Адвент-календарь

Мне часто было жаль смотреть на него, и радостно, когда приходили проведать его, но бывали они изредка. Вот и рожай потом…

– Здравствуй, принцесса Несмеяна.

– И тебе, доброго времени суток. Сыграем?

– Ты знаешь ответ.

Я присела за стол к нему. Он был небольшого размера и староват, цвета тёмного дерева, но для шахмат – в самый раз.

– Выбирай цвет!

Он протянул две руки, скованные в кулаки, где скрывались пешки разных цветов.

– Эта.

– Хорошо, ты играешь чёрными.

– Мне не привыкать!

– Но тебе идёт этот цвет фигур!

– Сочту за комплимент.

Он расставил оставшиеся фигуры и включил таймер. Не знаю, зачем он делал это, ведь мы не профессионалы в этом, но он любил всё делать по правилам, а мне было всё равно, потому я покорилась его предпочтениям.

– Сегодня ясно, замечательная погода, не так ли?

– Соглашусь. – сказала она и сделала ход спустя несколько секунд размышления.

– Выйди как-нибудь, это того стоит. Не имеет жизнь смысла в стенах этого здания, ты ведь так молода…

– Твой ход, не отвлекайся.

– Ты ведь понимаешь, о чём речь?

– Я… – хотела она ответить, но передумала – Я знаю, что тебе не составляет труда играть и болтать, размышляя о другом, но я не в силах вести двойную игру.

– Ты имеешь отличную возможность обучиться этому!

– Слон на h4.

– Ух ты, да ты пошла в атаку. Серьёзный настрой!

– Желаю однажды тебя победить в состязании. Неважно, когда это произойдёт, времени вдоволь, чтобы научиться и стать достойным соперником.

– За этот месяц ты сделала большой прорыв, потому я горд собой.

– Соглашусь, тебе стоит отдать должное. Не будь тебя – я бы превратилась в полуфабрикат, на пару с мозгом.

– Рад, что приношу пользу обществу. Слон на b2, шах…

– Не совсем… – сказала она, убивая слона.

– Но какой ценой…

Он убил моего ферзя.

– Замахнуться на короля – большая отвага, и в то же время глупость! – сказал он, улыбаясь.

– Сочту за урок.

– Ко мне скоро придут, так что стоит покончить с этим поскорее! – весьма довольный и напыщенный произнёс он.

Но я была рада этому, ведь в эти дни его глаза светились как никогда, поэтому я воспринимала это хвастовство как нечто прекрасное.

– Не волнуйся, мы почти закончили. – сказала она безэмоционально – Но я рада это слышать. – слегка улыбнулась.

– Снова шах!

– Не в этот раз!

– Как? Как я это пропустил?

– В этот раз ты увлекся мыслью, а не увлекал меня ею.

– Ты права, как никогда! Хм… что же предпринять…

Он думал с минуту, прикладывая всё усилия на концентрацию, ведь мыслями он был уже вне этих стен, где-то на прогулке, со своей дочерью или чья там сегодня очередь…

– Давай так поступим. – сказал он неуверенно, передвигая фигуру.

Но я знала этот взгляд и эмоцию. Его лицо выглядело довольно жалостно, неуверенно и волнующе, но за этим пряталась хитрость, хороший ход и вера в победу. Я осмотрела внимательно все его оставшиеся фигуры и пыталась воспроизвести в своей голове его замысел, но не совсем понимала его намерений.

– Тогда так.

– Смотри кто пришёл! – сказал он, указывая пальцем на дверь, что находилась за моей спиной.

– Я не куплюсь на это в третий раз!

– Тогда конь на g6, берегись!

– Спасибо за фигуру!

– И тебе! – он забрал последнюю мою весомую фигуру – Теперь шах и мат!

– Это конец, ты победил. – сказала она, но он встал, не дослушав, и направился к двери, на которую указывал прежде.

Там стояла его дочь, не знаю, вправду в тот момент кто-то был или он солгал, это уже неважно, ведь он ушёл, в объятиях семьи, игра окончена, а я снова одержала стратегическое поражение!

– Как мозг может так прекрасно работать и в то же время давать сбой? – подумала она о нём.

Посидев ещё несколько минут в раздумьях, анализируя встречу, я взглянула в окно. Погода была и вправду прекрасной, она принесла немного улыбки мне. Смотреть на старика в момент, когда он общается со своими детьми – приятное зрелище, а солнце – как солнце, оно бездушное.

