скачать книгу бесплатно
Противоположные начала
Надежда Золотарёва
Обычная жизнь деревенской веды может измениться за один-единственный день, если к этому приложить достаточно усилий. Или если к этому приложит свои усилия кто-то другой. А может, исход уже давно предрешён?
Противоположные начала
Надежда Золотарёва
© Надежда Золотарёва, 2024
ISBN 978-5-0062-8708-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Название: Противоположные начала
Автор (-ы): Надежда Золотарёва
Глава 1
Дуальность – это гармония. Зло и чернота может быть лишь в человеке.
– Ну, что же ты, Яглушка, всё хлопочешь, да суетишься? – раздался в светёлке усталый, чуть запыхавшийся голос бабушки Весеи.
Старушка всплеснула руками, наспех вытирая их о передник, и, пристроив свой кривой бодажок в угол, сгорбившись, устало опираясь о столешницу, опустилась на табурет у стола, возле которого хлопотала Ягла.
Темноволосая девушка чуть не уронила крынку с молоком из дрогнувших рук, подняла голову, отвлекаясь от дел, и недовольно нахмурила свои густые брови.
– Бабушка, что ты сызнова заладила? Надобно каши наварить, да пол подмести, а уж токмо потом и отдохнуть не стыдно.
– Ох, Ягла… – вздохнула старушка, опустив взгляд.
Она видела в своей внучке молодую себя: ловкую, работящую, энергичную, черновласую. Весея не могла нарадоваться на свою кровиночку, уж воспитала она её как полагается, без чьей-либо помоги. Всё то у Яглы ладилось. А пока бабушка предавалась воспоминаниям, да раздумьям, Ягла уже закончила с кашей и с шумом поставила дымящийся чугунок на стол. Тут уже вздрогнула Весея, поднимая грустные глаза с морщинками-смешинками, глубоко залёгшими на веки за все её прожитые годы. Бабушка будто встрепенулась и с хитрым прищуром вкрадчиво начала:
– Яглушка, тебе бы к празднеству готовиться, а не чугунками греметь. Платье готово, всю ноченьку вышивала.
Ягла молча разложила перед собой деревянные резные ложки, две краюхи хлеба, сдобрила чугунок с кашей ароматным маслицем и принялась за трапезу, будто бы и не слышала она речей старушки. А та решила настаивать, всё одно молвя:
– Ягла, Купалье, всё ж. А ежели не пойдешь к купальскому костру, ведьмой нарекут, да того хуже проклятия высказывать начнут.
Весея, уважая поверья, да зная, чем грозит их несоблюдения в ночь, когда чествовали бога полевых цветов и плодов – Купало, пыталась вразумить внучку, дабы беды не накликать. Это календарный обрядовый праздник, посвященный летнему солнцестоянию. В этот праздник чествовались две стихии: вода и огонь. Единство и борьба противоположностей – воды и огня, добра и зла, света и тьмы.
Обязательным обычаем этого дня было массовое купание. Считалось, что с этого дня из рек выходила вся нечисть, поэтому вплоть до определённого дня, можно было купаться без опасений. В этот праздник, по народным поверьям, вода может дружить с огнем. Символом такого соединения являлись костры, которые зажигались в ночь на Купалье по берегам рек. Кроме того, в купальскую ночь часто гадали при помощи венков, опущенных в реку: если венок поплывёт, это сулило счастье и долгую жизнь или замужество.
Весея всё чаще стала задумываться о том, что её век недолог, а Яглу оставлять одну на этом свете страсть как не хотела. Кручинилась Весея ещё и от того, что никто был не люб Ягле, хотя добрых молодцев хватало. Вон возьми, к примеру, подмастерьев Данилы мастера, соседа их. Два молодых, крепких, рукастых, ладных юноши, притом холостые. Вспомнив о них, Весея решила поставить точку в разговоре:
– Ягла, неужели тебя Беломир и Велеслав на празднество не звали?
