Отвори надежде дверь. Рассказы

– Да не бойся ты, я не буду скандалить, просто поговорить хочу.

– Только давайте на кухне, у меня ребёнок спит.

– Да без проблем! – присев на стул и оглядевшись, Римма Матвеевна начала издалека.

– Скажи, ты любишь своего сына?

– Почему вы спрашиваете?

– Да просто хотела узнать, согласишься ли ты отдать его мне.

– Что? – Ника вскочила, – Вы в своём уме? С какой это стати я должна вам отдать родное дитя?

– Так решил мой муж. Если ты не в курсе, он всё ещё мой муж по закону. Более того, он хочет уйти от тебя и поставил мне условие, что вернётся только вместе со своим сыном. Хотя, честно признаться, я его не просила ни о том, ни о другом.

– Как это с сыном? А я? – голос Ники сорвался, – Не имеете права! Это мой ребёнок!

– Так значит, ты не согласна?

– Конечно, нет!

– Но он тоже имеет право, и вполне может отобрать малыша, во всяком случае, затеет долгую судебную тяжбу и попортит тебе немало крови.

– Нет, я не отдам! – женщина в отчаянии села и схватилась за голову, – Он что, только из-за этого всё делал? Что же мне теперь делать?

– Спокойно! Не надо паники, – подвинулась к ней поближе Римма Матвеевна, – Я на твоей стороне. Давай вместе думать, как выйти из этого положения.

– Вам-то зачем думать? Да вы сговорились, наверное, чтобы мной воспользоваться!

– Здрасте, приехали! И тебе мужа подарила напрокат, да?! Ты думай, что говоришь-то!

– Простите, я не хотела вам зла. Так получилось. Что же я наделала-то?! – она заплакала, уронив голову в ладони.

– Чего слёзы-то зря лить? Давай лучше решать, как быть. Может, тебе надо сказать, что это не его ребёнок?

– Откуда вы знаете? – Ника подняла голову, слёзы моментально высохли.

– Что, правда что ли? – Римма Матвеевна подавила невольный смешок, – Ну ты, девка, даёшь! А где же его отец?

– Понимаете, у нас всё было хорошо, а потом он исчез. Потом я узнала, что беременна, и так испугалась! А тут Яша. Простите, – поправилась она, – Тут ваш муж ухаживать за мной начал, я и подумала, что если выйду за него, то смогу вырастить ребёнка.

Одной мне не потянуть, а избавиться от него я тоже ни за что не смогу. Мне ведь за тридцать, внешность, сами видите, подкачала, замуж не берут. А вдруг больше не рожу потом? Ну вот, так и воспользовалась вниманием Якова Семёновича.

– Даааа, – протянула собеседница, – целая Санта-Барбара получается. А ты говоришь! Вот что, признавайся-ка ты ему, всё равно уйдёт, уж я-то своего мужа знаю, что задумал, то сделает. Зато хоть нервы целее будут. Ребёнок-то на кого записан?

– На него, он установил отцовство.

– Ну вот, значит, у него все права.

– А если не поверит?

– Экспертизу сделаем, я помогу.

– Правда? Спасибо! Вы не сердитесь на меня?

– А что это изменит, дело-то сделано!

Когда Яков Семёнович явился, Римма Матвеевна не могла сдержать торжествующей улыбки.

– Римусь, примешь меня? – заискивающе улыбнулся и он, – Я ведь любил тебя всю жизнь, а сейчас люблю ещё больше!

– Да знаю я уже твою любовь, – пренебрежительно отмахнулась, словно от назойливой мухи, женщина, – Гроша ломаного не стоит. А где же твой сын?

– Да я передумал. К чему нам такая обуза, вдвоём лучше и спокойней. Прости, нагрешил я, но ведь раскаялся!

– Ну так и быть! – смилостивилась Римма Матвеевна, – Прощу, но с одним условием. Пущу назад только вместе с сыном. Негоже это, детьми разбрасываться.

