Духовный роман

– Знаю, что если ты надумала, то тебя не переубедить. Только пообещай мне, что будешь на связи и будешь писать мне о каждом своем перемещении. И контакты всех, с кем будешь знакомиться, тоже мне сразу отправляй. Я буду готова сразу, чуть что, тебя спасать.

– Спасибо тебе за все, – я обняла Олю с ощущением, будто мы навсегда прощаемся.

Индия

Серые полосы ночного города проносятся из окна такси. Уставший от жизни водитель, который, кажется, пережил все беды мира. Но даже он знает, как правильно жить. А я не знаю. Быстрый стук перекатывающихся колесиков чемодана. Он всего один – решила не брать много вещей. Не обременять себя, оставить все материальное в Минске. Хочу довериться жизни. Пусть Вселенная даст мне все, что будет необходимо.

Белорусский зефир в шоколаде в синей обертке с большим васильком, который напоминает о родине. Я не люблю зефир, но в самолете всегда ем, у него какой-то особенный вкус. Вкус надежды. Надежды на перемены, которые вот-вот наступят, стоит только сделать шаг из самолета, надежды на светлую жизнь.

Индия тоже для меня родина, хоть я ни разу там не была – именно так я ее чувствую. В детстве пересмотрела все доступные индийские фильмы. Говорят, что эта страна не такая, как в фильмах. Что скажешь, Индия? Примешь ли ты меня так, как я тебя приняла еще в детстве? А пока я, конечно, боюсь.

Чарующий Дели завораживает уже из окна самолета. Раскинувшаяся золотая паутина из городских огней, которые не угасают никогда. Поражает масштаб. Еще чуть-чуть, и мне предстоит шагнуть в эту пугающую неизвестность, во все эти огни, ощутить всю гамму запахов и бесконечное множество людей.

Люблю этот первый вдох в новой стране. В теплых странах он особенный.

Первым меня встретил красивый аэропорт, длинные очереди, которые, казалось, никогда не закончатся. Полный индиец, не задавая лишних вопросов, проверил визу и пожелал хорошего путешествия. На улице меня уже ждала белая машина – такси, которую я заказала, еще будучи в Минске. Внутри было чисто, негромко играла какая-то индийская музыка, на бардачке приклеены изображения божеств, а водитель – мужчина в возрасте, одет в черный костюм и белую застиранную, но глаженную рубашку. Видно было, что старался сделать как можно лучше, чтобы выглядеть солиднее.

Отель я выбирала максимально близко к аэропорту, чтобы после длительного перелета отдохнуть. Тогда я не знала, что в Индии нельзя строить четкие планы. Индия сама знает, как для тебя лучше, и многому может научить, иногда жестко. Особенно хорошо она учит не привязываться к вещам.

Проехав минут 20 от аэропорта, мы свернули с главной широкой дороги в полное бездорожье, и тропическая зелень сменилась старыми низкими домами цвета грязного песка, отовсюду свисали провода. Так резко. В один миг чувствуешь себя принцессой в красивой восточной сказке, а в следующий – ты нищенка и по полной вкушаешь жизнь индийских трущоб. Через несколько минут мы приехали к месту назначения, но… отеля там не оказалось, что меня несколько разозлило, потому что я заказывала такси через ту же систему, что и сам отель. Машина обошлась мне примерно в пять раз дороже, чем если бы я искала на месте, но я шла на это осознанно, чтобы все было максимально четко.

Водитель начал окликать находившихся на улице людей и спрашивать адрес. Нам указывали путь, мы ехали, снова не обнаруживали отель, снова спрашивали и ехали в другое место. Мы звонили в отель, нам объясняли дорогу, но все напрасно. Водитель тоже начал злиться, а я начала бояться, что он просто высадит меня из машины. Но он, думаю, опасался, что я испорчу ему рейтинг. Еще два часа мы провели вместе, иногда выныривали на главную дорогу, словно глотнуть свежего воздуха, и снова окунались в трущобы с новой надеждой, что в этот раз повезет.

Усталость взяла надо мной верх, и у меня уже не было сил реагировать, сон все больше склонял мою голову.

Наконец, сквозь тернии и скитания мы подъехали к отелю, если его так можно назвать. Это было невысокое здание, обвешанное запутанными проводами. На помутневшей стеклянной двери едва ли была видна выцветшая вывеска. Внутри раскинулся широкий холл с небольшим столом и двумя старыми деревянными диванчиками, на которых лежали разноцветные подушки, порванные. За стойкой ресепшен сидел молодой уставший парень, который по телефону обещал, что встретит нашу машину на улице, чтобы мы быстрее нашлись, но даже не встал со стула.

