скачать книгу бесплатно
«Мама нигде не работала уже давно, она была домохозяйка. Отец обеспечивал. И поэтому она не стремилась» – вспоминал Алексей.
Но было видно, что ей стало в тягость дом и домашнее хозяйство. Пустота, окружившая маму, сводила ее с ума. Бессонница стала при-вычной, синие круги под глазами стали еще темнее и увеличились в размерах. Гнетущая пустота была всюду. Ее общение свелось к ми-нимуму, и никто не мог сказать, глядя на ее милое, слегка отстранен-ное лицо, какая трагедия разыгрывается в этом хрупком теле.
С поиском работы у мамы не заладилось, а к отцу она не хотела обращаться. Везде требовались молодые и длинноногие. Но она не теряла надежды и все продолжала выписывать телефоны из газет и звонить, договариваясь о встречах. Но никаких конкретных результа-тов не появлялось, и это занятие стало походить на игру, в которой она пыталась найти то, чего не существовало в реальной жизни. Ей нужны были общение и спокойная, неспешная работа с хорошим ок-ладом. Но где же взять такую работу? Алексею казалось, что только это могло бы хоть как-то развеселить ее и сделать жизнерадостной.
Но наступил год змеи, казалось, ничего плохого для нее не пред-вещавший. Именно тогда, когда год заканчивался, она ушла. Ушла тихо, во сне, не попрощавшись. Только книга выпала из ее рук.
Потом ему рассказывал Ромаз, что это была книга Маркеса «Сто лет одиночества».
Было почти уже утро, душа ее выпорхнула в открытую форточку, и только остывающее тело лежало на кровати в затихшей беспомощ-ности.
«Да, именно тогда, возможно, кто-то, а наверное, это был отец, точно он, больше некому, забыл заплатить бальзамировщице деньги, – предположил Алексей. – А мама-то тут при чем? Где теперь ее най-ти, эту Светлану Анатольевну? В морге!? И в каком? Это у отца надо спросить. Он должен помнить. А впрочем, это же только сон».
Мама тогда, как рассказывают очевидцы, хлопнула на прощанье форточкой. И Алексей точно знал, что именно в ту ночь проснулся раньше обычного, охваченный тревогой, и больше не мог уснуть. Так и пролежал с открытыми глазами до команды : «Рота, подъем! На зарядку становись!» Он был в армии! Никто не ждал ее смерти, и смерть, как и тысячи раз до этого, показала, что приходит, когда хочет. А еще гово-рили: кому сколько написано, тот столько и проживет. Ни секундой раньше, ни секундой больше. А кем написано? Аллахом? Выходя на улицу, и поймав солнечные лучи, Алексей оживился.
«Лето, девчонки порхают, словно бабочки. Поеду-ка я за Катей», – подумал он, садясь в машину и любуясь, как в отполированном капо-те отражается небо. Плывущие облака, уходящие за кроны деревьев, до последнего листочка отразились в нем.
«Год змеи, год змеи» – заводя машину, как будто передразнивая себя, говорил Алексей, и покачивал головой. Потом, посмотрев в ло-бовое стекло и оставшись довольным своим внешним видом, произ-нес вслух, но уже пораженный сделанным открытием:
– А сейчас на дворе и есть год змеи!-
И огромные, безжалостные глаза рептилии, пожирающей целиком птичьи яйца, смотрели на Алексея через лобовое стекло.
– Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул он, но тотчас вспомнил, что на дво-ре год Собаки, и обрадовался:
Точно, сейчас на дворе год Собаки!