– Да не мой он! – плаксиво скривился мужчина, – Обманула меня Ника, в лучших чувствах обманула!

– Как это? Ты шутишь?

– Какие шутки, чужого ребёнка подсунула, а я, дурак, поверил!

– Ааааа, вон оно что! Так это ты, оказывается, бесплодный, а упрекал меня всю жизнь.

– Ну что теперь об этом вспоминать, – обиделся Яков Семёнович, – Давай забудем плохое и начнём всё заново!

– Нет уж, я же сказала, что только на моих условиях мы забудем о прошлом. Я уже настроилась на ребёнка, а теперь поняла, что ещё могу, если захочу, исполнить свою мечту и стать матерью, только уже не с тобой. Негоден ты для этого дела, извини!

– С ума сошла? – опешил мужчина, – Тебе лет-то сколько? Какие дети, одумайся!

– Твоя ли это забота теперь? – ответила Римма Матвеевна, – Я сама себе хозяйка. Поначалу переживала, а теперь даже нравится одной жить и ни от кого не зависеть.

Хочу теперь заняться разводом, и дело это решённое, даже не уговаривай. Квартиру разменяю, так и быть, чтобы не оставить тебя на улице, а больше ни на что не надейся!

Прощай, мой бывший неверный муж! – договорила женщина и с мстительным удовольствием захлопнула дверь перед его носом.

Разлучница – судьба

В автобусе Лёня увидел глаза цвета топлёного молока и пропал. Волосы у их обладательницы были того же оттенка, правильные черты лица и располагающая улыбка дополняли образ.

Раз взглянув, юноша не мог больше отвести взгляд, любуясь тихой красотой. А девушка, почувствовав пристальное внимание, подняла глаза. Смутившись, отвернулась и зарделась.

Набравшись смелости, Лёня заговорил с незнакомкой, потом проводил до дома, через несколько месяцев сделал Тае предложение. Вскоре они поженились, потом родился сын Андрейка.

Жили вместе с мамой Лёни Аллой Николаевной, и всё было хорошо, пока однажды не повстречались со случайной знакомой Таи. Наташа напросилась в гости и просидела до вечера, изливая душу.

Она рассказала, что была замужем за пьяницей, родила девочку. Но та была настолько слабая, что не прожила и месяца. После этого Наташа развелась и уехала в Подмосковье, где уже обосновалась сестра. А сейчас устроилась на работу в Москве и снимает комнату.

Всё очень сочувствовали ей и пригласили заходить ещё. С этого дня Наташа стала частой гостьей в семье Лёни. Со временем она освоилась, нашла общий язык с его мамой, когда купила ей абонемент в бассейн и стала ходить туда с ней за компанию.

Спустя ещё какое-то время начала выбирать время, когда Таи не было дома, для своих визитов. И однажды, оставшись наедине, сказала мужчине, что он слишком доверчивый, а между тем жена его обманывает, и он воспитывает чужого сына. Лёня не поверил, но услышал уверения в том, что она узнала об этом от самой Таи.

Тем же вечером произошло выяснение отношений. Женщина была поражена обвинениями и всё отрицала, на что муж только распалялся ещё больше, требуя сказать правду.

– Я так верил тебе! Да я считал тебя самой лучшей, а ты! Как ты могла изменять мне всё это время?!

– Что ты такое говоришь? Ведь я люблю тебя!

– Так любишь, что родила от другого!

– Конечно нет! Как только ты мог обо мне такое подумать!

– Вот и я бы никогда не подумал, если б не добрые люди.

– Какие ещё люди?!

– Твоя подруга мне всё рассказала, нечего было откровенничать!

– Да у нас с ней даже разговора такого никогда не было!

– Хватит врать! Слушать уже это не могу! – Лёня, развернувшись, выскочил на балкон, где сполз по стене на пол, обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону, завыл от отчаяния, обиды и гнева.

