скачать книгу бесплатно
Привычная обстановка, которую они воспроизводили в мельчайших подробностях с предыдущей квартиры, давала им хоть какую-то возможность чувствовать себя на какое-то время устроенными, окружить себя, словно коконом, обжитым интерьером. Это рождало в них иллюзию одного и того же места обитания. А переезды, – ну, что ж, наверное, это была неизбежная яма судьбы, в которую, хочешь – не хочешь, а попадаешь в жизни с фатальной неизбежностью. Это был их крест, их искупление положенного процента жизненных тягостей.
Измотанная бесконечными переездами, неустроенностью, невозможностью найти работу из-за отсутствия регистрации, жена, впадая в истерику, никак не могла понять, почему муженёк мирится с таким положением. Он же устал ей доказывать, что квартира, где он прописан, не подлежит размену из-за невозможности разделить лицевой счёт. И маленькая кухонька, и совмещённый санузел вкупе со смежными комнатами, словно насмешливым миражом в его мнимом обладании квадратными метрами и пропиской были отмечены штампом в паспорте. После нескольких попыток договориться с «солдафоншей» по-хорошему, после её издевательских отказов и неизбежных судебных дел, Стас смирился с потерей квартиры и больше никогда не разговаривал на эту тему. На все увещевания, ежедневные стенания жены он только, отмалчиваясь, мрачнел и вздыхал…
Несколько предпринятых попыток устроиться на работу за квартиру, хотя бы и служебную, непременно оканчивались полным фиаско, Особая начальственная порода руководителей, выведшаяся в последние годы, полностью отрицала эту возможность. Работа-работой, а спустя недельку-другую, когда Стас, досыта намаявшись с переездом, был, что называется, ещё «тёпленьким», налагаемая ими денежная мзда за возможность иметь такие метры, тяжким довеском висла на вороту. И никаких вариантов! Начальнички были, что называется в своём праве. Альтруизм, как понятие, был начисто чужд их руководящим умам. Суммы, запрашиваемые ими, приводили Стаса в состояние ступора. Остатков его разума едва хватало на то, чтобы, заверяя начальника-живоглота в скорой и непременной выплате мзды, срочно искать приемлемую по доходам квартиру и улепётывать на неё со всех ног.
Обстоятельства, снежным комом облепившие Стаса, в конце концов привели его к двери, перед которой он и сидел сейчас в томительном ожидании туманной перспективы обрести эти долгожданные квадратные метры жилплощади. Наведя справки, покрутившись с месяц по ЖЭК’ам и ДЭЗ’ам, Стас, наконец, выяснил, что здесь имеется искомая цель. Отбросив всякую щепетильность в отношении престижности и финансовой обеспеченности его будущей работы, он терпеливо ждал, когда же наконец освободится его будущий благодетель, вернее, благодетельница. Ибо Юлия Семёновна Харицкая, как он только что узнал от все той же прошедшей назад аппетитной блондинки, все это время находилась в своем кабинете.
По отзывам своих подчинённых Юлия Семеновна была начальником, держащим слово (народ зря болтать не будет!). А самое главное, у неё в хозяйстве имелись три-четыре заветных угла, которые она специально держала для вновь набранных на работу штатных единиц.
Наконец, дверь кабинета начальницы отворилась, оттуда рыбкой вынырнула какая-то женщина и шмыгнула в кабинет напротив. Стас встал и приоткрыл дверь:
– Можно?
Пухленькая, но плотно сбитая, женщина, сидевшая за столом, подняла голову и кратко спросила:
– По какому вопросу?
– На работу устроиться. Слесарем-сантехником…
– Прекрасно, очень хорошо! Нужны нам люди, очень нужны! Но я прежде хотела бы знать, вы специалист кадровый или как?
– Что как? – не понял вопроса Стас.
– Последнее время слишком много образовалось скороспелых сантехников. Проку от них никакого, один вред! Вот и приходится нам сначала выяснять, есть ли у человека опыт работы.
– Я последних пять лет работал слесарем-сантехником в учреждении. Нареканий не было.
– Ну что ж, книжка при вас?