Окинув взглядом зал общего пользования, я смотрела всегда с одной единой мыслью: «Что я делаю среди них?», странные люди и большая их часть – больны и тупы.

– Что их привело к этому? – предалась она размышлению.

Задумавшись, я не заметила подходящего ко мне врача, лишь после касания я обратила на неё внимание.

– Ты в порядке?

– Да, я просто задумалась.

– Это славно. Чем хочешь заняться?

– Я не буду проходить твой очередной тест! – её лицо в секунду переменилось в эмоции, став более серьёзным и агрессивным.

– Ты пропустила уже 3 сеанса.

– Это невозможно, потому что это не позволено!

– Хорошо, ты провела их в полном молчании. Ты реагируешь на меня, словно на врага, что причинит тебе вред…

– Я не желаю продолжать разговор! – сказала она более агрессивно и громче.

– Хорошо, я уйду, но если ты захочешь поговорить – позови меня. – сказала она, кладя руку на её плечо, слегка поглаживая его, а затем ушла.

– Как же она меня бесит, невыносимо! – подумала она – Ладно, чем заняться? Порисовать? Но у меня закончился альбом… отобрать?

– Постой, я хочу порисовать, но у меня нет альбома, можешь сделать что-то с этим?

– Да, конечно! Сейчас поищу на складе. – сказала она, улыбаясь.

– Вот и славно, друг другу помогли. – едва слышно, сказала она.

Я вела себя довольно грубо с окружающими, но выражалась это лишь в словах. Как-то, она же мне и сказала, чтобы я вела себя так, как чувствую, не скрывая и не подавляя эмоции, и делала то, что мне хочется. Думаю, она пожалела о сказанном. Я не позволяла себе большего, лишь иногда агрессивно закрывала дверь своей комнаты и несколько раз сбрасывала шахматные фигуры, когда одерживала поражение, но это была подавленная агрессия на окружающих, двери и фигуры, здесь были ни при чём.

– Вот, держи. – сказала, улыбаясь, психологиня.

Я её так звала, так как психиатр для меня слишком громкое слово, оно мне не нравилось, наверное, я не приняла ещё ситуацию в полной её мере.

Взяв альбом, я ушла прочь к себе в комнату.

– Рисовать она хочет, ты хоть придумала что? – сказала она, идя к себе.

Зайдя в комнату, я упала на кровать, не люблю сидеть за столом, слишком много важности в нём.

– Ужин! – прокричал голос далеко с коридора.

Затем шаги приближались всё ближе и ближе, она стучала в двери комнат и звала на трапезу. Постучались и в мою дверь.

– Да.

– Ты идёшь? – спросила она, войдя.

– Нет, спасибо, я не голодна.

– Ты никогда не ходишь на ужин!.. почти…

– Не хочу.

Она закатила глаза и вышла, продолжая созывать остальных.

– Почти… Почему это въелось в мой разум? Разве это так оскорбительно? – подумала она, затем помахала головой, выбрасывая эту мысль из головы, и вернулась к прежней мысли.

Открыв альбом, я сидела и не знала, с чего начать. Голова была пуста, ничего не приходило в голову.

– Может, нарисовать что-то, что произошло сегодня? – подумала она – Но ведь ничего не произошло.

Пустота, пустота и ничего более.

– Ясный день… да кому он нужен? Я точно рисовать его не буду! А что если… Да!

Мне в голову пришла мысль о старике, это стоит запечатлеть. Столько счастья в этих стенах люди не испытывают, это нечто.

Я взяла карандаш и хотела нарисовать первую линию, но… но я не могла определить момент, который стоил моего внимания больше всего.

– Может, нарисовать момент, когда мы играли, а его дочь стояла у двери? Но ведь я не уверена, что она была там, да и я в этой истории лишняя… Погода, ясная погода… точно!

Я принялась рисовать, рисовала долго и много. Это заняло у меня больше четырёх часов, но оно того стоило. У меня неплохо вышло, мне понравился итог.

Во время процесса мне пришла ещё одна идея, что можно было нарисовать, и я взяла это на заметку. По окончании я оторвала лист и стала рисовать новое.

Шахматы и рисование занимали меня. Мне не хотелось больше ничего делать, это были единственные увлечения, которые пришлись мне по душе. Я бы хотела ещё читать книги, но здесь не было книг на моём или русском языках.

