Тени Амиран. Черный рыцарь для неженки

Выметали и выносили мусор, завязав нос и рот платками, чтобы хоть как-то дышать, а не кашлять и чихать беспрерывно. Мыли, сдирали старые плесневелые покрытия… Снова выносили мусор и снова чистили.

Дня три все трое выглядели дикарями с гор – растрепанные, грязные, чесавшиеся: помыться, кроме как в ведре в саду, невозможно, воду пришлось отсоединить, пока заменялись трубы.

Вот когда порадовались, что квартира небольшая! Работы меньше. Счастье бедняков, что называется.

Львиную долю ремонта проделывал, конечно, Мэлвин. Рори у него на подхвате. Аврора же быстро сбежала приводить в порядок сад: растения – ее профиль, и на пыль она реагировала чувствительнее, нежели Мэл с Рори.

– Давай, стены просто белой краской покрась – и все, без твоих этих теней, завихрений и прочего. Хорошо?

– Да, конечно! – отмахнулась, не отвлекаясь от отдраивания деревянног пола, Рори.

– Следи за ней! – Аврора кричала с улицы, но поскольку двери и окна открыты, то слышно отлично. – Как увидишь, что движения стали дергаными, ну ты знаешь, как это у нее выглядит, сразу останавливай. Чтобы потом не пе… перед… апчхи-ии!.. делывать все заново.

– И краски все убрать, чтобы в зоне досягаемости только белая была.

– Не недооценивай ее изобретательности, она белый с пылью смешает и получит серый. – Аврора поднялась на крыльцо и остановилась в дверях, оглядывая большую комнату с печкой в углу, как генерал обводит взглядом будущее поле боя. – Глаз да глаз нужен.

– Ей! Я умею себя контролировать! Почти всегда… – встряла Рори.

Мэлвин покивал тогда, отворачиваясь, чтобы спрятать улыбку. Аврора проделала то же самое.

Рори все равно их ухмылки видела, но сердиться не получалось.

– Вы думаете, в нашем доме кто-то умирал мучительной смертью? – уточнить никогда не лишне.

– В официальных документах этого нет. Но трупики мышей на стенах нам тоже без надобности.

Подтрунивая над Рори и ее непростым даром, они тем самым будто умаляли его груз на ее плечах. Отношение Рори к своей особенности также становилось оптимистичнее. Этакое трагическое веселье, благодаря которому она смотрела на себя и жизнь легче, могла оценить все ее оттенки, не только темные, которые так и норовили перекрыть все светлое.

Шутки – отличный способ ненавязчивой борьбы со страхами.

Как показало время, ремонт они сделали качественный, и трубы поменяли не зря, и дровами запаслись вовремя. Осень выдалась в этом году дождливая, зиму предсказыали морозную.

В отличие от окруженного лесами Баскервилля, столица намного ветренее. Частенько пробирало до костей даже в самых теплых одеждах, отчего и попрошаек с бедняками на улицах не водилось – замерзали. Вымерзали.

Квартира тем временем успела стать настоящим домом – уютным и теплым.

… Рори открыла дверь, бросила ключ на узкий столик под вешалкой. С удовольствием втянула в себя запах дома – выпечки, тепла, древесины… Скинула с плеч котомку с рисовальными принадлежностями, набивший синяки на ноге складной табурет, стянула узкие туфли, плащ и со стоном бухнулась в кресло.

Все. На сегодня она план выполнила и перевыполнила. Ничего больше делать не будет!

Горячее умывание, теплая пижама и спать… а! Чай с шарлоткой еще.

Одна дома. Тихо так, непривычно. Когда Мэл с Аври здесь, постоянно шум, кто-то чем-то гремит, чем-то занимается, готовит, песни голосит…

Аврора и Мэлвин часто отсутствовали иногда по паре дней, иногда неделю. Мотались по всей стране, по крупным городам, по старым и новым месторождениям полезных ископаемых, по цехам, заводам, горам, долинам и шахтам.

Стабильных одаренных, работающих в паре, контролирующих свой дар, тем более стоящих на учете у Совета и готовых выполнять работу по профилю, – катастрофически не хватает на необъятные просторы их государства.

Рори в их отъезды сидела тихой мышкой дома, стараясь ограничить передвижения. Дом – студия – дом, и до сегодняшнего пленэра ничего страшного не случалось.

Рори, приученная, что неприятности ходят парами, а то и группами поболе, сплюнула три раза через левое плечо, на черта лысого. Хоть бы обошлось!

