Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит

– Я же говорил, что ты хам. Который час?

– Пятнадцать третьего. – Юлий глянул на часы – единственный его предмет одежды на данный момент. Если не считать темные очки. – Тебе зачем?

– Мне надо в штаб округа, – сказал Клозе. – Забрать отпускные и «боевые».

– Не забудь надеть хотя бы шорты.

– Я думал, для визита в штаб округа надо надевать парадный мундир, – сказал Клозе.

– Ты на Эдеме, сынок, – сказал Юлий. – А Эдем – это рай.

После пляжа Клозе, в шортах и сандалиях, отправился в штаб округа, а Юлий, в таком же наряде, в бар при отеле «Лазурный», в котором они остановились.

Юлий ловил себя на мысли, что в последнее время он пьет все больше и больше. Это его немного раздражало, но сделать с собой он ничего не мог. Он был слишком силен, а потому сам не мог с собой справиться.

В баре было темно и прохладно. Юлий взгромоздился за стойку, поздоровался с барменом по имени Эдди и заказал как обычно. Эдди подал ему бокал коньяка.

В баре «Лазурного» постоянно было полно пилотов, мнящих себя асами, и Юлий принципиально не надевал майку, когда ходил в это заведение. При виде сорока одного наколотого на бицепсе черепа – «деструктор» Юлий все же посчитал за одного, хотя и не имел права никому рассказывать о его былом существовании, – молодежь тушевалась и не лезла к ветерану. Юлий ходил бы в другие бары, но там постоянно было полно гражданских, а они раздражали Юлия еще больше.

Несмотря на повышение и возможный перевод, Юлий все еще хотел покинуть армию, хотя и не представлял, чем он будет заниматься. Наверное, политикой, думал он. Происхождение у меня подходящее, уметь там вроде бы ничего не надо, а нелюбовь к остальным людям… Покажите мне хотя бы одного политика, который бы любил людей.

Первый император, создатель Империи, был диктатором и тираном, который пришел к власти, перешагивая через горы трупов и переплывая моря крови. Юлий понимал, что звучит это банально, но это было правдой.

Такие мысли Юлий никогда не озвучивал, но…

Возможно, в те времена всеобщего хаоса централизованное руководство было жизненно важным для существования всего человечества, как это утверждают учебники истории и имперская пропаганда, а может быть, и нет. Юлия тогда не было на свете, а доверять суждениям других людей он не мог. Первый император мог вполне оказаться кровавым маньяком, возжаждавшим власти и не гнушавшимся никакими средствами.

Он провозгласил себя Первым императором Человеческой Империи, а людей, которые помогли ему утопить конкурентов в крови, назначил дворянами. Юлий подозревал, что Хьюго Морган, первый граф этой фамилии, был тем еще пиратом.

Постепенно эти люди остепенились, озаботились дать своим детям приличное образование, те сделали то же самое со своими детьми, и через четыреста лет эта цепочка привела к рождению Юлия.

Юлий был благодарен своим предкам за то, что он родился графом, но пиетета к их мнению не испытывал.

По большому счету сейчас монархия его вполне устраивала. Но он не сомневался, что, если бы ему довелось родиться простолюдином, сама идея такого общественного устройства приводила бы его в ярость.

А нынешние простолюдины относились к ней вполне спокойно. Конечно, сейчас им были открыты почти все пути: они могли занимать любые должности, не требующие родства с императорской фамилией, и они могли даже получить титул за выдающиеся заслуги. Но ведь были и времена дикого мракобесия, когда какой-нибудь барон мог застрелить обычного человека только потому, что тот пришелся ему не по вкусу. А восстаний и мятежей все равно было возмутительно мало.

Неужели остальные люди довольствуются тем, что есть, и ко всему привыкают? Неужели никто не склонен задавать себе вопрос, а почему на свете все устроено так, а не иначе? Неужели никто не хотел для себя большего?

Юлий находил, что это так, и презирал остальную часть человечества.

Юлию нравились отдельные личности, но не все человечество в целом. Поэтому он и не хотел служить в армии. Идея отдать жизнь за тупую, серую и аморфную массу не вдохновляла его на подвиги.

Он был сибарит и мизантроп. Свой личный комфорт он всегда ставил превыше государственных интересов.

В половине пятого в бар зашел высокий молодой человек в белых парусиновых брюках, белой рубашке и легких туфлях на босу ногу. Все обитатели Эдема отличались превосходным загаром, но этот человек был смугл от рождения. Еще у него были черные волосы и нос с горбинкой.