Ягла, закончив трапезничать, отложила ложку в сторону и, наконец, решила высказать накопившееся.
– Бабушка, не о сватовстве мне нужно думать, а об хозяйстве. Скоро на пастбище идти за Яблонькой, травы накосить надобно, гряды полить. А лабазник когда ж собирать? Ведь зацветает. А ведьмой меня и так за глаза кличут за нос такой, да за… Сама знаешь.
Деревня их была небольшая, все друг дружку знали. И Весея сразу поняла, о чем говорила Ягла. Они часто на пару собирали травы подле леса, грибы, ягоды да коренья различные. От этого люд и поговаривал меж собой, будто ведьмы они, может от того и побаивались, но уважали. А на внешность свою Ягла зазря грешила: высокая, статная, коса тёмная да густая, глаза голубые, но в них будто отметины карие, точно родинки, то верно – «ведьмин глаз» в народе, нос чуть с горбинкой, но это девушку совсем не портило, напротив, придавало что-то особенное её образу. Да и с живностью Ягла ладила. За ней и ребятишки соседские часто увивались, которым девушка зачастую пристраивала блудных котят, да щенят.
По Ягле было видно, что неприятны ей разговоры ни о празднике, ни о женихах, ни о нарядах. Уж больно мудра она была не по годам, мудрость эта читалась и в её глазах, будто прожила она уж сотню лет и много чего на своём веку повидала. Больше всего девушку заботил быт, чтобы ладно да складно всё было у них с бабушкой, а отдыхала Ягла в лесу. Душой и телом расслаблялась, будто попадала она в тот миг в свой собственный мирок, казалось, лес живой – всё видит, понимает, силу невидимую даёт. Вот и сейчас, избегая опостылевших разговоров, Ягла спешила поскорее вырваться из душной избы на свежий воздух, вдохнуть его полной грудью, прочувствовать манкие ароматы свежескошенных трав, раскинуть под яркими солнечными лучами руки, словно крылья, глядя в чистое голубое небо.
Весея поняла, что разговор не сладится, она лишь молча кивнула на низкую деревянную дверь избы, тем самым давая понять, что Ягла вольна делать то, что считает нужным. Уже оставшись в светёлке одна, Весея чуть слышно проговорила, недовольно качая головой:
– Ведь как хороша, добрым людям на радость. Посмотришь, душа радуется. Да ну тебя!
Ягла не слышала слов, брошенных бабушкой ей в след, она уже наслаждалась пением птиц во дворе. Двор был у них на зависть всем: большое пространство украшали цветы, сидящие в резных горшках по обе стороны двора, даже у сараев Ягла смогла всё облагородить. Кусты дикой малины у тына, принесённые из леса прошлой осенью, прижились, всё благодаря стараниям девушки, и уже обещали на следующий год порадовать хозяек первыми ягодами. Гордостью Яглы был и огород, с которым девушка легко управлялась сама без помощи бабушки. Вот и сейчас она ловко зачерпнула большим ведром воду из деревянной кадки и, петляя меж грядок, принялась за полив. От дела Яглу отвлёк озорной смех и гомон ребятишек, раздавшийся у плетёной изгороди прямо за спиной.
– Ха-ха! Жених и невеста!
– А мне, когда я вырасту, тоже подаришь?
– Вы глядите, чего деется!
Ягла, неуклюже попятившись, запнулась о куст смородины и обронила пустое ведро на траву. Когда девушка неспешно подняла взгляд, ей удалось, наконец, разглядеть шумную толпу собравшихся озорников, а подле них, расталкивая гомонящих, появился один из подмастерьев соседа Данилы мастера. В руках Беломир держал охапку белых луговых ромашек и, прислонив ладонь ко лбу, пытаясь заслонить ею глаза от слепившего яркого солнца, начал вглядываться во двор Яглы.
– А ну, кыш! – подал голос Беломир, отмахиваясь от ребятишек. – Сейчас Велеслав выйдет, всем уши надёргает.
