Валет и К

– Ты его раньше видел? – я кивнула на медальон.

Миша подошёл ко мне и тоже начал вглядываться в изображение.

– Видел такой у Витьки, внука тёти Али, – после некоторого раздумья ответил он. – Он всегда его носил, даже когда купался, и тогда не снимал.

– Наверно, охранный. А почему он теперь здесь, а не на твоём друге?

– Витька погиб, когда нам было по четырнадцать лет. Упал с дерева на камень. Мы тогда с ребятами в лес пошли, соревновались, кто выше заберётся на дерево. Он выше всех забрался, да только сорвался и вниз полетел. Мы испугались и побежали в деревню за подмогой. Вот.

– Да, трагедия.

– Я тогда сразу домой в город уехал, не мог находиться в деревне. Бабушка говорила, что тётя Аля после этого долго в больнице лежала, она ходить не могла на нервной почве.

– Понятно. С этим всё понятно. Не понятно только то, почему его медальон так колдовством нашпигован.

– Ольга Ивановна! – Миша резко повернулся ко мне. – Медальон этот какое-то время у бабушки моей был.

– Зачем?

– Не знаю, но потом она отнесла его обратно к тёте Але.

– Это было уже после смерти её внука?

– Да.

– Значит, это она здесь его для тебя оставила, и мы возьмём его с собой.

Я прошла до закутка, который служил в доме кухней. Мне показалось, что я заглядываю в него через кривое зеркало, искажающее реальность. Не карты ли искажают пространство вокруг себя? Скользнув взглядом по полкам, я заметила на самом краю нижней полки чуть заметное мерцание. Я сосредоточилась на нём, даже дыхание задержала. Мерцание на мгновение сплелось в рисунок, напоминающий вытянутые ромбы. Я нашла след от карт. Осторожно приблизив к ним руку, я почувствовала уплотнение воздуха в этом месте, и небольшое покалывание. Значит, подруга Агриппины Николаевны взяла эти карты себе, хоть, наверняка, знала, что их нужно сжечь. И с какой целью она их взяла? Я не смогла приблизить к мерцанию свою руку, словно невидимая стена не пускала меня к ней. Несколько раз я безрезультатно попыталась их подвинуть, но мерцание не подпускала меня к себе. Пока я думала, как до них дотянуться, мерцание исчезло. Значит, карты перенесли в другое место. Плохо это или хорошо, пока не знаю.

– Миша, а как сейчас живёт тётя Аля, ты с ней общаешься?

– Да, конечно. Я как приехал, первым делом к ней сходил, попроведал. Обрадовалась мне, говорила, чтобы дом бабушкин не продавал.

– Как она живёт, о себе она рассказывает?

– Жалуется, что дочь Юля к ней перестала ездить, как только Витька погиб. Вроде, как сердится на неё, даже винит её за это. У тёти Али ещё сын есть, он военный, но тоже приезжает редко, он где-то на Дальнем востоке теперь живёт. Тётя Аля говорит, что билеты дорогие, а пенсия маленькая, а то бы она сама к ним съездила. Плачет, что себя чувствует совсем одинокой после смерти моей бабушки.

– Миша, а тебе не кажется, что тётя Аля держит на тебя обиду?

– Нет, и никогда не казалось. Да и уже десять лет прошло.

– У беды нет срока давности, такие раны долго заживают, а некоторые – вообще никогда.

– Но ведь я не виновен в его смерти! Мы тогда глупые были, чувство самосохранения никакого не было.

– Да разве раненному сердцу это понять!

Вдруг Миша подскочил ко мне и, показывая рукой на окно, торопливо сказал:

– Там тень мелькнула! Слышите, музыка прекратилась!

У меня от неожиданности тревожно ёкнуло сердце, даже не ожидала, что так испугаюсь. Мы с ним замерли.

– Только что в окне мелькнул серый силуэт, – зашептал Миша. – По дороге прошёл мимо. – Он махнул в сторону бабушкиного дома. – Туда пошёл. Надо срочно в лес.

– Да, хорошо. Слушай, а если тебе медальон надеть?

– Нет! – он отчаянно замотал головой и отступил от меня. – Ни за что! Его с мёртвого Витьки сняли!

– Подожди, – я схватила его за руку. – Понимаешь, он был у твоей бабушки, а она была не простой старушкой, так что нам нельзя его игнорировать. Нам с тобой здесь надо цепляться за любую возможность.