Молодого человека звали Асад ад-Дин, он был помощником военного атташе при консульстве независимой планеты Хорезм на Эдеме. Иными словами, он был шпионом.

Увидев Юлия, шпион приветливо махнул рукой и взгромоздился на соседний табурет. На Хорезме царил халифат, а Асад был каким-то дальним родственником одного из визирей. Они познакомились с Юлием на одном из многочисленных приемов, устраиваемых матерью Юлия в их загородном поместье в Европе, и, несмотря на то, что религия запрещала Асаду пить, Юлий считал его своим приятелем.

Юлий был обрадован, когда узнал, что Асад находится на Эдеме. Он не особо рассчитывал на сотрудничество, в каких бы то ни было неофициальных вопросах, когда обращался в консульство на Эдеме, и с Асадом ему неожиданно и незаслуженно повезло.

Они пожали друг другу руки. Асад заказал у бармена воды.

– Воды? – переспросил Эдди.

– Воды, – подтвердил Асад. – Желательно минеральной. У вас ведь есть вода?

– У нас есть вода, – сказал Эдди. – Но кто ходит в бар для того, чтобы пить воду?

– Я, – сказал Асад.

Эдди пожал плечами и поставил перед Асадом стакан с охлажденной минеральной водой. Юлий воспользовался случаем и заказал еще бокал коньяка.

– Слишком много пью, – пожаловался Юлий Асаду.

– Бывает, – сказал Асад.

– Хорошая у вас религия, – сказал Юлий. – Полезная для здоровья.

– Мусульмане курят, – сказал Асад.

– Это не так страшно.

– Кому как, – сказал Асад. Он не курил. – Ты можешь принять мусульманство. Тогда тебе тоже будет запрещено пить.

– Я не смогу бросить, – сказал Юлий. – Я впитал алкоголь с молоком матери. Фигурально выражаясь, конечно. Вот если бы мне с детства говорили, что алкоголь – грех…

– То, насколько я тебя знаю, ты спился бы годам этак к пятнадцати.

– Ты жесток в своих суждениях, – сказал Юлий.

– Но справедлив, – сказал Асад. – Откуда ты узнал, что я на Эдеме?

– Я и не знал.

– Тогда какого шайтана ты обратился в наше консульство?

– Это мутная история, – сказал Юлий. – И я хотел бы пролить на нее свет.

– С каких пор тебя интересует что-то кроме выпивки и баб? Когда ты успел так измениться?

– Не слишком давно.

– Понятно. Как твоя военная карьера?

– Я теперь майор.

– Поздравляю.

– Не с чем. Ты знаешь, как я отношусь к армии. Это все папаша.

– Достойный и мудрый человек.

– Не тебе судить. Ты с ним рядом не жил.

– И сожалею об этом. Думаю, я мог бы многому у него научиться.

– В основном плохому, – сказал Юлий.

– А как твой брат?

– Он подполковник.

– И это все, что ты о нем знаешь?

– Он служит на другом конце Галактики.

– А твоя сестра?

– Вот-вот выскочит замуж.

– Это Пенелопа-то? Как летит время! Еще буквально позавчера я помогал ей залезать на ее пони…

– Это когда такое было? – насторожился Юлий. – Что-то я такого не помню.

– Тебя тогда не было на Земле. Ты учился в академии.

– Ты случайно не подбивал клинья к моей сестре? – подозрительно спросил Юлий.

– Вы оскорбляете меня своими подозрениями, граф.

– Ты говоришь сейчас, как один мой знакомый.

– Хороший знакомый?

– Полный идиот.

– Интересно, как в разговорах с другими своими знакомыми ты характеризуешь меня.

– Я о тебе в разговорах с другими своими знакомыми даже не вспоминаю.

– С тобой так же трудно разговаривать, как и раньше.

– Ничего в этой жизни не дается нам легко. Как ты получил назначение в этот рай?

– Отец помог.

– Везет же некоторым с родителями, – сказал Юлий. – Мой отец и пальцем о палец ради меня не ударит. Меня сослали в чертову дыру, в которой идет война и где меня могли убить в любую секунду, а старый хрыч и бровью не повел.

– Наверное, он не хочет, чтобы его обвинили в том, что он помогает своему сыну в ущерб другим военным.

– В этом его нельзя даже заподозрить.