– А чего сам не надёргаешь? – Ягла подняла упавшее ведро и быстрым шагом зашагала к плетню. – Чего тут устроили? А ну, по домам!
Детвору будто ветром сдуло, только лишь девушка приблизилась, глянув на них осуждающим взглядом. Одна сиротка Василиса осталась. Бойкая девчушка лет шести отроду с большущими карими глазами и чумазым лицом с любопытством разглядывала букет в руках статного высокого светловолосого юноши. Девочка крепко сжимала маленькими ладошками свою тряпичную сшитую из лоскутков куколку с глазами-пуговками и пыталась украдкой понюхать ромашку, находящуюся ближе к ней. Беломир будто и не замечал Василису, продолжая сверлить взглядом, стоящую за плетнём Яглу.
– Чего застыл? – Ягла нахмурилась и с вызовом посмотрела на парня.
Беломир поправил ворот своей косоворотки, прочистил горло и горячо заговорил:
– Ягла, пойдёшь со мной сегодня на берег? – он протянул букетик уже чуть подвядших ромашек девушке через плетень и продолжил. – Вот, на венок насобирал.
Ягла не спешила принимать цветы, она внимательно обдумывала предложение Беломира. Её удивило приглашение парня, ведь раньше таких знаков внимания ей не оказывал никто. Да ещё и средь бела дня, при всём честном народе. Ещё разговоры дурные пойдут.
– Или я тебя обидел чем? – прервал затянувшееся молчание Беломир, разочарованно опуская руку с букетом. – Так ты скажи, не молчи.
Ягле от чего-то вдруг стало неловко, она только сейчас заметила, что нервно теребит в руках пояс своего льняного платья. Первый раз девушка не находила слов, она просто и не знала, что говорят в таких случаях.
Пока Ягла застыла в смятении, Беломир, наконец, заметил Василису, когда та пыталась вытянуть из букета один цветок. Он присел, чтобы его лицо оказалось на уровне личика девчушки и молча протянул ей букет. Та с недоверием нахмурила свои тёмные бровки и вопросительно глянула на Яглу, высоко запрокинув голову, чтобы увидеть реакцию девушки, которой предназначался букет.
– Бери, Василисушка. – Ягла утвердительно кивнула, давая понять девочке, что непротив. – Дождись меня у колодца, сейчас закончу и за Яблонькой с тобой пойдем.
– А венок сплетём тебе на вечер? – Василиса не спешила брать ромашки у Беломира, она с детской непосредственностью сверлила своими большущими глазами Яглу, наталкивая её на положительный ответ, иного она и слышать не хотела.
Ягла поняла, что девчушка так просто не сдастся и, улыбнувшись, кивнула. Василиса выдернула букет из рук недоумевающего Беломира и пустилась вприпрыжку в сторону покосившегося колодца, пока Ягла не передумала. Парень поднялся, положив руку на плетень, и угрюмо вздохнул.
– Это значит – да? Или соврёшь ребёнку? – голубые глаза его смотрели ласково и с любопытством. Никак не мог он разгадать эту девушку. Хотя давно наблюдал за ней со стороны, присматривался, вглядывался.
– Хорошо, я пойду. – уверенно ответила Ягла. – Но не с тобой пойду, сама.
– Не бойся меня, Ягла… – Беломир растерялся, но виду не показал. – Не ворог я тебе, силой не потащу, коль сама не хочешь. Приходи, хоть одна.
На том порешили и разошлись. Ни сказать, что Беломир именно так себе всё представлял, когда под пылающим зноем пробирался по заросшему травой полю, выбирая самые красивые цветки. Но и не огорчился он от ответа Яглы, всё ж придёт она на праздник, хотя и не с ним в паре.
Возле дома Беломир встретил брата, не без удивления заметил он, что тот уже проснулся и куда-то собирался, подпоясывая свою тёмную с обережными вышивками рубаху. Вороной конь был запряжен и нетерпеливо топтался на месте, потрясывая блестящей на солнце гривой.
