Тысяча и одна Ведьма

Не вышло. Зато вильнул весь Гарри. Всем собой.

– Я это…ну это я…

– Что это? – по-прежнему ласково просила Дама – Ведьма, – мимо пролетал? И кто ж тебя так метко сюда впрыснул?

И тут всех собравшихся осенило, что такое точное попадание, да ещё в условиях нестабильного инета и прочих навигаторов, которые и на прямой местности умудряются так завести, что ни один клубочек, окромя вечного языка до Киев не выведет, спроста бы, не получилось.

Что-то здесь не чисто!

Дама уловила отголоски мыслей на лицах высокого собрания, и ответила на их мыслеформы:

– Да не чисто! Оно как раз таки чисто сработано! А вот морозно что-то от такого, однозначно. Мерзко мерзну, знаете ли, я что-то в этом самом положении.

За окном раздался хохот сумашедшего паяца, и в многострадальное окно влетело огромное ведерко с мороженым.

Но почему-то ничто не спешил его хватать.

Почему бы это? Ась? А вы как думаете?

Лечение варениками с черникой, начало

Влетевшее ведро с мороженым соблазнительно посверкивало льдистыми бочками.

Оно начало таять, подтаивать, усилив аромат свежих ягод. Такого аромата честным путем, на своем ли огороде, али в Лесу не добьешься!

И потому чуточку оцепеневшему народу становилось всё яснее, и яснее, что дело абсолютно не чисто, накручено темной алхимической силой, и кто их этих темных магистров знает, может даже с помощь ГМО, и прочих биохимических опытов!

Валд сидел столбиком, как суслик перед норой. Он даже как-то почти не дышал, опасаясь вдохнуть не того, не туда, и вообще не так.

Первая дама Ведьма сурово осмотрела всю честную компанию, остановила особой нацеленности взгляд на Валде, и продекламировала:

– Уважаемый гость энд соратник. В свете всех морозно холодящих событий, имею честь просить вас о чести отложить исполнение нашего договора на некоторое время. Во избежание, так сказать. Ибо сейчас на первый план таки выходит Льдинка и её оттаивание.

Ну, жаль же такой талант! Талант! А так бездарно использует!

Это ж, сколько она могла бы вкусного, да красиво, да с добром, да во благо всем создать!

Эх! Наше упущение!

Ведьма задохнулась от горького раскаяния, разбавленного изрядной порцией аромата от мороженного, который начинал принимать угрожающие нотки.

И вновь, откуда-то из темного сада, вечер же таки, раздался вымораживающий всю душу, от макушки до самых, самых пяток, зловещий хохот.

Рассказчица вздрогнула:

– Валд, мы сейчас начнем операцию. Серьезную. Участники могут пострадать и не по-детски. Я хочу тебя отправить сейчас домой безопасным порталом. Ибо имеет место быть ледяная тревога и шанс стать вымороженным на всю голову, до всех душевных сторон. Твоё согласие не будет нарушением.

Договор можно будет заморозить на время. Ой,…вот что такое-то! Прямо со всех лезет мороз морозный

Валд очнулся, встрепенулся, и выдал:

– Да вот ещё! Мне ни разу в жизни не было так интересно! Выдвигаю встречное предложение, вы помогаете мне получить очередной отпуск вне очереди, маме я …

Он немного смущенно посмотрел на собравшуюся компанию…

– Вы ж понимаете, я не могу маме ничего не говорить…она всегда, всё сердцем чувствует…

Честная компания возмущенными возгласами прервала парня, почти в один голос:

– Ты прав! Чего жмуришься! Последнее дело маму волновать! Молодец! Ты же не за её спину прячешься, а её от волнений бережешь, а это как говорят в Матери всех городов: «Две большие разницы!»

Из-за подоконника, со стороны темного окна, раздался громкий треск. Кто-то явно пробирался к дому по кустам, по кустикам. Кто-то весьма габаритный.

Все напряглись.

После очередного особо громкого трещания явно страдающего кустарника, и шипения сквозь зубы, того, кто зацепился за колючки шиповника, для того и посаженного так близко к окну. Сплошной выигрыш по всем направлениям, понимаете! Прям польза какая-то!

И аромат в окна, и ворогов за подолы и штанины умело хватает!

После довольно громкого шипения, давшего понять, что шиповник своё дело знает колюче, в дверь деликатно постучались.