– Он занимает слишком высокий пост, и его репутация должна быть белее снега.

– Интересно, что ты об этом заговорил. Ты хоть знаешь, что такое снег?

– Хорезм сильно похож на Землю. У нас бывают зимы, знаешь ли.

– Зато на Эдеме снега никогда не бывает.

– Откуда снег в раю? – спросил Асад. – Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Мое общество тебе уже наскучило и ты хочешь уйти?

– Нет, но я предпочел бы разобраться с делами, а потом уже наслаждаться твоим обществом. Я люблю последовательность.

– Я не хочу разговаривать здесь, – сказал Юлий. – Давай прогуляемся по улице.

Они вышли из полумрака бара на залитую солнцем улицу. Улица была вымощена булыжником, вдоль пешеходной мостовой через каждые двадцать метров стояли деревянные скамейки. Дома на улице были каменные, не выше шести этажей. Вся архитектура на Эдеме была архаичной. Здесь делали все, чтобы помочь туристам забыть о течении времени.

Здесь не было часов, кроме тех, что туристы привозили с собой. Движение наземного транспорта было ограничено отдельными районами. Воздушный транспорт не имел права летать над городами. Конечно, это было неудобно, если человек куда-то опаздывал, но на Эдеме никто никуда не спешил.

Это был рай. И Новая Ялта, в которой сейчас находился Юлий, была кусочком этого рая.

– Я слушаю, – сказал Асад.

– Примерно двадцать лет назад, а может быть, и чуть больше, ваша, вне всякого сомнения, миролюбивая планета приобрела списанный имперский крейсер класса «деструктор», – сказал Юлий. – Я хотел бы знать дальнейшую судьбу этого крейсера.

– И это все?

– Представь себе, да.

– А зачем тебе надо это знать?

– Просто надо.

– Хорошо, – сказал Асад. – Давай присядем. Я не могу работать с компьютером на ходу. То есть, в принципе, могу, но зачем создавать себе и прохожим лишние неудобства?

Они присели на свободную скамейку. Юлий, естественно, сразу же закурил.

Асад достал из кармана портативный компьютер, и его пальцы задвигались над виртуальной клавиатурой. Асад мог вывести изображение перед собой, но предпочел этого не делать, чтобы не привлекать внимания прохожих, и удовольствовался маленьким встроенным дисплеем.

– В интересующий тебя промежуток времени наша миролюбивая планета приобрела пять имперских крейсеров класса «деструктор», – сообщил Асад. – «Стремительный», «Решительный», «Король Карл», «Яростный» и «Пилигрим».

– И ведь наверняка в адмиралтействе есть люди, которые получают деньги за придумывание этих названий, – вздохнул Юлий.

– Мы их переименовали, – сказал Асад.

– Ты можешь узнать, что с этими крейсерами стало после?

– «Ифрит», бывший «Яростный», «Гул», бывший «Король Карл» и «Силат», бывший «Пилигрим», до сих пор находятся у нас на вооружении.

– Я вижу, у вас тоже проблема с названиями. А куда делись «Стремительный» и «Решительный»?

– Были проданы. Один почти сразу, другой – через пять лет эксплуатации.

– Ты можешь узнать кому?

– «Стремительный» был изначально обещан нашим соседям – планете Бигар. Они бы купили его у вас сами, но так как мы приобретали сразу нескольких кораблей, то нам предоставили оптовую скидку и вышло дешевле. Полагаю, «Стремительный» до сих пор у бигарцев.

– Ты можешь узнать это точно?

– С этого терминала – нет. Но я могу навести справки, когда вернусь в консульство.

– Ты сделаешь это для меня?

– Да.

– А что случилось с «Решительным»?

– Продан некоему Роману Ольховскому, имперскому предпринимателю. Но вполне может быть, что это подставное лицо и на самом деле крейсер предназначался кому-то другому.

– Зачем частному лицу боевой корабль?

– Может, он в детстве недоиграл в «пилотов и пиратов». А может, просто коллекционирует модели.

– Ты можешь разузнать и о нем?

– Могу, но поскольку Ольховский является имперским подданным, тебе это сделать легче.

– Я не могу интересоваться этим делом по своим каналам.

– Почему?

– Потому что официально никакого дела не существует.

– Вот как? – Асад изогнул правую бровь. Одну. У Юлия никогда так не получалось. – Меня интересуют подробности.

– Я не имею права тебе их рассказывать.