Тая долго стояла, глядя на него, затем подошла к кроватке со спящим сыном. Взяв его на руки, ещё колебалась какое-то время, наконец, развернулась и пошла прочь.

Алла Николаевна усомнилась в словах Наташи и уговаривала Лёню не рубить сгоряча, а сначала разобраться. Но тот уже не слушал мать, а назло Тае скоро утешился в объятиях Наташи.

А та зачастила в гости и через пару месяцев переехала насовсем. Стараясь угодить, проявила бурную деятельность, наводя порядок в квартире и одновременно удаляя все следы пребывания в ней бывшей жены и ребёнка.

Она переставляла мебель, меняла шторы, покупала какие-то безделушки и метила ими территорию, обозначая своё присутствие. Алла Николаевна не перечила, глядя со стороны на все эти преобразования.

Она сочувствовала невестке, душа болела о внуке, но сын был главнее, потому решила: будь что будет! Потихоньку встречалась с Таей, живущей теперь в своей квартирке, которую получила от государства после детдома, помогала деньгами и пыталась уговорить её помириться.

Предложила даже сделать тайком от Лёни тест на отцовство, который она потом покажет сыну. Женщина с негодованием отказалась, заявив, что не станет ничего делать.

Если муж не доверяет ей, никакой тест не убедит его в обратном, а доказывать ревнивцу свою невиновность она считает оскорблением для себя.

– И такой отец нам не нужен, правда, Андрейка? – женщина обнимала малыша, словно пытаясь почерпнуть в его тепле силы на преодоление ужасной несправедливости, – если он отказался от тебя, то зачем мы будем навязываться?!

– Ты не думай, я тебе верю, – ободряла её свекровь, – но что я могу сделать, ведь он меня даже слушать не хочет. Наташа каждый раз рану бередит да подзуживает, а Лёнька такой упрямый, ни за что не признается, что неправ.

– Я не понимаю, что я ей такого сделала, ведь помогала, чем могла, жалела её, как она могла такое придумать?

– Может, ты позвонишь ей, поговоришь?! Сама ведь она матерью была, должна пожалеть ребёнка.

– Нет, не стану я унижаться! Раз он ей поверил, а не мне, значит, и не любил вовсе.

– Ох деточка, гордая ты, а ведь счастье твоё и Андрейкино тоже стоит на кону, тут уж не до гордости.

– Ничего, мы и без него станем счастливыми! Спасибо, Алла Николаевна, за поддержку! Всегда рады вам, приходите, когда захотите, – Тая сдерживалась изо всех сил и не подавала виду, что ей тяжело. Не желая жалости, она гордо и высоко держала голову и ни на что никогда не жаловалась.

Между тем Наташа начала уговаривать Лёню развестись. Тот медлил, словно ещё надеясь на что-то, но по прошествии полугода сдался.

На суде он назвал причиной по настоянию Наташи измену жены и рождение ребенка от другого человека. Тая не стала ничего отрицать и не захотела подавать на алименты.

Она была очень подавлена, но удержалась от слез, чтобы не радовать соперницу, которая улыбалась торжествующе. Андрейка тянул ручки к отцу, но тот хмурился и отворачивался, словно не замечая его.

Выждав ещё несколько месяцев, в течение которых разлучница была вдвойне заботлива и предупредительна к Лёне и его матери, она начала заговаривать о свадьбе.

Но мужчина не горел желанием оформлять отношения. Наташа переключилась на Аллу Николаевну, на что та отвечала, что сын всё решает сам, да и ничего штамп в паспорте не даёт, необходимость в нём была бы только в случае беременности.

А с этим возникли проблемы, Наташа даже ездила несколько раз в Коломенский парк и сидела на знаменитом Девичьем камне, помогающем бесплодным женщинам, но результата не было.

Узнав случайно о том, что Алла Николаевна видится с внуком, она закатила некрасивый скандал.

– Вы что, хотите разрушить всё, что я создала? – визжала она, – Лёня, скажи ей! Ну что ты молчишь? Ты же хочешь быть со мной?!

