скачать книгу бесплатно
Три повести. Воздух
Анастасия Ниточка
Айзеку исполняется семнадцать, и он решает отправиться в путешествие в поисках своей памяти. Он не помнит первые десять лет своей жизни, но вспышки воспоминаний постоянно мучают его. Имея скромный план и большое желание, он собирается проделать большую дорогу, не зная, кого встретит, и какие опасности ждут его на пути. Но найдет ли он свои воспоминания, или это будет что-то другое? Об этом рассказывает третья часть трилогии «Три повести. Воздух».
Три повести. Воздух
Анастасия Ниточка
© Анастасия Ниточка, 2023
ISBN 978-5-0056-4226-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
I
Айзек лежал в своей кровати и смотрел на красное перо, подвешенное над ней. Неделю назад ему исполнилось семнадцать. Всё время, которое он себя помнил, перо было с ним. Но он не помнил первые десять лет своей жизни, потому не знал, откуда оно у него взялось. Когда его выловили из воды, оно уже было с ним. Парень отчётливо запомнил водоворот, ощущение тошноты, и что тогда он что-то искал. И больше ничего. Айзека и остальных спасшихся отвезли обратно в Порт. Через несколько дней за ним приехали бабушка с дедушкой и забрали его из больницы. Их он тоже не помнил. Они учили его заново, как их зовут, кто его родители и куда делись, и что было с ним. Но что происходило те три года, когда он потерялся в Сером городе, где он был, с кем, было неизвестно. Айзек знал, что приходило письмо из Технополиса, но адрес и имя отправителя были утеряны.
Жизнь на Островах была прекрасной. Бабушка с дедушкой безумно любили своего внука, заботились об его образовании, и о его счастье. У Айзека было несколько друзей, с которыми он исследовал практически все Острова. Оставался на месте он только из-за учебы или из-за сезона дождей. Всё остальное время он носился как ветер, исследуя всё вокруг. За это время у Айзека появились собственные карты Островов, за которыми он просиживал долгие дождливые вечера. Благодаря этому занятию он познакомился с коллегами своих родителей.
Всю идиллию, которая происходила с ним сейчас, омрачал провал в памяти длиной в десять лет. До сих пор, глядя на фото родителей, он ощущал их как чужих людей. Если с дедушкой и бабушкой он постоянно общался и уже знал их, то родители оставались для него бездушными фото. Возможно, он бы и не думал об этом, и принял бы всё как есть, если бы не одно «но». Его преследовали вспышки, похожие на воспоминания. Смутные сны, которые, просыпаясь, он не мог вспомнить, ощущение дежавю, когда он видел, как бабушка печёт пирожки. Когда он подходил к берегу, было странное ощущение. Это был не страх, из-за того, что он тонул. Это было что-то очень знакомое, но тут же ускользающее от него, однажды он даже побежал за мужчиной в костюме. Он следил за ним пару часов, не осознавая, зачем. Только встретив друга, который спросил, чем он занимается, Айзек понял, что вообще делал.
Находиться в этом дурацком состоянии ему было тяжело, потому он периодически задумывался над тем, чтобы узнать хотя бы что-нибудь из прошлого. Так он нашёл информацию о людях, которые были в экспедиции с его родителями, и даже узнал пару имен и их местонахождение. Проблема заключалась в том, что по пути они расформировывались и делились на разные группы, которые уезжали изучать другие территории, а им на замену присылали новых людей. В итоге он знал, что связь с его родителями была потеряна в Азии. Он знал, что родители возвращались, чтобы найти его, но затем опять были участниками основной группы, тогда как их коллеги отправились в другие места. Итак, в его руках была бумажка с именем. Марк Гун, сейчас он находился в Азии, где последний раз слышали о его родителях семь лет назад. Больше на связь они не выходили.
Айзек лежал в постели, теребил бумажку с именем и смотрел на качающееся от сквозняка перо. Он должен поговорить с дедушкой, бабушка от такого замысла будет в истерике, хотя и дед вряд ли обрадуется. Они люди пожилые и внук для них – это отрада, спокойствие и желание жить. Они уже потеряли сына и невестку и противились увлечению Айзека путешествовать. Когда он ездил по Островам, они требовали, чтобы тот не задерживался более чем на неделю. Здесь же дело могло затянуться и на год. Парень услышал шум у входной двери.
– Айзек, иди сюда, нужны ещё одни свободные руки, – это был голос деда. Айзек закинул бумажку в записную книжку и вышел в коридор, – давай затянем её в столовую.