Рисунок был довольно забавным: шахматные фигуры были превращены в неких персонажей соответствующего статуса. Они были разными и живыми, не имели лиц, но имели образы. На картине была изображена лишь команда чёрных фигур. Они мне были больше по душе. Белые, словно ангелы, не подходили совершенно для моего рисунка.

К семи утра я завершила рисунок и хотела ложиться спать, но в этот момент нужно было просыпаться и идти на осмотр.

– К чему правила, они ведь лишние здесь. Каждый день одно и то же. Когда уже оставят нас в покое? – ворчала она, собираясь.

Когда я вышла наружу, всё было, как и всегда. Не было никакой дисциплины и порядка. Все бегали хаотично и шумели. Это выводило меня из себя, и я направилась первой завершить все процедуры.

– Привет, ты как обычно, раньше всех.

– Здравствуй.

– Как себя чувствуешь? Есть что-то, что тебя беспокоит?

– Да, шум извне.

Она посмеялась – Ничего не меняется. Как настроение? Сегодня ты выглядишь уставшей, но более снисходительной.

– Ты ответила вместо меня.

– Сочту за ответ.

– Можешь поскорее всё сделать, и я пойду спать. Ах да, сегодня завтракать не буду, не ужинала вчера.

– Почему?

– Вчера аппетита не было, сегодня тоже.

– Ты снова не спала ночью?

– Да!

– Ничего не меняется. Бери витамины и иди, всё остальное завтра.

– Спасибо. – она забрала стакан со своим именем и вышла.

Зайдя в комнату, я достала витамины и выпила их, всё остальное, как это бывало прежде, положила в карман и пошла в туалет.

– Обед! – какой-то новый голос кричал, идя по коридору.

– Кто это? – подумалось ей сквозь сон – Какой прок это делать, если «голодающие с Поволжья» прибегут в любом случае.

– Выходи на обед. – сказала женщина, открыв дверь её комнаты.

Меня это вывело из себя, я хотела ей сказать нечто плохое и оскорбительное, но она быстро ушла.

– Мы с тобой ещё встретимся. – сказала она в дверь.

Я стала собираться, но поняла, что нет аппетита, несмотря на то, что желудок жаждал трапезы, я желала сделать что-то назло ей. Я была в ярости, мне хотелось ударить ту женщину, что редкость среди моих пожеланий и эмоций, потому я взяла ванные принадлежности и пошла в душ.

В это время здесь практически никого не бывало, мне это нравилось, сегодня он был пуст. Тишина, покой и идиллия – всё, что нужно для счастья человеку, что оказался распятым ворвавшейся женщиной в личное пространство. Я стояла около 15 минут под душем, пытаясь собраться и проснуться, но мой разум не желал этого, ему было угодно закрыться в комнате и остаться там навеки, что было невозможным в связи с отсутствием замка внутри.

По пути в комнату, я встретила «психологиню». Она искала меня, с её слов… Я не имела настроения и не хотела идти.

– Ты сегодня придёшь на сеанс?

– А можно не идти?

– Буквально нет, ментально да.

– А можно сейчас?

– Да, сейчас только решу другие вопросы. Приходи ко мне через 10 минут.

– Супер.

– Увидимся. – сказала она, улыбаясь.

Не думала, что моё присутствие может кого-то так радовать. Мне было жаль её старания, ведь всё было зря, а она хорошо относилась ко мне, несмотря ни на что.

«Но кто меня тянул за язык? Может, мне хочется выплеснуть негатив, что скопился после визита новой медсестры?» – рассуждала она.

Вернувшись в комнату, я переоделась и привела всё в порядок, а затем пошла к кабинету. Можно было ещё посидеть, ведь время ещё оставалось, да и шла я довольно быстро, наверное, я хотела поделиться негативом. Подойдя к нему, я услышала разговор, в котором участвовала «психологиня» и главврач.

– Почему ты так сюсюкаешься с ней? – спросила главврач.

– Я ведь клинический психолог, а не надзиратель.

– И что с того? Научись уже ставить таких как она на место!

– Она слаба психологически, ей сложно и без меня. Если я начну обращаться с ней жестоко, как требуешь этого ты, она вообще перестанет отвечать, это ни к чему хорошему не приведёт.

– Они – пациенты, она не исключение, им стоит напоминать об этом. Больница – не курорт!

