скачать книгу бесплатно
Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть вторая
Ева Наду
Жизнь непредсказуема. Кем бы ты ни был: вернейшим ли слугой Короля или дочерью скромного провинциального графа, всегда есть вероятность, что жизнь твоя перевернется в одночасье и, чтобы выжить, понадобятся все твои силы, мужество и жизнелюбие. Так Клементина де Брассер, все детство проведшая в небольшом замке на берегу Гаронны, и доверенное лицо Короля-Солнца, граф де Мориньер, волею судьбы однажды оказываются в Новой Франции. Им приходится многое преодолеть, прежде чем они снова вернутся Домой.
Я отвезу тебя домой
Книга вторая. Часть вторая
Ева Наду
Иллюстратор Сергей Захаров
© Ева Наду, 2017
© Сергей Захаров, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-2146-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. В доме
Жан-Батист Леру старался не думать о ней, как о женщине. Старался вообще как можно реже глядеть в её сторону. А она, как назло, всё вертелась неподалёку.
То, готовя обед, наклонялась к очагу, усаживалась перед огнём на корточки. И платье – это проклятое индейское платье! – так облепляло её зад, повторяло все изгибы её тела.
То бралась кормить девочку. Усаживалась вполоборота, прикрывала грудь, как умела. А он глаз не мог отвести от этой стеснённой её позы, от её профиля, склонённого к ребёнку.
Стискивал зубы. Выходил из дому. Возвращался, только промёрзнув до костей, когда весь организм, вместе с этим его беспокойным, живущим своей жизнью отростком между ног, съёживался, забывал обо всём, кроме необходимости восполнить тепло.
Она смотрела на него зверёнышем. Делала всё, что должна делать, – убирала, готовила обед – но не раскрывала лишний раз рта. Старалась не встречаться с ним взглядом. И не расставалась с ножом.
Это, последнее, приводило его в неистовство.
Однажды – ещё и недели не прошло с тех пор, как она появилась в его доме, – он всё-таки сорвался.
Он просто проходил мимо. Направлялся в пристройку, собирался выбрать из поленницы дрова, подходящие для копчения мяса. На мгновение задержался позади неё, оглянулся – не сумел удержаться. Она сидела у очага. Сидела полубоком, опиралась на руку. Другой рукой методично, медленно – будто колдовала – помешивала в котелке похлёбку.
И эта линия – нога-бедро-спина – заворожила его.
Его бросило в жар. Он замер, задохнулся. И в этот момент она, почувствовав его взгляд, подобралась. Выпрямилась, освободила руку, положила её на рукоять ножа. Не оборачивалась, но он видел, что она забыла дышать. Всей спиной источала напряжение.
И он не выдержал. Вспыхнул, бросился к ней, схватил за шкирку, поднял на ноги, встряхнул. Выхватил из её руки нож, отшвырнул его в угол.
Заорал:
– Прекрати! Оставь эту чёртову железяку! Слышишь?! Если я решу тебя взять, никакой нож мне не помешает!
Она смотрела на него молча.
– Прекрати, – сказал он тише. – Или убирайся. Я тебя не держу!
Уже в пристройке шарахнул кулаком по перегородке, пробил в ней дыру. Прислонился к стене. Идиот. Что за идиот! Он хотел, чтобы она перестала его бояться. А вместо этого только ещё сильнее напугал её.
*
Ранним утром он отправился обследовать расставленные силки. А когда вернулся, не нашёл её в доме. Ни её, ни ребёнка.
Вновь бросился наружу.
Но проклятый снег, с самого утра сыпавшийся с неба, выровнял всё настолько, что ни о каких следах не могло быть и речи. Не осталось тропинок, ни единой шероховатости – огромное белое покрывало легло на землю.
Он вернулся в дом. И несколько долгих часов не находил себе места. Не мог думать, понять не мог, что делать и куда идти.
Всё было бессмысленно. Если она ушла, он не найдёт её – откуда ему знать, в какую сторону могла направиться эта полоумная?
Когда он услышал снаружи шаги, он распахнул дверь раньше, чем она успела коснуться дверной скобы.
– Где ты была, чёртова идиотка? – завопил он опять. – Чёрт тебя дери! Что за дурацкие выходки?
Она поставила на пол полную чёрных ягод корзинку.
– Что вы всё время орёте? Замолчите, – прошипела. – Вы разбудите Вик.
– Ты заставляешь меня орать, – сказал тише. – Ведёшь себя, как распоследняя дура.
Он помог ей снять люльку. Отнёс колыбель на лавку. Вернулся. Коснулся пальцами её лба, на котором отпечатался ремень.
– Тяжело её уже так носить?
– Нормально, – она отодвинулась едва заметно.
Он кивнул, убрал руку за спину.
– Прости. Я испугался, – произнёс примирительно.
– Чего?
– Что ты ушла.
Она вздохнула.
– Куда мне идти, – повела плечом. – Некуда.
– Ну и хорошо, – ответил. – Давай доживём до весны. А там я отведу тебя в Квебек, как обещал.
*
Они сидели потом у очага. Ели. Вылавливали по очереди куски мяса из котелка. Черпали деревянными ложками бобовый отвар. Молчали.
– Какая она была? – спросила вдруг Клементина.
Он вздрогнул.
– Кто?
– Ваша жена. Её звали Беатрис?
– Никакая. Я не хочу говорить о ней.
– Почему?