– Хочу, – отвечал он.

– Тогда в чем дело? Зачем она бегает к этой изменнице, чего добивается, чтобы ты растил чужого ребенка?

– Это ещё неизвестно, – подала голос Алла Николаевна.

– Что?! Да она сама призналась, даже алименты ей стыдно стало отсуживать. А ты чего молчишь, может, тоже пожалел её? – повернулась скандалистка к мужчине.

– Ничего не пожалел.

– Вот и нечего давать надежду! Не вздумайте оба видеться с ней!

Наташа ещё долго не могла успокоиться, вся кипя от злости. Лёня, наблюдая это, был неприятно удивлён, Тая никогда не вела себя подобным образом.

Поняв, что переборщила, вечером Наташа принялась ластиться, стараясь растопить недовольство мужчины.

– Давай забудем, я немного погорячилась.

– В нашей семье не кричат.

– Ну прости, просто я переживаю за тебя и боюсь потерять. А давай поедем в выходные к сестре на шашлыки, она баню истопит, познакомишься с ней и её бойфрендом. Отвлечёмся от всех этих неприятностей. Ну пожалуйста!

– Ладно, посмотрим.

– Муррр! – она нырнула к Лёне под мышку, обжигая и щекоча горячими губами.

У Наташиной сестры Жанны имелся небольшой домик в Кашире с банькой и парой грядок. Она работала в местной юридической конторе, а бойфренд оказался лысым мужиком средних лет.

Семён Петрович был начальником Жанны, которого она увела из семьи. Теперь гордилась своей удачей и наслаждалась ролью хозяйки фирмы.

– Ты не тушуйся, Наташка хваткая баба, с ней не пропадёшь! – поучал бойфренд Лёню, подвыпив и разомлев после бани.

А Жанна, подсев в другой стороны, начала доверительно рассказывать, как притесняют сестру на работе и не дают продвигаться по карьерной лестнице, вот и застряла она в администраторах, а всё из-за того, что нет московской прописки.

– Она и родить опасается из-за этого, не чувствует уверенности в таких отношениях. Прописали бы вы её, потом женитесь, глядишь, всё и наладится!

– Да я разве против! Натаха, не бойся, всё будет хорошо! – обещал захмелевший от необычно большого количества выпитого мужчина довольной подруге.

Дома Алла Николаевна дала резкий отпор этим намерениям.

– Да ты знаешь, что такое прописка в неприватизированной квартире, это же право на неё!

– Ну давайте приватизируем, Жанна поможет, – встряла в разговор Наташа.

– Ещё чего! Пока я жива, всё останется, как есть! А вот зачем ты его спаиваешь, это вопрос. Если бы были у тебя серьёзные и добрые намерения, разве стала бы подпаивать? Посмотри на него! Таким помятым и расхристанным я его никогда не видела, пока ты не появилась.

– Ты с ума сошел?! – вразумляла потом Алла Николаевна Лёню, – здесь твой сын прописан. Я не стану лишать его жилья, он и так судьбой обижен, и тебе не советую даже мечтать о чём-то подобном.

– А если он и не сын вовсе?

– Побойся Бога, что ты глупости повторяешь! Он же на тебя похож, посмотри вот, я сфотографировала.

Алла Николаевна подсунула насупленному Лёне телефон. Тот нехотя взглянул, вгляделся в знакомые черты. Опухшее лицо постепенно прояснилось и он улыбнулся, словно в ответ на беззаботную улыбку малыша.

– Мам, передашь им денег? Только не говори, что я дал, а то Тая не возьмёт.

– Всё сделаю, как надо, не переживай. А ты больше не езди к сестре, они там пьют, ещё и тебя с толку собьют. Не дело это – так напиваться, и до добра эти поездки не доведут.