Главврач – это тот тип женщин, что обижены на весь мир, высокомерные, напыщенные и эгоистичные. Она не любила пациентов, но гордилась любым прогрессом, что происходил с ними, приписывая все лавры себе.

Я постучалась, прервав их беседу.

– Здравствуй.

Главврач лишь недовольно взглянула на меня.

– Тебя плохо воспитали, в семье проблемы или же нет мужчины, что мог бы сделать тебя добрее? – спросила она.

– Ты что себе позволяешь? Как ты со мной разговариваешь? Ты кто такая? – вспылив, кричала она.

«Полился понос жёлчи» – подумала она.

– Первое – правду, второе – как и ты со мной, без уважения, третье – пациент.

– Вот видишь, к чему приводит доброта! Пошла вон отсюда!

– Увы, уйти придётся тебе, у меня сеанс.

– Вышла! Ты не имеешь права врываться!

– Я постучалась.

– Я… я с тобой ещё поговорю! Ты будешь плакать и молить о прощении.

– Боюсь, твоя затея нарушит мои права.

Она сердито вышла и хлопнула дверью.

– Ей вправду не хватает мужчины, что мог бы доводить до оргазма. Она посещает ваши сеансы? – обратилась она к «психологине».

– Не стоит так с ней говорить, тем более если тебе её жаль.

– Мне? – задумалась она – А сотрудники проходят обследование у врачей твоего направления?

– Да, но она главврач и ей это ни к чему.

– Жаль… ладно, давай начнём сеанс. Я пришла сюда, так как мне нужно было выговориться, но я уже выпустила пар, потому предлагаю пройти твои тесты. – она села – А после обсудить её, новую медсестру и мою реакцию на их нетактичное поведение.

– Отлично! Я рада, что ты сегодня идёшь на контакт. Сейчас, подожди только, я найду тесты…

– Тесты? Я ожидала один…

– Ты давно игнорируешь их, потому собралось немало.

– Тогда я не успею обсудить насущное.

– Хорошо, давай два пройдёшь сегодня, а остальное завтра, но ты сделаешь это!

– Я не могу ничего обещать, но с уважения к тебе постараюсь.

«Психологиня» улыбнулась и стала выбирать тесты.

– Вот, держи.

Это был тест на выявление психологических расстройств, тест Роршаха. Он занял у меня около 5 минут, я ожидала большего, но рассмотреть что-то в кляксах – проще простого. Результат был не из лучших. Окончив тест, я просмотрела результат, но у меня ничего не совпало с нормой. Что ж…

Следующим был тест ТАТ, что расшифровывался как тематический апперцептивный тест. Название сложное для понимания, но его суть в том, чтобы выявить тип личности, узнать больше об эмоциях и т.п. Здесь-то меня и одурачили: он занял оставшееся время сеанса, ещё и следующий сеанс начнётся с него. Меня одурачили, и это вызвало негативную реакцию, что повлияло на прохождение.

– Ну погоди, я тебе устрою тест… – подумала она.

Он занял больше часа, так как моей фантазии нет предела, но к середине я стала обрезать сюжет, так как мне это осточертело. Я не желала быть использованной. Она это заметила и прекратила прохождение, отложив на следующий раз. Я хотела поговорить, а мной и ситуацией, что я предоставила, воспользовались. Это не забывается, я припомню!

– Хорошо, спасибо за сегодня. Хорошего дня. И не забывай о приёмах пищи!

– Ага, хорошо.

Выйдя из кабинета, я направилась в комнату.

– Что она возомнила из себя? Она правда думает, что я глупа? Ну ничего, я ей устрою! Пошла наладить, на хороший лад, настроение, а в итоге стало ещё хуже. Ужасный день! – бормотала она себе под нос.

Войдя в комнату, я хлопнула дверью, закрыв её за собой, затем легла на кровать и закрыла глаза, кинув руки на лоб и сложив их в замок. Моё настроение было куда хуже, я не хотела ничего делать и никого видеть, я желала просто закрыться от мира и скрыться от реальности.

– Почему она меня предала? – подумалось она, поднявшись на локти – Провела меня как дитя! Но ничего, вернусь к прежнему режиму сеансов, пусть подумает над своим поведением! – думала, откинувшись обратно на подушку.

Стук в двери.

– Выходи! – открыв дверь, сказала главврач.

– Госпожа консервная банка, только тебя ещё не хватало… – подумала она, нехотя садясь на кровать – Что она уже придумала?

