Полная версия:
Настоящая реальность
– Ну ладно! Договорились! – с некоторым недоверием сказала Елизавета и села позади него на мотоцикл. – Как ты оказался здесь?
– Я просто подумал, что опасно девушке ходить одной по этой дороге в такое время. Хотел убедиться, что с тобой всё нормально… – удивил ответом Макс.
Начался сильный ливень. Мотоцикл заревел, и они быстро заскользили вдоль улиц по мокрой дороге, отражающей свет от уличных фонарей и неоновых подсветок.
Елизавета долго сопротивлялась, но всё же обняла Макса, прижавшись к его спине, чтобы не упасть. На лице байкера появилась довольная улыбка.
Тени прошлогоКрепко связанного, Демиата повели через покои царя Аменемхета III. Он шёл извилистыми проходами и весьма запутанными дворами, вызывающими чувство ощущения бесконечности бытия и соприкосновения с вечностью. Из дворов они переходили в покои, из покоев в галереи с колоннадами, затем снова в покои и оттуда опять шли дворами. Всюду мелькали каменные крыши и стены, покрытые множеством рельефных изображений, которые понятны были ему по-своему, но он никогда ни с кем об этом не говорил. Знал, что его не поймут. Поэтому, Дем не любил говорить о своих мыслях и никому никогда не открывал своё сердце… никому, кроме неё…
Как тяжело было хранить всё внутри себя, но мир был жесток, и он это знал.
Каждый двор, который они проходили, был окружен колоннами из отполированного белого камня, который он так не любил. Камень был гладкий, скользкий и ледяной, всем напоминающий ему отношение людей к нему. Они всегда говорили не то, что думали на самом деле. Все тряслись перед жрецами и делали вид, что принимают Демиата, но, он был не такой, как другие, за это его не любили, хотя прямо об этом никто не осмеливался сказать. Но, он всё равно относился к ним по-доброму и не мог ненавидеть их.
Потом ему завязали глаза, чтобы он не видел того, что не дозволено. Но, он всё равно знал, куда его ведут дальше и что будет…
Там, на углу, в конце лабиринта, воздвигнута ода из самых высоких пирамид, выше которых здесь не было. Его вели в пирамиду с высеченными на ней огромными фигурами. В неё вёл подземный ход, в который они спустились отсюда. Дальше, он оказался в нижних покоях, про которые знают египтяне лишь понаслышке, так как вход туда открыт лишь в одну сторону для тех, кого сюда вели…
Там, куда его привели, его очень долго и жестоко пытали, но он не отвечал на вопросы, которые ему задавали, и не молил о пощаде. Он умел отключать ощущение физической боли, владея своим сознанием и телом на столько, что во время пыток он не почувствовал совершенно ничего. Он лишь понимал, какие увечья наносят ему и насколько серьезны раны, понимал, какие повреждения получает его тело. Когда он был уже еле живой, к нему привели её… ту, кого он любил.
Молодая жрица Хетшепсит с иссиня-черными волосами и удивительно красивой внешностью, силуэт которой для него сейчас был едва различим после побоев, словно Богиня Изида, с достоинством и невозмутимостью предстала перед ним. Она была избита не меньше его, но вытерпела все пытки и сейчас, когда она увидела его, слезы покатились из её глаз.
Они выкрали запрещенные свитки из охраняемой библиотеки, и, провели зловещий ритуал, тем самым совершив страшное преступление, нарушили закон с отягощением – нарушив святую клятву, данную верховному жрецу. За это их приговорили к тяжкой смерти в неимоверных мучениях…
Хетшепсит и Демиат лишь успели посмотреть друг на друга и их разлучили навеки…
Жрицу увели, и он услышал, как страшный грохочущий лай донесся откуда-то снизу. Её сбросили в яму и напустили на неё свору голодных кровожадных псов. Они терзали, калечили и уродовали её плоть, дикие крики ужаса и боли раздавались по всему лабиринту. Казалось, что крики Хетшепсит выходили на улицы города Крокодилов и доносились до самого Меридова озера.