Верья, она же первая и главная во всей заварушке с Валдом, медленно подняла руку, показывая всем, чтоб они сидели и не рыпались, и пошла, открывать дверь.

За дверью стояла изрядно потрепанная, весьма помятая, но явно не сломленная ни йоту духом, дама.

– Мама?!

Воскликнул Валд.

– Мама, ну и что?! Двадцать лет с хвостиком мама!

Ответила новая гостья.

– Ты ресничками-то не хлопай, и челюсть подбери, услуги стоматологов нынче дороги, – усмехнулась она сыну, – лучше представь меня друзьям.

Валд открыл рот, чтобы назвать позывные мамы, и увидел улыбающиеся глаза Верьи и смеющиеся конопушки.

– Что? Чему вы улыбаетесь? – недоуменно спросил он, – позвольте представить, моя любимая мама, Варина Бродионовна. Мама, познакомься, – продолжил он, – Верья, Кнопка, Гарри.

Верья уже откровенно посмеивалась:

– Рада, что ты нас вспомнила! Может, и вареники с черникой припомнишь?

– А…а….кто??? Вы кто?!

– Тяжелый случай, придется применить срочную кулинарно – магическую терапию! Кнопка, тащи ингредиенты!

Волшебный рецепт, волшебных вареников от Ведьмы

Привораживает, завораживает, размораживает

Кнопка коротко глянула на Верью, мол, куда тащить? Та кивнула в сторону кухни, и повернулась ко всей честной компании:

– Надеюсь, мы тут без строгих этикетных тикетов? Позвольте пригласить вас в самое магическое, самое сильное, самое, самое место силы любой Ведьмы.

Гарри, Варина и Валд переглянулись, интерес читался на всех лицах, но молча, послушно, отправились за хозяйкой.

Да, она, Верья, везде и всегда сразу же становилась хозяйкой положения, географического, фактического и личного пространства. Ей бы курсы коучинга вести, клиенты бы взлетали в топ с самых первых занятий. Но…оно ей надо? И других забот полон крепких зубов рот!

Кнопка уже была там, и споро выкладывала:

Муку, один кг. примерно. К ней благодарности безмерно. За хлеб, за стол, за дом, за всё.

Воды чистой, граммов эдак двести, но не точно, от муки зависит, хорошая Ведьма всё сразу видит. Чтоб не шибко жидкое, да не совсем крутое, примерно, посерединке, вот такое.

К воде пару литров счастья, да радости радужной добавила. И чуточку, чуточку смехом разбавила.

Яйцо куриное. Простое, не золотое. Золотым в лоб хорошо задвигать, а простое для такого теста обязательная благодать!

Соли капелюшечку. Чутешную. Чтоб и оттенок придать, и не шибко от засоления страдать.

Чернику свежую, им в обед доставили. Прямиком из Леса, с добрыми пожеланиями, во исполнение всех добрых желаний.

Черника она такая. Может.

Сахарку белого, белого, для счастья радостно смелого.

Кнопка тесто замесила.…Как? Ой! Да просто же!

Муку в миску. Соль по всей поверхности. В муке ямку. В ямку воду. В воду яйца. И давай аккуратненько с краев муку в воду подгребать, тесто месить, да песенку напевать:

Тесто вкусно замешу,

Всех к столу я приглашу.

С ягодкой черничкой,

Милой невеличкой,

Да во славу с сахарком,

Чтобы счастье лилось в дом!

Чтоб в душе играла радость, всё во благо, всё с добром!

Пела она, пела, тесто месила, месила. И снова пела, и снова месила.

Пока тесто к рукам липнуть не перестало, и таким упругим стало, что любо дорого поглядеть.

Тогда Кнопка его отправила отдохнуть, на полчасика.

А сама давай продолжать ворожить, по кухне весело кружить.

Чашки блюдечки достала. Сахарницу красивую вытащила.

Чайник, термопот точнее, давно уже стоит, кипяток хранит.

Свежую заварку открывала, да чай в заварочнике наисвежайший, наиароматнейшией заварила.

Ягоды сахарным, алмазно искристым засыпала.

И рядом со всеми за стол присела. Пока тесто отдыхает.

Затянувшийся вечер под земляничным соусом

Верья усмехнулась, увидев конопатый нос, испачканный мукой, встала со стула, и, хлопнув в ладоши, громко сказала:

– Алиса, включи нам «Шербургские зонтики»!