Стас протянул Харицкой трудовую книжку и откинулся на спинку стула. Ему очень не хотелось упустить такой шанс. Цены на съёмные квартиры за последний год подскочили так, что само пребывание его в Москве оставалось под большим вопросом. Стаса бесило и то, что ему, родившемуся в этом городе и прожившему безвыездно всю свою жизнь, нет места в нём, тогда как наглая беспардонная орда иногородних пришельцев своим нашествием сотворила эту ситуацию. Вот и эта пухлолицая, без году неделя как в Москве, решает сейчас его участь. Она так держала в руках его трудовую книжку, что Стасу показалось, будто она и впрямь лапает ими его судьбу, олицетворённую в этих сброшюрованных листочках. Чего она там высматривала, одному богу известно. По прошествии долгих томительных минут, после энергичных мимических упражнений по вздыманию тонких ниточек бровей, она со вздохом протянула ему трудовую:
– Ладно, идите, оформляйтесь. Хм, посмотрим…
Что она этим хотела сказать, Стас не стал выяснять. Может быть, её насторожила его обширная, на большую часть трудовой книжки, деятельность на музыкально-художественном поприще, о чём авторитетно свидетельствовали сделанные записи. Они не больно стыковались с только что продекларированным госпожой начальницей подходом к подбору кадров. И уж совсем неуместным было бы сейчас озвучить своё желание стать обладателем каких-нибудь квадратных метров. Это её «хм, посмотрим…» как-то поубавило решимости обговорить условия найма, которой он был преисполнен ещё с десяток минут назад.
Чуя, что разговор на эту тему будет сейчас не очень уместен, он решил отложить его на ближайшие дни. Стас не стал вдаваться в подробности хмыканья Харицкой, а мигом очутился в указанной комнате, где его тут же оформила на работу словоохотливая кадровичка. От неё Стас узнал некоторые полезные для себя вещи. В частности, он косвенно получил в ответ на свой вопрос по поводу многозначительного хмыканья начальницы ДЭЗ’а.
Кадровый вопрос действительно был больным местом сего достойного учреждения из-за слишком малого вознаграждения за труд составляющих его штатных единиц. Кадровичка в ответ на замечание Стаса, почему же до сих пор ещё существует сие достославное учреждение, загадочно улыбнулась. Затем она произнесла только одно слово, но полное глубокого смысла: «Крутятся…».
Молодой опер небрежным жестом откинул паспорт на столешницу и спросил:
– Причина вашей смены работы, как вы говорите, был поиск служебной квартиры?
– Угу, – односложно ответил Стас. После получасовых пристрастных выяснений всех его квартирных перипетий он решил погасить пылкое рвение молодого опера односложным мычанием в ответ на все его вопросы.
Опер воззрился на Стаса:
– Понятно. И всё же хотелось бы уточнить одну деталь. Вы по профессии не являетесь слесарем-сантехником. Что вас заставило так резко сменить род занятий. Это и по деньгам не очень чтобы… и, вообще, – резкий поворот в жизни.
Стасу пришлось пояснить несколько пространным эллипсисом.
– Квартира нужна, а мы с женой за следующие сто сорок лет вряд ли сможем купить её на наши заработки.
Увидев на молодом симпатичном лице опера-лейтенанта заметно проявившееся недоумение, пояснил:
– Мы подсчитали, сколько времени нам потребуется, чтобы заработать на квартиру, если не есть, не пить и ни за что не платить.
– Хм, – осклабившись, принял шутку Стаса опер. – А по прямой вашей специальности не легче было бы решить ваши проблемы? Наверняка заработки там побольше?
– Это если пробиться на верхние этажи моей профессии, – грустно сказал Стас. – А так лучше и не рыпаться. Всё равно в подмастерьях останешься. Я своё время упустил… по обстоятельствам, а теперь всё бесполезно, – и возраст не тот, и волосатая лапа для меня вряд ли теперь найдется…
Опер понимающе вскинул брови и вздохнул:
– М-да! Ну, что ж, давайте по существу. Вы работаете с вашим напарником со дня приёма на работу?
– Верно, скоро месяц будет.
– Опишите мне его, что он за человек по привычкам, характеру, ну и что в нем, может, необычное есть?
– Виктор? Что же в нём необычного? – усмехнулся Стас. – Вот уж точно, типичный слесарь-сантехник. Разве только что потребляет алкоголя меньше, чем типаж.
– Хм! Что ж, тем лучше. Значит, от него меньше можно ожидать неординарных ситуаций. А как у него отношения с женой, в семье?
Стас понял, что перед ним сидит не просто следак, но опер-психолог. Зачем же иначе бы ему копаться в материях, столь далеких от расследуемого дела. И потому он ответил прямо и лаконично.
– Витя нормальный мужик и никаких отклонений в его сексуальном поведении я не заметил.
– Что, такой уж и праведник? – хитро усмехнулся лейтенант.
– Я не говорю, что праведник. Женщины его интересуют, но постольку-поскольку.
– Понятно. – Сделав паузу, он спросил: – Кто имеет возможность доступа к ключам от подвалов в диспетчерской?
