Огонь со мной

Так я бродила по барже, погрузившись в свои размышления, пока не наткнулась на парня, который до этого бойко руководил погрузкой машин. Мне показалось странным, что баржа заполнена лишь наполовину, но если я сразу не придала этому значения, то теперь решила поговорить с этим молодым человеком, чтобы немного отвлечь себя, тем более что он не был сейчас занят и вряд ли я ему помешаю. Стоял он ровно и почти неподвижно, пристально глядя на берег широкой реки.

– Я думала, что баржа должна быть забита под завязку. Разве это выгодно, когда полупустая баржа отправляется на другой берег?

– Все должно быть выполнено спокойно и без лишних вопросов, – ответил парень.

Судя по его загару и выгоревшим волосам, он много времени проводит на этой реке и ему, конечно, виднее, но я не унималась.

– Мне просто интересно, так всегда или просто сегодня какой-то необычный день?

Не знаю, почему я предпочла разговаривать сейчас с ним, а не с кем-то из магов. Наверное, мне просто хотелось поговорить с кем-то не из мира бессмертных, кто не угрожает мне или брату, с кем можно просто общаться, не опасаясь последствий.

– Все должно быть выполнено спокойно и без лишних вопросов, – повторил он.

Если в первый раз этот ответ, не сильно соответствующий вопросу, меня не насторожил, то в этот раз…

– Простите, с вами все в порядке? – Спросила я, взяв его за руку, чтобы заставить взглянуть на меня.

– Все должно быть выполнено спокойно и без лишних вопросов.

Что? За? Черт?

Я дернула его сильнее, так, что он оторвался от разглядывания берега и повернулся ко мне.

И теперь я увидела его глаза. Они словно стеклянные, но очень мутные, смотрят сквозь меня, тело парня – на барже, а его разум где-то в ином месте.

От неожиданности я попятилась от него, поняв, что здесь не обошлось без магии. Неужели наши маги его заколдовали, чтобы мы отчалили раньше положенного? А маги так могут или это… не маги?

В замешательстве я попыталась найти кого-то из магов, но вместо них заметила мужчину, выходящего из ближайшей машины. Он что-то бормотал одними губами, и мне показалось, что он сморит на меня, и только на меня. Более того, он решительно шагал по направлению ко мне, держа в руке цепь. По привычке я стала искать глазами брата, но нашла Маркуса, который сощурив глаза, двинулся в мою сторону.

– Маркус! Что-то не так! – Нервно крикнула я громче, чем намеревалась.

В эту же секунду все маги обратили на меня внимание. Они рассредоточились вокруг нашей машины, а затем стали оглядываться. Парень с цепью в руках в одно мгновенье очутился возле меня, схватил мои руки и сцепил их за спиной. Проделано это было с нечеловеческой скоростью. Но поскольку я все-таки пыталась вырваться из захвата, цепь на руки ему не удалось накинуть.

Не успела я подумать, что так могли двигаться только бессмертные, как почувствовала холодный металл у виска. В считанные секунды я оказалась захвачена чародеем, а метал у моей головы – это скорее всего пистолет с серебряными пулями. И хотя огнестрельное оружие, которым пользуются люди, бессмертные считают недостойным себя, чародеи не брезгуют использовать его против магов. Меня как пока еще смертную способны убить и простые пули, но, думается, пистолет сейчас заряжен именно серебряными.

– Шевельнешься, и ты труп, ясно? – Прошипел чародей мне на ухо.

Маркус сделал уверенный шаг в мою сторону, но тут из других машин начали выходить и другие чародеи. Голос с крыши корабля, который буксировал баржу, заставил всех замереть.

– Еще хоть шаг, маги, и она умрет. Маркус, держи руки за спиной, иначе ты сильно пожалеешь!

Кремер! Большинство чародеев сейчас стояли спиной ко мне, для них я не была угрозой, чего не скажешь о других магах. Насколько я смогла рассмотреть, на барже примерно пятнадцать чародеев, не считая Кремера на тягаче. Уверена, что и в самом тягаче есть кто-то еще из их армии. Не надо быть гением, чтобы понять, что нас явное меньшинство. Они окружили нас со всех сторон, при этом у кого-то были пистолеты, а кто-то держал склянки с зельем в поднятых руках. Как мы могли их не узнать? Как оказались в ловушке? Да, традиционные пояса чародеев могли быть замаскированы особым заклинанием или банально скрыты под одеждой. Но как мы не заприметили Кремера?!

