Цвет мира – серый

Белый Рыцарь вложил меч в ножны, прислонил щит к стене и принялся стаскивать с левой руки тяжелую латную перчатку.

– Я искренне надеюсь, что вы не собираетесь швырять перчатку мне в лицо, – заметил Гаррис. – Выращивать зубы заново – занятие довольно болезненное, а сломанный нос и синяки под глазами императору не к лицу. Если вы хотите вызвать меня на поединок, вам достаточно просто об этом сказать.

Белый Рыцарь тут же перестал возиться с перчаткой.

– Я вызываю тебя на бой, подлый убийца, – провозгласил он.

– Принимаю ваш вызов, – сказал Гаррис. – Мечи в ножны, господа. И предоставьте нам пространство для боя.

Солдаты Империи с недовольными лицами освободили центральную часть зала. Гаррис выбил трубку о каблук, затоптал тлеющие угольки ногой и аккуратно положил трубку на сиденье трона. Потянулся, разминая мышцы перед поединком.

– Дайте мне меч, – потребовал он у своих солдат. Взял оружие в правую руку, для пробы сделал пару выпадов. – Я люблю потяжелее, но сойдет и такой.

Белый Рыцарь снял шлем. Похоже, он был готов сделать ту самую глупость, о которой я подумал.

На Гаррисе не было доспехов. И если бы Белый Рыцарь убил его, будучи при этом в полном боевом облачении, исход такого поединка никто не назвал бы честным. В первую очередь, сам маркиз Тирелл, немного сдвинутый на рыцарском кодексе. Поэтому он собирался снять доспехи.

Вот поэтому настоящие рыцари и вымирают. Их кодекс превращает их в тупиковую ветвь эволюции…

Какое-то мгновение план Гарриса был у меня как на ладони. Для виду он согласился на поединок, но как только Белый Рыцарь снимет панцирь, кто-то из солдат Империи заколет его в спину. Глупо было ждать честной игры от человека, захватывающего чужие замки под покровом ночи.

Но Гаррис меня удивил.

– Не стоит показывать всем, какое белье вы носите под доспехами, – сказал он Белому Рыцарю. – Сняли шлем, и довольно.

– Но…

– Поверьте, панцирь не помешает мне вас убить, – сказал Гаррис. – Вы готовы начать?

– Ваш меч короче моего, – сказал Белый Рыцарь. Теперь, когда Гаррис согласился на благородный поединок, маркиз Тирелл обращался к нему более уважительно. Не «тыкал» и перестал называть «подлым убийцей».

– Пусть длина моего меча вас не смущает, – сказал Гаррис и обратился к присутствующим. – Господа, я искренне надеюсь, никто из вас не попытается нам помешать, что бы вы ни увидели. Этот бой – наше частное дело. Мое и маркиза.

Солдаты Империи явно не сочли решение своего командира гениальным, но прекословить никто не пытался.

Гаррис еще раз махнул мечом и пошел на Белого Рыцаря.

Маркиз Тирелл был выше императора на полголовы и гораздо плотнее. Гаррис был худощавым, скорее даже худым, а маркиз отличался богатырским телосложением. Меч его был длиннее гаррисовского примерно в полтора раза. Он снял шлем и отказался от щита, но остальные доспехи были при нем.

Если бы мне предложили поставить на кого-нибудь из бойцов, я без колебаний выбрал бы маркиза. И отнюдь не потому; что он представлял мою страну и являлся моим потенциальным подданным.

Черный Ураган дрался хорошо. Он был ловок, быстр, владел изящными и смертельно опасными фехтовальными приемами, но, для того чтобы достать Белого Рыцаря, всего этого было недостаточно.

За несколько минут боя его меч трижды коснулся белой брони и оставил на ней царапины. А потом Гаррис как-то не очень удачно отскочил назад, меч Белого Рыцаря очертил в воздухе широкую дугу, самым кончиком резанув императора по горлу.

В жилах Черного Урагана текла красная кровь. Она выплеснулась веером, отдельные капли даже долетели до брони маркиза.

Голова Гарриса откинулась назад, мне казалось, еще мгновение, и она отделится от тела…

Толпа ахнула. Солдаты сжали рукояти своих мечей, готовясь мстить за своего командира.

Но разрез был недостаточно глубок, и голова не пожелала покинуть свое место на плечах Гарриса. Сам император не падал, он продолжал стоять, все еще сжимая в руках меч. Однако у меня не осталось никакого сомнения в том, что Черный Ураган был мертв. Кровь заливала его ру башку.