Теперь Наташа ездила в Каширу одна. Сначала изредка, потом уже каждый выходной с вечера пятницы до понедельника проводила там. Мотивировала тем, что любит баню и хочет пообщаться с сестрой. Лёня встречал её рано утром с электрички на машине, дома кормил завтраком, потом подвозил на работу.

– Что это за семья у вас? – недоумевала Алла Николаевна, – зачем так часто и надолго она уезжает?

– Скучает по сестре, – отвечал Лёня.

– И ещё я заметила, что деньги у вас врозь. Она хоть что-то сама покупает?

– Мам, Наташа так мало получает, что только на косметику и хватает.

– Это она так говорит? А ты и веришь, лопушок ты мой доверчивый! Если бы не поверил ей однажды, скольких бы бед мы избежали!

– Мам, не начинай! Может, я и сам уже не рад, да дело сделано. А теперь у меня новая семья. Всегда поначалу непросто, но всё утрясётся со временем. А она не такая уж плохая, своеобразная, это да. Просто ей привыкнуть к нам надо, потерпи немного.

– Ой, Лёнька, не нравится мне всё это, словно квартирантка ведь она живёт, только пользуется нами.

– Что ты выдумываешь, всё у нас нормально! А давай-ка мы ремонт сделаем, я подсобрал немного деньжат, ещё премию хорошую получил. На наёмных работниках можем сэкономить, сами, что можем, сделаем.

Но Наташа не одобрила их затею. Когда её позвали покупать стройматериалы, заявила: " Это не моя квартира, так чего я буду ей заниматься? Вы хозяева, вот сами и делайте! Внука ещё позовите на подмогу!»

Лёня и Алла Николаевна сделали всё вдвоём, хоть это далось непросто. Жиличка демонстративно уходила в то время, когда они возились с ремонтом, гулять или уезжала всё к той же сестре.

Её ласковость и игривость давно куда-то улетучились. Походы в бассейн прекратились. Она больше занималась собой, лишь снисходила до Лёни и сухо разговаривала с его мамой.

Лёня сделался молчаливым и задумчивым, часто уходил куда-то. Однажды Тая сказала Алле Николаевне, что видела его возле своего дома, когда они с Андрюшей шли на игровую площадку.

Мужчина, таясь, увязался за ними, потом долго, стоя за кустом, смотрел на подросшего малыша. А тот пытался угнаться за играющими детьми постарше, падал, но не плакал, а сопя с маминой помощью поднимался.

Тая не знала, как поступить и потому делала вид, что не замечает постороннего присутствия, лишь время от времени, отвернувшись в сторону, смахивала незаметно непрошенные слёзы.

Однажды вернувшийся с работы Лёня увидел Наташу, складывающую сумки.

– Что это тут происходит? – удивился мужчина.

– Я ухожу от тебя.

– Куда?

– К другому!

– А знаешь, я даже рад этому!

– Это ещё почему? – обиделась женщина, – тебе что, было плохо со мной?

– Да нет, не плохо. Только семейная жизнь не только из этого состоит. Да и не люблю я тебя, как оказалось.

– Вот гад! Не любит он, видите ли! Да ты же неудачник, зря только время на тебя потратила! С тебя и взять-то нечего!

– А ты хотела?

– Не твоё дело, что я хотела. Ты вообще временный транзитный вариант, просто мне надо было где-то жить, чтобы за квартиру не платить. И всё это время я искала кандидатуру получше.

– Не завидую я ему, вдруг потом ещё лучше найдёшь.

– А ты позавидуй. Я беременна, да только не от тебя, и выхожу замуж за богатого. Оставайся в своей вшивой квартире, у меня теперь получше будет.

– А ты точно от него беременна? Вдруг он засомневается?

– Не при твоей ли помощи?

– Почему бы и нет? Ты мою жизнь разрушила, теперь моя очередь.

– Только попробуй! Он тебе голову-то открутит, а я помогу. Да где тебе, ты же слабак! Я ведь наудачу тогда сказала про ребенка, а ты и поверил сразу.