Кремер! Он все продумал. Он играл с нами.

Маркус замер, но проигнорировал приказ Кремера завести руки за спину. Вместо этого он посмотрел на знаменитого чародея, а затем на меня.

– Кремер, ты пришел сюда, чтобы убить ИХ. Так на кой хер мне следовать твоим советам? Ублюдок, ты и так намерен нас всех убить!

Догадываюсь, что Кремер явился не на свидание меня пригласить. Но зачем же так ему грубить? Маркус, из тебя так себе переговорщик, у меня дуло у виска. О чем ты думаешь?!

Я посмотрела на Кремера и встретилась с ним взглядом. Он был… само спокойствие. Если он и желал кого-то убить, то тщательно скрывал данное намерение. Неужели он не горит желанием отомстить за игру в снежки, устроенную нами с чародеями не так давно в замке? Он не убил нас с братом там, разве он не мечтает наверстать упущенное за последние двенадцать часов и достичь цели, о которой нам говорил Феликс? Чародеи убивают магов, а Кремер сегодня оплошал в этом вопросе. Неужели его это не разозлило?

Кремер прищурился и посмотрел на Маркуса, но я заметила, что некий жест его руки был адресован тому, кто держал дуло у моей головы.

Дуло от моей головы немного отдалилось. Это же хороший знак, да? Нет? Что это было тогда?

– Маги, уберите руки за спину, и, возможно, сегодня я буду добрым, что бывает крайне редко, поверьте мне.

К счастью, после недолгих раздумий Маркус, и другие маги убрали руки за спину. Кроме Ремиса! Брат смотрел на того, кто стоял за моей спиной. Но, судя по всему, неповиновение Ремиса не беспокоило Кремера, он смотрел на Маркуса. Почему Кремера интересуют лишь действия Маркуса? Неужели он самый сильный из всех присутствующих магов?

Глаза Маркуса были опущены, вероятно, он не привык проигрывать. Мне подумалось, что, если даже этот маг склонил голову в подчинении, значит, наши дела совсем безнадежны. Я не могла отвести от него взгляда, поскольку страшно было найти глазами Ремиса. Возможно, это будет наше последнее молчаливое общение. Но тут Маркус поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза и одними губами прошептал: «Огонь».

Боги, ОГОНЬ! Огонь? Я нервно прикусила губу. Что мне делать? Что делать? С превеликим удовольствием я запустила бы огонь, да только я его не контролирую, а у моего виска дуло пистолета!

Что еще мне остается? Что всем нам остается делать? Поскольку почти все внимание чародеев сосредоточено не на мне, возможно, мне необходимо сделать так, как говорит «улыбашка». И если это был знак от него к началу пути нашего спасения, разве я могу ослушаться? Дуло у виска? Плевать. Может, я и не выживу, но хотя бы попытаюсь спасти Ремиса! Мамочка, я же обещала тебе, что буду его оберегать!

Секунду-другую я размышляла, в кого направить удар. На огненный шар я особо не надеялась, но телекинезом-то я точно смогу воспользоваться! Поскольку на мне давно нет серебряной цепочки с амулетом, я уже успела почувствовать, что сила во мне несколько возросла. Хотя скорее всего после первого же удара получу серебро в висок. Но какие у меня варианты? Решилась, вдохнула побольше воздуха, посмотрела на небо, потом на брата, выдохнула. Минимальный мой план заключается в спасении Ремиса. Не исключено, что одного моего удара будет достаточно. Необходимо только точно его рассчитать. В кого его запустить? В Кремера? Увернется, а попутно разозлится. Не годится. В спины чародеев? А вдруг это не причинит особого ущерба и не отвлечет других чародеев, а второй попытки у меня не будет?

Мой взгляд упал на машину, что стояла между мной и чародеями, вот в нее и запущу… Что бы там ни вылетело из моей руки – сила телекинеза или огонь, главное – угодить в машину. Она взлетит и придавит часть чародеев, а если получиться ее взорвать, то это нанесет еще больший урон чародеям. Сгодится любой из этих вариантов. Надеюсь только, что не прибью тем самым и магов, а то я тот еще боец и стратег – могу и так «помочь» своим.

Давай, Алика, поверь в себя хотя бы на минутку, хотя бы на миг!