– Только мы и, на случай тяжёлых авралов, слесари-квартирники для того, чтобы перекрыть стояки во время заливов квартир или замены саноборудования.
– Когда берутся ключи, это как-то фиксируется?
– Тот, кто берёт ключи, расписывается в журнале и проставляет время.
Опер, выбив пальцами по столу дробь, спросил:
– За то время, как вы работаете, сколько раз приходилось бывать в подвале этого дома?
– Два раза. Не больше. В журнале ведь всё отмечено.
– Вы всегда вдвоём дежурите или случается порознь выполнять какие-то работы в подвале?
– Да сплошь и рядом! Но ключи всё равно берём под расписку.
Следователь, уткнув голову в какую-то распечатку, лежащую перед ним, вдруг спросил:
– Вот здесь, за этот месяц отмечены неоднократные посещения подвала слесарями по причине замены вентилей и полотенцесушилок. Всего семь раз. Ваши фамилии встречаются два раза.
– Ну, а я что говорю! – утвердительно кивнул Стас. – Остальные разы там были квартирники.
– Да-да, – в размышлении опять простучал пальцами опер. – А что вы можете сказать про остальных коллег, – вдруг спросил он.
Стас пожал плечами:
– Да что я про них могу сказать? Я работаю всего ничего. Видимся мы только на пятиминутках в прорабской, да в обед, в слесарке, когда домой не ухожу. Что тут можно сказать! Я не всех ещё даже знаю по именам.
– Не скажите, свежий взгляд может подметить то, на что у других глаз, что называется, замыливается. Словцо какое необычное или поведение. Мало ли что в свежем общении покажется непривычным…
Стас отрицательно мотнул головой.
– Тут я пас.
Прикурив сигарету, опер заглотнул большую затяжку и поинтересовался:
– А всё-таки, не смогли бы вы припомнить что-либо этакое, что, по вашему мнению, было бы странным или неприятным для… – он покрутил пальцами в воздухе, – для нормального разговора или поведения?
– Смотря что называть странным, – извернулся Стас. Он понял, на что его подбивает опер. Выкладывать всю подноготную своих отношений с коллегами ему очень не хотелось. Он знал, что зацепи его опер за что-нибудь и станет он добровольным стукачом. Дело, видать, повисло, и следаки сейчас раскручивают всех слесарей на полную катушку, пытаясь нащупать хоть какой-то след. «Не там ищут…», – подумал Стас и добавил вслух:
– Нет. Эти мужики не станут гадить там, где живут. Они все здешние. Не такие уж они примитивы.
Опер поморщился:
– Мы не поняли друг друга. Я имел в виду, что следует быть осторожным и выполнить свой гражданский долг. Тем более, что кое-кто из ваших слесарей в прошлом имел судимости. И, что самое интересное, как раз по статье, по которой открыто это дело. Вот так.
– Мне об этом ничего не известно, – сухо сказал Стас. – Я не завожу приятельских отношений ни с кем из них. Я вообще трудно схожусь с людьми. Тут, как бы я ни хотел, помочь вам ничем не смогу.
Задав ему ещё несколько вопросов на производственную тему, лейтенант вдруг спросил:
– Скажите, не могли бы вы припомнить, при вас никто из посторонних не заходил в подвал, я имею ввиду, когда вы там работали. И если да, то кто?
Стас озадаченно свёл брови к переносице и спустя минуту ответил:
– Точно не скажу, но явных посторонних я не видел. К нам заходит бригадир, иногда Харицкая. Пожалуй, в моё присутствие больше никого я не видел.
Опер задумчиво качнул головой.
– А не случалось ли вам бывать в присутственных местах с ключами от подвала, – ну, там, в магазине, или в какой-нибудь компании?
– Нет, – ни минуты не задумываясь, отпарировал Стас, – не случалось.
Он сразу догадался, куда клонит следователь. По пьяни у них могли вытащить ключи, и пока напарники угощались даровой выпивкой, доброхоты сделали слепки и вернули ключи на место. Вариантов могло быть гораздо больше, как с ними, так и с другими слесарями, так что Стас сразу пресёк эти поползновения опера в адрес него и Виктора.
Опер задал ещё несколько вообще заумных вопросов и завершил свою беседу сакраментальным:
– Давайте повестку.
Сделав в ней росчерк, он протянул её Стасу и сказал:
– Я хотел бы вас попросить не уезжать никуда в ближайшую неделю. Вдруг понадобятся дополнительные сведения.
