скачать книгу бесплатно
Андрюша забрал её на своей красной машине от самого подъезда. Хорошо, что мама была на работе, иначе она сошла бы с ума и непременно подумала бы, что Лиля шлюха, раз позволяет себе кататься на машине со взрослым парнем. Ладно, потом, когда с Андреем всё устаканится, Лиля обязательно познакомит его с мамой. Он наверняка ей понравится. Мама всегда говорила, что встречаться нужно только с серьёзными и состоявшимися мужчинами. А Андрей как раз и был таким.
Весь путь до водохранилища Андрей странно молчал, тупо уперевшись в дорогу. Возможно, он тоже нервничал, возможно, он так же как и она приготовил ей сюрприз, и теперь сомневался, стоит ли показывать его Лиле. На всякий случай она решила, что одобрит этот подарок, даже если он и окажется не очень качественным. Андрей ведь работает, и у него нет времени сидеть ночами за шлифованием стихов. Пускай это будет простой стих, но главное, чтобы он шёл от души.
Через сорок минут они были на месте. Пологий берег круто уходил вниз, к серой и холодной ноябрьской воде. Лёд ещё не сковал водоём, но у берегов уже виднелись заиндевевшие зоны. Андрей не спешил выходить из машины. Он нервно выкурил сигарету, выбросил её в окно и стал постукивать пальцами по рулю.
– Послушай, – сказала Лиля, и даже удивилась тому, сколь уверенно прозвучал в этой напряжённой ситуации её голос.
– Да?
– Я приготовила тебе сюрприз.
– Да? Прикольно. Покажи.
Лиля извлекла из наплечной сумки открытку и протянула её Андрею. Теперь он узнает всё, прочтёт стихи, расчувствуется, и они будут целоваться в машине целый час, а может, даже больше.
Он быстро пробежал глазами по аккуратно выведенным надписям, усмехнулся и, расслабившись, откинулся на спинку сиденья.
– Значит, любишь меня?
– Да, – тихо, но внятно ответила она.
– Готова на всё ради меня?
– Да, – снова сказала она.
Он усмехнулся, потёр виски костяшками пальцев, и, отбарабанив дробь пальцами на руле своего авто, так буднично и спокойно поинтересовался:
– Хочешь сделать мне приятное?
– Да.
– По-настоящему приятное?
– Да, – как зомби повторила она.
– Ты когда-нибудь слышала о минете? Можешь это сделать для меня?
Он небрежно отбросил её открытку на заднее сиденье своей машины и начал расстегивать ремень брюк.
ТОТ САМЫЙ ВЕЧЕР
Мама уже наверняка пришла домой с работы и сейчас терзала Лилин телефон своими звонками. Но девочка была далеко, слишком далеко от этого мира, чтобы смочь поднести мобильник к уху и нажать кнопку приёма связи. Она его даже не слышала. Ветер нещадно лупил по лицу крупинками острого мелкого снега. Город внизу загорался разноцветными огнями окон многоэтажек и придорожных фонарей. Кто-то куда-то ехал на машине, кто-то слушал дома любимую музыку, кто-то писал стихи о любви.
Лиля в последний раз посмотрела на всё это свысока. Мир слишком мелочен и жаден для того, чтобы в него внедряли любовь. Люди пошлы и потерянны, потерянны навсегда и безвозвратно. И потерянны даже те, кого мы любим больше всего, и за кого готовы умереть.
Тушь размазалась по всему лицу от безнадёжно выплаканных слёз. Дыхание врывалось облачками пара в темноту ноябрьского вечера. Дыхание с запахом спиртного, которого он влил в неё насильно, перед тем как…
Она мечтала о первом поцелуе. Она любила его и готова была ради него на всё… Что ж, так и получилось, только Лиля не думала, что будет ТАКОЕ.
Я не хочу думать об этом, – решила она. – Но я не смогу об этом забыть.
Город внизу продолжал жить своей жизнью, медленно погружаясь во мрак холодной осенней ночи. Стиснув зубы, девочка просто шагнула вниз, успев дважды перевернуться в своём первом и последнем полёте. Она падала вниз, но чувствовала, что как журавль взлетает к небесам, оставляя всё, и хорошее, и плохое тем, кто ещё до сих пор продолжает в это верить, таким как мама, как Альбинка, таким как Андрей.
ПРОЩАЙТЕ.
ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ГОД
Семён открыл глаза и с трудом понял, где он находится. Осенняя октябрьская мгла жалила сотнями глаз, уставившимися на него из мира тех, кто хотел уйти, но не смог сделать этого до конца. Он поднял лицо, испачканное грязью, прочитал надпись на памятнике и понял, что смог завершить свою очередную миссию. Жалко пальто. Оно уже ни на что не годно. Семён очень его любил. В прошлом году брат специально купил его на юбилей Сёмы. Ну что ж, без жертв не обойтись. По крайней мере, тот, кто нуждался в помощи, смог её наконец получить.