Белый Рыцарь занес меч для последнего удара, но что-то мешало маркизу его нанести.

Бей, мысленно взмолился я. Бей, пока тебя никто не остановил.

И тут Гаррис свободной левой рукой взял себя за волосы и вернул голову в нормальное положение. Лицо исказилось гримасой.

– Больно, – пожаловался император. – И рубашка испорчена.

Толпа снова ахнула. На этот раз от ужаса.

Белый Рыцарь ударил сверху вниз. Меч разрубил плечо Гарриса, миновал ключицу и остановился только там, где у Черного Урагана должно было быть сердце, если император по-прежнему нуждался в этом органе. Лично у меня сложилось такое впечатление, что Гаррис все-таки перестал быть человеком.

Видимо, сердце не играло для него никакой роли. Гаррис левой рукой схватился за лезвие меча Белого Рыцаря, мешая выдернуть его из своего тела, и отрубленные пальцы почему-то не посыпались на пол тронного зала. А правой рукой Черный Ураган вонзил свой меч под мышку маркиза, очень ловко угодив в щель между доспехами. Странно, я думал, он ударит в шею…

Белый Рыцарь отпустил свое оружие и шагнул назад. В его глазах застыло изумление.

Гаррис уронил на пол короткий клинок, выдрал меч маркиза из своей груди, обхватил его обеими руками и оценивающе посмотрел на Белого Рыцаря.

– Бей, – сказал маркиз.

Одним мощным ударом император снес его голову с плеч.

Глава 3

Меня заточили в башню.

По-моему, это форменное издевательство. В башню обычно помещают принцесс, а не принцев.

С другой стороны, хорошо, что не в подвал. Замок старый, и в подвалах сыро. А в башне тепло, сухо и скучно.

С самого утра ко мне никто не приходил, да и утренний визит не принес ничего интересного, кроме завтрака.

Полночи я проходил по небольшой комнатке, прокручивая в голове схватку Белого Рыцаря с Гаррисом. Магия – это, вне всякого сомнения, штука интересная, но я еще никогда не слышал о магии, позволяющей жить человеку с перерезанной глоткой. Или с разрубленным надвое сердцем. Чародеи – они ведь тоже люди. И когда их рубят на куски, они умирают. Я сам не видел, но мне старшие рассказывали. По сравнению со вчерашней сценой, история о копье в грудь, рассказанная недавно лордом Вонгом, казалась блеклой и почти реалистичной.

Даже легендарные чародеи древности не могли похвастаться такими способностями. По свидетельству старых книг, к ним было очень трудно подобраться с мечом, но когда какому-нибудь великому герою это все-таки удавалось, чародеи умирали.

Вторую половину ночи я валялся на топчане и размышлял, что будет дальше. С королевством все было более-менее ясно, а что Гаррис сделает со мной? С моим отцом? С Крисом?

Утром, как я уже говорил, мне принесли завтрак. Я рассудил, что травить меня нет никакого смысла, и спокойно его съел.

Потом еще походил по комнате. Потом еще повалялся. Скучно.

Вечером пришел Гаррис.

Он был один, сам открыл дверь ключом, не стал ее закрывать, вошел в комнату и, за неимением стульев, уселся на подоконник. На императоре была белая рубашка с открытым воротом, чтобы любой желающий мог убедиться и отсутствии шрама на императорской шее. Думаю, что и от раны в груди тоже не осталось следа.

На поясе Гарриса висел короткий кинжал.

– Я пришел поговорить, – заявил Гаррис. – И, поскольку я являюсь императором, а ты – без пяти минут королем, то мы, как царственные братья, можем называть друг друга на «ты». По крайней мере, я буду говорить тебе «ты», а ты – как хочешь.

– Что вам… тебе надо?

– Много вещей, – сказал Гаррис. – Думаю, ты неправильно сформулировал вопрос. Тебе ведь интересно, что мне надо сейчас. Так?

– Да.

– Во-первых, мне надо принести тебе свои соболезнования. Ночью твой отец умер.

– Как это произошло? – Конечно, отец болел и находился при смерти, но то, что смерть настигла его одновременно с захватом крепости Гаррисом… Такое совпадение казалось мне подозрительным.