Какой ты мужик! Свою жену защитить не сумел, от сына отказался, как только рядом юбка появилась. Так что сиди и помалкивай теперь.

– Ах ты гадюка! Как тебя только земля носит! И как я, дурак, мог поверить этому вранью – схватился за голову Лёня.

– Тайка ещё мне спасибо скажет, потому что кого получше найдет, а твой сын тебя возненавидит за то, что бросил его, – Наташа подняла сумки, – Счастливо оставаться! – и вышла, хлопнув дверью.

– Мам, что же я наделал?! Променял самых дорогих людей на лживую меркантильную бабу, – жаловался Лёня пришедшей вскоре Алле Николаевне, – Нет мне прощенья! Я сам себе никогда не прощу, что уж говорить о Тае.

– Да уж, наломал ты дров, – Алла Николаевна не знала, огорчаться за сына или радоваться переменам. В конце концов решила, что всё к лучшему, – Давай-ка ты успокоишься сначала, а уж потом подумаем, как дальше жить.

Алла Николаевна рассказала все новости Тае, наблюдая за её реакцией. А та замерла и надолго замолчала, уйдя в свои мысли. За это время бабушка успела поиграть с внуком и уложить его спать.

– Ну что ты надумала? – подсела она к снохе.

– Я не знаю, – заторможенно ответила женщина.

– Может, помиритесь, не должен же Андрюша оставаться без отца?

– А если бы Наташа не сказала, он бы так и не признал сына?

– Да ты что, он уж давно признал и даже говорил мне, что всё равно любит его, чей бы он ни был. Это же он передавал деньги всё это время, старался гулять всегда вместе с вами, да у него полный телефон ваших фотографий!

– Я не могу простить ему предательства.

– И не надо! Ты только не гони его, разреши видеться с тобой и Андрейкой. И слушай сердце, что оно подскажет. Если не мил он тебе будет, пусть просто будет отцом для вашего малыша.

Андрюше надо знать, что у него есть папа. А слюбитесь снова – я буду счастлива, ведь вы все родные для меня!

– А для вы меня родная, у меня ведь больше никого нет!

– Спасибо, моя хорошая!

Алла Николаевна обняла невестку и заплакала. Вслед за ней уже и Тая дала волю чувствам, уткнувшись женщине в плечо.

Прошло пять лет.

В канун Нового года Лёня подходил к дому с ёлкой и битком набитыми сумками в руках, когда ему преградила дорогу женщина, в которой он не сразу узнал Наташу, она изменилась не в лучшую сторону.

– Привет, давно не виделись! – наигранно весело пропела она.

– А, это ты!

– А я скучала по тебе, – она провела пальцем по щеке Лени, – пригласишь в гости?

– А как же твой муж?

– Объелся груш! Помирился с женой, а меня выгнал.

– А ребёнок?

– Нет ребёнка, я тогда избавилась от него.

– Ты получила то, что заслужила.

– Злорадствуешь?!

– Нет, констатирую факт.

– Ну так что, идём?!

– Куда?

– К тебе. Как там мама?

– Мама хорошо, а ко мне ты не пойдёшь!

– Почему это?

– Да упаси Бог опять оказаться рядом с тобой! А ещё там моя семья: Тая, Андрейка и Катюшка, и я не подпущу тебя к ним даже на пушечный выстрел!

– Она тебя простила?! Вот дура!

– Не дура, а святая. И я очень люблю её. За то, что простила то, что простить невозможно. За то, что подарила мне детей. За то, что с ней я самый счастливый на свете человек!

Лёня аккуратно обошёл Наташу и, не оглядываясь, поспешил туда, где его ждали родные люди.

Нежданчик от фортуны

Темнело. Лана свернула к своему подъезду и чуть не споткнулась. Поперек дорожки спиной вверх лежал человек.

– Эй, вы живы?

Тело слегка шевельнулось.

– Что с вами? – женщина нагнулась и посветила телефоном в лицо, – вам плохо?