– Нет! – Миша вырвал у меня свою руку. – Сказал, что не надену, значит – не надену. Ольга Ивановна, надо быстрее в лес, и так столько времени потеряли, давно ведь музыка не звучит!

Я посмотрела в окно и увидела, как с дороги в дом заворачивает серый расплывчатый силуэт, и он не распластался по дороге, как я подумала, когда мне Миша рассказывал о тени. Он располагался вертикально, волоча по дороге только нижнюю свою часть, словно чехол, сползший со стула. И в тот же момент он появился на пороге. Мы с Мишей замерли, не в силах отвести от него взгляд. Было на что посмотреть. Во-первых, он был совершенно плоским, двухмерным. Во-вторых, силуэт этой тени был похож на контур масти пик, заретушированный простым карандашом. А ещё у него был глаз на боку. И этот глаз был очень примечательным, он притягивал к себе внимание, как магнит. Чёрный, безумный, но вполне человеческий глаз. Какое-то время он был неподвижен, но казалось, что он набухает внутри себя, становясь объемным. Огромный зрачок начал вращаться, скользя по стенам, потолку, потом остановился на мне, я почувствовала явный толчок в районе рёбер, но взгляд его переместился за меня, на Мишу, и я услышала утробные слова, идущие откуда-то сверху:

– Инима а та ва рэмэнэ су ной.

Я услышала позади себя тяжёлый вздох Миши, повернулась к нему и оторопела – Миша побелел, и только глаза его говорили о том, что он ещё живой. Я моментально сорвалась с места и подскочила к медальону, в это же время в руку мне впилась острая пика-топорик, непонятно откуда оказавшаяся у серой тени, сбоку которой появился отросток. Но я подхватила медальон другой рукой, и откинула пику от себя, капнув кровью на серую фигуру. По тени прошла судорога, и она вплотную приблизилась ко мне. Я почувствовала удушающую нехватку воздуха в своих лёгких. Ноги мои подкосились, а в плечо ещё раз ткнулась острая пика. Но именно этот удар и помог мне, так как откинул меня на Мишу. Накинув на его шею цепочку с медальоном, я тут же рухнула ему под ноги. Я не видела тень, так как боль в плече не давала мне повернуть голову назад, и к тому же на меня повалился Миша, хватаясь руками себе за горло. Он пытался содрать медальон, но тот вдруг раскалился, как в кузнечном горне, и рубашка под ним на груди Миши задымилась. Мимо меня поползли от тени серые щупальца-руки, с короткими отростками, вытягивающимися прямо на глазах.

Половицы под нами стали разъезжаться, натужно затрещал потолок, и сверху полетела прямо на нас треснувшая потолочная балка. Я подняла руки вверх, защищаясь от удара, но балка не долетела до нас, упёршись в печную трубу. Сразу же посыпались кирпичи, выдавленные балкой. Несколько осколков попали в Мишу, и ударили по моим ногам.

– Друмул ностру ва фи а та… – снова зазвучали слова.

С чердака посыпался шлак напополам с землёй, и нас засыпало почти по колени, а то, что не высыпалось сразу, то медленно опускалось в виде мелкой пыли, моментально забив нос, уши и глаза. Я совершенно ничего не видела вокруг, но не отпускала из рук локоть Миши, и чувствовала, что он уже скинул с себя оцепенение и пытается откинуть тяжёлую землю от нас и выкарабкаться из неё.

– Пана ла ультимо … – фраза неожиданно оборвалась, когда остатки засыпки, пробив ещё одно отверстие рядом с уже пробитым, посыпались на пол, пролетая сквозь парящую пиковую тень.

И в это время я почувствовала порыв ветра, ноги мои освободились из-под слоя земли, и я смогла глотнуть свежего воздуха. Миша резко взлетел вверх, но успел схватить меня за воротник куртки, и меня понесло вслед за ним, сначала подняв над проломленной крышей дома, а потом окунув в полнейшую темноту.

Я почувствовала под собой твёрдую поверхность и пошевелилась. Вокруг меня кусты. Надо мной серое небо. Чёрт! Я не вырвалась отсюда, как мне подумалось, когда я очутилась в темноте. Где Миша? В обозримом пространстве от меня его нет. Может хоть его выкинуло в настоящий мир? В кустах, рядом со мной, что-то шумно зашевелилось. Миша раздвинул ветки и взглянул на меня:

– Мы всё ещё не дома!