Я с силой врезала затылком в нос чародея, который удерживал меня. Раздался хруст сломанного носа, значит, мой удар достиг промежуточной цели. Не зря я все-таки в прошлом году посетила пару занятий по самообороне. Застав врасплох чародея, я выкрутилась из его захвата и смогла выставить перед собой руку. Мысленно отдав себе приказ «Огонь», я ударила. Огня не последовало, но вместо одной машины, как я рассчитывала, на воздух взлетели две. Чародей немного отпрянул, этого хватило для того, чтобы я смогла развернуться и ослабить его захват на мне, а пистолет оказался на более безопасном расстоянии от моей головы. Долго не размышляя, я с яростью выдернула вторую руку, сделав приличный шаг в сторону. Следующий удар телекинеза, направленный в грудь мужчины, скинул его с баржи. Отлично! Минус один! Нет, это чародея, конечно, не убьет, но на какое-то время помешает ему вернуться в бой.

Оглядевшись, я поняла, что битва в самом разгаре. Маркус будто высасывал энергию из чародеев. Взмах рукой, и чародеи, слегка нагнувшись в его сторону, падали замертво. Я такого никогда раньше не видела!

Но силы по-прежнему были неравны. Кремера нигде не было видно. Ремис вовсю дрался, причем врукопашную. На ватных ногах я помчалась к нему без особого понимания, как помочь магам, вернее, как не путаться у них под ногами и не помешать битве. Направив энергию рукой, я откинула противника брата, одновременно радуясь, что не промахнулась и не попала в Ремиса. Он успел глянуть на меня, и в его глазах читалась… гордость? Воодушевившись, уже чуть более уверенная в себе, я кинулась в гущу столкновения. Дориус изящно раскидывал чародеев, те, кто подходил слишком близко, теряли головы, но перед этим взрывались. Боги, какие маги сильные!!!

Пытаясь найти в суматохе Элли, я не заметила приближающегося ко мне чародея справа. Когда я все-таки его заприметила и развернулась, чтобы ударить, сама получила жесткий удар по голове. Ноги подкосились, в глазах потемнело, но я пыталась ухватиться за перила, установленные на барже, но ожидаемо промахнулась.

Я падала в воду. Больно приложившись лицом о мутную и холодную гладь реки, стала тонуть. Помнится, я где-то читала, что находиться в воде рядом с проходящей баржей очень опасно. Человека может затянуть под нее, и он захлебнется, будучи не в состоянии выплыть на поверхность воды.

Силясь избежать подобной участи, с помощью телекинеза я пыталась оттолкнуть себя как можно дальше от огромной ржавой смертельной посудины, но круговорот воды затягивал так сильно, что мне не хватало сил. Откуда в этом месте такое течение, словно под баржей воронка, которая меня засасывает? Это так и должно быть? Об этом и говорилось в той статье? Я махала руками и ногами все сильнее и все отчаяннее. Но это только увеличивало тягу воды. Мои легкие уже не справлялись, все отчетливее давал о себе знать кислородный голод, а боль от удара по голове только ослабляла меня. Казалось, что я вот-вот потеряю сознание. А ледяная вода тоже делу не помогала.

Нет! Умереть под баржей – как же это глупо! Я все глубже и глубже погружалась, а воронка подо мной все увеличивалась. Что-то неумолимо тянуло меня вниз, некая невидимая сила, с которой мне никак не удавалось справиться. Я тону, боги! Я тону! Мне так хотелось сделать глоток воздуха! А мозг отказывался понимать, что данное элементарное действие просто невозможно в этих условиях. Стиснув зубы, я из последних сил ударила волной телекинеза по барже. Когда даже руки уже отказывались подниматься, я ощутила легкое прикосновение к ногам, а потом кто-то крепко обнял меня. Это последнее, что я помнила перед тем, как погрузиться в темноту. Я опять потеряла сознание в самый разгар битвы.

Глава 8

За последние сутки я уже дважды теряла сознание от ударов по голове. Правда, в последний раз я чуть не утонула и именно поэтому потеряла сознание. Или все-таки от удара по голове? А может, я все-таки захлебнулась и умерла? Спорно! Учитывая боль в голове, нет. Похоже, я очнулась в каком-то очередном плену. Мысли путались, и я никак не могла начать здраво мыслить. Открыв глаза, я не увидела ничего, вокруг непроглядная тьма, как и в прошлый раз. Разница лишь в том, что тело мое находится не на земле, а… в воде? А еще на мне нет цепей. Могу с уверенностью сказать, что вместо них вокруг моей талии чьи-то теплые и сильные руки. Это Ремис меня держит? Почему он не вытащил меня из воды и почему так темно? С большим трудом я подняла голову и тихо застонала, когда меня затошнило от головной боли.