– Беломир! – Велеслав окрикнул брата, отворяя кованные массивные ворота. Он заметил, что брат чем-то расстроен и поспешил к нему, переступая через брёвна, неаккуратно сложенные у двора. – Что невесел?
Велеслав был полной противоположностью Беломира. Внешне их отличал лишь цвет волос и глаз, у Велеслава они были тёмными. Но черты лица, слишком правильные, с точностью повторялись: тот же разрез выразительных глаз, обрамленных короткими, но густыми ресницами, прямой чуть заостренный нос, волевой подбородок. Различались они ещё и характером, ведь абсолютно одинаковых людей нет на свете. Беломир более общителен, с мягким покладистым характером, усидчив и любой разговор поддержит, особенно когда дело касалось мастерства. Старики деревни его почитали, хвалили и нередко обращались за помощью. Велеслав же был более склонен к уединению, часто читал и работал всегда в одиночестве, дружбы практически ни с кем не водил, не пустословил, да и не сквернословил тоже, а ещё не любил когда ему докучали дети, он сторонился их – они его. Хотя и не обижал Велеслав никого никогда, просто держался особняком. Многие его считали за это странным, поэтому с поручениями не обращались, полагались во всем на Беломира. А уж когда брат просил Велеслава о помощи, он непременно помогал, тогда люди заходили в избу и братьям старались не мешать. Была у них какая-то особая братская связь: и вместе долго дружно не работается, и порознь ни в мочь. Словно они уравновешивали друг друга, и тогда Велеслав становился сговорчивее, а Беломир, до этого будто не умеющий злиться, начинал проявлять характер.
Велеслав с любопытством вгляделся в лицо Беломира и повторил вопрос.
– Да чувствую, глупостей я наделал, брат. – Беломир устало потер переносицу и тяжело вздохнув, продолжил. – Яглу я позвал на берег, ромашки принес, а нас детвора обсмеяла, сейчас начнут болтать.
Велеслав похлопал брата по плечу и махнул в сторону бревен, предлагая присесть и продолжить разговор там. Устроившись рядом с Велеславом Беломир, подперев подбородок рукой, нетерпеливо глянул на брата, ожидая его ответа, либо совета.
– И что Яга? – глухо отозвался Велеслав без интереса в голосе, будто боялся услышать ответ.
– Хватит коверкать ее имя. – Беломир встрепенулся, выровнял спину и нахмурился. – Ягла она. Боится с кем-то на людях показаться или меня стесняется, а может и вовсе идти не хотела. Уж там Василиска подмогла.
– Я бы тоже не пошел. – Велеслав задумчиво хмыкнул, смотря куда-то вдаль, будто отрешенный. – Детские забавы это всё.
– А ты почём знаешь, ежели не был там ни разу!
– Упрекаешь? Аль на себя злишься? Или на Ягу?
Беломир не мог разобрать, толи брат ему пытается помочь разобраться, толи специально подначивает, подкалывает, пропуская его замечания по поводу имени девушки, мимо ушей. В сердцах ударив кулаком по неотесанному бревну, Беломир поднялся во весь рост, глядя на Велеслава сверху вниз, и с вызовом произнес:
– Детские забавы, говоришь? А ты попробуй цветок папоротника сыщи, раз умный такой! Ты же книжки чужеземные читаешь, знаний ищешь, так наверняка знамо тебе, как его добыть.
В глазах Велеслава на секунду промелькнула искра интереса, читал он про этот цветок и много сказаний от заезжих слыхал. Уж больно задели слова брата о знаниях тайных, будто что-то коснулось невидимых струн его души. И вспомнил он слова, когда-то услышанные: «Кто не боится змей да гадов, хочет овладеть знаниями, силой, тот пусть отправляется в путь. Надобно в ночь купальскую в лес пойти, найти заветный цветок, очертить круг ножом, да глаз с него не спускать. А когда полыхнет он ярким светом на один-единственный миг, сорвать его, да бежать домой без оглядки. После того порезать тем же ножом ладонь свою и вложить цветок в ранку. Вот тогда и начнется волшебство заветное».