– Слушаюсь! Слушайте, – раздался голос…ну, такой голос, со всех сторон и ниоткуда.

По кухне поплыла вечно прекрасная мелодия оркестра Поля Мориа. Как – то сразу стало немного грустно.

За окном темнота. И где-то там, в этой мгле затаилась душа, не знавшая любви. Никогда не взлетавшая от счастья. Считающая жизнь в центах, копейках, рублях, евро и золотых слитках. Отмороженная по самое, самое немогу…

А Верья тем временем подошла к холодильной камере, и вытащила из неё свежие, сочные, полные солнечных теплых лучей и нежности земной, ягоды земляники.

Боже,…какой всех окутал аромат…божественно прекрасной Земли, вечно молодой, вечно доброй, безгранично щедрой. Ах…

Верья взяла в руки блендер, и начала взбивать ягоды.

Шум блендера притушил грусть. Дама, взбив ягоды, ненадолго выключила аппарат, и сказала:

– Алиса, Счастье!

И загремела Феличита!

В блендер посыпался сахарок, влились сливки, и труженик вновь зажужжал, но мощные звуки счастливой мелодии яркой радугой прорывались сквозь его журчание. Казалось, что он работает в такт песне. А впрочем, кто их эти волшебные инструменты знает, может и блендер решил подпевать? И такое бывает! Абсолютно! Когда ты решаешь, что счастье везде, и в тебе в первую очередь, даже техника проникается.

Тем временем Кнопка начала лепить вареники. Нос покрывался ещё большим слоем муки, волосы припудрились, вместе с сочными щечками.

Ей всё было нипочем!

Пританцовывая под песню, она лепила вкуснючие вареники, да так задорно, что народ не выдержал и присоединился к процессу.

Главная взглянула на часы, и усмехнулась:

– Наш вечер явно затянулся.

Стрелки были уже почти на 00.00.

Бум. Бум. Бум. Ку-ку. Двенадцать раз сказали часы.

Но никто, ни во что не превратился. Здесь же все были сами собой. Так оно проще. Потому что…да потому что, иногда вместо Золушки, превращается принц. И совсем не в короля. А в диванного жителя. Что? Не верите? Да?

Дело ваше, то я точно знаю, что далеко не все принцы становятся королями, ох, не все!

Но этим вечером никто, ни во что не рядился, никем не притворялся, и потому все остались в своем виде.

На плите уже кипела кастрюля с кипятком, в неё закинули вареники. Те всплыли быстро, показывая всем свою вкусноту в полном объеме.

Тарелки на стол, соус землянично – солнечно – сливочный посередине.

Каждому по порции. Добавка предусмотрена.

В открытое окно крадучись, надеясь, что её не заметят, влезла ветка акации. Душистой. С колючками.

Явно нацеливаясь на ближайшую тарелочку, где уже исходила сладким счастьем, невероятно притягательная порция.

Аромат земляники плыл по всему дому, сбежав в сад, покоряя его и обволакивая летним волшебством.

Музыка звала радоваться.

Верья шлепнула по ветке:

– Ты куда, родимая?!

По поводу

Ветка обиженно, женским контральто, зашипела, и попыталась соспиралить в ночную тьму.

Ага! Кто бы ей дал!

Верья заранее, незаметно для всех приготовила толстую рукавичку- прихватку, которой и ухватила ползучую проныру.

– Дерну-ка я за ниточку! Кто на кончике висит? Кто там с завистью глядит?

Ветка начала активно сопротивляться. Аки удав пружинный! Уж она и так извивалась, и эдак изгибалась, и в частности отбивалась, а в общем и целом, в мощном дамском захвате оставалась.

Дама – Ведьма нежно, но мощно потянула ветку на себя, рывок, второй, третий.

На седьмом, сакральное же число, в окне показалась искаженной натугой мордашка. Такая…льдистая, всё в морщинках злого непонимания.

– Заходи, заходи, гостья дорогая! Давно с тобой хотела воочию познакомиться. Да всё никак случай пазлами не складывался. Не случился. А теперь случился. Заходи! Обойдемся без традиционного стука в дверь. Чего уж там!

Ветка, вместе с висящей на ней Льдинкой, а как вы думали, кто там мог быть?! Втянулась в кухню полностью.

И рассыпалась.

Льдинка плюхнулась на пол.

Злое выражение лица сменилось злобным, рот начал открываться, искривляясь ломанными лучами ненависти и зависти.