Дем испытывал невыносимые муки, слыша её боль, отчаяние рвало ему грудь, но он ничего не мог сделать. Теперь он не мог даже встать на ноги. Травмы не позволяли пользоваться ими – он уже не мог ходить. Кровь стекала по его телу, и он ждал теперь только одного – своего палача, чтобы поскорее оставить свою материальную оболочку и воссоединиться с Хетшепсит.
Боги ответили на его мольбы – в эту же секунду раздались шаги. Он поднял голову из последних физических сил, чтобы увидеть лицо своего палача, но тут произошло удивительное! Это был его друг, Иалу!
Он единственный никогда не осуждал его. Иалу был особенный, не такой как другие. Именно поэтому, они смогли стать друзьями, но они были разлучены в детстве. Иалу отдали на службу фараону и с тех пор они не виделись.
Лицо Иалу изменилось, но его прямой взгляд добрых и ласковых глаз выдавал в нём давнего друга.
Демиату не верилось, как такой добрый, светящийся от любви ко всем людям, Иалу, мог служить здесь… Он даже не предполагал, что его друг станет палачом…
Иалу был предан и верен фараону. Он любил его, уважал и почитал.
Его отправили сюда совершить жестокую казнь над преступником по всей строгости, но, Иалу, узнав, что сюда попал его любимый друг, решил смягчить муки Дема, и принёс с собой яд.
Когда они были детьми, Демиат спас его от ядовитой змеи – песчаной эфы, когда он, заигравшись, спрятался в кустарнике у озера Мерид. Иалу не заметил, как потревожил эфу с змеенышами. В это время Дем был близко и первым увидел змею, зная, что её яд вызывает сильные кровотечения, от которых не возможно спастись, подсказал Иалу как очень медленно двигаясь, ему уйти в обратную сторону от змеи. Нужно было показать ей, что они не представляют угрозы. Тогда от её укуса он мог погибнуть, но Демиат спас его.
Иалу знал, за что так жестоко осудили Демиата и Хетшепсит, но сердце его говорило: «Нужно быть благодарным тому, кто оказал тебе благодеяние» и он чувствовал, что должен сделать добро своему другу последний раз в его жизни.
– Прости меня, друг мой. Мне придется тебя убить, исполнив приказ, но, я принес тебе яд, который убьет тебя мгновенно, раньше, чем на тебя набросятся ядовитые змеи и нанесут тебе тысячу укусов. Мне придется столкнуть тебя в яму к ним, но, если ты только примешь этот яд, ты не будешь лежать в агонии много часов в клубке извивающихся и оплетающих тебя змей, истекая кровью. Там эфу! Слышишь, эфу! Судьба смеется над нами…
– Я рад видеть тебя, друг. Но, моя душа уже столь истерзана, что муки тела ничего не значат для меня! Ты не должен ничего делать, помогая мне! – совсем обессилено отвечал Дем.
– Ты не понимаешь, о чём говоришь! От их укусов невыносимо жгёт все изнутри и лопаются тысячи мелких сосудов в твоих органах, а после твоё сердце будет разрываться от ещё большей мучительной боли и только тогда, измученный, обескровленный, ты умрешь. Эти мгновенья покажутся тебе вечностью! Я не хочу для тебя такой участи! Прими принесенный мной яд! – заговорил Иалу, в надежде на то, что сможет уговорить друга.
– Нет, я не могу принять его. Пойми, Иалу… Хетшепсит умерла, испытывая дикие мучения, хотя не заслужила этого! Теперь я должен также достойно принять то, что мне предначертано. Поступай со мной, как должен… – уже не поднимая головы, проговорил Демиат, и молча, ждал, когда Иалу сбросит его в яму к змеям эфу.
– Да, ты прав, мы живем, для того, чтобы достойно встретить свою смерть, и умираем, чтобы жить – этот закон неизменен. Да простят тебя Боги. – Сказал Иалу.
– Ты прав, мы умираем – чтобы жить… – ответил Демиат, повторив шёпотом из последних сил его слова.