– Да, я уже поняла, – ответила я и села. – В какой-то лес нас сдуло.

– Нет, это деревню сдуло, – поправил он меня. – А мы всё там же остались, только домов вокруг нас больше нет. Как и бабушкиной защиты.

– Но и тени пиковой тоже! – нашла я хоть одно положительное событие во всём этом. – Сейчас точно надо нам идти на поляну, всё равно больше некуда.

– Наверно, это бабушка напоследок нам помогла. Как Вы думаете, Ольга Ивановна, тень уничтожена?

– Скорее всего, нет, – ответила я. – Вряд ли её можно просто так взять и засыпать землёй.

– Что она хотела от нас?

– Я думаю, она из тебя энергию пытается выкачать. Наверное, ты её очень разозлил, когда пролил на неё свою кока-колу. О, музыка опять зазвучала, можно спокойно идти.

Отряхнувшись от пыли, мы с ним вышли на дорогу, бывшую когда-то деревенской улицей, и пошли вперед, стараясь производить меньше шума.

– Миша, – я подошла к нему ближе, чтобы он слышал мой шепот, – у меня такие сомнения, что именно карты пытаются отмстить тебе, или энергию из тебя выкачать. Ну не могу я это принять! Знаешь, что я думаю, в этом заинтересован тот, кто держит карты в руках. Карты теперь находятся у тёти Али, подружки Агриппины Николаевны. Но какую цель может преследовать старая бабушка? Мне приходит на ум только то, что она пытается избавиться от своего одиночества. Вернуть добрые отношения с дочерью, или чтобы сын к ней приехал. Если это так, то причём здесь ты, и эта ссылка твоя в непонятно какие дебри? Если она пытается из тебя выкачать энергию, то зачем ей было ждать целый год, болеть, не проще ли было из соседей также энергию брать?

– Я даже не думаю на тётю Алю, – отозвался Миша. – Я сразу подумал на бабушкины карты. Чёрт бы меня дёрнул пролить на этого валета газировку!

– Говори спасибо, что пролил её на валета, а не на более серьёзную карту. Валет пик не самая страшная карта в колоде, есть карты, обозначающие казнь, смерть, болезнь. А валет всегда был картой, который в определенное событие или действие добавляет пустоту, или тщетность. Например, выпал удар, но рядом валет, и как это трактуется? Пустой удар, бесполезный, не достигший своей цели.

– А может у этого валета есть ещё какие-то функции, которые Вы не знаете? – Вдруг Миша дёрнулся и посмотрел себе на грудь: – А где Витькин медальон?

Мы с ним остановились, он скинул куртку, даже расстегнул рубашку, потом задумался и сказал:

– Именно медальон меня подхватил и понёс вверх. Я даже подумал, что он меня на землю вытащит, в смысле, на настоящую землю. Вы были правы, он защитный. Но почему он нас не вытащил из этого карточного закутка?

– Я тоже думала, что он нас вытаскивает из этого мира. Он ведь так раскалился! Вон у тебя на рубашке остались подпалины! – я показала пальцем на рыжеватые разводы на ткани.

– Извините, что перебил Вас, так что насчёт валета?

– Да чёрт с этим валетом. Мне сейчас пришла мысль, а не догадались ли карты, что их хотят сжечь, поэтому начали операцию по своему спасению? И не они ли выкачали здоровье у тёти Али?

– Ну, Вы, Ольга Ивановна, и закрутили тут версию! Это же просто карты! – он хмыкнул.

– Миша, ты, случайно, не знаешь, откуда у твоей бабушки эта удивительная колода появилась?

– Нет, не знаю. А это важно?

– Я думаю, да. Она прекрасно знала, что за магические карты у неё были. Богатства, как я поняла, у вас никогда не было, сама она жила одиноко. Даже не представляю, какими пряниками надо было её заманить на такую авантюру с картами! Миша, а дедушка у тебя давно умер?

– Он не умер, он к первой семье переехал.

– Вот как! И давно?

– Давно. Я тогда ещё не родился. Мне мама говорила, что бабушка после его отъезда чуть руки на себя не наложила.

Мы вышли на вспаханное поле и замерли. По полю шла лошадь, время от времени нагибая голову и щипля редкие пучки оставленной травы. Она даже не посмотрела в нашу сторону, занятая своим пропитанием. Деревенская обычная картинка, если бы опять не одно «но». Лошадь была плоская, и тоже нарисована простым карандашом.