Стас кивнул головой и вышел. По дороге в контору, он вяло обмыслил разговор со следователем и пришёл к выводу о безнадёжности этого дела. Да к тому же, в голову лезли другие, более насущные, думы. А потому, когда он вошел в бригадирскую, от его утреннего визита в милицию остался лишь осадок от бездарно потерянного времени. Протянув Макарычу повестку, Стас спросил:
– Может, я на обед сразу пойду. Скоро двенадцать.
– Ты сначала пойдешь в двести пятьдесят шестой. Там Виктор во втором подъезде ковш на двенадцатом этаже ремонтирует, – сухо приказал Макарыч. – Если он закончил, то можешь идти на обед. «Как бы не так», – усмехнулся Стас. – Витя и сам справится! Я ему в обед звякну, предупрежу, чтоб подтвердил».
Однако после обеда Макарыч и не вспомнил о своём распоряжении. Наскоро раздав заявки, он остался в бригадирской. Антонина, видя угрюмое лицо Макарыча, догадалась не лезть к нему с расспросами, а, сказав что-то малозначащее, потихоньку отбыла по своим делам.
Бригадир только что получил от Харицкой малоприятное распоряжение написать докладную о перерасходе утеплительного материала, который он и впрямь пустил по дешёвке на сторону, удружив знакомой бригаде грузинских шабашников. Чтобы ему знать пораньше о внеплановой хозяйской проверке! Так нет же, эта пухлозадая, зная о ней, ни словом с ним не обмолвилась!
Макарыч никак не мог войти в ту колею, которая вела бы без помех к осуществлению его планов. Почему-то всегда находилась причина, которая стреножила его, как коня на пастбищном просторе. Это фатальное невезение приводило его в отчаяние. Что же в нём такого особенного, что мешает быть как всем?! Он постоянно видел и слышал примеры удачливости и успеха, случавшиеся с другими, но с ним-то как? Почему?! Он теперь постоянно находился на взводе, нервничал по любому поводу и частенько срывался на подначальных ему слесарях! Те, видя с его стороны такое к ним отношение, считали Макарыча чуть ли не зверем, исчадием и тоже принимали меры предосторожности. Круговая порука в исполнении заявок подвигала их на исключительную изворотливость. «Черепу» было невдомёк, что при отгрузке того самого утеплителя слесаря отполовинили втихаря даровой товар и тут же пустили его налево!
Бригадир только глаза протирал, глядя на катастрофически усохшую кучу утеплителя при проверке. Но сказать в своё оправдание ничего не мог. Накладной, подписанной им, не существовало. Проникнуть же кому-либо постороннему в складское помещение было практически невозможно. Вот и выходило, что сам Макарыч, будто в сомнамбулическом сне, вручную перекантовав триста килограммов стекловаты, на следующее утро напрочь забыл об этом! По крайней мере, ничего толкового он не мог сказать по этому поводу сильно взволнованной сим вопиющим фактом Харицкой.
Будь он хотя бы не причастен к самовольному изъятию злополучных тюков, он бы стеной встал на свою защиту. Ничего не стоило отговарится самовольным употреблением ключей от склада кем-нибудь из слесарей! Но этого, к его великому прискорбию, не было! Макарыч понимал, что стоило только этим двум паршивцам вякнуть хотя бы слово о его негласном распоряжении, и он пропал!
Но паршивцы молчали! Им тоже было невыгодно продление истории с пропажей утеплителя. Харицкая, не добившись ни от кого никакого толку, нашла крайнего, то бишь, Макарыча. За недогляд материальных ценностей и халатность, она лишила его месячной зарплаты. Что это было совсем незаконно, знали все, но предпочли сделать вид «отсутствия всякого присутствия».
Через час Антонина, заглянув в комнату, увидела бригадира всё ещё сидевшего в той же позе, как и при её отбытии. Обозрев его потемневшее от дум лицо, осторожно прикрыла дверь.
Макарыч думал…
Глава 3
Эпистема… Сапоги на бегу хлябали, хлопали голенищами по щиколоткам с противным чваканьем раздавленного комка слизи. Стас чувствовал, что опаздывает вызывающе неприлично. «Череп» накануне объявил, что будет проводить пятиминутку в полном «кворуме», за исключением тех, кто заранее предупредит его об уважительной причине своего отсутствия. В противном случае («Череп» даже с удовольствием осклабился от предвкушения предстоящего сообщения), весь рабочий состав ДЭЗ’а будет лишен премии за этот день.