Место было убогим, настолько, что даже в самых кошмарных фантазиях я бы такого не представила, но сил искать что-то другое не было. В этот момент со второго этажа по узкой деревянной лестнице спустилась счастливая парочка, девушка была в нежном длинном платье, она шла вприпрыжку, легко и беззаботно, от них веяло легкостью, и я подумала, что, возможно, все не так уж и плохо, просто я устала и себя накручиваю.

Я открыла старую пыльную дверь комнаты, и первым меня встретил сильный запах старости и сырости. Номер я бронировала с окном, и оно здесь действительно было – примерно 20 х 40 см под потолком ванной комнаты. Сама ванная комната вмещала только унитаз и небольшую раковинку с липким грязным краном, который, похоже, не мылся со дня его установки, как и кнопка смыва унитаза. Должен был быть душ, и он тоже был – в виде небольшой лейки, прикрученной к стене. Принимать душ нужно было стоя, плотно прижимаясь к унитазу. На полу было небольшое отверстие для слива воды. На стенах плесень. А в самой комнате когда-то белые стены полностью покрыты пятнами и застывшей слизью. В центре красовалась большая двуспальная кровать с застиранным постельным бельем, тоже когда-то бывшим белым, с приутюженными намертво волосками предыдущих жильцов многих поколений. Убрать их можно было, только оставив дыру на простыне. Они, дыры, собственно, оставались при любом неосторожном контакте – ткань уже давно свое отжила, местами висела «бахрома» из ниток и не хватало углов. Сонливость подкашивала меня, и я решила лечь поспать пару часов и дальше думать, что делать.

Я постелила футболку на подушку и свернулась калачиком, чтобы занимать как можно меньше пространства на кровати и лишний раз не переворачиваться. На мгновенье я почувствовала себя очень несчастной и хотела поплакать, но сил не хватило. Сдался мне этот аскетизм? А как живут йоги, монахи, отказавшиеся от благ мирской жизни? Лежала бы сейчас дома на роскошной чистой кровати. Я очень хотела спать, но уснуть не могла из-за сотрудников отеля, которые громко разговаривали, смеялись и слушали индийскую музыку, гремели, иногда хлопала какая-нибудь дверь. Поэтому мой организм погрузился в состояние между сном и бодрствованием, я будто спала, но продолжала хотеть спать, иногда приходилось очень аккуратно перевернуться, потому что тело быстро затекало и начинало болеть.

Несколько часов мучений, и мой организм, несмотря ни на что, восстановился. Я отправилась на поиски еды. Улица встретила запахом специй, смешанным с сильным запахом мочи. Еды на улицах было много. Но эта еда не внушала доверия. Мое внимание привлек продавец тростникового сока, ловко орудующий на незамысловатом оборудовании голубого цвета и уже собравший небольшую очередь. В основном это были мужчины. Все они добавляли лайм и лед. Я решила попробовать его отдельно от всего, чем удивила продавца. Продавец демонстративно взял бутылку с водой и, глядя мне прямо в глаза, сполоснул руки, показывая, что у него все чисто и безопасно. По всей видимости, что-то во мне говорило, что я могу быть слишком привередливой. Сполоснул их прямо на лед, который потом добавлял в сок. Я получила свой зеленый напиток, который оказался очень вкусным и освежающим, и вышла на широкую дорогу. По ощущениям, будто в другой город.

Оживленное движение совершенно без правил – люди, рикши, машины, скутеры, коровы, собаки. Сразу же вдоль дороги расположились торговцы, которые продавали всё – от одежды до еды. Около каждой лавки толпились люди, несмотря на то что проезжая часть была в паре сантиметров от них. Стоял громкий визг, все постоянно сигналили, мне после Беларуси было крайне непривычно и хотелось туда, где поспокойнее. Но ведь Индия – духовная страна.

Откуда-то сверху на меня капнуло несколько капель. «Даже не хочу знать, что это», – подумала я и отправилась дальше.