Ей предстал разбитый лоб и затекший глаз, слегка приоткрывшийся в ответ.

– Мужчина, стойте! – закричала она, увидев невдалеке проходящего молодого человека.

– Вы меня? – удивился тот.

– Вас! Вы из этого дома?

– Да, живу вон в том подъезде. А что?

– Вас как зовут?

– Дмитрий.

– Дмитрий, я Лана. Тут человеку плохо, помогите мне, пожалуйста!

Мужчина подошел, аккуратно перевернул лежащего на спину.

– Да он же пьяный, перегаром разит за версту, весь заросший, бомж, наверное.

– Но у него травма, видите кровь?

– Вызовите скорую, пусть они разбираются.

– Здесь же холодно, он замёрзнет, пока приедут. Давайте вдвоём донесём до моей квартиры, потом я вызову скорую.

– Не надо скорую! – выговорил бомж, – не хочу в ночлежку или в полицию!

– Можешь встать? – обратился к нему Дмитрий, – давай поднимайся, помогу, но в одиночку я тебя не донесу, своими ногами пойдёшь.

Общими усилиями они поставили мужчину на ноги и, поддерживаемый с двух сторон, тот начал передвигаться в сторону подъезда.

– Спасибо, ребята, Сан Саныч вас не забудет! Сан Саныч – это я, – пытался он балагурить, – Вы не думайте, я не пьяница, у меня сегодня день рождения, вот и выпил с горя. Как я живу! До чего докатился! Такая милая барышня тащит меня на себе, а я даже ручку ей поцеловать не могу, недостоин потому что!

– Ты лучше молчи, но шагай! – пресёк его излияния Дмитрий, – шевелись давай!

– Сердитый ты, сынок, – огорчился мужчина и ускорился, как мог.

Затащив бомжа, помощник не спешил уходить.

– Куда же его теперь, на диван не положить, на пол тоже не годится. Давай-ка, дед, двигай в ванную, продезинфицировать тебя надо. Где тут она у вас? Всё, Лана, дальше мужики сами разберутся.

Он раздел старика, подсадил в ванну, налил теплой пенной воды, закинул грязную одежду в стиральную машину,

– Отмокай пока, сейчас найдём тебе новую одежду, – Дмитрий вышел, – Лана, у вас найдётся, во что его переодеть?

– Нет, я одна живу, – растерялась женщина, – а мои вещи ему будут малы.

– Ладно, сейчас придумаем что-нибудь, – он повернулся к двери, – Я скоро вернусь!

Через полчаса розовый Сан Саныч предстал перед глазами Ланы в свободно висевшем на нём тренировочном костюме и пляжных шлёпанцах.

– Великовато, конечно, – развёл руками Дмитрий, – и обувь у меня неподходящего размера, но это ничего, завтра что-нибудь придумаем, – он вздохнул и пошёл к выходу.

– Куда вы? – забеспокоилась Лена, – а чай?

– Это, наверное, неудобно, да и поздно уже.

– Нет-нет, я вас не отпущу!

– Спасибо, я голоден, честно говоря, а дома нет ничего съестного. Только договоримся: зовёте меня Димой и перейдём на «ты».

– Отлично, у меня как раз всё есть. А пока ужин разогревается, обработаем рану, – девушка оценивающе вгляделась, – Сан Саныч, вы точно не хотите чтобы это сделал врач? Всё-таки черепно – мозговая травма.

– Не бери в голову, дочка, это всего-то царапина. Чем это ты меня напоил, милок, сразу в голове прояснилось? Хорошее снадобье этот твой Похмелин.

От сытной обильной еды старика разморило и скоро он начал клевать носом. Лена его уложила, а сама вернулась на кухню.

– Я постелила ему в кабинете на диване, и всё-таки беспокоюсь, вдруг это сотрясение мозга? Сейчас уснёт и станет ему плохо, а я и не услышу в спальне.