Встав и направившись к выходу, я последовала за ней. Она привела меня к себе в кабинет. Войдя, я села на стул у стола, что был предназначен для посетителей, и она стала меня отчитывать, ругать, оскорблять, повышая децибелы. Но так как мой фокус остался на сеансе, мне было всё равно, она не переплюнет того, что сделала психологиня. К тому же – это было меньшим, что она могла мне сделать, потому я рада была, в какой-то степени.

Во время монолога я сидела и рассматривала её кабинет, её одежду и маникюр, что был сделан ужасно. Не зря говорят, что в Голландии индустрия красоты плохо развита. Одета она была тоже на любителя, но ей было около 45 лет, потому простительно. А кабинет был что надо, красив, я бы даже сказала – хорош собой. Скорее всего деньги больницы ушли частично на её «хочу».

Закончив кричать, она перешла на спокойный тон. Скорее всего, она подготовилась и ожидала ответов с моей стороны, но этого не произошло, так как мне уже было всё равно. В некой степени я даже злорадствовала и довольствовалась происходящим. Иногда даже смеяться хотелось, когда её рот перекашивался от гнева, и я делала это, но в своей голове. Моё лицо оставалось непоколебимым и равнодушным, я надеюсь…

Когда она умолкла, я не понимала, мне идти или оставаться. Это всё или будет продолжение?

– Можно идти?

– Ты… ты что с себя возомнила?

– Значит, нельзя…

Вот и обрушилась ещё одна волна критики в мой адрес.

«Кто меня просил это делать? Сейчас сиди и слушай это!» – подумала она.

– Так, госпожа, если у тебя скопился негатив – обратись к соответствующему специалисту. Я – не психолог. Ко всему, твои деяния приносят вред, на что я могу пожаловаться. Так что сделаем вид, что все всем довольны, а я пойду, так как у меня тоже нет настроения.

– Ты никуда не пойдёшь! Сядь обратно!

– Ну всё, клапан сорван…

– Что ты сказала?

– Давай так: ты завариваешь чай, берёшь к нему булочку или что-то в этом роде, садишься, и мы обсуждаем всё в спокойном тоне. Нам ведь двоим это не нравится. Ты ведь разумный человек и понимаешь, что это правильное решение!

Это бы не сработало, если бы я не воспользовалась уловкой. Что поделать, но манипуляциям стоит отдать должное.

Она посмотрела на меня секунд пять, обдумала, а после переменилась в лице и сделала так, как я велела.

– Вот почему ты такая невыносимая? – сказала она в более снисходительном и дружелюбном тоне.

– Не знаю, может, виною кризис среднего возраста?

– Будешь чай?

– Пожалуй, откажусь, не буду наглой.

– Вот это правильно. – сказала она, улыбаясь.

«1:1», – подумала она.

Заварив чай, она села в своё кресло и стала поедать булочки, разговаривая и отчитывая меня параллельно. Но это было совершенно в другом тоне и имело иной контекст, потому я просто повиновалась и вела себя соответствующе. Когда булочки и чай закончились, она прекратила свой монолог, завершив этим процесс.

– Теперь можешь идти. Я надеюсь, что ты будешь более адекватно себя вести.

– Постараюсь, но порой мне сложно себя контролировать, ты должна понимать это, ведь я была на грани с жизнью…

– Да, конечно, я помню. Хорошо, ступай.

Попрощавшись, я вышла из кабинета и направилась в свою комнату.

– Адекватно себя вести… Кто бы говорил? Она себя вела как консервная банка, что имела истёкший срок хранения, лет пять, и тут её вдруг взболтнули, как газировку, ей-богу.

Придя в комнату, я упала на кровать, во всех смыслах этого слова, и стала предаваться размышлениям о том, что произошло сегодня. Но мой разум остановился на последнем случае, на госпоже «консервная банка». Мне было смешно, в какой-то мере я воспринимала это как нечто забавное, но осадок от выплеснутого негатива всё ещё оставался у меня.

– Как же избавиться от него? Что же делать? – думала она – О, нарисую её во всей красоте!

И я стала рисовать консервную банку, затем дорисовала ноги и руки, а на месте крышки – кривое от гнева лицо с открытым ртом и несколько фраз. Рядом её любимое кресло и стол, где были булочки и чай.

– Если она это увидит – мне конец! – подумала она – Но разве меня это когда-то останавливало? К тому же, куда хуже, я и так в больнице для слабых головой.