* * *
Лучи света, рассеянные и ослабшие, с трудом проникали в комнату сквозь плотные шторы, словно через расщелину – в глубокую пещеру, высвечивая узкую полоску из всего пространства. В ней только на первый взгляд было пусто. На самом же деле человек, похожий на пещерного медведя, тихо дыша, и ничем не выдавая своего присутст-вия, спал, и спал как-то странно: на полу, около кровати, а широкая кровать была пуста. И так как она пустовала, можно было предполо-жить, что человек, перед тем как лечь, был сильно пьян и не дошел до нее или во сне скатился вниз. Но также можно было предположить, что ему стало плохо, и он упал в приступе и бился в конвульсиях, ис-пытывая страдания, а возможно, он просто не хотел спать на кровати, или он чего-то боится. Время было уже за полдень, а человек все лежал, не подавая признаков жизни, можно было также подумать, что он умер.
Из-под подушки виднелся пистолет. В комнате, словно сирена, за-ревел будильник. Омар как будто и не спал вовсе, одним щелчком ла-дони заткнул трескотню и, как робот, не знающий, что такое потя-нуться в постели и осмотреться, раскрыл опухшие от пересыпания глаза вскочил на ноги, и, оголив атлетический торс, в «костюме Ада-ма» побежал умываться. Но в ту же секунду позвонили в дверь.
Посмотрев на монитор видеоглазка, Омар увидел то, что не ожи-дал увидеть. Удивился: «А ты еще откуда взялась?» Это была она. Узнав ее, Омар нажал на кнопку. Замок, щелкнув, открылся. Сам же он юркнул в ванную, крикнув гостье что-то вроде «Проходи в зал, я сейчас».
Гостья, не снимая босоножек, прошла в зал. Одета она была со вкусом. Броская красота завуалирована темными стильными очками и красивым шифоновым платком, завязанным на шее элегантным бан-том. Она не была ни полной, ни худой. Ее руки были чуть длиннее обычного, но этого можно было бы просто не заметить, глядя на все остальное.
– Извините, что заставил Вас долго ждать. Карина, если я не оши-баюсь? Чем обязан столь неожиданному визиту? – немного наигранно произнес хозяин, застыв перед гостьей весь во внимании.
Гостья, привыкшая к такому обращению, осталась холодна и рав-нодушна. Не желая терять времени, чуть-чуть качнувшись вперед и не снимая очков, она отметила про себя: «Омар еще и артист к тому же».
– Я от Эдуарда! – она сделала паузу, закинув ногу на ногу так, что Омар мог любоваться ее ногами. Глаза его загорелись, в них как буд-то капнули атропин. Казалось, он уже не слышал ее слов, только движение лепестков и бутонов губ, шелестящих в такт словам, при-ковывали его внимание. «От кого? От Эдуарда!?» – удивился Омар, но ничего не сказал, и застыл во внимании. -Так вот, если я не оши-баюсь, Вас зовут Омар? – Нет, Вы не ошибаетесь, – ответил Омар, на-гло смотря ей в глаза, просвечивающие сквозь сумерки стекла.
Она чуть приостановила полет слов, начинающихся и слетающих с ее милого, но, когда необходимо, и очень острого, беспощадного язычка. Она не знала, с чего начать, но поколебавшись, продолжила:
– Я знаю, Вы в курсе дела, Эдуард Вас информировал!-
– Да, был разговор, но только я не понял, деньги-то что, ушли вме-сте с курьером? Что с ними? Их нашли или как? А то за пятьдесят процентов мы бы его поискали! Что думает Эдуард?
– Эдуард думает то, что этот вопрос он решит сам, а у Вас задача будет сложная, поэтому распыляться не стоит, – без тени сомнения отвечала Карина.
– Вот Ваш задаток! – она протянула ему конверт с деньгами.– Все, как договорились. Надеюсь, никаких сюрпризов не будет. Вы, как я знаю, давно здесь контролируете. – она снова смело посмотрела на Омара.
– Ну не все, это уж Вы чересчур, ну проститутки под моим кон-тролем и еще кое-что, – загадочно произнес Омар.
Карина явно смутилась, но не подала вида. Ее природный талант к обольщению и желание обаять выпирали из нее даже, когда она этого не хотела, и случалось, играли с ней злую шутку.