– Я мог бы тебе соврать, сказать, что твоего отца забрала болезнь, но это немного не так, – признался Гаррис. – Когда мои бравые молодчики ворвались в его спальню, твой отец схватился за меч. Не понимаю, почему у постели больного лежало оружие…

Потому что мой отец был настоящим воином… Когда-то. И даже в старости и болезни не мог чувствовать себя спокойно, если под рукой не было его верного клинка.

– У ребят не было приказа его убивать, – продолжал Гаррис. – Но и приказа брать живым тоже не было. Наверное, это моя ошибка, надо было более четко сформулировать свои пожелания. Им не удалось его разоружить, он ранил двоих… В общем, они его убили.

Значит, когда меня привели в зал и когда Гаррис разглагольствовал о своих проблемах с бывшими правителями захваченных им стран, отец был уже мертв.

И говорил Гаррис не о нем, а обо мне.

– Я этого не хотел, – сказал Гаррис. – Я поклялся бы перед тобой богами, но я не верю в богов. Просто даю тебе свое слово.

– И я должен верить этому слову?

– Не должен, – сказал Гаррис. – И убеждать тебя в своей правдивости я тоже не собираюсь. Я лгу, и лгу часто, но сейчас не вижу в этом никакой выгоды. Говоря по правде, мне наплевать, веришь ты мне или нет.

От меня до императора было всего три шага – расстояние одного прыжка. Я мог бы подскочить к нему, толкнуть в грудь и посмотреть, сможет ли он выжить после падения с самой высокой башни Тирена. Но я не стал этого делать, потому что знал – сможет.

– Что будет со страной?

– А как ты думаешь? Она станет провинцией моей Империи.

– Зачем тебе Тирен?

– Из принципа, – сказал Гаррис. – Я ведь сказал, что хочу владеть миром. Всем миром.

– Владеть всем миром невозможно. Это аксиома.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Гаррис. – Я дико не люблю, когда кто-то выносит суждение о вещах, в которых ни черта не понимает. Ты воин, Джейме? Ты правитель? Что ты вообще знаешь о власти? А о мире? Только то, что твои учителя посчитали нужным вложить в твою голову за семнадцать лет. А я знаю больше тебя. Гораздо больше. Тебя учили быть королем маленькой сказочной страны. Меня никто ничему не учил. И аксиом подобного рода для меня не существует.

Он, наверное, умный парень, раз сам всему научился.

– Наш мир мал, – продолжал Гаррис. – И с каждым годом он становится все меньше. Это парадокс: горизонты расширяются, а мир становится меньше. Тысячу лет назад мы не подозревали о существовании другого материка.

Пятьсот лет назад мы верили, что где-то может существовать и третий. Теперь мы знаем – океан велик и пуст, если не считать нескольких десятков островов, слишком маленьких, чтобы принимать их во внимание. И я вижу, к чему катится наш маленький мир. Рано или поздно он будет лежать под чьей-то железной пятой. И я решил, пусть это будет моя пята.

– Вот так просто? – спросил я. – Взял и решил?

– Ты спросил, зачем мне Тирен. Маленькая страна, живущая по сказочным законам. Страна, где все женщины прекрасны, все рыцари благородны, все крестьяне довольны, страна, которой правит мудрый и справедливый король… Даже если это не соответствует действительности, именно так думает о вашем государстве весь остальной континент, – сказал Гаррис. – И людям становится легче жить, когда они знают, что есть в мире такое место, как Тирен. Я скакал слишком быстро и не успел рассмотреть подробностей, но то, что я все-таки увидел, мне понравилось. Твоя страна – это обломок древнего мира. Кусочек сказки па фоне реальной жизни.

– И ты решил все испоганить?

– Наоборот, – сказал Гаррис. – Я решил все сохранить. Тирен недолго бы остался таким, каким я его нарисовал. Мир становится меньше, поиски места под солнцем все актуальнее… А вы совершенно не умеете воевать. Вам просто повезло – вы далеки от основных дорог континента, не обладаете большими сокровищами, не лезете в политику других государств. Очень долго Тирен просто никому не был нужен, и войны, сотрясающие Срединный материк последние века, прошли мимо вас. Вы даже умудрились не заметить войну с норнами – они предпочитали жить под долинами, а не под горами.

– Неправда. Мы посылали рыцарей…

– Не сомневаюсь. Но сто – сто пятьдесят человек, которых мог выделить Тирен, ничего не значили в той войне. Умение гарцевать на коне и поражать врага на скаку не сильно помогало, когда приходилось воевать под землей. Древний мир умер, теперь войны ведутся по-другому. И в мире не осталось чудовищ, которых герой-одиночка может убить хорошо поставленным выпадом своего клинка. Вчерашний эксперимент вашего Белого Рыцаря наглядно подтверждает мои слова.