Он поднялся с холодной земли и медленно побрёл к кладбищенской аллее. Торопиться было некуда. До дома всего три – четыре километра.
– Спасибо, Сёма!
– Не за что, Андрей.
Где-то на самой глубине колодца, тень парня на красной машине начала таять. Верёвка сползла с синюшного лица и шеи, длинной как у гуся, исчез язык, высунувшийся наружу, как у ведического бога Шивы.
– Она простила меня?
– Я думаю, да.
– Я, правда, не хотел этого.
– Я знаю, Андрей, я знаю.
ЧЕРЕЗ МЕСЯЦ ПОСЛЕ КЛАДБИЩА
Стас налил себе ещё. Кагор и впрямь походил на тёмную венозную кровь.
– Может, всё-таки выпьешь?
Семён отрицательно покачал головой.
– Я помог людям обрести покой. Кто, если не я поможет им это сделать?
От выпитого Стас почему-то поморщился. А может, подобную реакцию вызвала тема данного разговора. За окном начинало мало-помалу темнеть, однако снежинки всё так же продолжали танцевать свой балет, плавно кружась и падая на землю.
Стас потянулся за сигаретой.
– Давно тебя хотел спросить. На улице ведь уже холодно. Снег выпал. А ты всё ещё ходишь в своей курточке. Простынешь, брат. Одень пальто, которое я подарил тебе.
Семён внезапно потупил взор и поджал губы. В этот момент он более всего напоминал нашкодившего ребёнка.
– Я, – начал он, но слова резко оборвал громкий и резкий звонок в дверь.
– Открыто! – бросил Семён.
– Подожди, ты что, никогда не закрываешь двери?
– Нет, – сказал Семён. – Вдруг придут те, которых я ждал целый месяц.
И неожиданно он улыбнулся.
Стас привстал за столом, приветствуя вошедшую женщину средних лет и странного худощавого парня в очках, который явно был с нею не знаком, судя по тому, как он удивлённо оглядывал всех присутствующих. Женщина держала в руках большой чёрный пакет, прижимая его к груди, как ребёнка.
– Здравствуйте, – сказала она. – Здравствуй, Сёма! Помнишь, ты говорил мне, что однажды Лиля приснится мне, и всё расскажет сама?
Семён с улыбкой кивнул.
– Это странно, – она тоже нерешительно улыбнулась. Было видно, что груз тяжких переживаний начинает её мало-помалу отпускать. – Она и правда мне сегодня приснилась. Но ничего не рассказала, сказала только, что у неё всё хорошо и попросила…
– Что? – спросил Стас.
Женщина начала разворачивать большой чёрный пакет.
– Она попросила Сёмочке купить новое пальто, потому что старое он испачкал. Как это понимать, Сёма?
Семён улыбнулся.
– Всё хорошо. Она спокойна.
Женщина нерешительно улыбнулась, положила пакет на стол и собиралась уже уходить, как вдруг резко бросилась к Семёну, обняла его и замерла так на целую минуту.
– Спасибо, Сёмочка, – тихо сказала она, вытерла скатившуюся слезу и быстро удалилась из квартиры.
– Мать твою, – нарушил тишину голос Стаса. – Слушай, а ты чего стоишь?
Он обращался к странному худощавому парню в очках, о котором все словно и забыли в тот миг, когда мать Лили вошла в квартиру.
– Кто, я? – он словно проснулся. – Сём, я написал рассказ о тебе. Как ты и просил.
– Твои рассказы звучат как музыка, – сказал Семён с улыбкой.
А снег за окном продолжал свой тихий и безмятежный балет. Однажды на смену ему придёт весенняя капель, затем тёплый летний дождь, затем снова осенний листопад… Вечный цикл, нескончаемый путь, колесо, крутящееся только в одном направлении. Жизнь-смерть-жизнь-смерть…
Какая к чёрту разница?
Я точно знаю, что один из вас…
1
Запах в подъезде стоял такой, словно кто-то совсем недавно «наложил здесь кирпичей», а затем посмотрел на своё «произведение искусства» и от души поблевал. Впрочем, удивляться тут было не чему: в этом районе Зеленогорска в подъездах вообще не мыли.
Железная грязная дверь своим тяжёлым и гнетущим видом отлично вписывалась в этот «живописный» антураж, как и десятки растоптанных окурков, валяющихся возле порога. Семён потянулся рукой к кнопке звонка, но прежде чем надавить на неё, проверил, нет ли там какой-нибудь размазанной сопли, или ещё чего похуже.