– После того, как я обещал тебе помочь?

– Я сказал, что не имею права. Я не сказал, что не буду. Но ответь мне на еще один вопрос. Хотя бы на одном из этих крейсеров был главный калибр?

– Конечно, нет. Ты же знаешь вашу политику в этом вопросе.

– Не вооружай друзей, потому что они могут стать врагами.

– Что-то вроде того. Так что стряслось с этим крейсером?

– Ты никому не расскажешь?

– Клянусь бородой Пророка!

– Я его сбил.

– Ты?

– Я.

– Крейсер?

– Да.

– В одиночку?

– Нет, мне помогали. Я, как бы это сказать, нанес «удар милосердия».

– Вы что, с кем-то воюете?

– С сепаратистами Сахары.

– Откуда у этих идиотов крейсер?

– Именно это я и хотел бы узнать.

– Ты думаешь, что это был один из наших крейсеров?

– Была такая информация.

– Откуда?

– От нашей разведки. Нам сказали это на предполетном брифинге. И знаешь, что самое интересное? У того крейсера был главный калибр.

– Значит, это не наш.

– Я уже ни в чем не уверен, – сказал Юлий. – Разведка утверждала, что это один из бывших ваших крейсеров и у него нет главного калибра. А потом все в один голос стали утверждать, что никакого крейсера вообще не было.

– Мы не поддерживаем сепаратистов, – сказал Асад. – Сахара от нас слишком далеко, и нам нет от этого никакой выгоды.

– Это верно, – вздохнул Юлий. На Хорезме отсутствовало производство, использовавшее тетрадон. Основной спрос на этот металл проистекал из самой Империи. – Когда я могу рассчитывать на твою информацию?

– Завтра к утру тебя устроит?

– Лучше во второй половине дня. Я поздно встаю.

– Отпускник, – сказал Асад.

– Кто бы говорил, – сказал Юлий. – Ты вообще тут живешь.

Когда Юлий вернулся в свой номер, там уже был Клозе. У капитана имелись собственные апартаменты, расположенные на два этажа выше, но Клозе утверждал, что у Юлия лучше вид из окна. Юлий заметил, что так и должно быть, потому что он майор, а не какой-то там капитан, на что Клозе послал его на фиг.

Клозе валялся на застеленной горничной кровати Юлия и листал свежий выпуск «Плейбоя» с голографическими фотографиями и трехмерной анимацией. Журнал он принес с собой – Юлий не любил порнографии.

– Встречался со своим арабом?

– Он вовсе не мой араб, – сказал Юлий. – И я не уверен, что он в принципе араб. А ты, между прочим, расист и грязная германская свинья.

– Кто бы говорил. Англосаксонский выродок с именем паршивого итальяшки.

– Мне кажется, иногда ты забываешь, что ты – всего лишь барон.

– Как у вас там все прошло?

– Нормально. Он пообещал помочь. Но дело осложняется тем, что у них было целых пять кораблей, попадающих под наше описание.

– Хреново. Ты уверен, что не зря все это затеял?

– Нет.

– Я так и думал, – сказал Клозе. – У меня плохие предчувствия по поводу этого крейсера. Зря ты решил корчить из себя частного детектива.

– Я хочу знать, кто нас подставил.

– А ты уверен, что нас подставили?

– Нет. Дерьмо случается иногда и без посторонней помощи. Но гораздо чаще без нее все-таки не обходится.

– Ты воспринял эту историю слишком лично.

– Меня пытались убить.

– О, не заводи эту шарманку снова. Какие у тебя планы на вечер?

– Пока никаких.

– Предлагаю пойти куда-нибудь.

– А как же твоя цыпочка, с которой ты как бы познакомился на пляже, даже не узнав ее имени? – ехидно спросил Юлий. – Она тебя больше не заводит?

– Она дала мне неправильный адрес, – вздохнул Клозе. – Я туда звонил, а к фону подходит какой-то мужик. Коварная змея. Если я встречу ее еще раз, то обдам холодным презрением.

– Ха! – процитировал Юлий одного знакомого им обоим сержанта.

Глава 2

Катастрофа произошла в полночь.

Катастрофу звали Изабеллой, но тогда Юлий и Клозе этого еще не знали.

По настоянию Клозе они отправились в бар, куда обычно пилоты не захаживали. Клозе мотивировал это решение тем, что в баре превосходная живая музыка. Клозе любил строить из себя эстета и делал вид, что разбирается в джазе.