– Пусть для тебя великий Суд Осириса будет справедливым, и судят тебя в первую очередь по качествам сердца. Владыка человека – голос его совести, и его единственный судья. Сердце – это сосуд, хранящий голос совести нашей. Твой сосуд наполнен божественным и не тленным – я, Иалу, верю в это! И пусть ты нарушил законы фараона, но, не наши человеческие законы, и сосуд твой чист! Пусть кара твоя будет смягчена! О, услышьте меня, Боги подземные! – Произнес Иалу, и слеза скатилась с его огрубевшей щеки. Он искренне надеялся, что Боги услышат его речь и смилуются над его другом.
– Спасибо, друг. Прощай. – Последнее, что смог выговорить Демиат. А после, даже если бы и хотел ещё что-то сказать, уже бы не смог. Душа его была уже далеко. Физические силы оставили его, тело приготовилось к смерти.
– Прощай, Демиат, друг мой. – Попрощался с ним Иалу и бросил его тело в яму…
Настоящее время«…По предположению астрономов и астрофизиков, в нашу солнечную систему влетел неизвестный огромный объект. Предположительно, по размерам, намного больше Сатурна. Только он мог оказать такое воздействие на устоявшийся электромагнитный и энергетический паттерн нашего ближнего космоса. А также, в связи с последними событиями…». – На этом моменте Лиана выключила моноблок, чтобы больше не слушать новости.
Потом она взяла расческу и стала расчесывать свои завившиеся в мелкие кудри черные волосы. Такое происходило всегда после того, как она попадала под дождь.
В её темной холодной квартире больше никого не было кроме неё. Она была одинока, но уже давно привыкла к этому. Временами она думала над тем, почему жизнь обошлась с ней так несправедливо, и она совсем одна. Она искала «того единственного», но за всю её тридцати трёхлетнюю жизнь, он так и не встретился. И, так получилось, что вся её жизнь была посвящена поиску «смысла жизни» и «своего места в мире», которого, как ей казалось, она тоже не могла найти. Такая вот печальная участь, то ли предопределенье, то ли просто, невезенье…
Её всю жизнь не оставляло чувство, что она не встретила в жизни свою настоящую любовь. Мужчин вокруг неё было много – на её красивую внешность и веселый характер многие ловились как «на удочку». Но ей такие не нужны были, примитивные мужчины, которые готовы бежать за каждой «короткой юбкой» со стройными ногами. Были и другие – товарищи «по серьезней», их интересовало решение проблем с жилищной площадью, о них даже речь не заходила… Она видела их всех насквозь.
«Лучше жить одному, чем жить с кем – попало» – было её кредо по жизни.
Когда она направилась по коридору в свою спальню, ложиться спать, как обычно, время было уже за полночь (она любила засиживаться допоздна). Но, в этот раз, в её комнате раздался грохот, как будто в окно влетел булыжник и разбил хрустальную вазу с красной розой, стоящую на комоде.
Она испугалась, но поспешила в комнату, узнать, что произошло. На розе, держась когтями, в россыпи осколков, сидел большой черный ворон. Его перья были иссиня-черного цвета, как и её волосы.
Он сидел и смотрел прямо ей в глаза, как будто хочет что-то сказать. В первый момент, когда она увидела его, ей показалось, что она услышала легкий, едва слышимый шепот: «Лили… Я нашёл тебя…». Но эти несколько минут ворон неподвижно сидел и просто смотрел на неё, а потом улетел прочь. Она осталась в изумлении стоять посреди комнаты, потом принялась убирать осколки.
Такого никогда еще не происходило в её квартире. Появившийся внезапно ворон взбудоражил её и не выходил из мыслей, с которыми она так и легла спать…
Ей приснился необычный сон, что она лежит в своей комнате и не может уснуть. Лунный свет озаряет всю спальню, падая мягкой вуалью на кресло, стоящее перед кроватью.
Вдруг на кресле появляется, как будто окутанный туманом, красивый мужчина, притягательный и загадочный, примерно её возраста со смуглой кожей, длинными черными волосами до плеч. Лиана присмотрелась к его лицу, и узнала в нём Влада из кофейни, но на нем была странная одежда – белые ткани, похожие на бинты. Но, всё же это был Влад (так решила Лиана). Потом он внезапно растворился в пространстве…
Она проснулась вся в холодном поту, словно видела кошмарный сон.