Единственной хорошей новостью в этом убогом месте стало наличие лампочки, которую, видимо, ещё не успели спереть, и которая позволяла видеть, что находится под ногами. Худшим сюрпризом в этой ситуации могла стать иголка от шприца, которые наркоши разбрасывали повсюду. Встанешь на такую – и пиши пропало: ВИЧ, гепатит C, сифилис, – полный реестр постыдных и неизлечимых болезней. И доказывай потом всем вокруг, что ты подхватил это дерьмо, не прогуливаясь по вагине какой-нибудь дворовой проститутки.
Он откашлялся, неосознанно пытаясь прогнать вязкий и вонючий запах из лёгких, и всё-таки нажал на кнопку звонка. Несколько долгих секунд ничего не происходило, а затем откуда-то из глубины донёсся хриплый приглушенный голос.
– Кто там? – прозвучало это так, словно в глотку говорившей кто-то запихал целую горсть подшипников.
В этот момент Семён всерьёз засомневался, а не ошибся ли он квартирой, но почти сразу же отверг данную мысль. Дверь хоть и была сейчас обшарпанной и грязной до жути, он всё же помнил её хорошо. Вот только кому принадлежал этот голос? Неужели?..
– Это я, Сёма! – ответил он.
– Какой Сёма? – голос на этот раз прозвучал чуть внятнее, или просто он уже начинал врубаться в изуродованную дикцию скрытого за дверью оппонента.
– Тётя Маша? – неуверенно спросил он.
И тут же в голову пришла мысль, что это просто невозможно. Тётка всегда была женщиной порядочной. Вряд ли за пять лет его отсутствия она могла превратиться во что-то отталкивающее и маргинальное. Впрочем, причины существуют разные. Порой жизнь преподносит неприятные сюрпризы в виде, допустим, флюса, или фурункула на щеке. Эти вещи могут негативно повлиять на голос и дикцию.
Пауза за дверью несколько затянулась, заставив Семёна нетерпеливо топтаться на месте. Наконец, по ту сторону раздался сиплый звук, похожий и на вздох, и на сухой кашель одновременно.
– Сёмка, ты что ли?
Это точно она! – подумал Семён и не удивился, что данное открытие его сильно обескуражило.
В квартире послышалась возня, затем лязгнула задвижка, и железная дверь, тосклива скрипнув, распахнулась.
Первое, что ощутил Семен, была волна алкогольного перегара, едва не свалившая его с ног. В полутёмном коридоре, пошатываясь, стоял какой-то низкорослый гоблин с тонкими цыплячьими ножками и огромным распухшим лицом. Свет, падающий с площадки, перекрывала дверная тень. Но даже она не могла спрятать от взора гигантский синяк, расплывшийся, как клякса под левым глазом. Растрепавшиеся волосы на голове стояли дыбом.
Прежде чем сказать хоть слово, парень проглотил ком, внезапно подступивший к горлу. В тот момент он понял, что все «красоты» изгаженного зеленогорского подъезда были лишь прелюдией к основным сценам. Почему-то снова захотелось кашлянуть, но Семён понял, что если позволит себе это сделать, его желудок поспешит избавиться от остатков привокзальной шаурмы. А от неё и так, надо сказать, подташнивало.
– Тётя, Маша, – еле слышно выдавил он.
Существо в коридоре покачнулось и, чтобы не упасть, ухватилось тощей рукой за дверной косяк. В полутьме маленькими искорками блеснули глаза.
– Заходи, – со вздохом сказала она и повернулась к нему спиной. Голос прозвучал глухо, но в нём чувствовались какие-то едва уловимые эмоции.
Семён сделал нерешительный шаг за порог.
– Ты меня хоть узнала? – спросил он.
Тётя Маша остановилась и, не поворачивая головы, бросила:
– Узнала, Сёмка, проходи на кухню.
Было что-то пугающее в этой маленькой и косматой фигуре. Тощая и ссутуленная, она медленно плелась по коридору, скользя ладонью по старым и местами вспучившимся обоям.
Парень закрыл за собой дверь и подумал о том, стоит ли ему снимать в квартире кроссовки. Вряд ли пол по чистоте отличался от того, что «блистал» плевками и окурками в подъезде.
2
Он и не ожидал, что кухня окажется чище: раковина была переполнена грязной посудой, тарелками, ложками и кружками. Старый холодильник «Свияга» находился на том же месте, что и пять лет назад. Его дверцу они с братцем ещё в детстве расклеили вкладышами из жвачек. Стол, впрочем, был относительно чист. На нём стояла ополовиненная бутыль дешёвой зеленогорской «перцовки» и пара стаканов. Подоконник же просто ломился от обилия разнообразной стеклотары.
В ярком свете шестидесятиваттной лампы Семён мог лучше разглядеть то, во что превратилась его родная тётка, и сказать по правде, он бы многое отдал за то, чтобы этого избежать.
Помимо огромного фиолетового фингала, её лицо распирала уже начавшая слегка опадать гематома, часть которой сползла под подбородок и начала багроветь. Нижняя губа оттопырилась, придавая женщине очень неприятное сходство с шимпанзе.
