скачать книгу бесплатно
Тушин кивнул.
– Да, были. Но мы чтили старших. Эти же… Для них нет авторитетов. Вчера один из молодых, но ранних, знаешь, заспорил со мной… Знаешь, кто? Стажер! Всего-то полгода работает. Чернила в дипломе не просохли, а уже мнение свое имеет. Смело высказывается. Не боится… Даже меня, прокурора области. Не понимает: стоит мне мизинчиком давануть и мокрого места от клопа не останется.
Алексеев пытается в ответ подобрать слова, не ранящие сердце прокурора.
– Ну… Сетования по адресу молодых не новы. Это наше, стариковское. Хлебом не корми, а дай поворчать…
– Это ты про себя, что ли?
– Естественно. А про кого же еще-то?
– Ладно… Свободен… И периодически докладывай. Ясно?
Алексеев согласно кивнул.
– Буду докладывать, – сказал он и вышел из кабинета.
Веселуха
В ночном клубе, что на улице Малышева, шумно и людно. Это понятно: пятница и впереди два выходных. Молодежь оттягивается по полной программе. Многие девчонки и мальчишки, если приглядеться, уже под кайфом: в глазах их сумасшедшинка. Прыгают неустанно (это у них танцы такие), как горные козлы и козлушки.
К столику, что неподалеку от барной стойки, вернулась после поскакушек обалдевшая юная парочка – Мишаня (по паспорту – Михаил) и его свежая совсем подружка Лана (по паспорту – Светлана), студентка политехнического университета.
Усевшись, Мишаня потянулся к бутылке с армянским коньяком, наполнил рюмки – себе и подружке.
– Ник, тебе плеснуть?
Вопрос адресуется третьему за столиком, Нику (по паспорту Николаю). Он сидит, уставившись в одну точку, и давно уже молчит. Ему, в отличие от молодой парочки, совсем не весело. Может, возраст сказывается (на червонец точно старше). Может, с любимой женой полаялся (если женат, понятно) и теперь тоскует. Может, какая-то третья причина, неведомая другим.
Подошла миниатюрная брюнеточка, кивнула, как старой знакомой, Лане и бочком прильнула к Нику, выказывая свое расположение и желание познакомиться.
Мишаня хохотнул.
– Давай-давай… Попробуй растормошить битюга колхозного. А то весь вечер сидит и только рюмки опоражнивает.
Брюнеточка погладила по начавшей лысеть голове и попыталась обнять Ника за шею. Ник откачнулся.
– Сдурела, сука?! Чего льнешь к женатику, а?
Лана осуждающе качнула головой.
– Зачем так грубо?.. На лбу у тебя не написано… Девчонка хочет общения, мужского внимания. А ты…
– Зато я не хочу… ничего! – рявкнул Ник. Налил в рюмку коньяка и залпом выпил.
– Может, угостишь? – сказала брюнеточка и озорно взвихрила свои роскошные волосы. – Или не джентльмен?
– А, пошла ты!..
– Ну, извини, – сказала девушка и пошла в глубь зала, к своему столику.
Мишаня попытался успокоить Ника.
– Не злись, кореш, а? Гляди, как кругом круто? И девок – на любой вкус. Чего ты, в самом деле, бычишься?
– Есть причина, – буркнул Ник, налил рюмку и вновь выпил.
– Интересно, какая? – спросил весело Мишаня. – Баба по утрянке отказала, да? – он хохотнул.
– Не тронь мою жену, ясно?
– Хорошо, не буду… Может, шеф на хвост наступил?
– Не наступил, но… Зло берет… Ему – всё. А мне?.. А нары одинаково давили…
– Завидуешь? – Мишаня опять хохотнул. – Каждому свое…
Лана решила поддержать дружка. Она назидательно сказала:
– Судьбы у всех разные, а завидовать – большой грех.
– Видишь, Ник, у девки куриные мозги, а рассуждает здраво.
– Не в зависти дело… Обидно, – Ник наполнил рюмку и выпил, развернул шоколадку и надкусил с края.
Мишаня спросил:
– Много не будет? Не забывай, что за рулем. «Менты» прильнут и не отцепятся.
– А, – Ник махнул в сторону рукой, – в гробу их видел… Дешевки… Кину на лапу сотенку и даже честь отдадут.
– Пусть так: все равно опасно. Столбов по обочинам много и один из них может оказаться твоим.
– Обидно, – повторил Ник. – За людей нас не считают… Дерьмо разгребать – Колян, давай, окунайся с головой! А что другое – ху-ху не хо-хо? Брезгуют! А чем лучше, а?
– Ну, что ты, в самом деле? На х… перчика подсыпали, что ли? Выбрось из головы. Узнает, не дай Бог, шеф…
– Ты стукнешь? – красные глаза Ника уставились на Мишаню.
– Заложить? Тебя?! – увидев недоверчивый взгляд Ника, стукнул себя в грудь. – Никогда! Век свободы не видать.
Ник расчувствовался.
– Собираются в загородный кемпинг. Ну, я и говорю: возьмите меня? Шеф глянул в мою сторону так, будто перед ним козявка какая-то, а не человек, не кореш его.
– Ну не дурень, а? Что ты там не видел? Баб? Но их здесь гораздо больше. Мигни – косой десяток подскочит. А там… Ничего хорошего… Не в свой круг метишь, мужик, не в свой.