Дорисовав, я гордилась собой, но припрятала этот рисунок к остальным, к тем, что не для общего обозрения, ведь я часто замечала, что в комнатах роются.

Отодвинув тумбочку, я приподняла линолеум и достала папку, что там находилась. Положив в неё, я не спешила класть обратно. Я достала старые работы и стала рассматривать их. Здесь был собран весь кошмар моей души, всё то, что выражало меня по-настоящему.

– Разве такое можно показывать кому-то? Меня ведь никогда не выпустят из стен этого здания!

Мой диагноз был куда проще: «Депрессия тяжёлой формы», ну и ещё парочка сопутствующих диагнозов. К такому выводу они пришли после того, как я попала в отделение больницы после попытки суицида, парочки тестов и моего «жизнерадостного» состояния. Типичный случай.

Сначала я лежала в своей комнате, была даже проверка на прочность лампы, но вскоре мне пришлось смириться. Вывод: некачественно и зыбко. Меня тогда привязывали к кровати и пропитывали дни напролёт успокоительным. Тогда я и осознала, что вегетативное состояние – не для меня. Жаль время, которое уходит в никуда, а ты лежишь и ничего поделать не можешь, ни туда, ни сюда.

Время спустя я стала выходить и осматриваться, без интереса ковырялась в настольных играх, черкала карандашами хаотичные линии, засматривалась в окна, на потолок и стены. Мне не хотелось думать и принимать мысль о том, что жизнь всё ещё продолжается, и она может быть прекрасной. Где-то в тот период я и встретила этого старика-добряка.

Но сейчас они считают, что я иду на поправку, потому стоит тщательно такое прятать. Бережёного – Бог бережёт!

Остаток дня я провалялась в кровати. Мне не хотелось ничего, к тому же делать было нечего. Время, отведённое на самозанятость в комнате общего доступа, было недоступным для развлечения ещё пару часов. Не знаю почему, но я иссякла и была опустошена, мне не хотелось ни сыграть в партию со стариком, ни рисовать, лишь мысли путались у моих ног и просили внимания, потому я и предалась размышлениям, думая о том, что я пережила и как это повлияло на меня.

К ужину, как ни странно, я явилась, что вызвало бурю эмоций у тех, кто за нами приглядывал и знал, что я изредка посещаю его. Но с другой стороны, разве это странно? Ведь я пропустила и завтрак, и обед… Лишь старик не удивился, слишком наблюдательный. А что ему ещё делать здесь, с его-то IQ?

Проснувшись от визгов, я осознала, что наступил новый день, но не желала его встречать с распростёртыми объятиями. Лишь накинув одеяло на голову, пыталась вновь уснуть. К моему сожалению, медсестра, что отвечала сегодня за подъём, не позволила мне воплотить это в реальность, потому я покорно поднялась и пошла выполнять то, что было велено.

Дождавшись, пока шум стал менее внушительным, я вышла из комнаты и направилась к очереди на осмотр. Как я и планировала, было не так много людей. Подождав минут 20, я вошла в кабинет.

– Здравствуй.

– Привет, как поживаешь?

– Могло быть и лучше. А твои как дела?

– Я в порядке. Что случилось, рассказывай!

– Я желала остаться в своей комнате и продолжить витать в фантазиях моего разума, пока тело предавалось в полной мере покоя во сне, но мне не позволили.

Она рассмеялась.

– Ты неисправима! Взгляни в окно, разве не замечательный день?

– Возможно, но разве он меня касается в полной его мере?

– Ты права, но всё же, тебе позволено выходить и наслаждаться этим, тебе позволено любоваться этим из окна, тебе позволено изменить то, что тебя бременит.

– Ты права, но разве в этом есть смысл?

– Конечно, ты желаешь здесь провести остаток жизни?

– Не знаю, покончить с возможностью видеть это увенчалось крахом, а что делать дальше – я ещё не решила.

– Ты умеешь задать жару и перевести беседу в неприятный тон.

– На то я и здесь.

– Что ж, ладно, как самочувствие?

– 6/10.

– Почему?

– Я думаю, ответ уже звучал.

– А что насчёт настроения?

– 4/10. Ответ тоже был.

– Не многословно…

– Не люблю тавтологию, пустые беседы и трату времени.

– Потому ты всё ещё здесь?

– Справедливо загнанная в угол.

– Хорошо, что ты способна здраво мыслить, это радует.