– Мультик какой-то, – только и проговорил Миша.

– Значит, мы куда-то в новое место попали? – повернулась я к нему. – Ты раньше тут видел животных? Или вообще кого-нибудь из живых существ?

– Вообще никого! – он развёл руками. – Единственным живым существом был я. Потом ещё Вы появились. Даже комаров нет. Как и Исландии.

–А там что, комаров не бывает?

– Нет, климат там им не подходит, – он вздохнул. – Но мы не в Исландии.

Пройдя вперёд достаточно большое расстояние, мы пытались несколько раз зайти в лес, но плотные ёлки не пускали нас пройти между ними, стволы находились друг от друга ближе расстояния вытянутой руки. Их упругие иглы царапали нас, словно были сделаны из железа. Лес стоял сплошной стеной, и сколько бы мы ни шли вперёд, прохода между деревьями мы так и не нашли.

– Ничего не понимаю! – Миша развёл руками. – Здесь же был проход! Давайте-ка вернёмся обратно. Видимо, когда разрушилась деревня, это изменило облик и всего остального.

Мы повернули и пошли обратно. Лошадь успела перейти на дальний от нас край поля, и Миша мне показал на телегу, брошенную на краю поля. Лошадь продвигалась к ней. Телега не была нарисованной, она была настоящей.

Взойдя на холм, у подножия которого когда-то стояла деревня, мы снова остановились, как вкопанные. Деревня была на старом месте. В это невозможно было поверить! Я выдохнула с облегчением. Миша сказал тихо:

– Нет, Ольга Ивановна, не радуйтесь раньше времени, это другая деревня. Она похожа на нашу, но это другая! И я ей не доверяю.

Глава 3. Бумажное оружие

– Даже при моём не самом лучшем зрении, я вижу, что это другая деревня, – повторил Миша. – И она не будет нас защищать.

И тут я вспомнила, что Юрий Петрович говорил, что Миша носит очки.

– Миша, а где у тебя очки?

– Не знаю, потерял где-то, а что?

– Ты в эту фальшивую деревню пришёл уже без очков?

– Вроде без них, – он поморщился, вспоминая. – Да, точно без них.

– А перед тем, как сюда попал, очки на тебе были?

– Конечно!

– Значит, ты их потерял на границе тени?

– Ну, может быть. И что из того?

– А то, что на месте, где ты провалился в тень, очков не было! – и я начала торопливо объяснять ему мою новую теорию, которая только сейчас зародилась в моей голове: – Понимаешь, мы ведь думали, что ты провалился в определенном месте, как это видел Юрий Петрович. Только попав сюда, я поняла, что это произошло совсем по-другому. Не мы с тобой провалились в тень, а тень накрыла нас, сделав невидимыми для остального мира. И вход сюда был не в том месте, где мы исчезли от взгляда людского, а там, где исчез из твоего поля зрения Юрий Петрович. Вот там и должны лежать твои очки. Именно там ты их потерял. Может ты физически и не заметил границу между мирами, но она была! К сожалению, я тоже не поняла, когда я её пересекла. Нам надо найти ту поляну, Миша!

– И что нам это даст? Мы уже ушли оттуда, и скорее всего, дверь за нами сразу захлопнулась. Даже если мы найдём здесь место, через которое мы появились, что это нам даст?

– То, что теперь вся надежда на Сакатова! Что он, при всей своей дотошности, найдёт твои очки и поймёт, где проходит граница. И попытается открыть нам путь.

– Он что, умеет колдовать?

– Нет, что ты! Но у нас есть очень мудрая знакомая, которая живёт на Алтае, её зовут Анной. Вот она и сможет нам помочь. Но нам надо найти эту чертову границу и выход отсюда.

– Место может выглядеть по-другому, и мы его не узнаем.

– Да, – согласилась я. – Но у нас есть единственный волшебный предмет, и он нас уже один раз выручил. А вдруг он покажет нам место, где на границе есть маленькая калитка, которая нас выпустит.

– Медальон?

– Да.

– Так он пропал.

– А если он снова висит на своём месте? Деревня ведь снова стоит, надо проверить.

– Но музыки не слышно. Значит, тень снова в деревне.

– Не будем останавливаться подолгу на одном месте. Мне кажется, пиковой тени нужно время, чтобы зацепиться за что-то взглядом, она же двухмерная, и она нас видит только, когда мы стоим неподвижно на одном месте, я так думаю. Вот и проверим мою теорию на практике.