Некрасиво так. Но куда деваться, много её, зависти, ох много, в обледеневших сердцах!

Но Верье было глубоко фиолетово на все искажения, искривления и потуги сопротивления.

Она взмахнула рукой, моток кухонных полотенец взметнулся спиралью, опутал незваную, но долгожданную гостью.

Мумией увлек к стулу, и как-то так извернулся, что она оказалась сидящей с прямой по-королевски спиной, в центре кухни.

– Ну, здрава, буди, красавица! По какому такому серьезному поводу ты в наши владения сама забралась, а не своих адептов, как обычно, послала?

Отмороженная гордо молчала.

– Что ж…молчи, коль хочется. А мы чай станем пить, с десертом, да, друзья- союзники? Кнопка, наливай!

И вновь по кухне понеслись мозговыворачивающие в сторону поесть, попить, понаслаждаться ароматы.

Новенькая нервно сглотнула.

Мумиё ты моё мумиё

Сворачивающий мозги набекрень запах, приятная музыка, стол, накрытый к чаю. И не только, вареники занимали центральное место, поделив пьедестал с землянично сливочным соусом. Уютная темнота за окном, напоминающая о том, как комфортно в такие моменты находиться под крышей дома своего.

Или гулять с кем-то родным по душе по улицам, крепко прижимаясь к любимому плечу, и рассуждая о….о звездах, ясное дело!

Потрескивающая от ледяной зависти гостья в центре кухни…

Всё это создало неподражаемый антураж!

Народ переглянулся раз, переглянулся два…

И всё пространство залил смех. Нет, не смех, хохот!

Он был таким звенящим, что даже Алиса подхватила его песенкой из «Ну, погоди!» Помните? Заяц и волк в комнате смеха. Вот оттуда Алиса и залила сейчас кухню своей поддержкой.

Лицо Льдинки сморщилось ещё больше.

А как же?! Её боялись! Ей подражали! Из-за неё дрожали! И в переносном и буквальном смысле.

Но чтобы над ней ржали… Такого ещё не бывало!

– Вы чего?! Над кем смеетесь?! Надо мной смеетесь?!

Решила-таки она раскрыть рот и уточнить. Нам же всегда кажется, что смеются над нами. Хотя сейчас так оно и было.

Присутствующие почти отсутствовали в данной Вселенной, ибо так забавлялись, так гоготали, что воспринимать действительность адекватно, да ещё на вопросы отвечать были просто не в состоянии.

– Мумиё ты моё, мумиё!

Выдавила из себя Верье, и громовой гогот набрал новые обороты и высоты.

И тут случилось неожиданное. Такое, чего никто, никогда не мог ожидать.

Такое, что даже самый крепко памятный летописец не нашел бы ни в одном тысячелетнем списке событий.

Такое, что даже СМИ не стали бы, его освещать, сочтя за лапшу, которую даже им, всепоглощающим и вещающим о самых невероятных событиях с серьезным выражением истинной правды в седьмом поколении на абсолютно задекорированных фотографиях физиономий.

Такое, от чего смех резко стих, сменившись не менее, а может даже, более звенящей тишиной.

Не плачь, девчонка!

Лицо Льдинки сморщилось как печеное яблочко, приняв цвет вареной для селедки под шубой свеклы.

Затем позеленело под зеленый горошек. Свежесорванный. Затем…затем раздался рёв сирены.

Настолько реалистичный, что все зажали уши, испугавшись за свои барабанные перепонки.

Они даже очнулись от приступа смеха, и нашли источник воя.

Выла Льдинка. Выла, ревела, разбрасываясь кусочками льда, тающего на лету, во все стороны.

Стены, стол, стулья, пол всё оказалось в брызгах!

Верья еле успела накрыть пологом блюда, блюдца и остальное, что стояло на столе.

Минуты шли, секунды неслись, мгновения терялись, а ледяная Ведьмочка рыдала.

Рыдала так, что казалось, это не таяние айсбергов затопит континенты, а слезы обиды сейчас накроют всех цунами.

От её искрящейся, блестящей, пусть холодной, но почти совершенной красоты ничего не осталось! Как будто слетел макияж вместе с татуажем и прочим ботоксом.

Исчезла злобная мстительница, коварная кулинарка – мороженщица, умелая бизнес вумен, легко откусывающая хвосты по самую шею, конкурентам.

Осталась ревущая во все горло девчонка.