– Давай, давай! Открывай глазки и скажи «привет»!

Я услышала очень знакомый голос. Наверное, я еще не пришла в сознание. Это сон, да? Мне снится этот голос, правда же? Но жесткий захват на талии дал мне понять, что я не сплю.

– Давай же, девочка, не время погружаться в сновидения.

О! Мой! Бог! Скорости, с которой мои мозги вернулись к жизни, позавидовали бы в советском Центре управления полетами при запуске экспедиции на Луну в завуалированном соревновании в этом вопросе с НАСА.

Кремер! Я в воде с Кремером! И он держит меня в руках! А еще темно, хоть глаз выколи! Не то чтобы еще сутки назад я не мечтала оказаться в его объятьях, да еще и наедине, но точно не при данных обстоятельствах!

– Я… ээм, я не…

Дар речи так же быстро, как возможность мыслить, не вернулся. Увы…

Я в руках Кремера. Буквально.

Не об этих ли сильных руках, что сейчас меня держат, я мечтала? Я. В. Руках. Кремера.

Более того, я сижу на его коленях. Мое тело охватила дрожь. То есть помимо возможности вновь гонять серое вещество в мозгу (хотя вряд ли это можно назвать мыслительной деятельностью) ко мне вернулось и осязание.

– Я видел, как тебя ударили по голове. Ты в разуме, ты знаешь, кто ты, помнишь, что произошло? Что последнее ты помнишь?

Ой, ну разве не об этом я мечтала? Разве не о беспокойстве обо мне со стороны Кремера? Да! Но я точно не мечтала о его беспокойстве за мою способность здраво размышлять.

– Где я? – Ответила я вопросом на вопрос.

– Этого даже я пока не понял. Так что соберись. Мы с тобой сейчас в одинаковом дерьме. Так ты знаешь, кто ты?

Надо же, какой своевременный и правильный вопрос!

Еще вчера я думала, что я чародей, чуть меньше суток назад узнала, что я маг, меня дважды за сутки били по голове, и я дважды приходила в сознание в темноте. Он спрашивает, кто я? Я неудачница, а что? Вполне здравый ответ, но озвучить его Кремеру я бы не додумалась даже в страшном сне. Понятия не имею, что на меня нашло, но я закричала:

– Я – МАГ!

И когда эхо в пещере стихло, а руки на моей талии напряглись еще сильнее, стало очевидным, что я только что подтвердила сомнения Кремера в своей адекватности.

– Шшш, тихо, не кричи. Это я знаю, я имел в виду, ты… а, ладно, уже неважно.

Конечно, мне сразу стало легче от его слов, и дрожь во всем теле от его голоса не стала сильнее.

– Не кричи? Ты – Кремер, я права?

Глупый вопрос, конечно, но я решила удостовериться в том, что окончательно не свихнулась и действительно кричу на Кремера, сидя на его коленях где-то в темноте и в воде.

– Да, – спокойно и даже с некой издевкой в голосе ответил Кремер.

Внутри все сжалось: черт, это все – правда! Кремер, он рядом. Я год мечтала об этом.

Но вопрос в другом: почему, когда моя мечта сбылась, хоть и не совсем так, как хотелось, вместо блаженства во мне словно закипает кровь, побуждая кричать на Кремера в бешенстве? На кого я злюсь? Ответ очевиден – на себя!

Надо было тише подать знак магам о странностях на барже, а не орать так, чтобы все чародеи вышли на тропу войны. Что еще? Надо было отказаться от операции против магов. Была ли такая возможность, не знаю, но я даже не пыталась. И самое главное: той ночью надо было найти другое место в библиотеке, чтобы спрятать себя и Ремиса получше, нежели в том шкафу! Быть мышкой! Серой, маленькой и неприметной! Что сложного? Но даже с этим я не справилась! Я всегда и во всем проигрываю, всегда!

– Что ты помнишь? – Кремер продолжал задавать раздражающие мои нервные окончания во всем теле вопросы.

Я помню, что свалилась с баржи, помню, что Ремис остался без меня, помню, что Кремер оказался со мной где-то, куда даже проктолог побоится заглянуть.