– Не хочу.
– Я похожа на неё?
– Нет.
Она смотрела на него, не отрываясь. Покачала головой укоризненно.
– Не лгите. Похожа, – сказала.
– Ну, похожа. Немного. Раньше я думал, что очень похожа. Теперь понимаю, что – нет. Если только самую малость. Отстань от меня, – вскипел вдруг. – Что тебе вдруг занадобилось!
Она замолчала.
– Она умерла? – спросила.
Он швырнул ложку. Поднялся. Заходил по дому. Потом присел на корточки перед ней. Заглянул в лицо.
– На черта тебе знать? Да, она умерла! Умерла! Я убил её!
Она смотрела на него. Потом кивнула.
– Я знаю.
Он отшатнулся. Сощурил глаза.
– Откуда?
– Вы по ночам разговариваете.
Клементина поднялась. Направилась в свой угол. Взглянула на спящую Вик. Снова вернулась к нему.
– Я не Беатрис. Меня зовут Клементина. И я хочу, чтобы вы называли меня именно так. Не дура, не чёртова идиотка, а Клементина.
Он усмехнулся:
– Я помню. Или госпожа графиня.
Она засмеялась вдруг.
– Вы очень разозлили меня тогда.
*
Впервые после этого странного разговора он спал спокойно – как будто наконец отделил одну женщину от другой. И Беатрис потеряла над ним власть. Она не снилась ему в эту ночь. Не приходила, не смеялась над ним, не заставляла вновь и вновь себя душить.
И поутру он проснулся посвежевшим. Лежал какое-то время, слушал, как гостья его ходит по дому. Кормит дочь, о чём-то с ней говорит на непонятном ему, птичьем каком-то языке. Потом притворялся спящим – смотрел, смежив веки, как вешает она котелок над огнём, как стёсывает, срезает острым ножом с большого окорока куски, чтобы бросить их в воду.
Девочка ходила вокруг – неловко ступала, косолапила. То и дело теряла равновесие, плюхалась на плотно утрамбованный глиняный пол. Снова поднималась и продолжала своё путешествие. От матери – к столу, от стола – к лавке, от лавки – к табурету.
Женщина – он никак не мог научиться звать её по имени – оглядывалась, что-то щебетала-говорила девочке, снова возвращалась к делам. А он лежал. Удивлялся – как это? Утро наступило, а он всё валяется в постели, нежится, как когда-то, совсем давно, когда ещё он был молод и рассчитывал быть счастливым.
Потом потекли долгие дни.
Каждое утро он обходил ловушки и силки, расставленные им неподалёку от дома. Когда позволяла погода, отправлялся на охоту. Удача улыбалась ему совсем не так часто, как хотелось бы. Собственно, за всё время ему удалось принести в дом крупную добычу ещё только дважды. Один раз – молодого лося, потом – медведя.
Всякий раз, когда ему приходилось оставлять женщину с ребёнком одних, он почему-то страшно переживал. Женщина повадилась уходить из дома в лес – искала ягоды, выкапывала из-под неглубокого ещё снега какие-то корни, потом сушила всё добытое, толкла в ступе, смешивала, раскладывала по мешочкам. Он беспокоился, что однажды она заблудится или на неё нападёт рысь – он видел следы последней совсем недалеко от их дома. Но убедить упрямую бабу не выходить без него не смог.
Отношения их по-прежнему были непростыми. Они мало говорили друг с другом. Занимались каждый своим делом. Она готовила, возилась с ребёнком, шила. Он – охотился.
Когда ему удавалось принести домой добычу, она помогала ему свежевать тушки и коптить мясо. Поначалу он боялся доверить ей это занятие. Стоял рядом, готовился помочь. Но с мелким зверьём – он понял это быстро – она справлялась прекрасно. Гнала его от себя. Шипела:
– Не стойте, ради бога, над душой.
И он соглашался, оставлял ей зайца или куропатку. Сам отправлялся заниматься другими делами.
В те же дни, когда ему удавалось добыть дичь покрупнее, они трудились вместе, бок о бок. И он, наблюдая со стороны, как ловко орудует она топориком, как разделывает части туши, как раскладывает подготовленные для копчения куски на специальный помост, он не мог не признать, что ошибался на её счёт.
Она оказалась гораздо более приспособлена к жизни в лесу, чем он мог предположить. Ему следовало понимать это и раньше. Но внешнее сходство этой женщины с его женой застило ему разум. Он перенёс на неё всё, что знал о своей жене. А та умела хорошо делать только одно – раздвигать ноги. Всё прочее было для неё слишком тяжело.
*
Однажды, вернувшись домой с очередной охоты, Жан-Батист обнаружил, что Клементина отделила свой угол от остального пространства найденным ею в пристройке запасным меховым одеялом. Одеяло было недостаточно велико, но, так или иначе, оно создавало иллюзию отдельного помещения.
Он не стал возражать. Больше того, он вздохнул свободнее. Удивился: как это ему самому не пришло в голову?
Спросил только зачем-то:
– Ты ведь не рассчитываешь, что я стану стучаться перед тем, как заглянуть в твой уголок?
– Я рассчитываю, – отозвалась она из-за одеяла холодно, – что вы вообще не станете сюда заглядывать. Здесь вам делать совершенно нечего.
– Посмотрим, – недовольный собой ответил он угрюмо.
Он не собирался её дразнить. Это выходило как-то само собой.
*