Лана поддакнула, вспомнив поговорку:
– Не в свои сани не садись.
– А чем я хуже, ну, скажи? Он – барин, голубых кровей, а я – плебей?! Хренушки! Одного поля ягодки. На одних нарах сиживали. Ему… Повезло больше и вся разница.
Ник встал, больше не говоря ничего, не твердой поступью направился к выходу.
– Проводить? – спросил Мишаня, а Лана дернула за рукав: сиди, мол, мужик знает, что делает.
Ник в ответ вяло, не обернувшись, махнул рукой.
– Осторожнее, пожалуйста, Ник, на дороге, – все-таки крикнул вдогонку Мишаня, опрокинул рюмку, наклонился к Лане и впился в ее губы. Поцелуй был долог. Оторвавшись, крякнул от удовольствия. – Сладкая ты моя… Может, и мы домой, а? – спросил он, заглядывая в глаза девушки. – Хочу тебя… Так хочу, что невмоготу.
Лана слегка отстранилась.
– Остынь… Рано… А туда – успеем еще.
– Тебе не на лекции разве?
– А, ну их к черту! Лекции от меня не уйдут. А вот молодость – так, говорят, скоротечна, что и глазом не успеешь моргнуть и уже старуха, морщины на щеках и везде – обвисшие мешки жира.
Мишаня хохотнул в ответ. Видимо, попробовал представить себе Лану в образе старой и немощной старухи. Представил и ужаснулся.
– Не надо, – сказал он.
– Годы не спрашивают, что нам надо, а что нет. Годы возьмут свое.
– Пусть берут, но как можно позднее. Ты предпочтительнее в качестве конфетки, чем в виде сморщенного и зачерствевшего сухаря.
Лана щелкнула его по спине и прильнула к парню.
– Сладкоежка…
Гостенек
Сержант на вахте с утомительным вниманием изучает удостоверение, предъявленное при входе. «Фирма» ему, по понятным причинам, внушает доверие и даже почтение, однако бдительность не может быть лишней, тем более, когда гражданин является в столь поздний час, когда в прокуратуре пустынно и жизнь почти замерла.
Иванов терпеливо ждет и не подгоняет сержанта. Иванов понимает, что тот всего лишь исполняет функциональные обязанности. К тому же он, Иванов, сейчас не на службе и идет частным порядком.
Сержант, убедившись, что удостоверение не фальшивое, что фотография в нем соответствует личности, поднял глаза и предельно осторожно спросил:
– Простите, вам кто нужен?.. Извините, что интересуюсь, но в отделе по расследованию убийств сейчас никого нет.
На чисто славянском округленном лице Иванова появилась улыбка. Он мягко возразил:
– Это не совсем так, сержант.
Сержант смутился: непорядок, когда посетитель знает больше, чем он.
– Вы созванивались? С кем?
– Не созванивался и предварительно не договаривался, – сказал Иванов, – однако точно знаю, что нужный мне человек у себя.
– А именно? Не секрет, нет?
– Полковник юстиции Алексеев.
– С чего вы решили, что он у себя?
– Профессиональная тайна, – рассмеявшись, ответил Иванов.
Сержант неодобрительно подумал: «Какой смешливый, а еще в такой серьезной фирме служит». Сержант машинально бросает взгляд на стенд, где сотрудники оставляют ключи от служебных кабинетов, обнаруживает свободный гвоздик. Он, краснея за оплошность, смущенно говорит:
– Кажется… Вы правы… Сейчас… Одну минуту… Я все-таки позвоню… – набирает трехзначный, видимо, внутренний, номер. – Сержант Соловьев… С вахты… К вам гражданин… Одну секунду: прочитаю… – чуть ли не по слогам произносит в трубку. – Подполковник Иванов Георгий Фаддеевич… Есть!
Сержант возвращает трубку на аппарат и протягивает владельцу его удостоверение.
– Прошу прощения… Формальности… Но они, сами знаете…
– Необходимы, – за него закончил фразу Иванов. – Так я могу?..
Сержант торопливо кивает на турникет.
– Проходите, пожалуйста… Полковник Алексеев ждет.
Иванов молодецки, несмотря на годы за плечами, взбежал на третий этаж. Одна из дверей – нараспашку. В проеме – Алексеев. На его лице – удивление и немой вопрос. Вместо вопроса, следует приглашающий жест хозяина.
Устраиваясь на стареньком и потертом стуле, Иванов решил объяснить цель ночного посещения.
– Прости, Захарыч, – они – не друзья, но знакомы очень давно и потому на «ты», – за вторжение. Иду, гуляючи, мимо… Гляжу, знаешь ли, а в окне – свет. Дай, думаю, заскочу. Вот и… Если помешал, то…
– Подозрительное «гуляние» – и по месту и по времени.
– Как понимаешь, домой иду…
– Вот именно!
– Вышел на улицу. Черемуха цветет, откуда-то сиренью попахивает. Решил пешком добираться.
Алексеев ехидно поинтересовался:
– А не далековато ли, романтик?
– Путь не ближний, однако после сидения в четырех стенах полезный.
И вновь ехидный вопрос Алексеева:
– Значит, по пути, да?
– Ну, конечно, Захарыч.