– А ежели добуду? – голос Велеслава будто изменился в одночасье, глаза горели, лицо растянулось в довольной загадочной ухмылке. – Тебе что с того?
– Тогда идем сегодня на берег, там и поглядим.
Больше разговор не шел. Велеслав рывком поднялся с бревен, опираясь на протянутую руку брата, обошел его, даже не обернувшись, вскочил на коня и сходу пустил вороного в галоп.
Тем временем Ягла уже отхлопотала по хозяйству, нашла Василису у старого колодца и отправились они прямиком на пастбище, где паслась их кормилица Яблоня.
Ягла часто проводила время вне дома с Василисой. Девочка воспитывалась родной теткой без матери и отца, лишь одна куколка осталась на память о родителях. Василиса верила, что в этой маленькой тряпичной куколке живет душа ее матери и оберегает ее, поэтому девчушка никогда с ней не расставалась, всюду за собой таскала. А стирать и починять её доверяла лишь Ягле, девушка аккуратно обращалась с куклой, будто и точно она живая.
Ягла по обыкновению в течении всего пути рассказывала Василисе о травах, птицах, деревьях, о том, о чём и ей когда-то рассказывала бабушка, о том, что она знала и понимала лучше других. Луг встретил путниц запахом свежескошенной травы, полевых цветов и радостным щебетанием птиц, которые так и норовили подлететь ближе, чтобы рассмотреть незваных гостей. Солнце уже скатилось к горизонту, день почти подходил к концу, но ещё было совсем светло.
– Ягла, а где ж Яблонька? – Василиса подергала девушку за рукав платья, привлекая к себе внимание.
Ягла огляделась по сторонам, но коровы нигде не было видно. На лугу лишь остался одиноко воткнутый в землю колышек, даже клочка верёвки не осталось. Следов чужих тоже не наблюдалось.
– Жаркий день сегодня, надо было коровушку к ручью ближе привязывать, – охнула Ягла, запустив пятерню в растрепавшиеся волосы. – Видать на болота нечистый её повел. Ох, Василиса, возвращаться тебе нужно. Опасно там, не возьму я тебя с собой.
Девочка насупилась, но ослушаться не посмела. Опустила Василиса рукав платья Яглы и побрела назад по нахоженной тропинке, крепко прижав куколку к груди и часто оглядываясь.
Ягла подогнула подол платья, засунув его края за поясок, прибрала волосы в косу и пустилась напрямик к болотам. Места там тихие были, но опасные, тропы нехожены, заросшие мхом да ряской. Рукой подать до болот осталось, как девушка услышала жалобный зов своей коровушки. Ягла сразу поняла – утопла кормилица, ещё пуще прежнего заторопилась она на помощь, спотыкаясь, чуть не падая. Да, как говорится, поспешишь – людей насмешишь, увязла девушка в топи болотной, да сразу по колено. Боялась двинуться лишний раз, ища глазами, за что бы зацепиться руками, дабы не потопиться еще глубже.
– Вот, Яблонька, – принялась Ягла уговаривать корову, которая барахталась в метре от нее и глядела так жалобно, будто прощаясь. – И тебя не выручила, и себя погубила. Никто нас не найдет и не услышииит.
Причитания Яглы переросли в заунывный тихий плачь, совсем отчаялась девушка. Она уже мысленно со всеми попрощалась, оглядела печальным взором простирающуюся вокруг природу, небо синее над головой, представила, как бабушка будет по ним горевать, оплакивать, как совсем близко раздался насмешливый грубый голос:
– Чего ревешь, Яга?
Глава 2
Путь к свету лежит через тьму. Не постигнув тёмную сторону бытия, не откроется и светлая.
