новую роль, заказала портному сшить для нее платья. Золотое, с корсетом и длинным шлейфом, было одним из его творений, и Алана ждала остальные тринадцать.

«Не дуйся! Уверена, в скором времени ты мне понадобишься. Пока что можешь отдыхать!»

«Я тебе что, лошадь или твой придворный? Загоняешься, ведьма! Знай свое место, пока я не сжег тебя вместе с твоим домишком!»

Алана рассмеялась.

«Не сможешь, если не хочешь навредить себе!»

Связь между драконом и ведьмой объединяла их, и причинить вред друг другу они никак не могли. Это касалось всех. Этим козырем Алана пользовалась ради собственного блага. Вряд ли кто-то из чешуйчатых решится покуситься на ее жизнь, учитывая, какой дракон ей достался, так что она в безопасности. И все же, пока еще не придумала, как включить Рубикона в свои дальнейшие планы, поскольку и планов-то у нее пока что нет.

Она рассчитывала на Дора и разговор с сестрами. Расслабилась настолько, что забыла, что такое стратегия, всегда быть начеку и не терять бдительность. Но ей настолько надоело пребывать в постоянном напряжении, что Алана в кои-то веки решила расслабиться. Теперь у нее будут советники и помощники, не за чем все тащить на своих хрупких плечах, несмотря на то, что хрупкой ее, на самом деле, не назовешь. С виду утонченная и нежная, но внутри скрывается столько силы, что при одном взгляде на нее у любого встречного срабатывает инстинкт замереть на месте, словно перед ним появился хищник.

Гвардеец благополучно провел ее до верхних этажей и вернулся на свой пост. От желания насытить пустой желудок Алана ускорилась. По пути ей встретилась служанка с двумя пустыми стаканами и наполненным графином с холодным лимонадом, в котором плавали кубики льда и листочки мяты. Прислуга разносила закуски, фрукты и прохладительные напитки в разные залы, где любили устраиваться придворные. Самозваная императрица остановила молодую служанку, попросила налить ей напиток, а потом, к удивлению обеих, залпом выпила два стакана, будто ее мучила жажда. Лимонад оказался вкусным: в меру сладким, в меру кислым, и даже угадывалась легкая горечь.

Стоило Алане войти в уже привычную столовую, и ее хорошее настроение мигом улетучилось. Пустое помещение императрицу не особо удивило, учитывая, что она опоздала, но вот стол без единого следа трапезы просто ошеломил. В воздухе не витали долгожданные ароматы, к которым самозванка за последние дни успела привыкнуть, никто из сестер не ковырял еду в тарелке. И что особенно ее ошарашило – слуги не удосужились накрыть стол для императрицы. Вопиющая наглость и бестактность! Она уже мысленно представляла, как накажет виновных, но неожиданно для себя пошатнулась на месте. Попыталась связаться с Рубиконом. И ничего. Сестры тоже молчали.

«Что-то здесь не так!»

Алана нахмурилась и оглянулась. Гвардейца она отпустила и не сразу осознала, что выпила вовсе не обыкновенный лимонад, а напиток, в который что-то подмешали. Что-то притупляющее связь с сестрами и ее драконом. Перед глазами двоилось, в ушах шумело, Алана словно теряла связь с реальностью. Мир перед глазами накренился, ноги подкосились, и она рухнула на не застеленный ковром пол.

Глава 8. Амброуса

Марена на несколько минут погрузилась в сонное состояние. Из полудремы ее вырвал знакомый голос.

«Некогда отсыпаться, чародейница! У нас очень много дел! Собирайся, скоро вылетаем!»

Марена услышала за закрытой дверью крики ужаса и пронзительные визги. Следом к ним прибавились еще и отборные ругательства. Последнее исходило от соседей, остальное – от знахарки, ее дочерей и особо впечатлительных. Чародейница распахнула синие, как океанские волны, глаза и почувствовала сковавший в груди ужас.

Осознавая чем все может обернуться, она откинула в сторону легкое одеяло, больше похожее на простыню, и как могла, все еще пошатываясь на ногах, пошла на улицу, понадеявшись поскорее оказаться возле Амброусы.

Люди ошарашенно смотрели на драконицу, дети от паники, ужаса и страха жались к матерям, а те, в свою очередь, медленно отходили назад, отводили взгляд в сторону, чтобы не разозлить чешуйчатую, и хватали ртом воздух. Их ночной кошмар воплотился в реальность. Прямо перед их глазами стоял огромный дракон, который мог в считанные секунды превратить их в пепел!