Дед тянул тяжёлую лавку. Через неделю после дня рождения Айзека следовал день рождения деда, потому готовилось очередное торжество. Старики только вернулись с рынка, и предстояла суета, которую парень терпеть не мог, потому сбегал каждый раз, когда они заносили дополнительную мебель. Прокрадываясь под окнами, он слышал, как из форточки доносилось ворчание деда:
– Вот же пацан, опять ушился. Хоть на цепь сади. Мать, слышишь, наше золотце опять смылось. Как тебе?
– Ну что ж ты поделаешь. Было бы ему столько, сколько и нам, сидел бы и не рыпался. Сам же молодым был, знаешь.
– Сопливым дураком был, потому так и делал.
– Ну, конечно, теперь-то ты умный.
– А что, не умный?
Словесными перепалками старики занимались каждый день. Тут же ссорились, тут же мерились. Айзек ещё ни разу не видел, чтобы они легли спать не помирившись. Даже если дед сильно дулся, чувства юмора у бабушки хватало на них двоих.
Айзек шёл в пещеру, которая находилась на берегу. Место, облюбованное им и его друзьями, мало привлекало остальных, потому что к нему было тяжело добраться. Узкая тропинка тянулась километра на три, а по крутым склонам спускаться могли только они. Когда Айзек добрался до места назначения, увидел там Даню. Даня был на год младше, и сколько Айзек его помнил, тот постоянно рисовал. Они познакомились на пляже, когда Даня нарисовал на песке анатомически выраженную соседку. Полная, фигуристая женщина, любила очень открытые купальники и десятилетний Даня, вдохновившись видом дамы, написал её в полный рост на пляже, снабдив метлой и шляпой ведьмы, за её склочный характер. Айзек только недавно приехал и изучал местность. Он шёл по пляжу и увидел живописную картину, как полная дама, приводя в движение все свои пышные формы, гналась за мальчишкой, выкрикивая вслед: «Ах ты гадёныш», «мелкий рукожоп», «чёртов художник», «уши надеру». Судя по виду мальчишки, отчаяние критично подступало к нему. Женщина эта была высокая, с длинными ногами и, несмотря на полноту, очень прыткая. Хотя Дане нередко приходилось убегать из-за своих художеств, ей в силах он уступал. Айзек тогда, по какой-то до сих пор неведомой причине, решил помочь Дане. Когда они пробегали мимо лодок, Айзек набросил на даму рыбацкую сеть, и она на минуту запуталась, что дало фору мальчишкам, и они уже бежали вместе. Когда они выдохлись, перешли на шаг и еще долго шли по берегу. Только дойдя до пещеры, ребята представились друг другу.
После этой встречи мальчишки часто попадали в истории, когда приходилось убегать. Айзек писал саркастически четверостишья про одноклассников, учителей, соседей, знакомых, а Даня их иллюстрировал. Периодически они делали это на стене школы и на заборах соседей, за что вместе выполняли наказания: мыли стены, чинили лавки, садили деревья, убирали территорию. В общем, времени вместе они проводили достаточно для того, чтобы знать друг о друге все.
Сейчас Даня сидел серьёзный за мольбертом, он писал пейзаж, открывающийся из пещеры. Ему хотелось рисовать, это единственное, чем он хотел заниматься в жизни. Родители были не против, но говорили, что нужно найти вариант, как этим можно зарабатывать на жизнь. Поисками вариантов они занимались всей семьёй, и на следующий год он должен был ехать учиться либо в Технополис, либо в Натюрин.
– Привет, – Айзек присел рядом с Даней.
– Угу. Привет. – Даню было сложно оторвать от работы, он был сам в себе в это время. Его русоволосая голова почти не двигалась, широкая рука крепкими пальцами держала тонкую кисть и аккуратно наносила мазки.
– Определился, куда поедешь?
– Не знаю, – промурчал он.
Через полчаса он закончил работать и перевел внимание на Айзека, праздно валявшегося на песке. Даня лёг рядом с ним.
– Я постоянно думаю об этом. Натюрин очень красивый, безумно. Но в Технополисе мне уже предлагают работу.
– Езжай в Технополис.
– Почему? – удивился Даня.
– Я не знаю. Не могу объяснить. Но мне кажется, тебе там будет безопаснее.
– Странный ты. Что опасного в Натюрине?
– Сказал же, не знаю. Просто я так чувствую.