Эта мера, по мнению руководства, должна была значительно поднять дисциплину в рядах вверенного ему коллектива. Слишком часто «Череп» стал замечать ситуации, когда вместо выполнения заявок исполнитель оной в наглую заколачивал «бабки» на халтуре! Причём халтура эта была чистой воды официальной заявкой, но только исполненной напарником из соседней диспетчерской! Хитроумная практика такой деятельности не раз приводила к грандиозным скандалам. Оскорбленные хозяева квартиры выясняли, что точно такой же ремонт был сделан у соседа в квартире напротив совершенно бесплатно!
Но на вопросы «Черепа» кто делал им ремонт, хозяева только разводили руками. Мол, сантехник приходил, но из-за отсутствия какой-то нужной детали работать отказался. Он обещал прислать человека, который ее имеет, но за деталь ему нужно заплатить. Она очень дефицитная и дорого стоит. Собрав очередной «пятиминутный» форум, «Череп» впадал в бешенство, грозя уволить новоявленного «Афоню», как только до него доберётся!
Предаваясь таким мыслям, Стас мчался по косогору извилистой тропинкой, срезая путь до МКАД. Катаясь в раздавшихся сапогах на отполированных до блеска кожаных стельках, он пытался совместить остойчивость своего вертикального положения с крутыми виражами замысловатой тропинки, вьющейся по склону. Лучше бы он снял эти позорища сапожьего рода и проделал весь путь босиком! Пусть щебёнка и всё, что ни попалось бы ему под ноги, изрезали и изорвали кожу на подошвах в куски до самых костей! Всё было бы лучше, чем то, что ждало его за железным бордюрным отбойником на другой стороне окружного кольца!
Дождавшись, когда неумолимый железный поток разношерстного транспорта немного поредеет, Стас стремительно рванул через МКАД. В запале захолонувшего сердца от рвущейся ему навстречу ревущей массы машин, Стас едва успел перебежать широкую ленту асфальта. Сделав толчок неудобной ногой, он с разгона взлетел над почти метровой лентой заградительного бордюра… Потом Стас часто вспоминал этот, ни с чем не сравнимый, сухой звук лопающихся костей!
Неловко развернувшись в воздухе, Стас приземлился на усыпанный щебнем откос левой ногой. Нога в донельзя расхлестанном сапоге, наступив на мелкий камешек, неотвратимо поехала в сторону. Стас всей массой своего девяностокилограммового тела подмял её под себя! Сначала он не понял, что с таким звуком отдалось во всем теле! Опрокинувшись на спину, Стас недоуменно смотрел на левую ногу. Изогнутая под неестественным углом, она торчала под коленом как раз над укороченным голенищем сапога.
Едва до его сознания дошло случившееся, холодный пот, как из душа, окатил всё тело. Мгновенно взмокнув, Стас тотчас же понял весь трагизм его положения. Боли он пока не ощущал, и это дало ему надежду, что не всё ещё так плохо, как кажется. Он подумал, что, возможно, это какой-то вывих и стоит попробовать вправить его. Но, едва Стас начал приподнимать ногу, как режущая боль едва не вышибла его из сознания. Он отчетливо увидел, как его голеностоп вместе с сапогом тяжелым камнем остался лежать на земле. Там, где он ощущал в ноге пульсирующую опоясывающую ломоту, словно образовалось второе колено, только более острое, чем данное природой. Штанина не давала ему возможности понять, в какой степени он получил перелом, но Стас ясно осознал, что его надежды на лучший исход отодвинулись в область абсурда!..
Он снова откинулся на спину, лихорадочно прикидывая, что ему сейчас делать?! В своём желании скостить изрядный кусок пути, Стас выбрал самое неудачное место. Никого из случайных прохожих ожидать здесь не приходилось. Вряд ли кто рискнёт проделать тот же рисковый трюк с перебежкой через дорогу в этом месте.
Стараясь как можно меньше напрягать сломанную ногу, Стас, опираясь на правый бок, медленно, сантиметр за сантиметром, пополз к шоссе. Чувствовал он себя всё хуже и хуже. Как ни старался он оберегать травмированную ногу, накатывающаяся боль все же отнимала у него силы. До дороги было всего метра четыре, но он затратил на них выстраданных полчаса. И только ему удалось добраться до обочины, едва он поднял руку, как ничком уткнулся в пыльный, пропахший бензином и нагретым асфальтом край дорожного полотна. Долго ли он так пролежал, сколько машин пронеслось мимо, он уже не узнал, как и не слышал шорох тормозящих около него шин…
– …заявки на вас есть! Засор мусоропровода в двадцать шестом по Палехской. Только поторапливайтесь, оттуда все уже звонят, как подрезанные!