Кажется, за несколько часов я видела уже слишком много в этой стране и все впечатления больше не вмещаются в моей голове. Уехать домой прямо сейчас? Я свободна в любом своем выборе. Я могу снова вернуться к своей прежней жизни, в свой комфорт, где все мной построено, где все понятно и… пусто внутри, где я больше не могу дышать полными легкими, будто толстый невидимый слой чего-то плотного давит на меня. Во всем внешнем изобилии я больше не могу жить. Здесь, в Индии, я чувствую, что вот-вот ухвачусь за что-то большее, найду смысл, заполню пустоту. Но пока мою пустоту заполняют толпы совершенно разных людей – верующих и атеистов, богатых и нищих, счастливых и несчастных. Все мы, кажется, ищем одно и то же – какой-то высший смысл, мы ищем спасение. Для этого люди едут в святые места, чтобы эти места все сделали вместо них – нашли эти смыслы и заполнили пустоту, освободили от страданий, а может, и сделали бы их святыми или бессмертными.

«Гурдвара Бангла Сахиб» – прочла я в картах. Не знаю, почему, но меня привлекло это место, поэтому решено было отправиться туда. Высокий крепкий мужчина в дастаре – тюрбане яркого синего цвета показал мне комнату для туристов, где я могла оставить свою обувь и взять на время головной убор для входа на территорию храма. В общий вход меня не пустили, направили именно сюда. В комнате меня встретил пожилой мужчина, который мило общался с симпатичным иностранцем, как мне показалось, испанцем. Дружелюбно все показал и выдал брошюрку на русском языке о сикхизме. Я и раньше немного о нем слышала, но было интересно увидеть вживую это невероятное место, где рады всем независимо от веры и национальности. Место, где каждый мог найти пристанище и получить горячей еды на обед столько, сколько ему хотелось. И все это совершенно бесплатно, а точнее, можно было оставить донейшн, когда человек хочет отблагодарить, он делает это в том количестве, в каком может. Бедные и богатые сидели рядом на полу.

Территория показалась мне достаточно большой. Первое здание, в которое я вошла, по воле случая было местом приема пищи. А я как раз была невероятно голодна. Заглянув на кухню, я увидела, как несколько женщин лепили лепешки, ловко их перекидывая. Сама «Столовая» была очень большой. В несколько рядов сидели люди, а служащие разносили еду, предлагая снова и снова, пока человек не наестся досыта. Все ели руками, и я была рада вспомнить, как в детстве летом в деревне у бабушки из картофельной каши лепили колобков и ели их руками на улице, сидя босиком на деревянной лавке у стены дома. Здесь я тоже почувствовала себя дома и решила задержаться чуть подольше. Еда была невероятно вкусной. То ли это энергетика места, то ли действительно здешние повара были хорошими.

После сытной трапезы я отправилась к белому каменному зданию – главному в этом комплексе. Ненадолго задержалась около пруда с рыбками и понаблюдала за индийцами вокруг. В углу все желающие могли выпить воды. Индийцы так ловко пили из металлических емкостей, не касаясь их губами, просто вливали воду в себя. Я тоже последовала их примеру, но только облилась и подавилась. Благо стояла невероятная жара, поэтому я даже обрадовалась своей неумелости и тому, что удалось освежиться. Слышались молитвенные песнопения, резво бегали девочки в нарядных ярких платьицах. Я стояла босиком, и это доставляло мне особое удовольствие. Мне в моменте было хорошо. Мантры, смех, люди в разноцветных одеждах, рисунки на арках ворот, белый мрамор, золотые купола, мои босые ноги, доброта людей, которые поддерживают храм. Я знала, что когда-нибудь я еще вернусь сюда снова. Мыслей было много, но они не тревожили меня. Я вошла внутрь, там пели женщины и медитировали все желающие, я тоже присоединилась. Состояние здесь и сейчас, хоть и не по идеальному сценарию, но настоящий момент прекрасен. Впервые в моей жизни у меня не было завтра, да и следующей минуты тоже не было.

– Вы оставили донейшн? – спросил меня пожилой мужчина, когда я забирала свою обувь.

– Конечно, – улыбнулась я. Но мужчина не поверил и полез проверять конверт, в который я положила деньги.

Деньги. Я понимаю, что всем нужно как-то существовать и работать, но этот момент для меня был неприятным, ведь формат донейшн по желанию никого не обязывает. Я решила отпустить негативные мысли и не позволять кому-либо влиять на мои ощущения и настроение.

У меня не было планов, я не знала, куда идти, и сейчас, выйдя их храма, я просто доверилась своим глазам. Я решила идти пешком, не думая о том, куда я приду, что меня там ждет, будет ли мне интересно.