– Ты – чародей.

– Конечно. Я никогда этого не скрывал и не верю, что в вашу глубинку не доходили слухи о моих талантах. Ваш парень повел себя по-рыцарски. Это было очень символично – он весь такой из себя белый, и я – в черных одеждах и с черной душой… Напомнило мне сказки о борьбе света и тьмы, добра и зла.

– В сказках добро побеждает.

– Наверное, мне повезло, что мы не в сказке.

– У Белого Рыцаря не было против тебя ни единого шанса. И ты с самого начала это знал.

– Знал, – согласился Гаррис. – И что с того? Ты пытаешься обвинить меня в нечестной игре? Он бросил вызов, я его принял… Если драться честно, рано или поздно ты проиграешь. Как ты успел заметить, я не великий фехтовальщик. Хороший, но далеко не великий. Ваш маркиз Тирелл был великим, хотя это его не спасло. А все потому, что у нас разный подход к жизни. Для рыцаря главное – благородство, благородная жизнь, благородная смерть… Мне важнее просто победить.

– Любой ценой?

– Времена рыцарей прошли, Джейме. Вчера это должен был осознать даже Тирен.

– Если бы ты не был чародеем, он бы тебя убил.

– Если бы я не был чародеем, я бы не стал с ним драться. И я не явился бы захватывать вашу крепость с горсткой солдат, а провел бы штурм по всем правилам. С осадными башнями, с лезущей на стены пехотой, с катапультами и требюшетами, с таранами, с морем крови и горами трупов. А город, находящийся рядом с вашим замком и не защищенный его стенами, к тому времени уже лежал бы в руинах. Ты должен быть благодарен судьбе за то, что я чародей.

– Вот уж спасибо.

– Сарказм – последнее слово неудачника, – заметил Гаррис. – Тирену чертовски повезло, что его завоевал именно я. Другие снесли бы вашу страну и построили на ее месте новую. Я же попытаюсь сохранить ваши традиции. Королевством будет править король из прежней династии, налоги вырастут не так уж сильно, в городе будет размещен небольшой гарнизон, набранный не из числа местных жителей… На всякий случай.

– Король из прежней династии? – уточнил я.

– Твой младший брат, – сказал Гаррис.

– Он слишком мал для трона.

– Поэтому он будет номинальным главой государства до тех пор, пока не станет совершеннолетним. До этих пор обязанности регента лягут на герцога Марсбери, которому не привыкать к правлению от чужого имени. Кстати, с ним уже все обговорено, жители страны тоже в курсе и приняли эту новость удивительно спокойно.

– Сидящая на перевалах армия делает людей поразительно сговорчивыми, – заметил я.

– А ты благодари богов, что она еще на перевалах, – сказал Гаррис. – Вашу страну может завоевать тысяча хорошо обученных солдат. Ваши игрушечные рыцари умеют драться поодиночке, но в реальном бою у них нет никаких шансов.

– Вы уже всех убили?

– Нет, – сказал Гаррис. – Кое-кто ушел в леса. Наверное, следующие поколения будут рассказывать легенды о благородных разбойниках. Я бы не стал их убивать, но ваши рыцари совершенно не умеют договариваться. Сразу хватаются за мечи.

– Потому что у них есть честь.

– Порою честь мешает людям думать, – сказал Гаррис. – Или это не честь, а неправильное представление о чести. Странно, но я ожидал от тебя совсем другого вопроса.

И я даже знаю, какого. Он сообщил, что страной будет править мой младший брат. Куда же он собирается деть старшего? Прикажет казнить? А зачем тогда все эти разговоры? Вряд ли Черный Ураган нуждается в том, чтобы оправдать себя в глазах будущей жертвы.

– Допустим, я его уже задал.

– Так не пойдет, – улыбнулся Гаррис. – Для того чтобы получить ответ, надо озвучить вопрос.

Ладно, озвучу.

– Что будет со мной?

– Признаюсь честно, я в сложной ситуации, – Гаррис похлопал себя по карманам и состроил страдальческую гримасу. – Трубку забыл… Ладно, черт с ней. Кто ты такой, Джейме?

– В смысле?

– В прямом. Кто ты есть?

– Принц, – неуверенно сказал я. Интересно, а какого ответа он ждет?