Хоть бы сегодняшний транс не повлек за собой никаких страшных последствий!

Хоть бы люди не умирали, хоть бы их не убивали!

Как хорошо бы было тогда Рори!

Двадцать три года она живет тихой, затворнической жизнью. Но не было и дня, чтобы она пропустила ритуал сплевывания через плечо и не загадывала три «Хоть бы!..»

Пока пила чай, снова вспоминала и скучала по родным. Они вдвоем уезжали, Рори оставалась одна. На этот раз на полторы недели.

– Веди себя хорошо, – тоном строгой родительницы наставляла перед отъездом Аврора. – Заводи друзей, отрывайся в танцевальных залах, напейся обязательно, меру твою мы выяснили, так что не опозоришь нас личиком в салате.

– Балуй и бузи! – нахмурил брови Мэлвин.

– Что же это с людьми-то творится?.. Серьезные вроде госслужащие. – Рори махала рукой, провожая. Всегда смотрела вслед до последнего, пока две фигуры не скроются за поворотом.

– В мире это называется «веселиться», старушка ты наша. Слышала о таком, нет?

В этом все они – веселые, несмотря ни на что. Их наставления и сейчас заставили Рори ухмыльнуться уголком губ.

– И улыбаться не забывай!

– Кушай вовремя!

Рори улыбнулась и откусила от здорового куска шарлотки. Она послушная девочка, когда требования совпадают с ее собственными желаниями.

*

Неважно, какими призраками вы населяете ваш мир. Пока вы в них верите, они существуют, пока вы с ними не сражаетесь – они не опасны.

Дж. Роджерс

Скрип калитки и требовательный стук в дверь. Та задрожала под натиском – вслед за ней и Рори.

Кто пришел – поняла сразу. У всех поступков есть последствия.

Не обошлось. Наивно было думать, что ее звонок не отследят, что в огромном городе не найдут звонившего.

Не успела дойти в прихожую, чтобы отпереть дверь, как ту с ноги выбили с другой стороны.Черные униформы появившихся стражей мимолетно напомнили того улыбчивого, с плаката «На страже твоего спокойствия!».

Двое мужчин стремительно вошли в узкую прихожую и остановилсь лишь заметив Рори на середине лестницы на второй этаж.

Незваные – век бы их не видеть! – визитеры выдернули Рори из ванной комнаты, оторвав от снятия макияжа. Один глаз уже чистый, второй в процессе. Одна сторона лица – девушка-подросток, вторая – женшина экстравагантная. Вдобавок на ней ее любимая пижама – вязаная, желтая, с мягким хвостиком на уровне копчика и зайкиными ушами на капюшоне. Аврора связала.

– Страж Хаффнер, младший помощник Вовин. Извините за вторжение, – произнес Страж постарше, аккуратно прикрывая за собой дверь. Та закрылась неплотно, замок выломали.

– Вы одна здесь проживаете?

– Родители в отъезде. – А что скрывать? Все равно Орден узнает.

– Мы вынуждены проверить дом. Разрешите? – Разрешения страж Вовин как раз не ждал, беспрепятственно пройдя вглубь дома.

И что проверять? Что ищут? Думают, будто у Рори здесь склад запрещенных снадобий или забальзамированные трупы по углам расставлены?

Старший, Хаффнер, сверлил Рори взглядом, но, в общем-то, обстановка оставалась спокойной. Насколько это возможно в данных обстоятельствах.

– Эй, смотри сюда! Похоже, наш субъект!

Страж вернулся в прихожую, в руках держал открытой папку с эскизами, бездумно брошенную Рори в гостиной.

На страницах – пейзажи, а также люди живые и люди мертвые. Сцены убийства с сегодняшнего пленэра. Лицо убитой вырисовано с такой точностью, что невозможно не узнать или спутать.

– Вам придется пройти с нами в участок для выяснения некоторых вопросов.

– Это просто рисунки, я не имею к убийству никакого отношения… – Голос прозвучал как у малохольной какой-то. – Я и женщину эту не знаю, в жизни ее не видела!

– А почему так уверены, что именно убийство?

Рори подавилась воздухом.

– Как же вы картинку-то нарисовали, если не знаете и не видели ни разу?

– … в жизни, – вставил второй страж.

– Да не хочу я это рисовать, совсем! Оно само вылезает… – вспылила Рори. Довели. Картинка!.. Скажет тоже!