Юлий в джазе не разбирался и не мог отличить госпел от спиричуэла и тромбон от саксофона. Его раздражала тяга подданных Империи к замшелым культурным ценностям, мода на которые держалась последние двести лет. Он не любил «Битлз», принципиально не читал Хемингуэя и Дюма, не смотрел смешные двухмерные фильмы из местечка под названием Голливуд в захудалой американской провинции и не умилялся при взгляде на картины Репина, Шагала и Васнецова.

Впрочем, современная культура тоже его не слишком интересовала. Вкусы Юлия были выборочными и эклектичными.

Джаз играл громко, но недолго. Очевидно, пилоты опоздали на концерт. Исполнив только два произведения, джазмены откланялись под оглушительные аплодисменты, и их места заняли ребята в странных пестрых одеждах, похожих на одеяла, и больших широкополых шляпах.

Они играли довольно зажигательные мелодии, и пилоты решили остаться.

В полночь, когда внутри Юлия булькало уже четыре с половиной коктейля, в бар вошла катастрофа. Она остановилась рядом со стойкой, и к ней сразу же подполз местный донжуан с предложением угостить выпивкой.

– Смотри внимательно, – сказал Клозе. – Вполне возможно, что ты смотришь на будущую мать восьмерых моих детей.

– Если ты подойдешь к ней на расстояние пушечного выстрела, я тебя убью, – серьезно пообещал Юлий.

У катастрофы были длинные черные волосы, загорелое тело с шикарными пропорциями и легкое белое платье, которое этих пропорций совершенно не скрывало. Остальное из своего угла Юлий рассмотреть не мог.

– Неужели ты решил проявить интерес? – удивился Клозе. – Я даже могу тебе сказать, как все закончится. Никак. Ты сам к ней на пушечный выстрел не подойдешь.

– Это еще почему?

– Потому, что ты – слабак, а я – самец.

– Ты – маньяк, – уточнил Юлий. – А я пошел.

– Жду тебя через две минуты. Потом ты посидишь здесь и увидишь работу настоящего профессионала.

– Тебя уже заждались в твоем любимом борделе, профессионал.

Юлий направился к катастрофе. Тогда еще он был абсолютно спокоен, потому что не воспринимал ситуацию всерьез.

– Мадемуазель, – галантно обратился Юлий к катастрофе, небрежно оттирая местного донжуана плечом, – не хотите ли вы потанцевать со мной?

– А вы танцуете танго? – удивилась катастрофа. Оркестр играл сейчас именно эту мелодию.

– Я танцую танго, – сказал Юлий. Он умел танцевать все. Когда ему было шесть лет, мама настояла, чтобы он занимался с учителем танцев.

– Жаль, что я не танцую танго, – сказала катастрофа.

– Я вас научу, – пообещал Юлий.

– А если у меня не получится?

– Мне почему-то кажется, что этого не произойдет, – сказал Юлий и протянул ей правую руку.

Пятнадцатью минутами спустя, когда они вернулись к стойке, местный донжуан уже отвалил. После этого танца ему не на что было рассчитывать.

– Вы изрядно танцуете, – сказала катастрофа.

– А вы меня обманули, сказав, что не умеете танцевать танго.

– Я не говорила, что не умею. Я говорила, что не танцую, и обычно я этого не делаю.

– Почему?

– Это слишком страстный танец, чтобы делить его с незнакомым мужчиной.

– Почему же вы сделали для меня исключение?

– Не знаю. Может быть, мне понравились ваши глаза.

– Мне-то уж точно понравились ваши, – сказал Юлий. – Они прекрасны.

– Прекрасны, и все?

– Разве нужно что-то еще?

– А где же богатые метафоры и словесный водопад, воспевающий их красоту?

– Слова излишни, – сказал Юлий.

– Как вас зовут? – спросила катастрофа.

– Юлий, – сказал Юлий.

– Разве это не женское имя?

– Так звали одного римского императора, – обиделся Юлий.

– Знаю, я просто хотела вас подразнить.

– А как зовут вас, о прекрасное создание?

– Как, по-вашему, какое бы имя мне подошло?

– Прасковья, – сказал Юлий.

– Разве это имя? – удивилась катастрофа.

– Так звали тетушку одного нашего императора, – сказал Юлий. – Кажется, Петра Второго.

По иронии судьбы, парня, основавшего Человеческую Империю, звали Петр Романов. После коронации его стали звать Петром Первым. Юлий, изучавший историю Земли, называл его Петром Первым Вторым.