Ягла сразу и не поняла, что обращаются именно к ней, она растеряно замотала головой. Справа рогоз, слева кочка, над которой только что пролетела большая стрекоза, прямо перед ней утопающая корова, которая уже даже не мычала, а просто испугано глядела на хозяйку. Значит, хозяин голоса стоял позади. Обернуться Ягла побоялась, лишь тихонько пролепетала:
– Не Яга я вовсе.
Раздался какой-то звук, похоже, смех, затем треск сухих сучьев, шелест неподалеку стоящего дерева, громкий всплеск воды и характерные чавкающие звуки болотной жижи. Перепуганная девушка замерла на месте и забыла, как дышать. Крепкие мужские руки обвили её талию, и только тогда Ягла осторожно опустила глаза. Она поняла, что незнакомец обвязывает её верёвкой вокруг пояса, затем вяжет незамысловатый крепкий узел, проверяет его на прочность и, наконец, отстраняется, обдав шею девушки теплым дыханием.
– Всё, Яга, теперь шагай за мной, – снова раздался позади голос ее спасителя. – Не стой столбом, примерзла что ли?
Ягла вышла из ступора, резко потянула ногу из ила вверх, попытавшись обернуться, и тут же ухнулась прямо в мутную зеленую воду. Трясина крепко держала девушку, жижа попала и в рот, и нос, но ей удалось поднять голову высоко, как только возможно и откашляться.
– Горе луковое, – недовольно забурчал спаситель, хватая Яглу под руки, и потянул на себя. – Глупая! Потащилась к топи…
Дальше Ягла уже не разобрала слов – не слушала, она, широко распахнув глаза от удивления, разглядывала обнаженный торс своего спасителя. За собой на аркане её тянул Велеслав. Его чёрные как смоль волосы намокли, прилипали к щекам, лезли в глаза, от чего он громко фыркал, отплёвывался и мотал головой, но уверенно продвигался подальше от зыби, поддерживая и подталкивая девушку. Ягла заметила, что верёвка, которой Велеслав обвязал её да еще и себя, тянулась к высокой молодой берёзе и была надёжно закреплена на её стволе, по этому ориентиру они и шли, иногда останавливаясь, чтобы перевести дух.
– А как же?.. – Ягла хотела было разузнать о корове, но Велеслав прервал её речь злым рыком.
– Молчи, Яга!
– Да не Яга же я! – процедила девушка сквозь зубы и разрыдалась навзрыд, выплёскивая всё, что держала в себе всё это время. – Яблонька!
Велеслав остановился так неожиданно, что девушка уткнулась носом в его широкую спину, продолжая причитать, но не отстранилась. Они уже почти выбрались на безопасное место, лишь только щиколотки утопали в чёрной топи. Велеслав развернулся к Ягле, взял её за плечи и легонько встряхнул, чтобы привести девушку в чувство.
– Ей уже ничем не помочь! Утопла животинка. Обернись, нет её!
Поняв, что это совсем не успокоило Яглу, и она всё так же продолжала реветь, Велеслав схватил девушку в охапку, крепко прижав её к своей груди, и уже более спокойным тоном стал уговаривать.
– Если бы не встретил Василису и тебе бы не помог, поздно ты хватилась скотины, раньше бы… Не успели, понимаешь?
Ягла подняла опухшие от слёз глаза на Велеслава, чуть отстранившись от него, потом всё же решилась оглянуться. Но позади простиралась лишь безмолвная топь непроходимых болот и илистая полоса берега вдали, как-будто и не было ничего и никого до. Всё так же по поверхности сновали водомерки, неподалёку были слышны неугомонные жабы.
– Не смей причитать! – предупредил Велеслав, взяв Яглу за руку, и выволок её на возвышенность к берёзе.
Пока он справлялся с верёвкой, Ягла молча сидела на сырой от одежды траве, иногда всхлипывая, и смотрела в одну точку перед собой, уже не думая ни о чём.
– Сама дойдёшь? – Велеслав уже наматывал верёвку вокруг локтя, придерживая её конец в левой руке.