Пестрые рекламные вывески, названия в честь божеств, много политических плакатов и призывов, неугомонный визг транспорта, дороги без пешеходных переходов, шум, смелость, риск, выход из зоны комфорта, коровы, собаки, люди, люди. Худощавый паренек, который не смог мне продать свежевыжатый сок, потому что не понимал, как на английском сказать, сколько он стоит. С одной стороны, я чувствовала себя расслабленно, может, смиренно или устало, с другой – приходилось быть максимально включенной и следить за тем, чтобы не быть никем сбитой или обворованной. Высокие мысли меня не посещали, но это мое внутреннее состояние мне нравилось.

Я набрела на маленький буддийский храм, около которого сидел одинокий монах в оранжевом одеянии. Что-то внутри меня порадовалось: неужели настоящий буддийский монах, который отрекся от всего мирского и посвятил себя высшей цели? Монах кивком показал, где оставить обувь, и пригласил войти.

Зал был небольшим и совершенно пустым, никого не было, лишь краем глаза я заметила, как вслед за мной зашел высокий мужчина и сразу удалился в соседнюю комнату. В центре зала, с великим спокойствием и легкой улыбкой блаженства, медитировал застывший в скульптуре Будда. Пол был полностью устелен плотным ковром, чтобы все желающие могли сесть в медитацию. Что я и сделала. Мне пока незнакомы те глубокие состояния, о которых рассказывают великие гуру, но мой ум хорошо успокаивается во время медитации. Пока достаточно и этого, я бы даже сказала, что это и есть цель моей медитации сегодня. Слишком много впечатлений и тревог за пару дней.

Медитация помогла. Помедитировав минут 20, я открыла глаза более спокойной и умиротворенной и решила отправиться поисследовать темпл, посмотреть, что в соседней комнате. Она оказалась выходом в небольшой открытый дворик, посреди которого росло дерево Бодхи – потомок того самого Бодхи, под которым медитировал принц Гаутама и достиг просветления – стал Буддой. По дереву резво бегали маленькие зверьки, похожие на белок. Это так мило! Вот он – реальный мир, в котором нет терзаний ума. Вокруг дерева сооружена невысокая каменная ограда, которая формировала скамейку. На ней сидел мужчина, который вошел вслед за мной. Сидел с закрытыми глазами – медитировал. Теперь я смогла увидеть его более детально – на вид около 50 лет, полный, с большим, лежащим на бедрах животом и круглым отекшим лицом с мешками под глазами. Смотреть здесь было больше нечего, и я уже собралась уходить, как мужчина открыл глаза и почему-то решил со мной заговорить, будто только и ждал, когда я приду.

– Это дерево Бодхи, – сказал он на английском и указал на дерево.

– Спасибо, – ответила я, хотя сама прекрасно знаю эту историю. Александр – мой учитель по медитации кратко рассказывал историю Будды, и я прочла несколько статей на эту тему.

– Это очень важное дерево.

– Я знаю, – внутри меня что-то сжалось, словно неприятный ком подступил к горлу, а в животе начало крутить.

Разговор с этим человеком был мне явно неприятен, но я не могла понять, почему. Простой человек, пришедший в духовное место, пытается помочь. Сюда имеет право приходить каждый человек, даже те, кто мне не нравится. Ого, какое у меня большое эго! Будь проще и терпимей, Эва! Да и куда еще приходить несчастным людям в поисках покоя и утешения, как не в храмы?

– Простите, я хочу осмотреть храм дальше, – сказала я и удалилась.

Территория храма, как и зал, была небольшой, и через пару минут я вышла из храма. Уже начало темнеть – в Индии это происходит быстро. Вся улица преобразилась, желтым светом зажглись круглые большие гирлянды, развешенные на деревьях вдоль всей улицы. Создалась необъяснимая магическая атмосфера – внешняя красота, наконец, смогла проникнуть в мой успокоившийся ум.