– Может быть, кофе? – с опозданием предложил Омар и, делая вид, что стремится встать, передвинулся на край кресла. Взмах ее ру-ки, как по мановению волшебной палочки, остановил его. Омар за-стыл. В воздухе повисло нетерпение.
– Кариночка, детка! – вдруг произнес он ее имя со всей притвор-ной мягкостью в голосе, явно вызывающе, как будто обращаясь к ре-бенку. Но ей стало противно, она почувствовала себя проституткой, но сдержалась, чтобы не нагрубить.
Он этого не заметил.
– Я попросила бы Вас впредь не называть меня так.– Она встала и подошла к подоконнику распахнутого настежь окна, покрытого белой москитной сеткой. – У Вас здесь все нараспашку, Омар.-
В этот миг он вскочил с кресла и крепко обхватил Карину за та-лию, поглотил в своих объятиях ее протест. И ощутив шлейф фран-цузского аромата, прохрипел:
– Что, теперь ты к Эдику подсосалась!? Но Эдуард, как его угораз-дило, вроде серьезный мужик. Я вижу, ты забыла своего хозяина, де-вочка, а мне нравилось, как ты все делала.-
И он запустил одну руку ей между ног, а второй обхватил за грудь. Карина на долю секунды растерялась, обомлела, перед ее глазами по-плыли черно-белые кадры юности. Вот он бросает ее в воду и она то-нет, затем вытаскивает, когда она уже начала хлебать воду, тащит в комнату на ковер, бьет по щекам, чтобы очухалась, и заматывает ее же майкой руки, ставит на колени, затем прижимает рукой шею. Её тошнит, ей противно. Медленно запыхавшись, он объясняет ей что.-
«Как они все похожи: и Алексей, и этот … а Эдуард другой … – эта мысль пролетела в мгновение ока, и когда она поняла, что Омар срывает с нее одежду и душит, ей стало страшно. – Но я уже не та глупая, маленькая Карина, которую можно было поиметь на халяву. Да что он себе вообразил, бандюга! – негодовала Карина вырываясь из стальных объятий». – Т– ты что, охренел, я Эд – дуарда жена, о – он тебя убьет, закопает, г – гад, – остервенело стонала Карина.
– Да ты что, забыла меня, девочка? Ты что, сучка, забыла, как мои пацаны тебя хором жарили. Нет, такое не забывается и не смывается, шлюшка, возомнила. Да знаешь, где я видал твоего Эдика? Охмурила лоха и радуйся, только своего папочку не смей, удавлю, – хрипел Омар, собираясь ударить отчаянно сопротивляющуюся Карину. Он попытался раздвинуть ей ноги, но она вывернулась, и он тут же полу-чил удар между ног.
Сразу же ослабил хватку. Карина вырвалась, но не побежала сло-мя голову, а, задыхаясь, процитировала вслух:
«Он завыл, рванулся из последних сил, и первый бешеный скачок ей страшной смертию грозил». -Я не шлюха!-
– Что страх потеряла, – пристрелю, тварь, – выпалил разъяренный Омар и, превозмогая боль, пополз, стараясь подняться. Пистолет ле-жал под подушкой в спальне. Карина с ноги ударила его во второй раз. Ей было странно и страшно одновременно, и она тотчас готова была бежать, что было сил, из этой его пещеры, но Омар вырубился.
«Ничего, вот только добьем это дельце и уже тогда» – пролетело в нем. Ему стало легче от той мысли, что ей предстоит пережить перед тем, как она испустит дух. Омар представил эту картину, приходя в себя.
Он сидел на коленях и держался за голову. А Карина быстро опус-тила задранную юбку, подтянула трусики, поправила съехавший на шею платок, подняла с пола слетевшие очки и заорала что есть силы:
– Извольте, сударь, держать свой похотливый член и потные лапы при себе, а то руки отхерачут, а яйца оторвут и самого же жрать за-ставят! Она сплюнула на ковер и растерла туфлей. – Много ты себе позволяешь, Омар. Той изнасилованной тобой, а затем брошенной на общак девочки уже нет, она умерла, а есть Карина Дронова. Ты это пойми, пойми, пойми, кровожадный урод!