Макияж на самом деле смывался потоками разноцветных, грязноватых ручейков по щекам, шее.

Льдинка добавляла экспрессионизма кулачками.

Скоро уже и уши, и даже макушка раскрасились новыми цветами.

Дело дошло до декольте.

Все присутствующие сами заледенели, потом оттаяли, потом покрылись мурашками и иными накожными сострадательными таракашками.

Внутренние тараканы у всех дружно забили в барабаны.

Такое внутри у всех началось…ай, да и только! Такое чувство вины накатило… ребенка обидели! То, что этот уже совсем не ребенок, ещё может полчаса назад кого-то там, за стенами Дома с аппетитом дожевывал, почему-то, куда-то сбежало.

Жалко стало Льдинку! Вот прямо до последнего нижнего белья жалко! Ибо вспотели всё, после разморозки.

И дружно бросились подавать воду, носовые платки, пачками, рулонами, и придумывать утешительные слова.

– Да! Вам хорошо! – сквозь подвывания доносилось до народа, – вас в детстве любили! Вам вкусное покупали! А мне…если кусок черствого хлеба под столом найду, счастье! Если соседка старое дочкино платье подарит, прям Новый год, какой то!

А соседские детки….УУУУУУУУУУУУУУУУУУ

Новые реки с водоворотами залили все кухонное пространство.

Яжеродитель, яжепуп, и те, чья хата с краю

– Не плачь, не плачь, маленькая!!!

Верья прижала к себе ревущую Льдинку, и стала гладить её по встопорщенной маковке, как будто та и на самом деле была маленькой, обиженной, никем и никогда не обласканной девочкой. Да так оно и было.

Льдинка хотела было строптиво дернуть плечом, чтобы освободиться из объятий, даже начала движение. Но почему-то затормозилась. И сама прижалась к Верье, продолжая хлюпать носом и ресницами.

Верье было абсолютно фиолетово до того, что её красивый наряд сейчас промокнет и примет новую окраску от текущей по щекам девушки краски.

Она держала её в мягких, но крепких руках, покачивая, убаюкивая, что-то нашептывая.

И рыдания начали утихать. Вместо них потек рассказ. Прорвало плотину! Бывает так. Терпишь, терпишь, копишь, копишь, думаешь, что ты железная леди, а потом какой-то малюсенький камушек, пробивает все бетонно- ледяные укрепления, и пока всё не расскажешь, не выскажешь, не остановиться.

– Была у нас там такая дружная шобла. Всех задирали! А если кто им сдачи давал, сразу бежали к отцам, матерям, и те вместо того, чтобы объяснить отпрыскам, что нельзя забивать камнями кошек, что старые человек не увидев натянутых ими веревками, мог разбиться до жесткости, что…ай! Да они такое творили!

Я кошку подкармливала. Тогда ещё не совсем заледенела. С котятами. Сама могла голодной остаться, а ей, милашке, тарелочку супа у соседки выпрошу, или ещё кто, что подаст, чтобы кошке было по нраву. Всё ей несла. Милая она была такая. Мурлыкала…

Прихожу как-то, а она…УУУУУУУУУУУУ….

Новый вой сирены почти до конца порвал все барабанные перепонки.

– Нет её больше! Они! Всё они!

А их родители только посмеялись надо мной, сказали, что одной приблудой меньше. И меня бы туда же! Тоже было бы хорошо!

Вот тогда я и сбежала из дома. И попала в ученицы.

И знаешь, что, Верья…

– Ты моё имя знаешь? – немного удивилась дама.

– Так кто ж не знает главную, светлую Ведающую?! – уже усмехнулась Льдинка, грустно усмехнулась, но всё же.

– Кто ж о тебе не слышал? – продолжила девушка, – знаешь, что? Мне было хорошо, когда она заморозила мне сердце! Оно перестало болеть!

И первыми я накормила мороженным тех парней. Они уже подросли тогда.

Ах, как я наслаждалась, наблюдая, как они отнимали у своих же стариков, яжеродителей квартиры, пенсии и то, что те с трудом растили на своих огородах!

Сколько удовольствие мне доставляли слезы этих яжепап и яжемам, после очередных визитов их яжепупных деток!

А когда детки, такие залюбленные, засыпанные всем, что только можно в детстве, стали отвозить яжеродителей по специальным домам, выбирая, какие подешевле, я стала угощать персонал своим вкусным, леденящим до мозга костей мороженным!