– Смирительные рубашки наконец-то пригодятся! – радостно заметил младший помощник Вовин. Помнится, весь отдел смеялся, когда по указанию сверху им в обязательном порядке «посоветовали» в служебных повозках держать с десяток для «непредвиденных сложных случаев».

– Да что тут смирять? Барышня, и как только укокошивать силенок хватило? – Страж Хаффнер уже стоял у Рори за спиной, уверенно помогая ей преодолевать последние ступени лестницы. Поддержка – конвой? – не лишние: ноги Рори совсем ватными стали.

Она упрямо поджала губы. Что объяснять? Врать? Говорить правду? Ей в любом случае не поверят! Тем более эти двое весельчаков.

Следовало сразу сжечь эскизы, чудовищные образы чужих смертей. Поджечь с одного края и, извинившись, может – прочитав молитву, позволить им исчезнуть навсегда.

Рори же, мало того что сегодняшний рисунок сохранила, так у нее в комнате на втором этаже целый склад подобных, привезенный с собой из Баскервилля.

Ее темный груз.

Тоже рука не поднялась уничтожить, хоть там и менее страшные смерти изображены и чаще животных, нежели людей. А если людей, то умерших своей смертью или же в несчастных случаях.

Сейчас расплачивается за свою мягкотелость.

Может, воспользоваться возможностью и крикнуть этому Вовину, чтобы сбегал наверх за остальными? Забрал всю коробку с проклятыми рисунками, избавив Рори от необходимости хранить их еще черт знает сколько времени?

Кроме всего прочего, коробка не хилых размеров, еще и места в ее небольшой комнатке занимает порядочно. Спотыкайся постоянно… Как в прямом, так и в переносном смысле.

– Что? И без истерик? – уточнил страж Хаффнер над ухом, застегивая наручники.

– А помогут?

– Нет, – расплылся в улыбке, отчего его темные аккуратные усы растянулись подобно гармошке. – Умница какая! Звиняй, протокол соблюдать надо.

Улыбаться в ответ не тянуло.

С закованными руками Рори позволила увести себя из квартиры.

Страж, что помоложе, кое-как закрыл дверь, подперев снизу щепкой от полена и прицепив к замочной скважине эмблему Ордена, чтобы отбить желание нагреть руки в чужом жилище.

– Дверь починят утром. Орден возместит ущерб.

На улице он помог Рори забраться в карету. Сидела, зажатая между двух мужчин, разглядывая выкрашенную в черный цвет стенку потрепанного фургона. Благо хоть в нем никто не умирал… Хотя какая разница?

Когда руки закованы за спиной, не порисуешь, даже ее дар не найдет лазейки, чтобы заставить увидеть и запечатлеть.

А кстати? Чем не решение? И как ей такая мысль раньше в голову не пришла?

Рори фыркнула.

Стражи покосились с обеих сторон настороженно.

Трясло знатно. И собственная нервная дрожь тела усиливалась тряской не особо комфортабельной повозки по ухабистой дороге.

– Так невиноватая, говоришь? – подал голос Хаффнер.

– Да.

– Одаренная?

Рори посмотрела на старого стража.

– Ну.

– Не трясись. Есть у нас кое-кто по твоей части. Резберемся, что к чему.

– Ага, спец наш всех успокоит… – гоготнул молодой.

Что они привязались с этой одаренностью? Все мы одаренные, кто больше, кто меньше.

– Я еду с вами по доброй воле, ничего плохого я не сделала. И в любой момент могу потребовать защитника.

– Вот и разберемся, что сделала, что нет и что из этого есть плохо.

Орден Стражей Порядка Амиран – О.С.П.А. Как официальное сокращение, так и прозвище в народе.

Четыре слова, вводящих простое население в трепет.

Их главное здание недалеко от порта, похоже на серую глыбу утеса, нависшего над морем.

Рори боялась, сильно боялась, что в Управлении ее накроет по полной.

Сколько у них там людей умерло? Скончалось? Казнилось?.. Наверно, и пыточные камеры имеются. Может, до сих пор в употреблении…

Подготовилась как могла, собрала крохи оставшегося от Мэлвина спокойствия и уверенности, выстроила из них ментальную стену, выровняла и сосредоточилась на дыхании.

Страх может быть и союзником! – слышишь, Рори? Трусливая девчонка!

Как ей не хватает сейчас Мэлвина и Авроры! Были бы они дома, не дали бы стражам так просто ее увести. Или пошли бы с ней. В общем, было бы гораздо-гораздо лучше!