– Вот именно. И ты не просто принц. Ты – принц чудесной маленькой страны, которую захватили злобные враги. Ты – сын убитого этими злобными захватчиками короля. Очень типичная ситуация, не так ли?

– Типичная для сказок, – сказал я.

– А мы и говорим о сказочном королевстве, не так ли? – ухмыльнулся Гаррис. – Теперь, согласно канонам жанра, у тебя нет другого выхода, кроме как жестоко мне отомстить и освободить свою страну от жестокой тирании.

– А есть такие шансы?

– Дело не в том, есть ли шансы. Дело в том, что так будут думать люди.

– Какие именно люди?

– Разные. Наверное, тебя не удивит тот факт, что у меня есть враги. И не только за пределами Империи, но и внутри;

– Не удивит.

– Для этих врагов твоя фигура очень удобна. Как символ. Ты можешь стать тем самым знаменем, вокруг которого они объединятся против меня, под которым они пойдут в бой. Как правило, участь знамени в бою незавидна, по речь сейчас не об этом. У знамени нет выбора. Если я хочу не допустить такого развития событий, у меня тоже нет выбора, и я должен тебя убить.

Наверное, сейчас мне должно стать страшно. А почему-то не становится.

– Однако и в этом варианте есть свои минусы, – продолжал Гаррис. – Если я тебя убью, ты автоматически превратишься в жертву, мученика, чуть ли не святого, которого растерзало злобное чудище. Кстати, если ты еще не понял, злобное чудище – это я.

– С этим я и не спорю.

Гаррис казался мне спокойным и даже доброжелательным. Странное ощущение, ведь я говорю о человеке, взвешивающем плюсы и минусы, которые он получит от моей смерти.

– И даже мертвый, ты все равно можешь стать знаменем, – сказал Гаррис. – Поэтому я готов сделать тебе неожиданное предложение. Ты не хочешь присоединиться ко мне?

– Нет.

– Даже не полюбопытствуешь, в каком качестве?

– Нет.

– Я мог бы сделать тебя своим оруженосцем – по возрасту ты подходишь. Это не было бы понижением для принца – быть оруженосцем самого императора. Со временем ты стал бы моим помощником, я отдал бы тебе под управление целую провинцию, куда большую, чем это захудалое королевство. Все еще не хочешь?

– Нет.

– Даже после того, как я обрисовал тебе свое видение ситуации? Не хочешь?

– Нет.

– Ну и дурак, – сказал Гаррис. – Поверь, такие предложения делаются раз в жизни и далеко не всем. В свое время никто не предлагал мне ничего подобного. Пришлось брать самому.

– Только не надо жаловаться на свое тяжелое детство, – сказал я. – Аудитория не та.

– А ты смелый, – сказал Гаррис. – Ты мне нравишься. Мне тебя даже жалко. Ты молод, ты идеалист. Мир для тебя делится на черное и белое, причем ты считаешь себя белым и ни под каким соусом не хочешь менять сторону.

– Теперь ты меня убьешь?

– Пожалуй, не стану.

– А как же все эти рассуждения о знамени?

– Ах, этот юношеский максимализм, – сказал Гаррис. – Я сам был таким когда-то. Я хотел все – или ничего. И самое забавное, что я уже давно не юноша, а до сих пор хочу все. Но мне непонятно твое стремление умереть, Джейме. Или ты по каким-то причинам не боишься смерти? Или ты просто сначала говоришь, а потом думаешь? Или совсем не думаешь?

– Я не хочу умирать, – признался я. – Но я не понимаю, к чему все эти красочные теоретические рассуждения.

– Мы все-таки разыграем сказочный сценарий, – сказал Гаррис. – Но напишу его я.

– Не боишься?

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Не боюсь. Тебя учили владению мечом?

Конечно.

– И насколько хорошо ты им владеешь?

– Посредственно, – неужели он предложит мне драться?

– Я не хочу заниматься избиением младенцев, – сказал Гаррис. – Поэтому я дам тебе время, чтобы подготовиться. Года тебе хватит?

– Думаю, да. – Он шутит? Или нет? Чего он вообще от меня хочет? – Но разве возможно научиться владеть мечом настолько, чтобы убить неубиваемое?

– Я не бессмертен, – сказал Гаррис. – Способы всегда есть. И я даю тебе время на их поиски.

– Не подскажешь, где именно искать?

– Пожалуй, нет. Не подскажу. Я, конечно, иногда не против того, чтобы сыграть честно, но всему есть предел, и па тот свет я не тороплюсь.