И знаешь, что?! МНЕ НЕ СТЫДНО! Мне и сейчас не стыдно!

Я обижаюсь на то, что не могла такого в детстве!

Может быть, тогда бы Малинка моя была бы жива…с котятками…

Слезы полились снова.

Все застыли, замороженные этой исповедью, отповедью.

И ведь вокруг тогда были другие люди…не родители тех яжепупов, не злые. Просто…

Просто никакие. Ни горячи, ни холодны. Не их хата. Ни их дитя. Подумаешь, у кого-то нос разбит. Наплевать, что старику последнюю куртку замазали. Да мало ли там всяких приблуд болтается.

Не их это дело! И нечего на них кивать. Они не при делах!

Тишина залила кухню, Дом. Сад. Купол абсолютной пустоты накрыл, казалось, всё вокруг. И даже больше.

И в этой вечной пустоте ворочались, жужжали, шипели, попискивали голосишки тех, о ком сейчас поведалось.

Никуда они не делись. Пока ещё. Живут себе и здравствуют. И от них, ни горячих, ни холодных, намного больше тьмы, чем от настоящих злодеев.

Потому что тех видно сразу.

А эти…они же правильные. Им правильно ходить по прямой, по сторонам не посматривая.

С вами рядом такие не ходят? Оглядитесь. Ох…живучие, очень даже. Ибо не живут они, а выживают.

Всегда!

Магический рецепт удобрения души, то есть абсолютно!

Верья незаметно посмотрела на неслышно мигающие часы на стене:

«О! Вот это…вечерок!»

– Так, дорогие мои, – торжественно, чтобы озвучить важность момента, провозгласила она, – наш вечер давно перестал быть томным, и вечером вообще! Предлагаю сейчас, ибо сил мы все потратили невероятно много. На всякие переживания, того, что уже давно прожито, их в стократ больше уходит, чем на просто дела.

И потому приглашаю вас к столу.

– Но…после шести…– попыталась возразить Льдинка.

– После шести нельзя. А после шести тридцати, да еще, если глубоко за полночь, очень даже можно!

Отмела Ведьма все возражения.

От её командного голоса даже тени решили задрожать и растаять где-то в нигде. Ибо сопротивление было опасным. Можно было последних затемнений лишиться.

А люди и не совсем они послушно переместились за стол.

Ах! Какое меню нашептала Верья умнице Алисе.

А уж та расстаралась!

Супчик из свежего гороха…что?! Вы тоже считаете, что суп в ночи не по правилам? Так это ваши правила. Ведь Ма сама ведает, что, когда, сколько, во сколько, но главное с кем вместе вкушать.

Главное, чтоб вкусно. Чтоб нравилось. Если при этом не калории считать, а думать, сколько всего во всём доброго, то всё на добро и пойдет.

Картошечка свежая, со своего огорода, парная, под укропчиком, с салатом из всего самого вкусного и свежего, с тех своих грядок.

Кекс черничный….

Уммммммммм…

Сами рецепты опишу чуть позже. Там ещё слова надо специальные говорить, тогда всё по высшему левелу случится.

Народ, оголодавший от переживаний, утратив все возражения, так работал ложками, вилками, чашками, блюдцами, что работодатели, увидев эту картину, точно выстроились бы в очередь!

А они бы ещё подумали. На дядю работать, или своё создавать. Думают уже, по секрету вам скажу.

После сытного ужина…обеда?! Плюс завтрак?! А кто ж его правильно озвучит, если оно вообще в не обеденное время случилось. И даже не в ужинное.

Не важно!

Все довольные, слегка осоловевшие, умаявшиеся, посмотрели сонными глазками на Верью.

А та снова скомандовала. Иногда только так и надо. Четкое указание, и все во благо всех, делают всё, как все. Иногда. Не на постоянной основе.

И все отправились спать.

Ибо утро вечера мудренее, с утра головы лучше работают, и вообще, ночью надо спать!

В комнатах, куда мудрая Алиса развела всех, мягко струился тихий свет, светилась тихая, убаюкивающая музыка. Постели пахли добрым снов, и счастливыми сказками.

А утром…

Утренний рассказ о причинах и

Утром вся компания начала сползаться в кухню. Самое утреннее место, я вам доложу. Тепло, светло, мухи не кусают, откуда мухи в доме Ведьмы?! Пахнет чаем, кофе и свежеиспеченными пирогами с булочками. Милое дело, точно говорю!