– Ты как гадалка из Северного Грота: «Я так вижу», – Даня закатил глаза и начал трястись.
– Болван, – Айзек дал щелбан по лбу своему другу.
– Ай! – воскликнул тот, – какого ты…
Они начали толкать друг друга и кататься по песку. Когда им это надоело, они опять завалились на песок.
– Я решил, – сказал Айзек.
– Решил? – Даня перевернулся на живот и поднялся на колени. – Ты едешь? Они уже знают? Что они сказали?
– Не знают. Сегодня вечером скажу.
– Если не отпустят?
– Всё равно поеду. Не могу по-другому. Даже если бы хотел, не могу. Что-то внутри преследует меня. В моей голове, оно будто играет в прятки. Я должен попробовать. Если я не попробую, меня будет преследовать это чувство, будто я что-то потерял. Упустил в своей жизни.
– Думаешь, что-то важное?
– Я ведь должен знать кто я. Смотри. Я знаю, что тебе не надо в Натюрин, но не могу объяснить почему. Я просыпаюсь в поту из-за мимолетных сновидений. Я боюсь слепых. Какого чёрта? Я могу помочь, но я их боюсь. Я как девчонка умиляюсь котам. Я постоянно ищу кого-то между библиотечных стеллажей. И это всё похоже на эффект магнита. Будто вокруг всего этого есть некое поле, которое притягивает или отталкивает меня.
– Не знаю, мне правда сложно понять, о чём ты говоришь. Но если ты так чувствуешь, это должно иметь смысл. Ты не боишься?
– Чего? – удивился Айзек.
– Дороги. Это сложно. Транспорт, деньги, связь, люди. Где жить? Как ты будешь всё это решать?
– Не знаю. Определюсь на месте. Буду подрабатывать. Везде люди, как-то решится.
– С ума сойти, – Даня опять плюхнулся на песок. – Ты же уже терялся и тебя это не останавливает?
– Если у меня есть хоть малейший шанс найти себя, я это сделаю.
Уже стемнело. Было полнолуние, но света видно не было, весь свет рассеивался по тучам, придавая им бледное свечение. Даня и Айзек побежали купаться в океан.
Когда Айзек вернулся домой, гости уже расходились. Бабушка причитала, что он ходит весь день голодный. Дед сидел, разговаривал со своими товарищами. Когда они, наконец, распрощались, к нему подошел Айзек.
– Я узнал, что Сэм Виус, который был с родителями в экспедиции, сейчас находится в Лаяне. Я хочу туда поехать.
– Ты можешь написать ему письмо, – дедушка нахмурился.
– Я писал. За пару месяцев я написал десяток писем, но он не отвечает. Говорят, у него скверный характер. Я должен увидеть его лично.
– Айзек, это всё было так давно. Зачем ты в этом копаешься? Мы рассказали тебе всё, что знали. Какой смысл в том, что ты поедешь в неизвестный огромный город?
– Ты же знаешь, что я этого всегда хотел. Да, кошмары прекратились, и я уже редко просыпаюсь в холодном поту. Но это не значит, что меня это не мучает.
– Тебе нужно думать об учёбе, о будущем, а не хвататься за воздух.
– Я подумаю. После поездки. Я обещаю. Но не сейчас. Сейчас, чтобы я ни выбрал – это будет не то. Я не хочу строить фундамент на зыбучих песках.
Дедушка сидел опечаленный. В веранду пришла бабушка.
– Что случилось? – удивилась она.
Последовала долгая пауза, так как и её внук, и её муж знали, что она умеет реагировать очень эмоционально.
– Я поеду в Лаян, – прервал молчание Айзек.
– Ох, – бабушка плюхнулась на кресло с глубоким вздохом, – зачем?
– Встретиться с Виусом. Он должен что-то знать о родителях.
У бабушки накатились слёзы на глаза.
– Айзек, милый, это же сумасшедший город. Семнадцать миллионов людей! Как там вообще можно кого-то найти? Тем более я слышала от Миа, что этот Виус не порядочный человек, он может тебе соврать.
– Я знаю, но я хочу рискнуть. Он не один, я нашёл ещё пару имён и разослал всем письма. Они ответят, и я смогу найти верный путь. Не отговаривай меня, я хочу это сделать.
– Как ты будешь держать связь? – спросил дедушка.
– Я зарегистрировал официальные почтовые ящики на себя и на вас, еще попросил ящик у Дани. Все будет поступать туда, и мы сможем связываться из любого места. Я буду передавать все важные новости.