Мы спустились с горки, и пошли быстрым шагом в деревню. Да, теперь и я увидела, что дома в деревне стали более асимметричные, словно их скидал маленький ребенок, ничуть не смущаясь, что ни один угол в домах не был прямым. Наспех собранные дома были, к тому же, поставлены на придавленные кусты, и теперь их голые ветки торчали во все стороны из-под нижних венцов, напоминая раздавленные птичьи гнёзда. Дорога, по которой мы шли, стала тёмной, словно смоченная дождём, потемнело и небо, сразу ставшее низким и тяжёлым.

Миша вспомнил, что на подоконнике в доме напротив, он видел странную вещь, но поначалу не обратил на неё внимания, а теперь подумал, что она вполне может оказаться магической. Оказалось, что это старинный нож для бумаги, который почему-то давал чуть светящийся фон. Миша положил его в карман, и мы быстро выскочили из дома, так как увидели в окно, что опять чуть заметный серый пиковый силуэт скользнул мимо деревьев. И мы в последний момент успели выйти из дома перед тем, как тень уже направилась в проем двери. Мы быстро пронеслись мимо неё, и мне показалось, что она чуть замедлилась, но, немого поколебавшись, исчезла в темноте дома.

– Она наступает нам на пятки, – проговорил Миша, как только мы выбежали на дорогу.

Быстрым темпом мы добрались до домика тёти Али, у которого входная дверь теперь находилась совсем с другой стороны. Быстро управиться там не получилось, рядом с дверью теперь не было гвоздя с медальоном, его мы нашли висевшим за шкафом, и Миша опять отказался его добровольно надевать, но положил в карман и пообещал, что если нас нагонит тень, он его сразу же наденет. От магических карт не было и следа, и я подумала, что Сакатов нашёл их и забрал.

Мы не стали возвращаться той же дорогой, какой зашли в деревню, а поспешили обойти деревню за огородами. Правда, сразу же пожалели об этом, так как пробираться пришлось сквозь заросли гигантских лопухов, которые не собиралась сдаваться перед нашим натиском. И ещё один неприятный сюрприз ждал нас за деревней – совсем рядом от нас небо словно скатилось на землю, и его тёмный пыльный край слился с близким горизонтом, став одним целым, и мы с Мишей оба начали кашлять, так как воздух был наполнен этой пылью. Когда мы поднялись на горку, за которой начиналось поле, мы увидели, что оно в этот раз было разделено длинной полосой коричневого леса, деревья которого ощетинились во все стороны голыми сучьями. Опять другая геометрия. Помня направление, мы пошли кромкой поля, которая подходила к дальнему еловому лесу, но дальний край поля тоже подозрительно утопал в серой дымке. Мы остановились, переводя дыхание от быстрой ходьбы. Я увидела между зарослями проход и показала Мише.

– Ну и что? И успеем ли мы воспользоваться нашим магическим предметом? – обреченно проговорил Миша. – Музыка молчит, значит, нам не будет покоя ни на минуту.

– Будем ходить, пока не почувствуем, что медальон отреагирует на границу, – предложила я.

Миша поднял руку, указывая куда-то позади меня. Я всё поняла и крикнула, сорвавшись с места:

– В лес! Быстро!

Подстёгнутые хорошей порцией адреналина, мы понеслись с ним в узкий проход между ёлками. Их тяжёлые лапы хлестали нас со всех сторон, но через некоторое время лес поредел, и бежать стало легче. Но к тому времени я уже еле переставляла ноги, и крикнула Мише:

– Миша, стой! – я привалилась к дереву. – Давай передохнём, у меня уже сил нет.

Миша свалился рядом со мной, тяжело дыша. Он достал из кармана медальон и с тоской посмотрел на него.

– Он должен среагировать на границу, должен! – Как мантру повторяла я. – Твоя бабушка бы ни за что не оставила тебя без защиты, мне кажется, она и меня сюда привела, чтобы я тебе указала на него, так как знала, что ты ни за что бы не взял этот амулет сам.

В это время я заметила краем глаза, как потемнела земля там, откуда мы пришли.

– Миша, тень! – закричала я, соскочила и побежала, совершенно не разбирая дороги.

И откуда у меня только взялись силы! Я слышала, как меня догоняет Миша. А позади нас растекалась угроза.