В данную минуту в голове каждого стоявшего и лицезревшего появление ящера вся жизнь пролетела перед глазами, и даже те, кто утратил смысл, существовал, а не жил, осознал, как много не успел осуществить и как бесполезно тратил свое время. Если выживут после этой встречи с драконом, то начнут все с нуля.

Манулар смотрел на Амброусу таким взглядом, как будто это нормальное явление, что дракон вот так запросто может прилететь куда тому заблагорассудиться. Марену стальным копьем пронзило осознание, что драконы теперь свободно перемещаются по всей империи. От паники по коже побежали мурашки, и она застонала. Есть осознанные ящеры, которые не причинят никому вреда, как Амброуса, например, или, как надеялась Марена, те, что связали свою жизнь с ведьмой. Хотя, на последнее она бы не рассчитывала.

Ведьмы опасны, сами драконы – тоже! Но что еще хуже – дикие драконы, которые помнят времена войны, до сих пор желают отомстить. И Марена старалась отогнать от себя все мысли об этом в надежде, что в скором времени Амброуса все прояснит и ответит на все ее вопросы.

Из-за последних событий Марена забыла, что Манулар – бог и вряд ли его удивишь каким-то там ящером! Она вспомнила огромных грифонов с сине-зеленым оперением и золотистым клювом, пролетавших над головой в Рангдормерии. Скорее всего, в мире не существует ничего такого, что могло бы напугать Манулара. И все же, она до сих пор не желала думать и гадать, почему он до сих пор рядом с ней, что ему от нее нужно. Манулар запросто мог уйти в любой момент, но не стал. Возможно, когда-нибудь она осмелиться задать ему все интересующие ее вопросы, если, конечно, он не сбежит в свою Рангдормерию.

Марена совершила оплошность, взглянув на Манулара. Его локоны отрасли, лицо исхудало, как и тело, под глазами выделялись темные круги, и выглядел он уставшим, что особенно удивило чародейницу. С ним явно что-то произошло, ведьминский ритуал как-то подействовал и на него. И тут Марена застыла, как громом пораженная.

Вероятно, изначально ведьмы планировали устранить именно Манулара, вот для чего провели ведьминский ритуал. И снова в груди и области живота появилось странное чувство. Несмотря ни на что, она не хотела, чтобы он как-то пострадал. Хвала богам, он до сих пор жив, но явно отличался от того мужчины, с которым она однажды вошла в пещеру и произнесла слова брачной клятвы, связавшей их двоих.

Марена невольно коснулась длинными, утонченными пальцами своей татуировки, встретилась взглядом с Мануларом и застыла на месте. Все вокруг перестало иметь значение. Все мысли вылетели у нее из головы. На миг ей показалось, что в это самое мгновение он тоже думает о ней. В его голубых глазах читались мольба, нежность, отчаяние, боль и безысходность. А может, это она себе нафантазировала, и ум сыграл над ней злую шутку: выдавал желаемое за действительное.

«Ой, да заканчивай уже с этим! У нас куча дел, а у тебя на уме одни любовные дела! Знала бы твои слабые места, другую бы чародейницу себе выбрала», – проворчала Амброуса, чем вырвала Марену из прочной паутины мыслей.

«А я еще думала, что соскучилась по твоим замашкам, тиранша!» – парировала в ответ Марена. Амброуса фыркнула.

Чародейница перевела взгляд на драконицу. За время их разлуки Марена успела соскучиться по Амброусе, хоть и большую часть времени восстанавливалась и скучать было некогда. И все же, ее переполняло неподдельное, искреннее счастье, что чешуйчатая рядом с ней. Размеры Амброусы Марену поразили, как будто та выросла за прошедшую неделю, но в действительности это не так. Она просто отвыкла от нее.

Чародейница вздохнула от облегчения, когда не обнаружила на Амброусе ни следа от ранения или какого-либо повреждения.

«Долго там будешь топтаться с ноги на ногу?» – снова проворчала Амброуса, и Марена поспешила к ней.

«Не ворчи как старуха! Уже бегу!»

Со стороны Марене казалось, что она мчится как ураган. На деле же, она с трудом переставляла ноги. Слабость чародейницу не щадила, одержала в этой борьбе победу и тело сковало предательским оцепенением. Голова, благодаря кругляшку знахарки, перестала болеть, но Марену все еще подташнивало, и она понимала, что со стороны не выглядит здоровой.