Не так страшно как сейчас.

А если ее запрут в камере на сутки? Окруженной со всех сторон эманациями чужих смертей?

– Вы можете проверить меня с помощью медиатора соответствующего профиля? – рискнула спросить. А вдруг?

– У нас в отделении таких специалистов нет, – отрезал страж Хаффнер. – Работаем по старинке, мозгами да ногами.

– И одаренных нет. Ваш брат смотрит, где посытнее да потеплее, – добавил Вовин. – Что им в Орден переться? Дураков нет.

Да, дураков нет… Одна Рори.

Ночь, в коридорах пусто. Только на входе у ворот стояли охранники. На них пижама Рори тоже впечатление произвела.

– Вас Эдам точно вот за этим посылал? – неверяще спросил страж на пропускном пункте.

– Внешность обманчива, – нарочито серьезно ответствовал Хаффнер.

Коридоры, множество дверей без каких-либо табличек и опознавательных надписей, тусклое освещение. Лампочки как будто намеренно мигали, причем, мигали вразнобой, чтобы еще больше нервировать «гостей заведения».

Как говаривали в Баскервилле: «Чтоб жизнь медом не казалась!»

– Жди здесь, – короткий приказ – и Рори осталась одна.

Холодно. Темно, лишь полоска мигающего света из-под двери.

Рори так устала, и каморка, в которой ее оставили и заперли – ручку подергала из принципа! – оказалась вдруг не такой и страшной.

Потопталась на месте, пока глаза привыкали к темноте, прислушиваясь к ощущениям.

Тихо и даже – не верится – в какой-то мере… спокойно…

Рори плотнее закуталась в выданный Хаффнером тощий плед, присела на стоящую в углу скамейку и закрыла глаза.

Почему здесь так уютно?

В сладкий сон проник низкий голос. Строгий, он что-то говорил и требовал.

– А?

Голос продолжил бубнить над головой.

– Я сегодня не пойду… – куда? – и сама не знала.

Всей душой и всем организмом не желала выныривать из такого долгожданного, чистого, не замутненного ничем идеального сна.

– Рориэн Мэй, вставайте. Это приказ. – Голос приблизился и продолжил настаивать.

Не-ет…

– Сейчас же!

Она давно так не спала. Словно мед и облака как слоники, легкие, мягкие…

Так вот какая это жизнь, которая как мед… Только сейчас в полной мере выражение то деревенское прочувствовала.

– Поднимайтесь! – прозвучало громко над ухом.

Рори подскочила, с трудом удержав равновесие и не свалившись на пол.

– Щас… встаю.

– Воды? Облить?

Рори распахнула глаза и тут же сощурилась от яркого света. С трудом выпрямила затекшее тело, потянулась, потерла глаза.

– Где?.. Ах, да. Я ж в тюрьме-ее. – И по мере осознания все прибавляется удивления в голосе.

– Пока нет.

Подняла голову и наконец-то разглядела недоброго человека, заставившего ее вернуться в реальность. Та, по обыкновению, не столь сладка, как сон.

Не мед. Нет.

Еще один страж.

Вялые спросонья мысли вынесло, но и страха не было. Блаженная тишина со сладким привкусом из сна.

Надменный – определение, которое первым просилось на язык при виде одетого в черный мундир мужчины. Прямой, большой, застегнутый не то что на все пуговицы, но будто и замкИ иллюзорные, и стены высоченные на подступах к этому человеку путь преграждают, не пробьешься.

Весь в черном. И взгляд черный.

Рори выдохнула, да так, что, казалось, полностью опустошила легкие. Обняла себя руками за плечи, враз ощутив холод и жесткость скамьи.

– Сколько времени?

– Четыре утра.

Первая реакция изнеженного сном разума: что за изверги – будить в такую рань?!

Вторая – подумать, а почему, собственно, вообще дали заснуть? В таком-то месте?

Не ожидали? Думали, что будет сидеть и нервничать, ногти грызть подследственная? Ха! Рори и не такое может.

Или просто ждали этого конкретного стража, чтобы начать допрос? Помнится, когда везли, упоминали какого-то спеца…

Рори не удержалась от еще одного быстрого взгляда на него.

– И что теперь? – Может, ей завтрак полагается? По закону?

– Мы поговорим.

При свете Рори увидела, что каморка не такая и маленькая, как показалось ранее. Посередине стоял железный стол, два стула по обе стороны, один у двери. Как она вчера только не навернулась о него?

– Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Поднялась и пересела со скамейки на один из стульев, напротив стража.

Зубодробительный скрип железных ножек о железный же пол, когда чуть подвинула стул к столу, заставил дернуться и снова поднять глаза на стража. Проверить, не скривится ли бесстрастное лицо от шума?

Сидит, смотрит неотрывно и холодно. В темном мундире, темный-темный взгляд из-под черных бровей, губы сурово сжаты. Не похож он на привлекательного стража с плаката. Тот блондин был и улыбчивый… Соврал художник! Нет в том плакате правды жизни!

Умеет ли этот вообще улыбаться? Как-то выражать эмоции?

А надо ли ей это знать? В серой, отделанной металлом допросной Ордена.

Страх какой!

Должен быть…

Ан нет его… Почему-то.

Не хотелось на него смотреть. Или хотелось слишком сильно, и поэтому нельзя? Лучше не надо?

Рори заставила себя выпрямиться.

По жесткости стул превосходил даже скамейку, на которой умудрилась заснуть. Все бока отлежала, а сквозь сон не почувствовала.

И все же странно так. С чего ей спать тут сном младенца?

– Скольких вы убили?

– А?

Посмотрела и тут же отвела взгляд, уставилась на свои руки. И чего она так смущается? Что он там спрашивает?

– Повторите, пожалуйста?

Секундная пауза, и:

– Где, когда и почему вы нарисовали это убийство. С самого начала.

Вот хоть плачь! Или дерись! Или и то, и другое одновременно. Соображать надо, а не вязнуть в темно-кофейно-горьком спокойствии, наполняющем комнату.

Самое поганое, что Рори так небывало хорошо здесь, в помещении без окон, откуда каждый адекватный человек и даже не самый адекватный медиатор из всех сил стремились бы поскорее исчезнуть!

Она в допросной! А ощущает легкость и безопасность. Не было ей еще за все сознательные годы ни разу так… как сейчас.

Все. Полный, как говорят в Баскервилле, капец.

Говорить о запечатленном в Тонком мире вот совершенно, совершенно! – не хотелось. Именно сейчас.

И почему у нее всегда все настолько из ряда вон? Так неправильно? Криво и косо?

От контраста, из-за несостыковки внешнего и внутреннего в душе и разуме царил полный бардак.

Рори помолчала еще пару мгновений, собираясь с мыслями, и начала рассказывать.

Между плачем и кулаками выбрала привычный средний путь – правду.

– Мне дано рисовать смерть. Помимо воли дар перехватывает контроль, если где-то вблизи кто-то когда-то умер. Трагично или нет… Чем страшнее смерть, тем сильнее транс. Я рисую то, что показывает Тонкий мир. Эфир. Нас называют одаренными, но на самом деле мы слабые места, через которые прорываются вещи из… других слоев. Так я это ощущаю. На пленэре в парке это и произошло.

Страж слушал молча, не перебивая, а Рори вдруг разошлась не на шутку, откровенничая, как прежде лишь с родными себе позволяла.

– Убийство видела впервые. Это всегда неприятно, – непроизвольно поморщилась. – Сколько уж живу с этим, а так и не привыкла. И вряд ли когда-то привыкну.

– … Смерти животных от хищников, смерти детей от болезней, стариков от старости… А с убийством, жестоким, не из необходимости пропитания, как у хищников, а… не могу в словах выразить… я тогда вообще из реальности выпала. И четко все, вплоть до запаха – морозной земли, прелых листьев и крови. Страха и дыма. И горелой плоти… Голос слышала тоже впервые, как реальный, как над ухом у тебя произносит: «Вы виноваты, вы виноваты»…

Пауза, лишь чтобы воздуха в легкие набрать и продолжить делиться. Спешит, говорит запинаясь, будто кран словесный отвинтили, и слова, как застоявшаяся вода, вырываются с воздухом и ржавчиной из давно не используемой трубы.

– Вот вроде и знаю, что в самом деле реально и то место, и те люди, и, значит, и голос, который обвинял. Но так рядом, настолько близко с этим столкнулась впервые. Чтоб на собственной шкуре… Почему в этот раз так сильно?

Страж наблюдал нечитаемым взглядом. Рори смотрела в бездонные колодцы чужих глаз, ожидая реакции, хоть какой…

Дождалась. Мужчина придвинулся чуть ближе, наклонившись над разделяющим их столом.