«Ну все, я спокойна! – уговаривала себя. Карина. – Я взяла себя в руки. За шлюху, меня держит, ублюдок отмороженный».
Омар слушал ее тираду молча, приходя в себя. Ему было уже все равно, что она скажет и сделает: он знал, что при первом возможном случае убьет ее. Никто не может оставаться в живых, так поиздевав-шись над ним, Черным Омаром. Никто!
Направляясь к выходу, Карина резким движением взяла пакет с деньгами, который она двадцатью минутами ранее передала Омару, и, выдернув оттуда несколько купюр, бросила обратно на кушетку.
– За моральный ущерб! – крикнула она на прощанье. – С Вами со-звонятся! – добавила она и громко засмеялась так, что ее смех не-сколько минут стоял у него в ушах.
Он обхватил голову руками и как змей зашипел: «Смейся, смейся, змея подколодная. Скоро я буду смеяться. Клянусь всевышним».
Зазвонил сотовый, выведя его из состояния оцепенения.
«Кто это еще? Кому я понадобился?» – лихорадочно ища глазами телефон и прислушиваясь, откуда исходит зуммер, подумал Омар.
Сотовый оказался в ванной. И нажав нужную кнопку, Омар про-изнес:
– Да, слушаю!-
В трубке молчание.
– Говори же! – произнес он, раздражаясь.
– Ты уже успокоился, Омар? – спросили в трубке голосом Карины.
– Что тебе? – зло прошипел Омар.
– Да нет, ничего личного – парировала Карина, просто нужно кое-что обсудить. Кафе «Лагуна», у моря, в 19.30? – раздались гудки.– Не смей мной командовать!– заорал разъяренный Омар и со всей дури шарахнул трубку об стену так, что она распалась на несколь-ко частей.
* * *
Омар с Додиком подъехали в «Лагуну» чуть раньше названного Кариной срока. Додик, кореш и правая рука Омара, сказал хозяину кафе по телефону, что они приедут ужинать.
– Пойдем? Что сидеть!? – предложил Додик.
Додик вышел из машины, все время думая: что это Омар сегодня такой мрачный? Но, не имея привычки приставать с левыми расспро-сами, захлопнул дверцу и направился вслед за боссом.
Додик был единственный, кого Омар всегда брал с собой. Нет, он не был его «шестеркой», как могло показаться. Скорее, он был его верным оруженосцем Санчо, как иногда в шутку называл его Омар. Из своих людей Омар на все сто процентов доверял только Додику, и это было неспроста. Только Додик мог похвастаться, что спас жизнь Омару. Но он этого не делал, потому что был лишен дешевой брава-ды, четко знал свое место и крепко держал язык за зубами. Что еще нужно верному оруженосцу, как не эти качества? И Додик придержи-вался их. Еще со времен первой отсидки, он усвоил закон молчания. Законы стаи он знал с детства, и поэтому слово вожака было для него закон. Додик даже в кошмарном сне не мог представить себя во главе банды. Во главе дела он не смог бы быть никогда, как ему казалось. Для этого ему не хватало именно того, что присутствовало в Омаре. Эти бесконечные переговоры, встречи, психологическое давление на кого-то и способность повести бродяг за собой, плюс хладнокровие при принятии решений, несгибаемость в тяжелые моменты и змеиная изворотливость – всем этим Додик восхищался в Омаре, уже много лет находясь рядом с ним.