Именно сейчас, именно в эту минуту я меньше всего хотела оказаться с Кремером наедине! Почему-то Маркус уже не кажется мне ужасным, лучше выслушивать его саркастические выпады, чем быть тут с Кремром и дрожать от смеси страха и злости. Я хотела бы быть на барже, помогать магам. Хоть раз в жизни сделать что-то правильное и не глупое. Но только каждый раз мои попытки кому-то помочь проваливаются. Даже утонуть толком не смогла. Вместо этого сбежала с поля боя, да, упала, но другой справился бы, смог бы. И теперь сижу черт знает где с Кремером, который подвергает сомнению мою адекватность. Безнадежная и жалкая.

– Я все помню, – я выпрямилась и поднялась с его колен, что заставило Кремера ослабить обхват на моей талии. – Помню, как убили моих родителей, а я не смогла уберечь себя и Ремиса; помню, как чародеи пытались нас обучать и позвали на эту первую и последнею для нас с братом операцию, где меня схватили маги, а потом Феликс сказал, что нас использовали для какого-то эксперимента и мы должны были сдохнуть, а позже ты пытался нас убить; помню, как Ремис сказал, что мы теперь должны жить своей жизнью, а в его глазах читалось обвинение; помню, как еще вчера думала, что все будет хорошо. Еще вчера я так думала!

Мой голос сорвался практически на ультразвук. А если добавить к этому еще и эхо в пещере, все вместе звучало жутко даже для моих ушей. Как только чародей ослабил руки на мне, я тут же упала в воду. Хоть вода и не холодная, но я была очень слаба, голова раскалывалась, тело дрожало, и держаться на поверхности стало тяжким испытанием.

Сколько ни пыталась, я не смогла дотронуться дна, бездна под ногами усилила мой ужас и, что странно, вызвала еще большую ярость. Я барахталась, пыталась куда-то плыть, но из-за кромешной тьмы ничего не могла разглядеть и плыла, сама не зная куда, главное – подальше от Кремера и его возможных комментариев по поводу моей жалкой жизни и никчемности. Вскоре я нащупала руками гладкую каменную поверхность, но зацепиться было не за что: ни выступа, ни впадинки. Где я? Это какая-то пещера? Все пытаясь как-то задержаться на поверхности и вцепиться в каменную стену, я услышала голос, он был все также раздражающе рядом:

– Это бесполезно, мы заперты в пещере, плыви на мой голос, здесь можно сидеть, а не барахтаться в воде.

Отказываясь повиноваться, я демонстрировала Кремеру, что могу проявлять волю, а не все время быть заложницей обстоятельств. Это первое. Второе: плыть самой в руки к чародею – это последнее, что должен делать разумный маг.

– Мне и тут хорошо, – огрызнулась я, ловя ртом воздух.

– Да, поэтому ты там захлебываешься, в чем, собственно, нет нужды.

– А с тобой рядом мне будет лучше? И ты даже не попытаешься меня убить?

– Ну по крайней мере не сейчас, если тебя это успокоит.

Вот уж успокоил так успокоил!

– А когда ты собираешься меня убить, позволь полюбопытствовать?

(Какого черта вода соленая? Ведь я падала в реку!)

– Будь хорошей девочкой и плыви сюда, на мой голос. Нам надо поговорить.

– О чем?

– О том, как выжить, ну как вариант.

Я на какой-то момент задумалась, что выбрать: разговор с Кремером или эту скользкую каменную поверхность, которая не дает мне возможности уцепиться за нее? Вывод, казалось бы, очевиден, но я все же маг, а Кремер – чародей. Выбор невелик: умереть от воды или от зелий! Но если взвесить все «за» и «против», то ясно, что сама я не выпутаюсь из этой ситуации. А если он меня сразу не убил, то, наверное, пока и не собирается.

– Хорошо, я отплыла достаточно, – сплевывая воду, ответила я ему. – Говори что-нибудь, чтобы был хоть какой-то ориентир.

– Ты довольно громко упомянула, что Ремис смотрел на тебя обвиняюще. В чем именно он тебя обвиняет?

– Не твоего ума дело! Когда я просила, чтобы ты говорил, я не имела в виду копание в моем прошлом!

Я развернулась и уже более спокойно плыла по направлению голоса Кремера: так вот, что чувствуют моряки, плывущие на зов русалок? Я – жалкая, правда, жалкая!

Было жутко, что под ногами бездна, но я предпочла просто плыть и слушать его голос.

– Ты сама сказала, что он смотрел на тебя обвиняюще. За что? Ответь мне, в чем твой брат может тебя обвинять?