Айзек вернулся в свою комнату и сел за стол перелистывать свой план поездки, который он набрасывал долгое время. Он отмечал на карту местонахождение всех людей, которые были в экспедиции, и точно знал, где находятся трое из них. Судьба еще четверых ему была пока неизвестна, но он настойчиво пытался узнать, что с ними произошло. Он слышал, как из кухни доносились голоса бабушки с дедушкой, которые постепенно перекочевали в спальню, и ещё долго что-то обсуждали. Парень лег позже полуночи, думая о том, что его ждет в поездке.
На следующее утро, ещё заспанный, он направился к Дане. Айзек хотел дать ему все координаты и рассказать свой план, а также попросить помогать бабушке и дедушке, пока его не будет. Даня будет уезжать только через год. Потому должно было хватить времени, чтобы решить все свои дела.
Айзек шел по натоптанной тропе между кустарниками, в которых пели птицы. Казалось, он лично вытоптал эту тропинку, потому что он практически никогда не встречал никого на своём пути. Это был самый короткий путь к дому Дани. Они жили на небольшом острове, который находился между двумя самыми большими островами всей группы. Население было не больше десяти тысяч человек. По сути это была деревня с приземистыми длинными домиками, в которых находилось и жильё и хозяйственная часть. Они были ограждены заборами в рост человека но, приподнявшись на носочки, можно было увидеть, что происходит во дворе. Жилище и забор были обмазаны белой глиной, кое-где у ворот была лепка или резьба. Дома стояли группами и заборы ставили в притык друг другу, чтобы оградиться от диких животных, старавшихся полакомиться за счёт хозяев домов.
Айзек вышел на улочку, где начинались дома. Кто-то стирал циновку, накинув ее на забор, и с разгона вылил воду из ведра сторону Айзека. Тот успел отскочить.
– Эй, тут люди ходят! – возмутился он.
Из-за забора выглянула девочка лет десяти и показала ему в ответ язык.
– Зараза, – буркнул он себе под нос и стал заглядывать за забор с другой стороны.
Дверь в мастерскую была открыта, значит, хозяин на месте. Даня отвоевал у родителей под мастерскую хозяйственную часть, оставив им уголок под инструменты. Он ревностно следил за тем, чтобы без его присмотра, туда никто не допускался, и если его не было дома, дверь запирал.
Айзек перелез через забор и подкрался к мастерской, желая напугать Даню. Но как только он подошёл к двери, услышал:
– Вообще-то люди заходят через дверь.
– Черт. Большой ух. Ты всё слышал, – Айзек расстроился из-за неудачной попытки его напугать.
– Тишина это не твоё, и тень я твою тоже вижу, между прочим.
Айзек глянул на длинную тень напротив двери.
– Ты обычно так занят, что ничего не замечаешь.
– Я не занят, – Даня сидел на раскладном кресле, закинув руки за голову и глядя на пустой мольберт.
– Надо как-то отомстить этой мелкой гадючке. Она не первый раз норовит меня облить.
– Ей десять лет, отстань от неё.
– Раньше тебя не волновало, сколько кому лет, – Айзек ударил ногой по ножке кресла, и Даня пошатнулся, – просыпайся.
– Ну, нет, такая жара. Что ты хочешь?
– Я завтра уезжаю. Хочу оставить тебе координаты и накинуть план действий. Дед волнуется и бабуля, по своей привычке, сходит с ума. Присматривай за ними, пока меня не будет.
– А сколько тебя не будет? Я скоро сам уезжать собираюсь.
– Присмотри, пока ты здесь.
– Ладно, показывай свой план, – Даня приподнялся со стула, взял его за ручки и на присядках перетащил к столу, где опять полным весом упал на него. Айзек также нашел стул, и притащил его к столу. Он достал свою записную книжку, карту и разложил ее на столе.
– Смотри. Я записал тебе почтовые ящики, свой и деда, координаты Виуса и еще двоих. Тех, кого я буду находить, я буду скидывать тебе на почту. Записывай их сюда. Если будет необходимость, отдай деду или бабушке.
Данил смотрел на это и удивлялся.
– Как они тебя вообще отпустили?
– Я сказал, что еду в Лаян, о дальнейших планах я не говорил. Но на этого Виуса надежды практически никакой. Будет чудо, если я от него вообще что-то узнаю.
– Лаян – это пекло. Тебе не кажется это слишком опасным?