«Не смеши! Черепаха и то быстрее тебя!»

«Тиранша!» – не осталась перед ней в долгу чародейница.

Однако стоило Марене приблизиться к драконице, и та опустила морду на землю, а чародейница нежно прижалась к чешуе лбом. Приятное тепло заполнило область груди обеих. В голове пострадавшей прояснились мысли, слабость рассеивалась, будто еще недавно Марена и вовсе ее не ощущала. Тревога и беспокойство сменились легкостью, спокойствием и ощущением защищенности.

На мгновение Марена засомневалась, что в таком состоянии может чем-то быть полезной Амброусе, но после этого прикосновения и резкой смены своего внутреннего состояния все стало на свои места. Амброуса влила в нее часть своей силы, забрала слабость и физическое недомогание.

– Марена, подожди! – услышала чародейница позади себя знакомый голос и напряглась.

К ним бежал побледневший Манулар, до полусмерти перепугавшийся, что его жена прямо сейчас улетит в неизвестном направлении и он больше никогда ее не увидит, а те самые застрявшие в горле слова так и останутся невысказанными. Амброуса резко выпрямилась во весь рост и угрожающе мотнула головой в сторону мужчины.

Вокруг снова послышались крики незваных зрителей и зевак, воздух пропитался напряжением и едким, практически осязаемым страхом. Каждый присутствующий и наблюдающий за этой картиной боялся не только за свою жизнь, но еще и стать свидетелем того, как драконица живьем сожжет человека прямо у них на глазах, если не сожрет, конечно. Никому не хотелось потом до конца своих дней видеть этот ужас в своих кошмарах и прокручивать его мысленно наяву как проклятие.

«Скажи ему чтобы не приближался!» – сказала драконица.

– Стой! – громко произнесла Марена с хрипотцой в голосе и выставила перед собой ладонь.

Она чудом не свалилась в обморок. Пусть многое между нею и Мануларом следовало прояснить, и все же, она испугалась, что он переступит черту и Амброуса раз и навсегда избавит ее от него. Какая-то одна часть Марены мысленно желала этого из-за незажившей внутренней боли, которую Бог Коварства ей нанес, но другая хотела, чтобы он оставался живым как можно дольше.

Марена и сама до конца не понимала, что между ними и что в действительности к нему чувствует, кроме обиды, печали, злости, и под руинами всего невысказанного, еще и чистой, безусловной любви. Последнее она отрицала, сопротивлялась этому чувству, и все же, чем больше твердила самой себе, что Манулар ничего для нее значит, тем сильнее нежность и любовь яростно рвались наружу.

– Не зли ее. Ты подошел слишком близко. Это опасно, – Марена и сама поразилась своей долгой речи. Голосовые связки как будто до сих пор не восстановились, и она прочистила горло.

Манулар притормозил, нахмурился и посмотрел на Амброусу, которую будто и не замечал до этого момента. Однако послушался свою жену. Связанный с ведьмой дракон будет защищать ее от опасности, даже ценой своей жизни.

Несмотря на то, что Манулар еще недавно был богом, он не мог знать всего, что творилось в человеческом мире. Особенно того, что касалось драконов. В последний раз чешуйчатые связывали себя с кем-либо девятьсот лет назад, задолго до рождения Манулара, и он не знал всех нюансов, не изучал их подробно, считал, что ящеры чем-то похожи на грифонов.

Манулар подозревал, что стоит завоевать доверие драконицы, если он хочет подойти поближе к своей жене, расставить все точки над «i», и вообще, быть с ней. По-другому в сложившихся обстоятельствах никак!

– Я не собирался причинять вреда тебе или твоему дракону. Я просто хочу поговорить.

– У меня нет времени на разговоры, – грубо ответила Марена. И при всем этом она едва держала себя в руках. Каждой клеточкой тела ощутила тепло в тех местах, где находилась брачная татуировка. Она не причиняла боли, как во время ведьминского ритуала, а, скорее, дарила чувство спокойствия, безмятежности и безопасности.

По крайней мере, Марена до сих пор связана с Мануларом. И что ее еще больше радовало – ведьминский ритуал не разрушил их связь с Амброусой. В любом случае, драконица не может разбить ей сердце в отличие от того, кому она доверила всю себя без достатка и позволила обмануть.

– Уже улетаешь? Так быстро? – как-то обреченно спросил Манулар, и его плечи заметно поникли, а в глазах читались боль и угасание надежды.