И Рори смогла выдохнуть.

– Из-за того, что близко. И по времени, и по расстоянию. И настолько жестоко ее убили, – сама себе ответила, не отводя взгляда от глаз напротив.

– Или потому, что вы обе – одаренные.

Рори непроизвольно отшатнулась. И неуютно стало оттого, что с убитой у них еще кое-что общее, кроме пола. Не сравнивала себя с ней, и в голову не приходило делать подобное.

Смерть любого существа оставляет отпечаток, а существа одаренного, наверное, и после гибели сильнее влияет на окружающее пространство? Не след, а язву в мире оставляет?

Просто Рори доселе не сталкивалась.

– Расскажи, что узнала о жертве. Во всех подробностях.

– Возраст – лет двадцать пять, волосы длинные, темные, красивая очень… была.

– Что-нибудь, что мы не выясним обычными методами. Странное или показавшееся неестественным?..

Долго думать над вопросом не пришлось:

– Она не убегала. Поначалу будто замерла. Даже не вскрикнула от неожиданности, когда он подошел со спины. Дальше было быстро, очень-очень быстро… Удар и все.

Не могла она даже вымолвить этого.

Да и стражи на что?! Сами узнают, как именно убили ту женщину!

Страж настаивать не стал, спросил о другом, однако не менее неприятном.

– Ты видела убийцу?

– Все, что я видела, перенесла на бумагу.

– Его лица нет.

– Значит, не видела. – Рори обхватила себя руками: выговорившись, она одновременно почувствовала и опустошение. – Так я свободна? Никаких обвинений больше, подозрений?

– Еще нет, не свободна. Поездишь со мной.

– Куда?

Видимо, вопросов с ее стороны не предполагалось, потому что страж – как же, в конце-то концов его зовут-то? – стал мрачнее прежнего.

– По городу.

– Зачем?

– Проверить.

– Что?

– Места убийств. Подозрения.

– Чьи?

– Ордена, – рыкнул, с усмешкой на губах. И наклонился близко, чтобы глаза в глаза – с разгону.

Ура! Ура! Вот он, ее шанс.

Сейчас или никогда!.. Пока еще держится та малюсенькая брешь в его стене, пока у Рори получилось чуть заглянуть за нее…

Четко не обдумав дальнейшие слова и действия, Рори бросилась в омут с головой:

– Что мне за это будет?

Приспосабливаться умеет, это качество у нее не отнять.

Взгляд стража тяжелеет, продолжать смотреть – требуется вся отвага, что есть у Рори.

Его глаза так близко и такие колючие.

– Ничего не будет, не бойся.

Наверное, не так ее вопрос понял?

Или издевается?

Недоброе подозрение закралось, но Рори откинула его, продолжая гнуть свою линию.

Ей это нужно. Сильно.

– В смысле, у меня есть условия.

– Помощь Ордену в расследовании по умолчанию входит в базовые обязанности любого гражданина Империи.

Бла-бла-бла. Кому входит по умолчанию, а кому, по нему же, не входит.

Еще и Кодекс цитируем. Он серьезно?

– Я свой долг выполнила, сообщив о месте преступления.

Темные брови приподнялись.

– Да. Я… мне… – слова застряли в горле. Вот надо было обдумать порыв до того, как озвучивать!

Как сказать, как попросить о таком? Что хотела бы, чтобы ей дали здесь спать время от времени? Раз пять в неделю? Потому что, видите ли, она в допросной этой отдохнуть может, как в собственной кровати не отдыхается?

Такими темпами ее точно в Желтый дом упекут.

Темный, внимательный взгляд, повисшая неловкая пауза.

И тут он потянулся через стол и взял ее за руку.

– Так? – показалось, или его голос дрогнул.

Рори уносило. Чистое, незамутненное счастье заструилось по венам, разгрузка, словно она младенец, впервые увидевший совершенный и прекрасный мир.

Исчезло ощущение собственного тела, понимание ситуации, разум… где-то витал… высоко, далеко…

– Потому что может быть и вот так. – Страж отпустил ее ладонь.

Рори сделалось сначала просто неуютно, потом зябко, волосы на затылке поднялись дыбом. Тело заколотило крупной дрожью.

Спокойствие? Уют? Ха! Воздуха – и того перестало хватать.

Рори задыхалась. От страха, от безысходности. От надвигающегося приступа. И что, что красок нет? И кисточек? Пальцами, кровью собственной на покрывающем стены железе рисовать будет.