Он никогда не говорил Омару об этом, потому что это было не принято в их кругу. Все знали, что Омар шуток в свой адрес не терпит совсем, и он не раз демонстрировал это на глазах у десятков свидете-лей. Храбрецов, рискнувших с ним пошутить, посягнувших на его честь и авторитет, что было для него собственно одно и то же, с каждым днем становилось все меньше. Такие храбрецы, если они на-ходились, в лучшем случае отделывались легким испугом, ссадинами и другими мелкими неприятностями, в худшем же этот человек про-сто исчезал, и никто никогда не мог отыскать его. Только жуткий страх оставался в сердцах тех, кому повезло. Сумасшедший интуи-тивный страх овцы, заглянувшей в пасть волку. Что делал с обидчи-ками Омар, было неизвестно. Об этом в подлунном мире знали только двое – Омар и Додик, и больше никто, но в результате люди просто без следно исчезали.
Карина вошла в плетеный из тонких веток домик, улыбаясь и как королева – победительница. Ее манера держаться и очаровывать уже сыграла с Омаром злую шутку.
Он улыбнулся своей вычурной, лживой и с трудом выдавленной, перекошенной улыбкой, за которую ему с детства с лихвой достава-лось и в школе, и на улице, где он проводил большую часть времени, и в других местах, о которых ему не хотелось распространяться. Омар был сама галантность и, поднявшись с места, подал Карине руку. Ос-тавалось еще только поцеловать, но он этого не сделал бы ни при ка-ких обстоятельствах, даже под дулом пистолета. Тем более Додик смотрел на него.
Додик каким-то шестым чувством понял, что необходимо выйти. И в ту же секунду, ничего не говоря, он вышел из домика, чтобы не мешать переговорам и посмотреть, что происходит вокруг. «Мало ли чего. Менты не дремлят», – думал Додик.
– Еще раз здравствуйте, Омар – с серьезным видом, ни единым мускулом лица не показав о том, что случилось утром, произнесла Карина.
– Добрый вечер – выжимая из себя остатки дружелюбия, – отве-тил Омар, с нескрываемым интересом рассматривая ее шелковую блузку, облегающую грудь. – Вот ее-то я тебе и отрежу. – успокаивая себя, думал он.
– Ну что, перейдем к делу или так и будете пялиться, на меня? – резко осекла Карина.
И Омар, все с той же ухмылкой на губах, молча дал ей понять, что можно начинать разговор. « Командуй, командуй, посмотрю я, как ты будешь, когда я начну тебя резать»– думал он, кипящий от ненависти и злости. В какой-то момент Омару захотелось вытащить свой магнум и вышибить ей мозги прямо здесь и сейчас, но мысль о том, что еще не время и не место, остановила его: «Надо сначала Эдика кидануть, а эту пташку с собой прихватить. А там, на дне, времени будет много, там и позабавлюсь на досуге». Он почти не слушал ее, думая только о предстоящей расплате, и от этой мысли его тащило.
И он, и она знали, о чем будет разговор. Дело было в деталях. А детали были в компетенции Карины и Омара. Они должны были раз-работать и оживить скелет плана, разработанного Эдуардом, собрать словесный макет. И увидеть его. В способности анализировать пре-доставленные факты Карине равных не было. Эдик направил ее к Омару, не зная, что отправляет любимую прямо к черту в пасть. Но это был ее личный выбор и ничей больше. Карина знала и понимала, на что идет, но она также знала и ради чего идет, и ради кого идет. Это было своего рода самопожертвование с ее стороны, свойственное почти всем женщинам, которое, она это тоже знала заранее, никогда не оценит тот, ради кого она и пошла на риск, и риск смертельный. А сейчас, через две недели, уже первая поставка, а воз и ныне там.
– Надо отдать должное провидению, – медленно начала говорить Карина. – Первый этап операции провели не мы, а человеческая сла-бость и жадность, хотя… – она сделала небольшую паузу, одновре-менно сложив свои ладони и пальцы вместе, так что Омар смог рас-смотреть ее руки – ухоженные маникюром, и источающие заманчи-вый перламутровый свет на фоне кистей, обтянутых белой с проси-нью кожей. Омар молчал, а Карина продолжала играть с огнем: Все должно обойтись без жертв.