– У меня полно дел. Некогда здесь отлеживаться, – пробурчала Марена и постаралась вложить в тон всю уверенность. «Не смотри на него!» – приказала она себе, иначе останется здесь еще на какое-то время. Из-за того, что Манулар до сих пор не безразличен ей, она может наделать глупостей, чего Марене хотелось в самую последнюю очередь.

– Но ты же еще, как следует, не восстановилась.

– Это не твое дело! Какая вообще тебе разница? – рявкнула она и развернулась к нему. С виду Марена напоминала разъяренную пантеру, готовую к прыжку.

Манулар в эту минуту выглядел раздавленным и беззащитным, чего Марена не ожидала и почему-то почувствовала себя виноватой, что кому-то причинила боль, несмотря на то, что Бог Коварства первым нанес неожиданный и удар, от которого она с трудом оправилась. Марена привыкла видеть Манулара самоуверенным. Сейчас же перед ней будто стоял незнакомец, беззащитный мужчина, к которому ее притягивало и в какой-то момент даже стало жаль, словно прошлого не существовало и значение имело только настоящее.

«Он стал человеком», – произнесла Амброуса.

Марена перевела на нее взгляд, будто у драконицы вырос третий глаз.

«Что?» – Марена не могла в это поверить.

«Ведьмы лишили его бессмертия. Этот человек не представляет для тебя угрозы. Я знаю, о чем ты думаешь, считываю мысли, которым ты даже не придаешь значения».

«Тогда прекрати копаться в моей голове!»

«Не могу. Мы теперь связаны с тобой, чародейница. Впрочем, как и ты с этим человечишкой. И эта связь может пойти нам на пользу».

«Шутишь?»

«У меня не очень хорошее чувство юмора. В этом мы с тобой похожи. Возможно, это нас и притянуло друг к другу».

Марена хотела улыбнуться, но слова Амброусы потрясли ее до глубины души.

«Мы возьмем его с собой».

«Ни в коем случае!» – Марена сжала кулаки.

Манулар наблюдал со стороны и понимал, что эти двое общаются мысленно. И, судя по недовольству, написанному на лице Марены, по ее сжатым кулакам и опрометчивым на него взглядом, говорили они именно о нем. Он даже сделал вывод, что они спорят.

В какой-то момент Марена сдалась и подошла к нему.

– Моя драконица считает, что тебе стоит полететь с нами. Ведьминский ритуал подействовал не только на нас с тобой, но также на драконов и на мир в целом. Подробностей не знаю, уточню позже, но на твоем месте я бы не спорила.

– Я и не собирался, – пожал плечами Манулар.

– Нет? – удивилась Марена и ощутила себя сбитой с толку.

– Марена, я места себе не находил, когда ты была без сознания, ждал, когда ты придешь в себя. Хотел поговорить…

– Зачем? – она вложила в это слово столько злости, что тело напряглось как натянутый канат, а лицо так исказилось от переполнившей эмоции, будто она вот-вот набросится на него. – Из-за этого? – Марена кивнула на татуировку.

– Отчасти, да. Но думаю, этот разговор может подождать, пока зеваки не свалились в обморок. Думаю, еще пару минут в присутствии дракона они не выдержат.

«Он прав, чародейница. Оставь эти ваши любовные разговоры на потом. У нас есть дела поважнее! Позже разберетесь, когда, по крайней мере, империи не будет ничего угрожать!»

Эти слова возымели эффект, и спорить с Амброусой Марена не стала.

***

Собрались они с Мануларом быстро. Перепуганная до полусмерти знахарка принесла им туники, рубашки, штаны, ботинки и накидки, подходящие для полета, завернула с собой еды, лишь бы эта парочка побыстрее покинула Коньер. Нет, конечно, она их не собиралась выгонять, только если бы не одно НО! Это огромное чудище, из-за которого, скорее всего, ребятня будет заикаться всю оставшуюся жизнь. Ее и саму трясло. Дочери вместе с внуками прятались в доме. И, к счастью, эта парочка, свалившаяся как снег на голову, не стала задерживаться.

Манулар и Марена понимали, что каждая минута на счету и для всех будет лучше, если они улетят верхом на драконе как можно скорее.

Марена обняла добрую женщину, поблагодарила ее, но та не сводила взгляда с драконицы. Вздохнув, чародейница поспешила к тем, с кем была связана. Манулар уже стоял возле Амброусы, и Марена едва сдержала улыбку.