Встав с кровати, чувствуя лёгкое головокружение, она сходила на кухню, выпила стакан чистой прохладной воды и пошла опять в спальню, вскоре второй раз уснув.
Следующий сон, который она увидела, был ещё страннее предыдущего.
Она увидела себя в тёмной глубокой яме, выложенной из чётко подобранных, идеально сочетавшихся между собой каменных блоков…
Было страшно, темно и сыро. Её душа трепетала от ужасного предчувствия смертельной опасности, в которой она находится. Она чувствовала, как содрогается всё её тело, словно всё на самом деле… Скоро с ней что-то должно было произойти… она знала…
Послышался звук приподнимающейся стены где-то в темноте, чьи-то голоса… противный грохочущий звук приближался к ней. Только потом она различила в нём лай. Было поздно… Свора голодных кровожадных псов в темноте стала набрасываться на неё со всех сторон и лишь отголоски собственной боли после того, как они откусывали её плоть одновременно в разных местах стали ей отчётливо понятны…
Лиана в ужасе проснулась и вскочила с постели, включив свет. Она стала метаться по своей комнате, всё ещё находясь, в шоковом состоянии от сна и не знала, куда деться. Сердце бешено колотилось, готовясь выпрыгнуть из груди. Она безумно боялась собак с самого детства, даже самых маленьких и безобидных и после такого сна у неё было чувство, что её сердце много раз чуть не остановилось от страха. Ей до сих пор слышался ужасный лай, словно кружащийся в воздухе возле неё.
Глава 5. Неизвестность
Falax species zezum (лат.в переводе
«Наружность вещей обманчива»)
Золотое времяЛегкий ветерок приятно гладил по лицу и развивал волосы профессора, направляющегося в институт по длинной аллее из высаженных кипарисов и других парковых деревьев. Фонтаны били ключом.
На улице было множество животных, и все они были безопасны. У них была подавлена агрессивность с помощью чипа. Некоторые из них были биороботами, в основном, собаки. Настоящих животных вблизи «Цивилизации», построенной людьми «Новой эры», уже было трудно найти. Они продолжали существовать в хорошо контролируемых заповедниках или очень далёких лесах, которые люди перестали посещать, ведь "всё для них" было создано в городских агломерациях.
Правительство извело почти всех животных, считая, что они представляют угрозу. Также, угрозу, по мнению правительства, представляли люди без надлежащего государственного тоталитарного контроля. Историю «отчистили» от некоторых фактов, которые, по мнению известных лиц, также могли способствовать экстремизму.
На протяжении долгих лет, политическая идеология успешно продвигалась к этой цели – к совершенно «санированному» обществу, где больше не было места бунтам, репрессиям, революциям, междоусобицам, войнам и даже помыслам о свержении нынешней власти, поскольку она не была определена как власть и её контроль не был явным.
Теперь не с кем было сражаться и нечего делить – всё было и так давно поделено на агломерации, для территориального понятия и карт местности, а все социальные процессы и гражданские дела, теперь решались «машинами» или «искусственным интеллектом».
Вместо судов были металлические «будки», наподобие банковских терминалов. В них вставлялся маленький чип с заранее записанными на него «данными» дела и выводилось единственно верное решение, которое было неизменно и справедливо. Никто не мог его оспорить. В связи с этим, редко прибегали к подобному решению споров и люди привыкли к тому, что лучше договариваться без вынесения решений.
Денег больше не было – была балловая система, которая распределяла баллы в зависимости от деятельности людей и принесения ими пользы для общества. Хочешь, не хочешь – всем теперь приходилось делать что-то для «пользы общества». Однако что «польза», а что «вред» для общества определяли Протоколы, по которым теперь жили. Был список профессий, который содержал все подробные обоснования «пользы», приносимой деятельностью человека в этой профессии. Но, предварительно, прежде чем избирать для себя направление, люди проходили «сканирование головного мозга» с помощью новейших систем. Они определяли наиболее эффективный труд, которым должен был заниматься человек. И в 99 % человек попадал на своё «подразделение».