– В том, что я…

Откровенно говоря, я сама не понимала. Я всегда ощущала себя старшей, а значит, ответственной за Ремиса. Когда мы были маленькими и у него возникали проблемы, он прятался за мою спину. Но когда мы повзрослели, в похожих ситуациях он просто игнорировал меня, только при этом смотрел на меня так, будто это я виновата в его проблемах. Это ощущение вечной вины за все, буквально за все, не отпускало меня. Мысль о том, что я никчемная старшая сестра, стойко засела в моей голове, и на подсознательном уровне я всегда и во всем обвиняла себя, и только себя, чтобы при этом Ремис ни делал. Наверное, именно отсюда моя неуверенность в себе, моя извечная боязнь всего и вся.

– Не знаю, – призналась я, – не уберегла его от проблем, свалившихся на наши головы.

– От чего ты могла его уберечь?

– Ну теперь, как я понимаю, от лжи чародеев, от убийства наших родителей. Рад? Тебе это нравится? Мучения детей-магов тебе нравятся?

Я стала немного успокаиваться, пока нервными движениями по воде приближалась к Кремеру, даже дрожь в теле начала постепенно исчезать. Или, может быть, я привыкла к температуре воды.

– Нет – вот ответ на все твои вопросы. Ты не смогла бы уберечь его от смерти родителей. Твои родители совершили ошибку, а вы были слишком малы, чтобы сопротивляться и что-то решать.

Когда я уже почти успокоилась, позволяя голосу Кремера действовать на меня умиротворяюще, и почти доплыла, свежая волна эмоций накрыла меня: обида, новый уровень ярости, боль из-за смерти родителей, а еще слезы начали наполнять мои глаза, слезы от ощущения своего полнейшего бессилия. Я уже настолько устала физически и эмоционально, что была не способна маскировать свои чувства.

– Родители совершили ошибку? КАКУЮ? – Прокричала я, опять захлебываясь. – Их ошибка лишь в том, что они были маги, теперь я это понимаю! Чародеи убили их! УБИЛИ! Зверски! Мы с Ремисом, будучи маленькими детьми, были этому свидетелями и все слышали, ВСЕ! Сейчас я чувствую себя настолько глупой неудачницей из-за того, что не смогла все это понять раньше, не сообщила об этом Ремису!

Кремер нащупал мои руки, подтянул меня ближе и вновь усадил к себе на колени. Хотя вода и мешала тому, чтобы мы прижались друг к другу плотнее, но все же тепло его тела немного притупило во мне неуместную ярость.

– Шшш, девочка, не кричи.

Он обнял меня крепче, рукой обхватил мою голову и прижал к груди так, что я слышала размеренный ритм его сердца.

– Все мы теряем кого-то, но это не значит, что мы неудачники. Успокойся, Алика. Если твой брат из-за этого думает, что ты неудачница, он просто глупый щенок.

– Не говори так! – Хлюпая носом, но все сильнее прижимаясь к Кремеру, прошептала я.

Сидеть у него на коленях, когда он успокаивает твою израненную душу, это так благословенно приятно. Ярость неожиданно быстро сменилась благодарностью и… невероятным спокойствием, словно и не было в моей жизни последних событий, перевернувших мою жизнь с ног на голову.

– Конечно, ты его любишь, поэтому так реагируешь. Именно близкие могут причинить самую страшную боль, даже не думая об этом.

Кремер запустил пальцы в мои влажные волосы и начал нежно массировать голову.

– С чего ты взяла, что Ремис так к тебе относится? Когда я видел его в замке, он готов был голову отдать за тебя.

– Мне кажется, это был минутный порыв благородства.

– У благородства не бывает минутных порывов, оно либо есть, либо его нет. Он бился за тебя, за свою сестру, и неважно, понимаешь ты это или нет.

Почему-то, разговаривая с чародеем о своих семейных проблемах, мне казалось это естественным и совсем не смущало. Странно!

Я немного расслабилась, даруя себе минуту слабости последовать за эмоциями. Чародей пытался заверить меня, что я ошибаюсь насчет брата. И мысль, что Ремис бился за меня, согревала и в некотором роде убаюкивала. Что может быть лучше этого? Так сильно хотелось поверить в то, что Ремис, несмотря на все свое ворчание, так же, как и я его, сильно меня любит и так же дорожит мной. Нет, я верила, вернее, хотела верить в это, но услышать подтверждение от постороннего человека было приятнее во сто крат.