– Неужели я допустила бестактность в адрес правящей династии?

– Я никому не скажу, если вы назовете мне свое имя.

– Изабелла, – сказала она. – Можно просто Белла, но если вы хотя бы раз назовете меня Изей, я расцарапаю вам лицо.

В качестве демонстрации угрозы Изабелла показала Юлию длинные ухоженные ногти.

– Это серьезно, – признал Юлий.

– Не сомневайтесь, – заверила его Изабелла. – Это очень серьезно. Вы можете обратиться за справкой в местную больницу. Там уже трое таких лежит.

Юлий в притворном ужасе сделал шаг назад.

– Теперь поговорим о вас, – заявила Изабелла. – Что вы здесь делаете?

– Клеюсь к вам, – сказал Юлий.

– Откровенно, – признала Изабелла. – Но я имела в виду, что вы делаете на Эдеме.

– Я в отпуске, как и все здесь.

– А чем вы вообще занимаетесь?

– То тем, то этим.

– Выгодное дело?

– Когда как, – признался Юлий. – Конкуренция страшная.

– И что вы делаете с конкурентами?

– Топлю в болоте.

Она вежливо улыбнулась. Это была не бог весть какая шутка.

– Мне нравится, как вы улыбаетесь, – сказал Юлий.

– Давайте перейдем на «ты», – предложила Изабелла. – А то я чувствую себя какой-то дворянкой.

– А вы не любите дворян? – спросил Юлий.

– А вы дворянин? – спросила Изабелла.

– А ваш ответ зависит только от этого? – спросил Юлий.

– Вы заметили, что наше общение состоит в основном из вопросов? – спросила Изабелла.

– О чем это говорит? – спросил Юлий.

– А вы как считаете?

– О том, что мы оба очень скрытные, – сказал Юлий.

– Так вы дворянин?

– А я похож на дворянина?

– Сами вы этого не знаете?

– Меня интересует ваше мнение. По сути, только оно меня и интересует. Так дворянин я или нет?

Изабелла внимательно посмотрела на графа Моргана.

– Нет, – сказала она.

– Почему? – спросил Юлий.

– Таково мое внутреннее ощущение. К тому же вы слишком много знаете об императорах, а это для дворян нехарактерно. Обычно их не интересует ничего, кроме них самих. А я похожа на дворянку?

– А как вы хотите, чтобы я ответил?

– Правдиво.

– Да.

– Что – «да»?

– Вы похожи на дворянку.

– Я испорченная и развращенная?

– Нет, вы прекрасны и утонченны.

– Разве простолюдинка не может быть прекрасна в ваших глазах?

– В моих глазах все женщины – принцессы, – вывернулся Юлий.

– Льстец.

– Я романтик, – возмутился Юлий.

– Вы не похожи на романтика.

– Почему?

– Романтики не танцуют танго.

– А кто танцует танго?

– Мачо и жиголо.

– На кого из них я больше похож?

– А с чего вы взяли, что это не один человек?

– Мачо не может быть жиголо, – объяснил Юлий. – Потому что мачо – это настоящий мужчина, а настоящий мужчина никогда не станет требовать с женщины деньги. Так на которого из них я похож?

– Спешу вас успокоить. Ни на которого.

– Почему вы думаете, что меня это успокоит? Я всегда считал, что похож на мачо.

– Вы недостаточно загорелый.

– Это основное условие?

– Нет, но одно из главных.

– А вы дворянка?

– Вы же сами сказали, что я принцесса.

– Я не могу перейти на «ты» с принцессой. Происхождение не позволяет.

– А если я вам прикажу?

– Я не люблю подчиняться приказам.

– Даже моим?

– Вашим – всегда.

– Тогда я высочайше повелеваю: переходим на «ты».

– Хорошо, – сказал Юлий. – Давай уйдем отсюда.

– Ты не хочешь больше танцевать?

– Я люблю тишину.

– Ты какой-то несовременный.

– Если ты мной недовольна, то я сейчас же пойду и застрелюсь.

– У тебя есть оружие?

– Я отберу его у полисмена.

– У полисменов на Эдеме нет огнестрельного оружия. Здесь полностью отсутствует уличная преступность. Слишком суровые наказания.

– Тогда я спрыгну с крыши, – сказал Юлий. – Я видел, здесь есть достаточно высокие крыши.