Пройдя пару метров, я увидела большой красный храм, который также был устлан огнями – так красиво и маняще. На входе, как принято в Индии, все снимают обувь и сдают ее в специально отведенное для этого место. Но мою обувь не приняли, указав, что туристы сдают обувь в другом месте. Ох, уж эти разделения людей даже в местах, которые должны быть духовными. Обойдя с другой стороны, этого специального места я так и не нашла, но мужчина, докучавший мне в буддийском храме, какими-то витиеватыми путями снова оказался около меня и помог. Видимо, так ходят все туристы, и мой маршрут был прогнозируем. В храме он также иногда догонял меня и невзначай рассказывал, где какое божество и что нужно делать. Мне было стыдно за то, что я негативно к нему настроена, но я ничего не могла с собой поделать. Я настраивала свой ум, но тело говорило другое – ком в горле и неприятное сжатие в области живота. Когда мы вышли, было уже совсем темно.

– Поздно вечером здесь может быть небезопасно для тебя. Я остановлю рикшу, чтобы ты благополучно добралась.

– Не нужно, я сама, – не успела я сказать, как незнакомец выбежал на дорогу, и мимо проезжающая рикша притормозила.

– Давай заедем по дороге в кафе, я хочу, чтобы тебе было комфортно в нашей стране.

– Ладно, – ответила я, видя, что человек очень старается мне помочь, а я как надутая, избалованная барышня, ледяная королева, и не заговори со мной. Неудобство перед ним брало надо мной верх, и я подумала дать ему шанс. Подумаешь, кафе, это вообще ни к чему не обязывает – банальная вежливость.

Мы зашли в небольшое помещение с индийской кухней, в котором почти все столики были заняты местными, они громко и весело разговаривали друг с другом.

– Что бы ты хотела поесть?

– Я пока не знакома с индийской кухней, но то, что я попробовала в сикхском храме, мне очень понравилось. Думаю, я бы хотела что-то новое, но не слишком острое.

Заказ приготовили быстро, и я поняла, что Тандури Панир – домашний сыр, выдержанный в специях и запеченный в печи, – мое любимое блюдо. К нему подавали овощи и много соусов.

– Меня, кстати, зовут Вишал. И я хотел бы иметь такого друга, как ты. Ты не волнуйся, я семейный человек. У меня есть жена и двое детей, – Вишал тут же достал телефон и позвонил жене по видеосвязи, рассказал, где он, и показал своего нового друга – меня. Я от такой скорости опешила.

– Так, может, твоя жена к нам присоединится? Почему она дома?

– Она не любит куда-то ходить. А я люблю. И люблю много путешествовать. Я был много где. А вот жене не нравится, и я вынужден путешествовать один. Поэтому я хочу завести друзей из разных стран.

– Извини, я не хочу сейчас общаться с кем-то на постоянной основе. Я хочу больше побыть с собой. Подумать, почувствовать, прислушаться к себе.

А завтра я решила поехать во Вриндаван. Говорят, это очень духовное место и никого не оставит равнодушным.

– Позволь, я поеду с тобой. Я люблю этот город и очень хочу снова посетить храмы моего Бога. Я покажу тебе самые главные духовные места, помогу. Кроме того, как ты туда поедешь? У меня есть хорошая машина с кондиционером, просторная, на ней будет гораздо удобнее. Помогу выбрать хорошую гостиницу, чтобы тебя не обманули.

– Да, с гостиницами у вас здесь большая проблема. Та, где я сейчас остановилась, мне совершенно не нравится. Хорошо, ты можешь поехать со мной, но с условиями, что твоя семья тоже поедет и жить я буду обязательно в отдельном номере. Так что забронируй, пожалуйста, два номера. Я свой, естественно, оплачу сама.

– Конечно, мы поедем все вместе. Я так счастлив, что у меня есть такой друг, как ты.

Испытания священным городом

Вот он – священный город 5 тысяч храмов. Низкие здания цвета песка, пестрящие вывески, одна около другой, зазывалы – это улица гостиниц. Город больше напоминает деревню и словно застыл в вечной тишине среди шума и безумия. Вдоль дороги идут люди с чемоданами, в основном индийцы, яркие, разные – очень худые и, наоборот, несущие огромные животы. Здесь же играют чумазые непричесанные дети, и здесь же лежат коровы и собаки. Везде мусор, много мусора. Нашу машину остановила местная мафия, которая запретила въезд дальше в город и собирала деньги за вынужденную парковку. Один из водителей отказался останавливаться и платить – сию минуту налетели несколько мужчин и устроили громкую склоку. Парню пришлось припарковаться и заплатить. Не успели мы остановиться, как на окно с моей стороны начали давить попрошайки – две девочки лет десяти, показывая молитвенный жест и указывая пальцем на рот, уверяя, что они очень голодны. Как только я сделала первый шаг из машины, подбежал парень и поставил мне на лицо штамп какой-то желтой краской. Так быстро, что я не успела возразить. Я ранее слышала о гостеприимстве индийцев и видела в фильмах, как они встречают гостей, вешая на шею гирлянду из цветов. Но быстро разочаровалась – это оказалось вовсе не гостеприимством, а бизнесом – парень тут же начал требовать деньги за проделанную работу.