Я промолчал. Что тут скажешь? У меня сложилось ощущение, что надо мной издеваются. Понять бы еще, с какой целью.

– Итак, я дам тебе год, – сказал Гаррис. – Год на то, чтобы найти способ избавить мир от моей тирании. Само собой разумеется, что этот год ты проведешь не здесь.

– А где? – поинтересовался я.

– В бегах, – сказал Гаррис. – И бежать ты будешь быстро, потому что я пошлю за тобой убийц. Дам тебе пару дней форы, но все же пошлю.

– И это ты называешь честной игрой? – уточнил я.

– Посмотри на ситуацию с другой стороны, – посоветовал он. – Я ведь могу убить тебя прямо сейчас.

– Это верно, – признал я.

– Скоро тебе принесут поесть, – сказал Гаррис. – А в полночь за тобой придут люди – те самые убийцы. Они проводят тебя до границ королевства и проведут через имперские блокпосты. Дальше ты можешь бежать в любом направлении. Если в течение года ты не явишься ко мне и не бросишь мне вызов, я сам тебя найду. Поверь, я чародей и смогу найти тебя где угодно, но в таком случае ни о какой честной игре речи уже не будет, ты просто умрешь.

Возможно, очень болезненной смертью. Понимаешь меня, Джейме? – Да.

– Чудесно, – Гаррис спрыгнул с подоконника. – Кстати, а как звали этого тайского парня? Все время забываю спросить его имя у кого-то из местных.

– Лорд Вонг, – автоматически ответил я. Голова была занята другим. – А почему «звали»? Империя теперь убивает дипломатов?

– Только по необходимости, – сказал Гаррис. – Но этого парня, которого звали Вонгом, нам убить не удалось. Он сбежал. Уложил троих моих солдат – а они не пальцем деланные, между прочим, – и сбежал.

– И в чем проблема? Его ты не можешь найти где угодно?

– Делать мне больше нечего, – пожал плечами Черный Ураган. – Искать сбежавших послов – не мой уровень. Другое дело, искать сказочных принцев… Кстати, о принцах и сказках. Скажи, много народа за пределами Тирена может тебя опознать?

– Мой профиль чеканили на монетах, – сказал я. – Правда, это была ограниченная серия.

– Золотые Тирена имеют хождение по всему континенту, так что не стоит рисковать, – пробормотал Гаррис, вытащил из ножен кинжал и ударил меня в лицо.

Глава 4

Вот теперь мне точно хотелось его убить.

Не понимаю, как можно резануть человека ножом, сохраняя при этом столь безмятежное выражение лица. Глаз уцелел чудом – или Гаррис просто был великим специалистом по надрезам. Шрам начинался сразу от линии волос, шел вниз, перечеркивая правую бровь, щеку, и терялся где-то в области шеи. Больно было первые несколько секунд, потом Гаррис наложил на меня какое-то заклятие, и я вырубился. Когда пришел в себя, Гарриса в комнате уже не было, дверь закрыта и заперта на ключ. Кровь не шла, боли не было. Я потрогал лицо, на ощупь создавалось такое впечатление, что шраму уже несколько лет. Опять без магии не обошлось.

Я нашел, что это довольно странное проявление гуманизма.

Но больше всего меня поразило то равнодушие, с которым Гаррис ударил меня кинжалом. Ударил просто для того, чтобы меня никто не мог опознать. Должно быть, он не вкладывал в этот акт никаких личных чувств, но все равно я принял его выпад близко к сердцу. Меня раньше никогда кинжалом в лицо не били, и я расстроился. Вне всякого сомнения, шрамы украшают мужчину, но я императора о таком украшении не просил.

Через полчаса мне действительно принесли еду. Особого аппетита я не испытывал, но заставил себя поесть, так как не знал, когда представится следующая возможность.

Мыслей в голове было много, но стоящих среди них не наблюдалось. То и дело меня начинала колотить нервная дрожь.

Год – это достаточно большой период времени, особенно если ты сидишь на месте и не знаешь, чем себя занять. Но если тебе надо найти способ убить человека, которого в принципе убить невозможно, а по твоим следам идут убийцы, то год – это не так уж и много.

Бежать. Куда? Я изучал географию только теоретически, по картам, и никогда не покидал пределов государства. Империя окружает Тирен со всех сторон. Там, где Империи еще нет, идет война. Или начнется в ближайшее время.