Приборы с практически абсолютной точностью выявляли наибольшие предрасположенности личности и заложенные в ней ресурсы. Это создавало возможность развития талантливости у большинства людей, поскольку каждый должен был заниматься своим, «нужным для общества» делом.
Профессор не попал под «распределение» и «сканирование», поскольку был среди участников Совета, разрабатывающего данную технологию, и знал кое-какие «нюансы», в которые не посвящали тех, кто проходил эту процедуру.
«Погода, как всегда, прекрасная!» – довольно произнес профессор. Люди давно сами стали управлять ею путем использования определенных радиоволн, которые локально изменяли магнитное поле Земли, за счет чего плодородные сельскохозяйственные угодья давали самые вкусные и полезнейшие дары «без катастроф».
Но, не каждый день делали настолько солнечным и теплым, чтобы не случались пожары. Иногда давали «дожди». В агломерации, где жил профессор, была установлена зима в один месяц. Давали легкий снегопад и не сильно низкие температуры: от 0 градусов до минус 10. При этом влажный горный ионизированный воздух с примесями морской соли наполнял пространство безусловной пользой и создавал самые лучшие условия существования.
Дом, в котором жил профессор, был похож с улицы на многоуровневую космическую летающую тарелку, только с окнами округлой формы. Под каждым уровнем были свои парковки для космолетов: транспорта нового поколения, двигатели которых работали, используя свободную энергию пространства – напрямую преобразовывая ионы в полезную энергию. Почти всё теперь работало от неё.
Космолеты летали наверху высоко над землей, бесшумно и не быстро, по меркам спортивных соревнований по гонкам, которые происходили на космических скоростях. В зависимости от уровня атмосферы регулировалась скорость. Чем выше – тем больше скорость. А если летали до других планет, разрешалась последняя космическая скорость, являющаяся допустимой с момента выхода на параболическую орбиту планеты.
Можно было полетать по ближайшему космосу. Несколько планет нашей солнечной системы были заселены: Марс, Венера, Меркурий, Уран.
На Луну летали молодожены. Там устраивали незабываемый медовый месяц. Это стало новой традицией. На Луне было множество красивых мест, различных кафе с прекрасным видом на космос или на нашу планету, гостевых домов, в которых можно было найти всё что угодно для развлечений, проведения времени как в компании, так и в одиночестве. Романтичнее места было не найти, поэтому эта планета стала считаться планетой семьи. Для других целей романтических отношений не создавалось.
В «Протоколе о распределении» говорилось, что людям, с выявленным влечением к созданию семьи рекомендовалось создавать её и детей, а интеллектуалам и научным работникам, наоборот. Особо состояло дело с творческими личностями. Им рекомендовалось заключать союзы лишь с такими же, творческими личностями как они. Это делалось для исключения разводов. Дети не рекомендовались, только, если у них, по данным сканирования было заложено достаточно стремлений к семье и ответственности. Это всё делалась для исключения несчастливого детства и безответственного и несчастливого материнства и отцовства. При этом, рождение детей и их детство проходило под строгим контролем. Не допускалось рождение более трёх детей. Не допускалось рождение детей у интеллектуальных и научных сотрудников, без предварительного получения разрешительных документов, без которых, было невозможно ни обеспечить будущего ребенка баллами, ни вывести его в «свет», а излишне покупаемые продукты строго облагались штрафами с лишением баллов. Рождение детей у творческих личностей также подвергалась большему контролю, поскольку в связи с психологическим портретом личностей, как интеллектуальных работников, так и занятых в творческих профессиях – дети чаще могли находиться на грани опущения отметки «счастье» до критически низкого уровня. Дети всех семей подвергались аналогичным проверкам.
Религиозных и каких-либо ещё различий между людьми, кроме как по деятельному распределению больше не было. Люди были свободны в создании союзов, не смотря на внешние и расовые различия. Однако, существовало генетическое объединение, в котором можно было узнать подробнее о совмещении генов и даже заказать отдельный анализ вероятности будущих данных по наибольшему совпадению значений.
Дома в агломерации, где жил профессор, выглядели также футуристично: гладкие обтекаемые формы, всё построено из экологически-чистого строительного материала. Над некоторыми домами были бассейны, крытые корты и другие развлечения. По необходимости появлялась выдвигающаяся крыша. Цвета были разнообразные, но белый и серебряный преобладали. Вокруг было множество зелени, парков, садов, лесов, озер, рек. В парках можно было встретить различные виды животных и растений.