Да, Вриндаван умеет испытывать, и мое испытание он начал сразу со въезда. А если быть точнее, то испытания начались еще утром, в Дели, когда в назначенное время Вишал подъехал к гостинице, в которой я остановилась, один. Никого из его семьи не было. Он рассказал, что очень уговаривал супругу, но та наотрез отказалась. Я решила не менять из-за этого свои планы, в конце концов, это их семейное дело, пусть сами друг с другом разбираются.

Машины, рикши, толпы людей. Индийцы почему-то всегда громко разговаривают. Друг с другом, с незнакомыми людьми, только сев в рикшу, заводят разговор с водителем, который длится до конца поездки, в магазинах с продавцами. Сейчас я поняла, почему в книгах о йоге часто пишут о том, что важно больше сохранять молчание и не говорить без повода. Все эти разговоры превращаются в монолитное непрерывное жужжание, которое слышится днем и ночью. Если бы хоть маленький процент из всех помолчал хотя бы недолго…

Мы свернули на еще более шумную улицу, хотя, казалось, куда более. Она была пестрее предыдущих. По обе стороны продавались сувениры, еда и предметы для подношений в храмах. Красивые индианки, одетые в лучшие сари и большие броские украшения. Вот мимо прошла пара очень пожилых индийцев, держась за руки, – такое в Индии я увидела впервые. Да что там говорить, и в Беларуси это большая редкость. Вриндаван – город божественной любви. Здесь же были садху – настоящие, скромно сидящие в медитации, и мужчины в белых дхоти – широких штанах, больше похожих на юбку. Люди приезжали сюда не как туристы, они приезжали в гости к Богу, это чувствовалось. Именно в этом месте происходили игры Радхи и Кришны. Их танцы с гопи. Все в этом городе посвящено священной любви.

Мы торопились, Вишал почему-то считал, что мы непременно должны попасть в темпл Банке-Бихари до его закрытия, а не после того, как он снова откроется через пару часов. До закрытия оставались считанные минуты. Я с трудом успевала рассмотреть «декорации» вокруг. Большой поток людей, в котором мы шли, начал замедляться и остановился. Передо мной была огромная дверь. Внезапно она больно ударила меня в бедро, и толпа людей метра в два позади резко подхватила меня и прижала еще плотнее к впереди стоящим людям, к которым я и так была прижата. Толпа, сжав со всех сторон, внесла меня в храм. Дверь закрылась. Мы, плотно прижимаясь друг к другу, ручейками с разных сторон двинулись к центру. Индийцы громко кричали имя Радхи – кто-то заводил, остальные подхватывали. «Радхе, Радхе!» – звучало отовсюду. Попутно все успевали делать селфи и фотографировать то, что происходило в середине. На середину иногда выходил мужчина, похожий на брамина, бросал какую-то гирлянду, и все вскрикивали еще громче. Крики, давка, я начала испытывать страх, но успокаивала себя, надеясь, что умру не в святом месте, не сегодня и не от того, что меня задавят прихожане. Хотя для кого-то такой способ смерти был бы благословением.

Минут через 15 началось служение, и толпа еще резче рванула куда-то в центр. Меня сжали еще плотнее, и у меня уже не оставалось выбора, кроме как, еле касаясь ногами земли, идти, куда идут все. Индийцы стремились отдать свое подношение, а я, увидев ближайшую дверь, устремилась выдавиться из толпы. Вскоре, прижимая свой рюкзак, я выпала на улицу. Там тоже было много людей, но гораздо свободнее. Плюс ко всему стояла адская жара. Каждый индиец, видя мое светлое лицо и зеленые глаза, считал нужным указать мне на мои вещи и предостеречь, чтобы я их крепко держала, потому что их со скоростью света выхватывают обезьяны. Они, здесь, к слову, главные. И если обезьяна отобрала какую-то вещь, будь то очки, телефон или кошелек, можно с этими вещами попрощаться навсегда. Рядом разговаривали три индианки. Обезьяна подбежала и схватила одну за сари, индианки всполохнулись и уступили.