– Но – возразил Омар, – Если не будет другого выхода?-
И она снова задумалась, смотря на Омара, который, в свою оче-редь, не отрывая глаз, смотрел на ее руки. Как бы давая ответ на ее сомнения, он объяснил:
– Конечно, если случайно перерезать бедолаге, горло, тот захлеб-нется в крови, ну, а дальше ничего не останется, как добить его!-
– Ну, хорошо, ясно. Вам как всегда хочется крови, я так и скажу Эдуарду! – поспешила осадить его Карина.
Но Омар знал, что такие рассказы зацепят кого угодно. Даже крепкие на вид мужики теряли человеческий облик от одних только слов и рассказов, что с ними будет, если.-
– Приступим ко второй части плана. Частично она состоит из письменных указаний. Прошу, – и Карина протянула Омару листок с отпечатанным на нем компьютерным текстом. – Прочитай, и затем обсудим детали, – сказала она и положила в свой ротик, блестящий инеем дорогой помады, кусочек мяса.
Омар, внимательно прочитав часть текста, вдруг неожиданно от-реагировал на голос и звуки, говорящие о том, что на улице, непо-средственно рядом с бунгало, что-то происходит.
– Что там? – крикнул он, ожидая услышать ответ Додика. И тот не заставил себя ждать:
– Да здесь один «нажрался». А так все спокойно – отрапортовал Додик, не отличающийся многословием.
Омар продолжил чтение. А Карина в это время думала о Леве, и о Алексее. Алексей являлся основной разводной фигурой операции. Ей было жаль его, по крайней мере сейчас. Карина подняла глаза и уви-дела, что Омар смотрит на нее в упор. «Маньяк, людоед!» – подумала она о нем.
«Такая худая, а столько ест!» – подумал Омар.
– Ну что, есть какие-то соображения?– спросила Карина.
– Есть, конечно, – строго произнес Омар. – Первое. Необходимо наблюдение за ним. И за старым хмырем, глаз да глаз нужен, а то, не ровен час, какой фортэль выкинут, знаю я, эту ментовскую породу.
– Круглосуточно? – спросила Карина.
– За отцом только днем, а за этим можно круглосуточно. Второе. Пусть звонят из Москвы, требуют долг, чтобы все выглядело естест-венно – должник и кредиторы. А я вмешаюсь через день, другой. За-пасные варианты – это похищение сына, но я думаю, до этого не дой-дет. Отец его хоть и гнилой хмырь, но за сына, за его должок, глаза закроет, тем более что очко-то у него тоже не железное и жизнь ему еще дорога.-
– Хотелось бы в это верить, – с видом, показывающим конец бесе-ды, Карина поднесла инструкцию к огню свечи.
«Как в фильме про шпионов!» – подумала она. Бумага запылала, превращая план Эдуарда в пепел.
Омар встал, на этот раз опередив Карину.
– А я Вас не отпускала – с невозмутимым тоном произнесла она.
– Что ты сказала? – краснея как рак, прошипел Омар. – Какое ты имеешь право мне приказывать, сука! – заорал Омар.
– Мы можем найти и других исполнителей, если Вы не желаете действовать под моим руководством – как робот, продекламировала уже другая Карина.
В ее глазах заиграла дьявольская ухмылка. Она ждала его реакции, и было видно, что ей нравиться усмирять диких зверей.
«В другой жизни я, наверное, была бы укротительницей тигров», – подумала Карина, ожидая, когда этот рычащий зверь притихнет и прогнется. Вместо этого Омар мгновенно вытащил свой пистолет и, направив его на Карину, взвел. «Может, потанцуешь, покойница!» – прошептал он. У Карины на лбу выступила испарина.
– Достала ты меня! – переводя дух, и внатяжку, чеканя слова, про-изнес Омар.
Вошел Додик, но явно не вовремя.
– Выйди, я сказал! – сорвался на него Омар. – Мы еще не закончи-ли.
Додик, увидя такое, скрылся за дверью.