Профессор продолжал идти по улице, восхищаясь красотой и гармоничностью окружающего его пространства, и думал о своих проектах. В голове у него всегда было много планов и идей.
Придя к зданию своего Института, он воодушевленно зашёл в него, спеша поделиться важной новостью и своими мыслями с одним, весьма близким ему человеком…
Открыв дверь в институт, которая была похожа на дверь в космический корабль, оснащенная опознавательными лазерами и автоматическими детекторами личности, профессор оказался в просторном огромном зале. Внутри всё было в строгом футуристическом стиле с элементами минимализма, в белом и сером цвете. Предметы и мебель были оснащёнными различными устройствами последних поколений. Высоко под потолком висело устройство, похожее на огромную тарелку. В ней светилось бесчисленное количество ярких ламп.
Пропускной пункт – арка, через которую проходят все студенты, автоматически распознавала личность и говорила важную информацию, пропуская дальше в здание.
Недалеко стояла галаграмма проректора, передающего свои распоряжения прямиком из своего кабинета, не отрываясь от работы.
Специальные «умные» галаграммо-оповещатели, диктовали в различных секторах студентам их расписание, сообщали, в каком кабинете будет первая лекция или практическая работа или предупреждали о смене кабинетов.
Быстро пробегая коридор, торопясь к лифту, профессор прошёл мимо стены, где были установлены не сильно большие по размеру галаграммы вручения Международных правительственных наград за совершенные открытия, показывающие короткие отрывки событий.
В коридоре передвигалось множество студентов разных курсов, при виде профессора они все сразу начали здороваться и каждый ждал его внимания. Профессор кивнул, ответив всем сразу и поспешил в лифт. Ему нужно было подняться на пятый уровень, где был кабинет его друга – профессора Крамора.
В след закрывающемуся лифту – капсуле донеслось из галаграммы вручения наград: «…Награждается профессор Азимов Ведагор Ведиславович, ученый и исследователь Евклидового многомерного пространства и его коллега-соавтор – профессор Крамор Вендубарас Алистарович, которые внесли существенный вклад в достижение научных результатов по направлению развития Мультипространства Вселенной. Благодаря этим научным деятелям,но, в большей степени, профессору Азимову, произошел прорыв в существующие параллельные миры и другие измерения, соприкасающиеся с нашим миром. Именно он открыл это новое направление науки, над которым теперь работают ученые Евклидового многомерного пространства, Научного общества по развитию уникальных способностей человека, Общества Новейшего научно-технического развития, Общества открытия Мультипространства…». Дверь лифта закрылась, и на этой фразе оборвался поток информации с галаграммы. Профессор в течение секунды был доставлен на пятый уровень.
Он подошел к кабинету 534, где работал его друг. Приоткрыл её и увидел, что вместо профессора Крамора, лекцию по истории вела профессор Пак – пожилая дама с королевской осанкой и хорошо сохранившейся фигурой для её лет. На голове у неё была прическа-шишка, в которую были собраны черно-седые волосы.
Вокруг профессора располагалось три круга сидений и все студенты с интересом слушали её. Она умела заворожить рассказами публику. Все ученики слушали и запоминали, что говорит лектор, но никто ничего не записывал, поскольку велась галаграммозапись занятия. Однако, на зачетах ученики должны были сами рассказывать профессорам в устной форме всё то, что запомнили из лекций и поняли по той или иной теме. По этой причине, лекции в основном всегда строились в виде бесед и обсуждений. Так было гораздо легче усвоить большой объём информации.
– …Это было ужасное время! Эпоха глупости, безрассудства, жадности и преступлений. Люди отвергали разумность и человечность. Шли войны, кровопролития и даже над животными надругались, люди не понимали родства с другими расами, матери и отцы убивали своих детей, дети – родителей. Все принимали токсические вещества различным образом, добровольно дышали ядами, пили отравляющие психотропные вещества. – Продолжала лекцию профессор Пак.