Амброуса всем видом показывала, что Манулар ей не нравится и она терпит его только ради плана, о котором пообещала рассказать позже, когда они окажутся подальше от любопытных глаз. Драконица отходила от Манулара, била возле него хвостом, фыркала, пристально смотрела, желая напугать, и даже несколько раз исторгла пламя. Признаться, Марену это веселило и даже радовало, несмотря на то, что Манулар не подавал никаких внешних признаков страха.

***

Чародейница отвыкла от полетов верхом на Амброусе, и первое время складывалось у них все не совсем удачно. Марена не могла, как следует, удержать равновесие, прижать ноги, чтобы не упасть, соскальзывала со спины чешуйчатой, и в перерывах между отборной руганью, как своей, так и Амброусы в своей голове, она завидовала Манулару, который сразу же сел как надо и ни разу не свалился со спины драконицы.

– Не дуйся, я множество раз летал верхом на грифонах, практически тоже самое, что и дракон, – постарался успокоить он Марену, однако этими словами лишь разозлил Амброусу.

«Передай этому мешку с костями, что если он еще раз сравнит драконов с грифонами, я брошу его гнить в лесу среди диких волков, и пусть они обгладают его в считанные минуты!»

Марена передала все слово в слово.

– Не знал, что драконы настолько обидчивые, – произнес он холодным тоном и после этого предпочел молчать. Манулар понимал, что теперь он простой смертный, до сих пор связанный с Мареной. Отныне ему стоит стать сильнее, тренироваться столько, сколько сможет, для того, чтобы защитить их обоих от ведьм, нападение которых остается лишь делом времени. И без лишних вопросов согласился следовать за Мареной.

Ну, и, конечно, это не единственная причина. Его теплые чувства по отношению к ней до сих пор бились в грудной клетке. Без нее Манулар просто не мог. Ради нее Бог Коварства лишился Рангдормерии и бессмертия. Все ради нее. И Манулар ни о чем не жалел. Лишь бы она приняла его, и они снова были вместе.

На сотый раз, а может, и куда больше, Марена все-таки смогла удержаться верхом на Амброусе, и они наконец-то продвинулись на порядок дальше, чем до этого. Все это время чародейница выслушивала от драконицы настолько нудную теоретическую часть, как усидеть верхом на чешуйчатом, что пожалела, что не впала в кому.

Амброуса приземлилась в горной местности, нашла пустую пещеру и, оставив Манулара и Марену наедине, отправилась на поиски еды. У Марены болели все мышцы, лицо обветрилось от долгого полета, глаза слезились, распущенные волосы спутались, а губы потрескались в нескольких местах. Она словила себя на мысли, что для полетов ей требуются летные очки, а волосы обязательно стоит собирать в хвост или завязывать косу, иначе это может быть небезопасно.

Чувствовала она себя отвратительно, и все же это куда лучше, чем просто лежать на кровати и ощущать себя беспомощной. Амброуса влила в нее силу и подгоняла лететь вместе с ней не просто так, в этом есть какой-то смысл. Сейчас мысли драконицы она не слышала и надеялась, что и она не всегда может слышать ее. «Все дело в мысленных щитах! Установи их и сможешь закрываться даже от чешуйчатой!» – промелькнула мысль на задворках памяти.

Весь полет ее беспокоили два вопроса. Во-первых, Манулар, сидящий впереди нее, которого ей пришлось обнять после долгих споров и уговоров со стороны и мужа, и драконицы. И второй – что такого натворили ведьмы?! А натворить они могли много всего.

Теперь в голове Марены картина стала проясняться. Ритуал лишил Манулара бессмертия, превратив в простого смертного, из-за чего и она переместилась к нему из пещеры Амброусы. Тогда Марена совершенно не понимала в чем дело и что с ней происходит. В последний раз она чувствовала себя такой беспомощной, когда осознала, что утратила практически всю свою силу.

И все же, все сложилось вполне удачно. При сложившихся обстоятельствах выжила она благодаря Амброусе. Та незримая связь между ними, похожая на золотистую прочную нить, удержала ее в этом мире, помешала отправиться к праотцам. От этих мыслей полчище мурашек побежало по телу Марены. Жажда жить пересиливала страх, отчаяние, бессилие и безысходность. Раз она до сих пор жива, значит, действительно обязана помочь Амброусе, пусть еще не знала, с чем им предстоит столкнуться.